лись красные флаги, а хозяина-купца
убили. Знакомый самоед, Николай Ва-
танзей, по бедности осевщий совсем
на фактории, рассказал, что теперь
каждый может быть старшиной и на-
‘чальником, только надо записаться ь
фусским, которые живут в исполкоме,
в большевики.

Пронька посмотрел на десяток своих
‘оленей, копавшихся ‘около чума, и
‘утром, взяв бубен с колотушкой, по-
чшел в ДудиЕский исполком. Он ‘поло-
„жил звякнувший пентер на стол и
сказал, что хочет поступить в началь-
ики-большевики. Секретарь, недавно
переброшенный сюда из-под Иркутска,
где он в боях с чехами получил япон-
скую пулю в ногу, встал хромая,
пожал руку Проньке и с любопыт-
ством взял пентер.

— Куда его в партию! — крикнул
из. другой комнаты председатель ис-
полкома, местный житель. —Он же
поп, шаман по-ихнему.

— Верно! — сказал секретарь, ото-
двигая пентер на край стола. — Мы
рады, что ты перестал околпачивать
людей, но в партию тебя, дорогой
товарищ, принять нельзя. Устав за-
прещает нам принимать в партию быв-
ших служителей культа. Понимаешь,
устав!

— Я шамакить больше не буду, —
упрямо сказал Пронька, глядя на пор-
трет К. Маркса и думая, что с такой
бородой зимой в тундре пропадешь.—
Мне оленей надо.

— Погоди, товарищ! — успокоил его
секретарь. — Мы снабдим вас казен-
ными оленями. Отберем их у бога-
чей...

Волнуясь и путая самоедские и рус-
ские слова, Пронька долго объяснял
	секретарю:
— Ты тундры ве знаешь!. Богач
скупой, он «ного» (песца) требует.
	Заши, говорит, деньги некрепкие! Да
я на что ему деньги? Деньги в ящик
спрячешь и не видно их, а «ты» (оле-
чей) всегда видно!.. Хоть бы «ябии»х
(водку) опять разрешили!.. Отец рань-
ше весной всегда ябии промышлял ..
— „Водки, товарищ, кокечно, здесь
не будет! — сказал секретарь. — А на-
счет оленей, повторяю, мы постараемся
снабдить ими бедноту, может быть
купив их или отобрав у богачей...
Пронька повернулся и, шаркая
оленьими пимами, пошел к выходу.
	— А бубен-то! — крикнул ему вдо-
гонку секретарь.
	— Я шаманить больше не буду! —
сказал Пронька, не оборачиваясь.

Рассерженный отказом, Пронька
брел в свой чум. Падавший снег на-
поминал ему белых оленей, которых
юн не получит, потому что его не
записали в «начальники». Он побил с
горя жену, запрягши по-бедности в
нарты горячих важенок (самок), по-
ехал в тундру, где как-раз наступала
весна, удер — пора рыбной ловли.

Богачи, услышав, что Пронька оста-
вил у русских бубен, отнеслись к нему
< подозрением и не дали на лето
объезжать молодых и диких менаруев
(олекей). Пронька с трудом добрался
до залива Гыдаям — места своих обыч.
ных рыбалок. Летом и весной Пронька
ел птичьи яйца, доставая их из гнезд,
в изобилии разбросанных по всей
тундре, ловил рыбу и часто видел
		оленей. Известный богач Соликтер на-
правлялся к фактории запастись про-
дуктами и продать лишних песцов.
Пронька и Ядне вылетели навстречу
Солинтеру на легких нартах, потря-
сая хореем.

Анасы Солинтера остановились в ке-
доумении. Ватага собак с злым лаем
окружила Пронькины нарты. К ним не:
спеша подошел старик  Солинтер.

— OT русских пришел приказ! —
неистово кричал Пронька, размахивая
над головой клочком какой-то бу-
маги. — Отбирать от каждого стада
богача десять оленей. Вместо ясака!.
Убивать будут, если не отдашь(..

Старик Солинтер, знавший Проньку
как шамана и самоеда, предавшегося
русским, позволил Ядне и Проньке
выловить танзеем (арканом) десять
оленей и поскорее погнал обратно на
север стадо и нарты, бормоча про-
клятья по адресу Проньки.

Всю ночь Пронька и Ядне праздно-
вали свою победу. Оки закололи оле-
ня, напились крови, наелись до боли
в животе свежим мясом и только
утром, после тяжелого сна, ликующие
отправились на факторию.

Но здесь их ожидала беда. Богачи,
встревоженные событиями, задержа-
лись в тундре и, опасаясь дальнейших
реквизиций, прислали на пустовавшую
факторию нескольких разведчиков:
разузнать о новых, таких строгих за-
конах.
	Тотчас же Провьку арестовали за
самоуправство, отобрали у него чу-
жих оленей и посадили в каталажку —
бывшую баню с наскоро заколочен-
НЫМ ОКНОМ...
		вдали при свете незаходившего солн-
ца силуэты нарт и оленей кочевавших
по тундре самоедов. Чум Проньки бо-
гачи объезжали, словно в нем лежали
больные оспой. Осенью Пронька пере-
	К ним неспеша подошел старик Солинтер.
	шел к устью реки и стал ловить «по-
следними» сетями. Он выезжал на оле-
нях по льду и, выдолбив поперек
течения лунки, ставил в них жерди с
натянутыми между ними сетями, ко:
торые потом выбирались через лувки
же. Промокший, голыми руками он
выбрасывал на свинцовый лед трепы:
хавшуюся блестящую рыбу и ел ее
сырую, без соли и хлеба.

Однажды дрожащий, с заледенев-
шими пимами на ногах, он возвра:
щался на берег в чум. Вдруг он уви-
дел около своего чума другой и
маленькое стадо новых оленей. Ока-
залось, что по пути на факторию за-
ехал к кему Петька Ядне — такой же
бедняк, как и Пронька.

Самоеды долго сидели у костра в
чуме, и Пронька яростно уговаривал
Ядне начать отбирать пленей у бо-
гачей.

— Русский начальник сам сказал,
что «можно! — врал Пронька, чувствуя
позади и впереди беспримерно тяже-
лую жизнь рыболова.

Ядне нерешительно качал головой,
но утром они оба свернули чумы и
выехали к перекрестку анасных до-
рог . Вскоре на горизонте показа-
лась цепочка анасных нарт и рядом —
большой гурт свободно бежавших
	+ Самоеды ездят анасами, ведя запря-
женных оленей гуськом, друг за другом.
	— ..М теперь еще поди в тюрьме
сидит! — закончил рассказывавший мне
эту историю о Проньке Ненянге ста-
рый рыбопромышленник Киселев.
	Я гостил у Киселева, в его бревен-
чатой избе, одиноко расположенной
за полярным кругом, на высоком бе.
регу реки Таза, почти при устье его,
близ фактории Хальмер-седе. После
полугодовых странствований по Гы-
данской тундре, приятно было слы-
шать гуденье самовара, а не завы-
ванье тундрового ветра, ощущать
тепло настоящей печки, а не греться
У дымного костра с колеблющимся
пламенем и длинными багровыми язы
ками, исчезающими в глубине прокоп
ченного насквозь чума.

Киселев повествовал мне о Проньке
Ненянге, беспрерывно хлебал чай,
временами, вздрагивая, икал и, смотря
ка темневшие в углу иконы, кре-
стился, вопросительно повторяя:

— Да кто же это меня та-ак по-
мина-а-а-ет?!

В это время под окном заскрипели
нарты и раздались громкие, смешан-
ные самоедско-русские голоса. Кисе-
лев взглянул из-под руки в окно, за-
тянутое наледью, словно занавеской,
и сказал:

— Кого-то бог принес? Одкако, по-
лок приехал?

Действительно, около избы остано-
вился заснеженный полок, запряжен-
ный четверкой крупных оленей. Рядом
с полком виднелись уставленные, точ-
	но орудия в парке, нарты. Около них
суетились, разбивая чум, самоединки.,