Густав Инар в Ленинграде среди работников Совкино
	‚НОВЫЙ ВАВИЛО Н*
	воды, грязь и—декорация кладбища, на
котором расстреливают участников Париж-
ской Коммуны, вернее, участников фильмы
„Новый Вавилон“.

Из кресла, стоящего подле аппарата,
подымается седой человек; он бодро идет
через лужи и грязьк стене и говорит воз-
бужденно по-французски только что nyMep-
шему“ молодому коммунару:

— В следующий раз умирайте еще исету-
пленнее крича. Люди в 1871 году имели
право’ на исступление и крик.
	На защите баррикад
	но постановке фильмы „Ё:овый Вавилон“,
где действие развертывается на фоне со-
бытнй Парижекой Коммуны.

Седой, бодрый человек—один из немногих
еще живых наиболее славных участников
событий Коммуны, событий 1870—71 гг.

После двух месяцев ожесточенной защи-
ты рабочего Парижа, после недели ярост-
ных боев на улицах вокруг Пантеона,
молодой федерат спасся от расстрелов,
репрессий, пыток победителей-версальцев,
уничтожавших тысячи федералов у серых
стен кладбищ, садов, дворов.

И через пятьдесят семь лет он
вновь—у серой стены, рядом ©
солдатами в кэпи, в шинелях, ©
отогнутыми полами, рядом © мо-
лодыми, как он когда-то, людьми
в темных куртках националь-
ных гвардейцев.

На мгновение выключены не
только свет-и дождь; выключено
полвека жизни; он мог умереть
не так. как молодые актеры—в
цервый, во второй, в десятый
раз; он подвергался опасности
умереть по приказу вот такого
же, как стоящий рядом, версаль-
ского офицера с усиками; уме-
реть единственный раз, не кине-
матографически. ;

Бывший нодполковник 1-го ле-
гиона. ветеран Парижской Ком-
муны, паедший новую родину—
родипу интернационалистов —
в Советской Росоии.—Густав Инар пово-
рачивается к режиссерам и без исотупле-
ния, 0ез крика, деловито повторяет:

— Время было такое, что самые скром-
ные люди умира.иг патетически!

 

 
	— Ваш чин?

— Подполковник 1-го легиона.

— Имя?

— Густав Инар.

— В стене!

Дождь льетея © шумом, в которым не
лилея еще ни один дождь в мире; через
пелену дождя едва можно различить: серая,
полукругом идущая стена; блестят мокрые
черепицы. В полукруге стены-—прорыв:
обнажены кирпичи. Вчера, 27 мал 1871 г.,
пушечный снаряд разбил стену, разбил
последнюю баррикаду Париж-
ской Коммуны.

Дождь льет в прорыве с небы-
валой силой, с непонятным шу-
MOM.

Покрывая шум, громкий чело-
веческий голос звучит:

— darn!

ТГулкий залп. Блеск огней в ве-
черней тьме. Пелена, дыма, заво-
лакивает пелену дождя.

Отоявшие у серой стены люди
в серых и черных рваных блу-
зах, кофтах, насквозь промок-
шие, падают в грязь, в лужи, в
воду. Зали и еще залп.

Молодой бородатый парень
кричит (почему-то по-руески):
„Да, здравствует Коммуна!“ и
падает:

Спокойный голос заканчивает

 
	дождь и дым, залпы и емерть—
русским восклицанием:-

— Выключи: свет! Выключи дождь!

Шум начинает yruxaTs. Bee тоныие
становятся струи двух пожарных рука-
вов. Гаснут прожектора. Становится почти
темно в ателье, где на полу потоки
		Молодому коммунару переводят слова,
К которым и он, и режиссеры картины
прислушиваются © особым вниманием.

Потому что седой, говорящий по-фран-
цузски человех-—ие только участник работы