„МЕ МЕЛАЮ СТОЯТЬ ПОД ДОЖДЕК», —так взывал к заводоуправленаю харьновекого завода „Свет Шахтера“ двигатель, воторый рабочие завода постаневили собрать в порядке сонсоревиовавня. Нелный текет нлаката ем. ва енимке Неред окнами дома Моссовета, радки- нута Советская площаль,. с ее изящным обелиском и монументальным зданием ин- ститута Ленина на фоне сквера, целый Keub оживленного группами гуляющих де- тей. Дом Моссовета, выстроенный знамени- тым архитектором Казаковым в 1782 г., CO AHA постройки валоть до революции был резиденцией генерал-губернаторов. Против окон парадных покоев, на дру- YOM конце площади, где теперь сквер’ и институт Левина, высилась каланча Твер- ской части. Беспокойное было это место, называв- шееся „Тверская “площадь“, носле уже переименованное в „Скобелевекую“... Целый день, сраннего утра— трохот по булыжнику. -Прон- зительно дребезжал извощичьи пролетки, громыхают ломовые полки, скрипят мужицкие теле- ги, так как эта, плещадь—самое бойкое место, соединяющее че- рез’ Столешников переулок два, огромных района, города. конце прошлого века о правилах уличного’ движения в етолице и понятия не имели: ни правой, ни левой стороны не признавали, ехали кто как хотел, сцепляливь, кувырка- лись... Круглые сутки стоял несмолкаемый шум: Это для влуха. Зрение тоже не радовала пер- спектива из парадных ‘окон; то пьяных и буянов вели „под шары“, то тащили в приемный покой поднятых на; улицах... И для обоняния не всегда, благопо- лучно. По случаю лунной ночи, по правилам думского календаря, хотя луны и не видно на самом деле, — уличные фонари во веей Моекве погашены. . него больной калач, который он держит od Дуку и смачно откусывает... — Дины... Дины — раздается с каланчи звонок, и часовой поднимает два фонаря по блоку на вывоком коромысле. — Какой номер?— орет снизу брандмей- стер. — Третий, коло ниверситета,— отвечает вверху пожарный, указывая, где именно и какой пожар. „Гретий“ — значит, огонь выбился наружу. Как бешеный, вырвался вслед за, весто- вым`с факелом, сеющим искры, пожарный обоз. Лошади-звери,—воронежские битюги, белые е рыжим. Дрожат камни мостовой, я звенят стекла’ и содрогаютея стены зданий. Бешеная четверка с а мчится через площадь по Твер- ской к Охотному ряду, опро- кидывает бочку и летит даль- ше... Бочка вверх колесами. В луже разлившейся жижи барах- ‚‘тается золотарь... Он высоко поднял руку и заботитея боль- ше всего. о калаче... Калач, — это их специальное лакометво: он удобен, его можно ухва- тить за ручку, а булку гряз- ными руками брать не совсем удобно. Пожарные грохочут по бу- лыжной мостовой, отходники } обозами тянутся к заставе, & навстречу летят ночные гуля- ки от „Яра“ — ресторана, в Пе- тровском парке— на, тройках, на парах и лихачах, е гиком и =. песнями вниз по Столешнико- го. 1899г. _ ВУ нереулку. < На беспокойном месте жили генерал-губернаторы. . Иногда по Тверской в жаркий лет- ний день тащится извощичья пролетка 6 поднятым верхом, несмотря на хоро- yi ногоду, из-под. которого торчал шесть ног: четыре — в сапожищах со ПРОШЛОЕ СОВЕТСКОЙ ПЛОЩАДИ Талцится ночной благоуханный ©боз —де- сятка, полтора, бочек, запряженных каждая парой ободранных, облезлых кляч. Из бочек торчат черпаки— нечто вроде ведра на длинной палке, еше необсохиего... ITO едут „ночные Брокары“, названные так в честь известной нарфюмерной фир- мы. Между бочкой и лошадью, на телеге устроено веревочное видение, на; котором дремлет „золотарь“ — так звали в Москве ассенизаторов. Обоз. прыгает колевами по мостовой, расплеекивая иногда, содержимое на камни, гремя на, весь. квартал. И тянется едва - Сердце Москвы в конце презвхого столетия. Тверская часть. Фет. Влад. Гиляровекого. 1899 г. двигаясь после полуночи таней 0603. по Тверекой, мимо дворца... Обоз растянулея... Последние бочки Ha окончательно хромых лошадях поотетали... Один золотарь спит... Другой заворачивает Ha площадь и блажеинствует: в руках у