— “Однако, это русские? — сказал Киселев, не отрывая глаз от окна. Дверь заскрипела и неохотно от- крылась, впустив двух мужчин, оде- тых в оленьи малицы, заиндевевшие у лица. — Чай да сахар! — хрипло сказал один из вошедших, снимая через го- лову малицу. — Ивану Степаковичу почтение! — Ага, переписчик! Ну, что всех волков в тундре переписал?.. А это еще кто с тобой?.. — Ненянг Прокопий. — Пронька! Мы только о нем го- ворили! Вот легок на помине! — вос- кликнул в изумлении Киселев. Пронька был красивый брюнет, лет тридцати. Его лицо не носило отпе. чатков монгольской крови. Под мали- цей у него оказалась русская ру- башка с тщательно вышитыми у во- ротника самоедскими узорами. Пронька за чаем держал себя со- всем нё по-самоедски. Самоедин не умеет обращаться ни с ложкой, ни с вилкой, предпочитая всему свою гряз- гую пятерню. Пронька же мешал чай ложечкой, а жареную рыбу аккуратно цеплял вилкой с заржавленными зуб- чиками. — Слушай, Прокопий, — сказал Ки- селев, когда увидел, что Ненянг на- пился чаю и отодвинул чашку, пере- вернув ‹ ее донышком вверх. — Ты оазве не в тюрьме? (Солинтер при- езжал и говорил, что ты за оленей в кутузке сидишь? — Он теперь со мной грехи зама- ливает,— смеясь ответил за Ненянга переписчик Кайдалов.— Досрочно вы- пустили. Нынче меня возит и как переводчик работает. Без него бы про- зал я... Медаль ему потом схлопочем! — Скажешь ты! — проговорил на чистом русском языке Ненянг, вытирая концом рубахи рот. — Покорно благо- дарю. Посмотреть. надо, как там у меня чум ставят... Он поднялся и, слегка согнувшись в дверях, вышел из дома. Цекоторые щенки с легким визгом жались друг к другу, а другие отчаянно царапались лапками‘ по снегу и молча, сосредоточенно ползли в разные сто- роны, как раки. — Эти вот хороши будут! Не жмутся. У нас первая примета на собак... А те— на ягушки..——- махнул он рукой на тех, которые сбились в живую кучу и пишали, тыкаясь розо- выми носами в снег. — Зайдем ко мне, — пригласил Пронька, указывая на курившийся чум. — Бабы пироги пекут. — Пироги? — удивился я, зная, что самоединки кроме лески (лепешки) не умеют ничего больше печь. В чуме у Проньки было бедно, но чисто. Одна из жен сметала лабком (крыло гуся) снег с оленьих шкур, а вторая жена — довольно миловидная, пекла пироги на раскаленных от ко- стра углях. ; — У русских xopomo!—c легким вздохом сказал Пронька. —Русские и в баню ходят,“а самоед и не моется никогда!.. — Слушай! — сказал он за чаем. — Мне Киселев говорил, что ты на Тай- мыр поедешь. Возьми меня, псжалуй- ста, с собой. Я очень люблю новые земли посмотреть! — На Таймыр я еще не скоро по- еду. А вот сейчас, хочешь, поедем со мной на реку Мулдуй (река Раз- думья). Мне переводчик надобен. Кай- далов же пока здесь целый месяц будет переписывать окрестных само- едов... ‘Пронька тотчас же согласился и по- шел с топором чинить нарты. стах, когда олени бежали, поставив свои хвосты вертикально, он никогда не терялся и всегда без ошибки вы: ходил на верную дорогу. — Звериное у тебя, ‘Прокопий, чутье!.. — чистосердечно восхищался я им. —Без компаса, без карты в мя- тель и ке пропадаешь! — Я на приметы смотрю! Приметами у него были снежные заструги. От преобладающих ветров они, как стрелка компаса, почти все- гда в тундре расположены в одном и том же направлении. Пронька за- мечал угол, под которым он выезжал, и потом уже не менял этого угла. Кроме того, он наблюдал за кусти- ками, жалко торчащими из-под снега. С подветренной стороны на кустиках нависали ледяшки и, вроде заструг, помогали ему держать верный курс. Пронька был очень любознателен и часто расспрашивал меня, что такое звезды, облака, луна и северное’ сия- кие? — Плохо, что я неграмотный! — не- поддельно искренне, сожалея, гово- DHA OH. Кстати сказать, самоедины, покло- вявшиеся прежде и камню, и дереву, и вообще чему вздумается, были со- вершенно безразличны к великолеп- кому зрелищу северного сияния... Однажды Пронька даже свез меня, на священное место: хай-биде-6. — Завтра при кочевке, — сказал он. хитро улыбаясь веселыми глазами, — отъедем в сторону. Будто капканы на песцов проверяем. Посмотришь хай- биде-в! Так мы и сделали. На краю холмистого материка стоя- ли жердочки с насаженными, слово курицы на насесте, деревянными идо- лами-сядаями. Здесь же лежали груды оленьих черепов, лапы россомахи, че- реп медведя, обод шаманского бубна, а под лиственницей поблескивал при- клад (дары) — серебряные мокеты, гимназические пуговицы и три золо- тых полуимпериала царской чеканки. Почти все оленьи кости и палки ся- даев. были обмазаны кровью и жи- ром... Месяц я кочевал с Пронькой по тундре и имел возможность ближе присмотреться к нему. Для нас он был незамекимым проводником, пере- водчиком и отличным следопытом. Даже в очень тяжелых путаных ме Одна из жен Проньки, HE 3 A BY ABTE Ночь я переспал в избе, а утром нашел Проньку около чума. Невдалеке бродили его немногочисленные олени. Один из них задней ногой чесал мор- ду, а двое, поднявшись почти верти- калько, комично дрались передними ногами. Пронька сидел на кор- точках и с улыбкой наблюдал за ползавшими по снегу щен- ками. — У богатого олени телят- ся—сказал он, заметив меня, — а у меня, бедняка, собаки. — Что ж ты с ними де- лаешь? — Смотрю, которая собака хорошая будет, а которую и растить не буду, а отдам бабам на шкурки ягушки обшивать. Апрельским вечером прош- лого года мы покидали госте- приимную избу Киселева и Проньку Ненянга. Я подарил Проньке азбуку, случайно ока- завшуюся у меня. Провожая нас, он стоял высокий и строй- ный -на туманном фоне тундры и долго махал вслед белеющей азбукой. Олени прибавили шагу, и мы потеряли из виду Пронь- КУ: немедленно возобновить подписку, если вы подписались на журнал Подписная плата: 6 мес. (до конца зода)—75 коп., 3 мес.—40 коп. Адр лодая Гвардия“, либо сдавайте во все отделения Изд-ва, в отделе! печати и на почту, а также уполномоченным, снабженны; КОТОРЫЙ ВЫ ПОЛУЧИТЕ. ЕСЛИ ВЫ НЕ ВОЗОБНОВИТЕ ПОДПИСКУ на журнал „На суше и на море“ только на шесть месяцев. 40 коп. Адресуйте: Москва, Центр, Новая пл., 6, Изд-ву „Мо- ‚8 отделения центральных изд-в, в киоски Контреентства снабженным соответствующими )достоверениями. ТО СЛЕДУЮЩИЙ НОМЕР ОКАЖЕТСЯ ПОСЛЕДНИМ.