литерат;
4
Теюрическая тематика привлекает
риши дни пристальное внимание
тиезтелей-гуманистов Запада,
Spor интересе к прошлому — свое-
разный интерес. В нем нет пассеи-
сческото восхищения «добрым ста-
рых временем», в нем нет эстетского
тобАВАНИЯ «ЭКЗОТИКОЙ» КОСТЮМОВ и
хьлов, Вместе © тем в нем чет и
squad об’ективно воссоздать про-
оо 208. Наиболее драматические эпохи
з корни человечества, отдельные
ности, в чБей судьбе скрестились
иовные противоречия этих эпох,
„ ужа современным писателям За-
тала только средством для разреше-
аня самых острых и важных проблем
сюлняшнего дня. Прежде всего, не
мучаен выбор самих эпох. В истори-
чеких романах немецких писателей-
х `вмитантов Лиона Фейхтвангера, Ген-
} ха Манна, Бруно Франка мы неиз-
вяз) встречаемся с переломными пе-
уедами, стеми эпохами, когда борь-
& мжду косными, реакционными
ашлтми истории и силами прогрессив-
ни выступала особенно обнаженно,
В этой тенденции, по существу, нет
;ачею неправильного и порочного, но
зруозор этих исторических романи-
mos фатально orn ничен их филосо-
que истории.. Неправильное пред-
изаление о роли идей и’ значении
дюлоюв, невнимание к наиболее
иизным и мощным факторам исто-
узко процесса часто приводят
инк писателей Запада к созданию
обтвенной истории, а не к раскры-
по подлинных исторических процес-
в3 прошлото,
Вчем ценность этой истории, пусть
злолной, пусть во многом непра-
мльной? В том, что острие всех исто-
ческих конценций Фейхтвангера,
ла, Франка направлено против
фшистоких мифов об историн. Совре-
учные художники-гуманисты Запада
_ аще всего ‘воскрешают старый и осо-
{а для них значительный спор между
реневековьем и новым временем,
жду феодализмом и нарождающи-
ия буржуазными отношениями,
Дая европейского гуманиста и де-
идрата эта эпоха особенно знамена-
зна, Отсюда начннается его родо-
‹ивная, его культурные традиции. И
;вете борьбы с фашизмом новая, де-
таративная присяга этим традициям,
16 новое завоевание. их приобрета-
и кобый смысл.
Моговековая борьба за права чело-
чеком разума, против изуверства,
wanodecHa, деспотизма становится
ha ких школой и проверкой сегод-
мшней борьбы. По-новому волнуют
п час образы идеологов, которые
в8 HOBO истории защищали
mags человеческото разума под уг-
уий заточения. пытки, костра. Но-
ло всего речь здесь идет о прямой,
павтической борьбе с фашистской
«аукой», Во всех исторических ро-
Wii немецких писателей-эмигран-
18 38 время видна скрытая и от-
рыая полемика с «культур-иетори-
вы» современной Германии. На пе-
рмютр историн культуры, предпри-
ый фашистскими «учеными», ев-
ушйские мастера культуры отвечают
зеричными контратаками, прини:
и Под СВОЮ защиту «отверженных»,
зутанавливая истинное лицо Tex,
ирак пли иначе «отретушировали»
излоги третьей империи. Традициям
ных людей» противостоит куль:
трая традиция борцов против
иных людей» средневековья, куль.
ая традиция великих гуманистов
DOH,
№ надо думать, однако, что ‘речь
055 идет только об историко-куль-
ang ТЮХ споре, хотя идейно-политиче-
_, {008 значение этого спора тоже очень
ЕКО,
It мечаки основной смысл этих
гораческих романов заключается не
baw, Они написаны с еще более
90, еще более «практической»
kun. Иосиф Флавий, — конечно,
MIRO повод для концепции Лиона
@бтвантера, и Бруно Франку не
3398 об’екливно-исторический порт-
№ автора Дон-Кихета. Смысл этих
цопаведений иной: «Каким должен
ts
tr
Ibe
Uy
.
в
bit
Ey
т
Mes
TCR
ane
Ke
Ys
Hi
м fit я, и кем должен быть ты, мой
@риейский современник, предетави-
ли
-з Бу Франк. Сервантес, Журн.
апиональная литература»,
sa №№ 1986 г. Перевод с немецкого
nm Мевоандра Кочеткова,
очередь, обращена книга Бруно Фран-
ка «Сервантес». Именно к ним при-
надлежит и сам автор, книги.
на и непримирима. В этом смысле не
случаен и выбранный им герой. Не
случайно, что о Сервантесе, самом, по
мнению Маркса (наряду с
ком), *
литературы, вспомнили сейчас кроме
Бруно Франка” и Томас Манн и Жан-
Ришар Блок.‘
манчекий и его автор не пользуются
расположением клерикально-фаптист-
ских кругов современной Испании:
поставление живых и мертвых сил
истории — окостенелого деспотизма
и живой, творческой народной сти-
хии, воплощенных „Бруно Франком
в короле Филиппе П и в Мигэле Сер-
вантесе.
кого, волнующего’ историзма. Тупой,
жестокий «аппарат» испанского абео-
лютизма,
массы, борьба реякционной
испанской государственности протаз
молодых буржуазных стран и нацио-
инквизиция, ‘блюдущая «расовую чи-
стоту» испанокото народа — весь фон
повести о Мигэле Сервантесе сделан
ярко, скупо, убедительно. И создал
его человек, который ‘стоит по нашу
сторону баррикады, твердо знает, кто
его враг.
пода Сервантеса — короля Филни-
незабываемых Филиппов.
них создал стареющий, примирив-
шийся с действительностью Фридрих
ллер, друтого — Шарль де. Костер.
Филипп Шиллера. — большой обая-
тельный человек,
эти сказочное! воплощение
злобы, смерти, тления, он—<воеобраз-
урная газета” № 40 (603)
ПРОШЛОЕ В ПАСТОЯИЕМ
Е. КНИПОВИЧ
тель и идеолог европейской демокра-
тии, носитель великой, рожденной i
когда в боях культуры ы
Ков», ee НЮ пр
основе’. всех
этого типа.
ны, в известном смысле они и авто-
биографичны.
Именно такая мысль лежит в
исторических романов
и не только современ-
Если мы ваглянем ня прошлое до-
военное. творчество крупнейшт :
стеров культуры Zs ope
столюнемся с трагическим сознанием
бездейственности
идеологии, с осознанием бессилия ело-
ва, которое перестало.
Образ художника,
как колокол на башне вечевой, во дни
торжеств и бед народных», фатально
отошел в. прошлое. Не было больше
тех, чьи «идеи, овладевая eee
мы сразу же
современной им
быть делом.
чей голос «звучал.
становились «материальной силой», И
никто не шел больше за эти. иден под
пытку и в изгнание. Воля, способ-
ность К, действию’ лучнгих представи-
телей буржуазной культуры мертве-
лин в инднвидуалистическом одиноче-
стве, в бесплодном бунтарстве, в’ тех.
страшных «болотах» буржуазного ис-
кусства, о которых рассказал нам в
своем раннем творчестве Андрэ Жид.
Понадобилиеь Десятилетия тягчай-
ших испытаний, рабкрывших до кон.
ца лицо капнталистического мира, по-
надобидея: опыт. нашей революции,
создавшей новое общество, чтобы луч-
шие представители культуры Запада
смогли вырваться из’ этого «болота»,
найти путь к новому единству между
искусством и жизнью, словом и де-
лом. Этот процесс еще далеко не за-
кончен; Многие представители интел.
лигенции Запада, зная уже
направление поисков, еще ищут сво-
его личного пути в будущее. И от
прежних
недоверие К себё\и’свонм товарищам,
недоверие к качеству их воли, нена-
висти, к качеству
И для себя и для
книги о людях прошлого, которые,
как товорил Чернышевский, «не шу-
тили идеями» и завоевывали своей
жизнью право на олово, paronee ста-
новится делом.
общее
времен у них еще осталось
«мускулов» борца.
друтих пишут они
Именно к stay людям, в первую
Его ненависть к, фашизму органич-
Бальза-
гениальном писателе мировой
Не случайно также идалью Ла-
Не случайно в романе и то противо:
В романе много подлинного, глубо-
разоряющий крестьянские
косной
нально-освободительных движений,
Замечателен в романё образ анти-
пз И. Мировая литература знает двух
Олною из
пожертвовавший
лучшим, что у него было, — человеч-
ностью во имя ложно-понятой идеи
власти; Филипи де Костера — это по-
дряхлой
ный «Кошей бессмертный»: Образ
Филиппа М в романе Бруно Франка
реалистичен. И вместе с тем этот
«идейный враг» всего живого и про-
трессивного вырастает в большой,
образ
мира ев-
трагический, ‘символический
тибнущего и отживающего
ропейского феодализма.
Как же обстоит в романе дело
рически: Сервантес заплатил
теран Лепанто для того,
истине нечеловеческим
товарищей и современников. «Сер-
вантес» Бруно Франка создан как
пример и ‘поучение для них. «Омо-
жете ли вы все выдержаль В борьбе
творчество?
за свои иден, за свое
Смотрите, каким бывает истинное му-
жество!». Те борцы, которых не надо
учить мужеству, до сих пор остаются
за пределами зрения писателей типа
‚Бруно Франка. И даже Лион Фейхт-
вантер впервые — очень неотчетливо,
очень смутно — заговорил о проле-
тарских борцах против фашизма толь-
ко в‘последней своей книга
Оппентейм». Г
Эа что же, по мнейню Бруно Фран-
ка, боролся Сервантес? С этим дело
зв романе обстоит гораздо . сложнее.
Автор очень точно воссоздает подлин-
ные черты биографии своего repos.
Мы видим и студента Сервантеса,
начинающего поэта, который в каче-
стве учителя испанского языка кар-
динала Аквавивы уезжает из Мадри-
да в Рим. Мы видим, как Сервантес
ищет удачи и успеха сначала при
папском дворе’в Ватикане, затем, во
время войны с Турцией, — в вой-
сках дон Хуана Австрийского. Мы
видим тяжелую нужду и скитания
ветерана Лепанто, попытку вернуть-
ся на родину, долголетний плен у ал-
жирских корсаров, три попытки K
бегству, освобождение, ‘которым он
обязан великолушному капризу пи-
ратского короля, — мы видим неуда-
чи Сервантеса на тбатральном попри-
ще, женитьбу, унизительную государ-
ственную службу и, наконец, долго-
вую тюрьму.
Жизнь Сервантеса исключительно
активна, богата событиями и дейет-
венностью. Но в романе Бруно Фран-
ка автор дон Кихота проходит сквозь
эти события как чуждый этой жизни
странник, как одержимый какой-то
неведомой ему самому идеей, кото-
рую он должен воплотить в буду-
щем.
Сервантес Бруно Франка внутрен-
не изолирован от жизни, и это основ-
ная ошибка этого образа, порождаю-
щая все последующие ошибки.
Миголь Сервантес Бруно Франка по-
степенно становится в романе Дон
Кихотом, но. ведь. Дон. Кихота мог на-
писать автор этой книги, а не ее ге-
рой. Мигэль Сервантес — реальный,
исторический — знал и видел куда
больше своего героя.
Искажая образ автора, Бруно Франк
тем самым снижает и значение бес-
смертной книги Сервантеса. Гениаль.
кейший, реалистический, полнокров-
ный роман, посвященный вопросам
и интересам, тогдашней современно-
сти, превращается у Бруно Франка в
отвлеченный философский трактат об
‘извечной природе и сущности челове-
ка. И насколько подлинный образ Ми-
тэля Сервантеса был бы более мощ-
ным оружием в борьбе сегодняттнето
дня, чем та гуманистическая утопия
06 авторе Дон Кихота, зи создал
Бруно Франк.
Ошибка Бруно Франка вполне по-
нятна. Слабость «положительной про-
траммы» свойственна многим гумани-
стам Запада. —
Это перехолная ступень. В практи-
ческой, повседневной борьбе п i eon
того, что он ненавидит, Бруно
ненабежно найдет живой, на
а не отвлеченно-утопический облик
того, что ‚он любит,
(и и
‚8
)0n3*
a
ype
134)
[а
уе
Зкетавка И. Е Репина в Третья-
MBCKOR галлерее представляет для
сх Rltero широкого зрителя огромный
тие
И
my?
sai
$
аа для ко-
действительность выступает не
лько как предмет для решения чи-
18 анвописных задач, но и как жи-
pe ложный клубок общественной
Ы, человеческих чувств и клас-
} cay взаимоотношений, Расцвет его
(I) “opseersa падает на 70 — 80-годы,
) №7 Репин являлея в русском изо-
бмантельном искусстве наиболее по-
‘чедовательным выразителем идей pe-
тационной демократии. В эти тоды
Уля написаны его лучшие произве-
ния: «Бурлаки на Волге», «Ирото-
Аизкон>, «Крестный ход в Курской
Deeprun, «Не ждали», «Иван Гроз-
Ы№ и целая серия блестящих пор-
Тетов современной ему интеллиген-
tia. Творчество Репина этото периода
именует собой вершину буржуазно-
® реализма.
› Долгий творческий путь художни-
сложен и многообразен.
Илья Нфимович Репин родился в
ВНт. в г Чупуеве, Харьковской
6. в семье военного поселянина.
Пюбовь к некусству в нем проснулась
рано. Пройдя ряд последовательных
и Малов учебы-—осперва на фодине, в
1501 топографов и в мастерской жи-
+ Вописца И. М, Бунакова-— Репин попз-
же наконец, в Петербург и посту-
Tae в`Академию художеств.
Время поступления Репина’ в-ака-
демню-—начало 60-х тодов-— период
Eo демократического mom’eMa, H
, Mor-daxr umeer отромное значение
р aia развития творческого метода ху-
жника,
Общественные и эстетические вагля-
f ‚ Чернышевского, оказавшие
т витьное зоздействие ва формирование
Удеологии разночинной интейялиген-
‚ Цин 60—70-х годов, были плодотвер-
вЫ и для Репина: они пробудили в
Век чувство критического отношения
® окружающей действительности.
‚ ученические работы Репина свиде-
уют © борьбе двух противор®»
asad
=
ct
in
putt
mes
и
ant
и
Beh и
Е. ЖУРАВЛЕВА
чивых тенденций: успешного! освое-
ния принципов академическото ‘искус-
ства, с одной стороны, ин живого, пло-
дотворного Se ARERS фрезльной жиз-
ни—с другой.
Ведущим началом, ‘победившим В
этой борьбе, оказалось последнее.
Высоким образцом классных работ
художника является этюд «Натур-
щик»—1870 г. (Русский музей). Глу-
бокое чувство формы, уверенная
кисть, колориетическое мастерство го-
ворят о боДьшой школе, пройденной
Репиным в/академии.
Его большая картина «Воскрешение
дочери Изира». (1870—71 г.) по-ново-
му претворяет принципы академиче-
ского искусства. Эта. картина пред-
ставляет первую’ попытку освоения
реалистического наследства” Рембран-
дта, которое помогло Репину преодо-
леть сухость ‘и отвлеченность вкале-
мизма, статику и локальность цвета,
внешний драматизм действия, холод-
ную академическую форму.
Процесс преодоления привитых ака-
демических ‘навыков шел у Репина не
только путем освоения реалистическо-
го наследия старых мастеров, но и пу-
тем непосрелственното изучения жи-
вой природы. Будучи еще учеником
академии, он задумал свою’ знамени-
тую ‘картину «Бурлаки на Волге»
(1868—1873 г.), поразившгую современ-
ников не только содержанием, но и
реализмом исполнения. В этой карти-
не Репия выступил зрелым мастером,
смело заявивитим о; своем стремления
встать на уровень передовых общест-
венных взглядов эпохи, в ней он де-
лает рептительный шат к овладению
реалистический методом. Если в кар-
тине и сохраняются еще некоторые
черты академической условности—су-
хость красочной таммы, известная ку-
лисность послроения. пространства, —
то все ато отступает! перед глубоким
чувством реалистического., проникно-
вения в самую тему. 4
Еще в период учебы в академий
Репин показал себя большим масте-
ром портрета. обо внимания 28-
служивают портреты В. ‚ A. Шевцо-
вой—будущей жены художника и де-
вушки («Девушка 3a чтением»,
1870 г.).
Весиой. 1873 -т. Репин уехал в Ита-
лию, а оттуда в Нариж. Отдав боль-
шую дань увлечению Тицизаном, Ве-
ронезе, Микель Анджело, Репин ` стол-
кнулся в Париже с живописью ран-
них импресснонистов, которая произ-
вела на него вначале тяжелое впечат-
ление. Однако вскоре.он увлекся но-
вым французским искусством, перей-
дя от критики к освоению ето живо-
писных приемов. Сильнее всего при-
влекал Репина Эдуард Мана, о чем
свидетельствуют ето письма и, тлав-
ным образом, работы парижского пе-
риода: портрет жены, написанный,
по словам самого художника, «а 1а-
Мапей» в продолжение двух часов, и
болыпая картина «Иарижское кафе»
(находящаяся в настоящее время в
Стоктольме). На выставке представле-
но несколько этюдов к ней.
Репин не стал импресснонистом, но
он усвоия наиболее ценные элементы
живописи ранних импрессионистов.
По возвращении в Россию, в атмос-
фере напряженной классовой борь-
бы его талант получил большую 06-
щественную зарядку. После. трехлет-
него перерыва в Репине вновь пробу-.
дился интерес`к общественной жизни
страны. Уехав. на родину, в Чутуев,
он создал ряд вещей, в которых резко
чаметился перелом его мировоззрения:
первоначальный замысел «Крестного
хода», «Протодиакон», «Под конвоем»,
«Мужичовк’ из робких» и др. Из этих.
вещей наиболее талантливой надо
считать «Протодиакона» (1877). Эта
картина поражает остротой и метко-
стью социальной, ° характеристики,
удачным выбором типажа, огромным
живописным темпераментом. «НПрото-
диакон» был первой работой, с кото-
рой Репин выступил на передвижных
выставках, разорвав, наконец, совсем
с Академией художеств.
Связанный давно крепкими идей-
ными узами с передвижниками, он
становится (в 1878 г.). членом товари-.
с
самим Митэлем Сервантесом? Каким в
представлении Бруно Франка являет-
ся автор неумирающей народной кни-
ги, книги депа? И чем заплатил он,
по мнению Бруно Франка, за право
‘написать такую книгу? На последний
вопрос Бруно Франк отвечает катег-
всем,
Славу, удачу, любовь, отцовство —
все должен был отдать однорукнй ве-
чтобы на
склоне лет, сидя в тюрьме за долги,
увидеть, как по дорогам Испании ски-
тается «Рыцарь печального образа».
Аскетический максимализм Франка
вполне понятен. Вепомним, каким по-
испытаниям
подвергает своих героев и Лион Фей-
хтвантер. Эти жестокие испытания ге-
роев об’‘ясняются все тем же нелове-
рием к воле, к действенности своих
«Семья
ПОВЕСТЬ О ЖИЗНИ
Книга Атриппины Коревановой
«Моя жизнь» — правдивая автобио-
графия, живой человеческий доку-
мент. Кореванова — работница-кре-
стьянка, ей 66 лет; она повествует
о своей жизни, о временах, когда «мы
юности не знали», и о счастливых
наших советских днях.
В предисловин к отой кните
М. Горький пишет: «Девушки Совет-
окого Союза только тотда поймут. по-
чувствуют все величие работы пар-
тии Ленина, когда они познакомятся
с каторжным прошлым их матерей
и бабушек. Немые до. Октябрьской
революции женщины, крестьянки и
работницы сами, своими словами рас-
сказывают о прошлом. Они пишут
книги, и эти книги имеют значение
исторических документов. Именно та-
ROBE книги Елены Новиковой, Гали-
ны Грековой, Агтриппины Коревано-
вой. Это автобиографии, написанные
для того, чтобы молодежь внала, как
до Октябрьской пролетарской револю-
ции жили «люди, обреченные на ги-
бель», — именно такими словами он-
ределила Кореванова судьбу ее по-
коления»:
Сама’ Кореванова товорит, что ее
толкала писать «злоба и ужас перед
несправедливостью жизни, гнев за
угнетение женщины и за ее беспра-
вие, жалость к бедным и ненависть
к тутому кошельку». Она хочет рас-
сказать молодежи о своей суровой,
подневольной и одинокой жизни,
чтоб эта молодежь «еще больше,
глубже оценила ту жизнь, которая
окружает ее сегодня, которую она
сама себе строит заново..».
В нашей литературе за последние
моды появился рял талантливых до-
кументально-биографических произ-
ведений. В этот ряд входят не толь-
ко’ книги Грековой, Новиковой, Ко-
ревановой, но н «Педагогическая по-
эма» Макаренко, «Я люблю» Авдеен-
ко, «Белеет парус одинокий» В. Ка-
таева и пр. и пр. 3
В прежние времена воспоминания-
ми, мемуарадги большей частью зани-
мались, так называемые «тенералы в
стетавке», маститые литераторы, у
которых все в прошлом: и карьера
и молодость, и жизнь.
Но если взять биографические про-
паведения талантливейших, передо-
вых писателей прошлого, если взять
даже такую интереснейтую книгу,
как «Анри Брюлар» Стендаля, то мы
увидим, что и здесь факты биогра-
фии прежде всего, свое, личное лело,
неповторимые. единственные факты
личного опыта. Интерес к биографии
— следствие противоречий большого
интеллекта. большой индивидуально-
сти и общественной среды, которая не
уловлетворяет, не вдохновляет, не
дает импульса, зарядки для творче-
ства. Своя биография, прошлое свое,
своя индивидуальность значительней,
интересней окружающей действи-
тельности.
Индивидуализм таких передовых
писателей, как Стендаль, принимал
протестующую, воинственную форму;
здесь слышался здоровый протест
против окружающей пошлости. Инди-
видуализм же, отрешенность от окру-
И. Репин «Осенний букет» (портрет
стве Репина этого времени занимает
большая картина «Крестный ход в
Курской губернии». Работа над этой
темой, подобно «Бурлакам», имеет
свою длительную историю (1877 по
1883 т.). Кроме первоначального замы-
села «Крестного хода» Репин пишет
«Крестный ход B дубовом лесу»
(1873 т.), «Перед иконой» (1879 г.),
«Ботомолки-странницы» (1878 г.), не-
сколько этюдов горбуна и тд. К ©0-
жалению, не удалось собрать все под-
готовительные работы к «Крестному
ходу». Необходимо отметить прекрас-
но написанный этюд «Голова кресть-
янина», впервые попавший в поль
зрения нашей общественности,
«Крестный ход в Курской губер-
нии» является одним из наиболее зна-
чительных произведений Репина, в
котором он достигает широкого охва-
та лействительности. В ней худож-
ник дает. характерную картину рус-
ского общества не только 80-х годов,
но и вообще царской, дореволюцион-
ной России. В пределах изобрази-
тельного искусства Ренин достигает
такой сложности и полноты в показе
социальной жизни и типов своего
времени, которые ставят ето «Крест-
ный ход» на уровень шедевров рус-
щества, Центральное место $ творче- ской революционной литературы 70—=
Б. БРАЙНИНА
жающего писателей декаданса носит
большей частью пассивный, болезнен-
ный характер.
Нам представляется, что элемелты
отчужденности, отрешенности от наз
стоящего, от окружающего общества
нашли свое крайнее выражение в
творчестве Марселя Пруста. Ero Boo-
псминания, его «второе переживание
ЖИЗНИ» «носит на ©ебе навсегда не-
изгладимую печать бесплодия его
жизни». Воспоминания Пруста —
«поиски утраченного времени», вер:
нее, химеры времени. У Пруста’ утра-
чено ощущение настоящего, живого,
действительного времени. «Поиски ут-
раченного времени» — своего рода
паркоз («великий покой». «таинствен-
ое обновление»), желанное забытье,
уход от беспокойных зовов жизни.
Методу Пруста противостоит прин-
ципиально иной, горьковский ме-
тод воспоминаний. В своих тени-
альных автобнографических произве-
дениях великий писатель со страст-
ным гневом и великой болью обнажа-
eT «свинцовые мерзости» прошлого,
‹подлую и грязную жизнь», чтобы на-
учить людей любить сильното и гор-
дого человека, борца за прекрасную,
счастливую ‘жизнь. Неизменная, дей-
ственная любовь к людям, к коллек-
тиву вызывает упорное желание от-
дать людям всё свое сокровенное, весь
свой жизненный опыт.
Вот почему тяга массового читате-
ля к автобиографическим произведе-
ниям Горького колоссальна.. Завод-
ские и сельские библиотеки завалены
требованиями на эти книги. Колхоз-
ник Николай Ахромкин (Московская
область) пишет: «Самые для меня до-
регие и интересные книги: «Детство»,
«В людях» и «Мои университеты»
Максима Горького. Ведь вот изучил
Горький человеческую жизнь, как
изучил, — это особенно понятно то-
му, кто сам через все ужасы прош-
лого выбился в настоящую жизнь».
Селькор Пищук (Западносибирекий
край) обращается к великому писате-
лю: «С тех пор, когда я прочитал в
одном из ваших произведений о том,
что безжалостные кровососы-богачи
эксплоатировали ‘вас, еще не достиг-
шего совершеннолетнего возраста, в
какой-то кондитерской 12-часовым ра-
‘бочим днем за несчастных три руб-
ля в месяц, с тех пор во мне про-
будилось какое-то желание еще боль-
ше прочесть ваших книг. С тех пор
во мне проснулась великая братская
любовь к вам, а этим кровожадным
зверям, которые своим мракобесием
и рабством потлощали миллионы та-
ких талантливых лиц, как Алексей
Максимович, я им всегда и везде
посылаю проклятия».
Многие наши советские писатели
учились и будут учиться у Горько-
го умению передавать свой опыт кол.
лективу, товарищам в борьбе и ра-
боте, умению по-горьковски подхо-
дить к фактам своей биографии. Не-
удивительно, что и «Моя жизнь» Ко-
ревановой, и книти Грековой и Но-
BEROBOH, и «Я люблю» Авдеенко, и
«Педагогическая поэма» Макаренко
вышли в свет при непосредственном
содействии самого Горького.
дочери художника). Масло. 1892 г.
80-х тодов. Это произведение худож-
ника нужно читать как большую кни-
ту, изучая отдельные лица, жесты,
остро подмеченные черты.
В начале 80-х годов под’ем художе-
ственного дарования Репина достига-
ет наибольшей высоты. Напряженная
атмосфера общественных противоре-
чий влекла ето к острому показу со-
циальной жизни, человеческих чувств,
страстей, поступков.
Целым рядом произведений Репин
откликнулся на политические собы-
тия своего времени. «Под конвоем»
(1877 гт.), два варианта ‹Ареста ‘про-
пагандистя» (1878 и 1880-89 т.), «От-
каз от исповеди» (1882 т.), «Сходка»
(1883 г.), «Не ждали» (1884 г.).
Картины Репина вызывали у с0з-
ременников бури восторгов и негодо-
званий, Однако ни одна из ето картин
не производила такого. потрясающего
впечатления на современников, kak
«Иван Грозный». Картина появилась
несколько лет спустя после событий
1 марта 1881 г. и кровавой расправы
царизма © народовольцами. той
накаленной атмосфере показ царя в
роли отвратительното ‘убийцы, самото
«плютавого и жалкого» (по словам
Л. Н. Толстого), имел отромный поли-
тический OMBICH, } 1
«Я хочу, хочу писать!» — воскли-
цает Агриппина Кореванова. Каждая
строчка «Моей жизни» говорит о глу-
бочайшем, кровном интересе писа-
тельницы к своей теме. Кореванова
рассказывает о своем прошлом очень
просто, спокойно, лаже эпически спо-
койно. А сколько гнева, боли и люб-
ви под этой внешней сдержанностью.
Коревановой не нало никого путать—
правда жизни говорит сама за себя.
И читателю становится страшно, что
вот жили же когда-то люди в таком
аду, в таком беспросветном мраке.
В крестьянской семье умирает жен-
щина-мать. Дети вымирают от голода,
от отсутствия ухода. Оставшаяся в
живых девятилетняя девочка с утра
до ночи мается, няньчит мачехиных
детей, голодает, спит под кроватью.
Замученный ребенок восклицает:
«Мама, родимая мама! Как мне тяже-
л0! Ты всех взяла к себе, а меня
сставила...».
А после такого детства и юности—
горькое, подневольное замужество,
побои и издевательства мужа и свек-
ра, и голод, голод, постоянная забота
о хлебе. «Он (муж— Б. Б.) вытащил
меня на середину комнаты и стал
бить кулаками, а потом головой 06
пол. Изранил меня о посудные че-
репки, а от кулаков из носа и изо
рта у меня хлынула кровь. Все на
мне изорвал. Наконец устал, бросил
меня на полу, залохся. Мне бы только
вскочить. да убежать, но я не могу
пошевелиться. Он отдохнул и снова
принялся бить. На мой крик под ок-
на прибежали люди, а попасть к нам
не могут — кругом закрыто, даже
ворота задвинуты на запор. Тут я
потеряла сознание».
Муж умирает, но мытарства про-
делжаются. Женщина работает и на
постройках, и грузчицей, и кухаркой,
и поломойжкой. И везде обиды, при-
теснения, побои, везде «все что-то
ждали, чего-то боялись, от кого-то за-
висели». Поступает она на рудники,
Там работа с четырех часов утра до
восьми ‘часов вечера, матерщина,
пьянка: «Люли шесть дней гнили В
темных, сырых шахтах, чтобы Ha
седьмой превратиться в скотов».
Наконец ее бросает судьба на фос-
форный завод. Холод проходит по
коже, когда читаешь эпически спо-
койное, краткое повествование о ра-
боте на заводе:
«Производство, конечно, очень вред-
Hoe: попадет фосфор на тело, — так
и знай — будет язва. От газа у ра-
бочих дрябли кости, носы провали:
вались, зубы кропгились. Но кто за-
болед — уходи, другие найдутся:
голодных много».
Вся книга состоит из коротеньких
главок. И в каждой из них спокой-
но, простыми, «своими словами» рас-
сказывается об ужасах прошлого.
Котда Кореванова переходит к изо-
бражению своей жизни и работы в
пореволюционное, советское время,
эта краткость, к сожалению, иногда
переходит в протокольную сжалость.
Зато радует здесь часто прорываю-
щийся жизнерадостный лиризм по-
вествования: «Благодатное солнце
шлет на землю свои драгоценные лу-
чи: «Живи, земля!».
Это благодатное «Живи, земля!» все
время чувствует читатель, когда Ко-
реванова рассказывает о своей совет-
ской работе,
Вчерашняя раба, вамученная, а8-
битая женщина превращается в вели-
колепного организатора, в знатного
человека свободной и счастливой
страны. Никакие трудности ee не
смущают, и с каждым годом моло-
деет сердце, открываются все новые
и новые источники горячей любви
к людям, к своей родине, к советской
власти. «Так радостно мне это было,
что ес бы советская власть была
одним ‘человеком, я, не задумываясь,
обняла бы этого человека и сказала:
«Дорогой ты мой, спасибо тебе, ‘что
не забыл меня, старуху. Все ты уви-
дел, все оценил, будь здоров вовек,
на благо всех трудящихся .
Атрипиина Кореванова вправе ска-
зать о своей книге; «И я верю, что,
когда я умру, ты будешь товорить
660 мне, как о своем несчастном дру-
те, ты скажешь о моей трудовой, оби-
женной, одинокой жизни и о том, как
я налила себе новый путь, новых лю-
дей, близких мне и дорогих».
5
ДЕТЯМ 0 ВОЖДЯХ
СТРАНЫ СОВЕТОВ
НОВЫЕ ИЗДАНИЯ ДЕТИЗДАТА
УКРАИНЫ
Детиздат при ДК ЛКСМУ готови?
ряд интересных книг, которые соста-
вят серию «Биографии вождей».
Прежде всего надо назвать сбор»
ник «Сталин». В качестве материала
для этого сборника использованы
статьи, печатавшиеся в разное время
в «Правде» и других газетах и жур*
налах. Придавая исключительное зна-
чение сборнику, излательство 0собое
внимание уделяет его. иллюстриро-
ванию. Часть фотоматериалов уже по-
лучена из музея Ленина. Для отбора
фотографий из жизни и деятельности
т. Сталина в Закавказьи излательство
командировало специального работ-
ника в Тифлис на выставку, посвя-
щенную т. Сталину.
В той же серии готовится в печати
книга Сказбуша и Ильченко — о П. ЦП,
Постышеве. Л. Квитко работает над
книтой о С. В. Косиоре. Выйдет она
в начале 1937 года. Переиздается
сборник о С. М. Кирове. В ближай-
шее время выйдет также сборник
новелл Н. Рыбака о М. В. Фрунзе.
Большую работу развернул Дет
издат Укозины но выпуску горьков-
ской серии. В ближайшем булущем
выйдет из печати книга И. Роскина
о великом писателе, а в начале 1937 г.
буле? выпущен трехтомник А. М.
Горького для детей школьного воз-
раста.
Готовится также пушкинская се-
рия. Для детей млалшего возраста
произведения Пушкина будут изданы
на украинском языке в переводах М.
Рыльского, М. Терещенко и др. Для
детей старшего школьного возраста
Пушкин выйлет на русском языке,
под релакцией проф. А. И. Белецкого.
Из украинской классики в скором
времени выйлут: сборник произведе-
ний А. Тесленко с иллюстрапиями
В. Касьяна. произведения И. Фран-
ко, Нечуй-Левицкого, Леси Украин-
ки и Марко Вовчок.
ПРОКЛАМАЦИИ
ЧААДАЕВА
«Братья любезные, братья горемыч=
ные, люди русские, православные, до-
шла ли до вас весточка, весточка гро-
могласная, что народы вступили, на-
роды крестьянские взволновались,
воколебались, аки волны окиана-мо-
ря, моря синего! Дошел ли до вас
слух из земель далеких, что братья
ваши, разных племен, на своих ца»
рей-государей поднялись, все восста-
ли, все до одного человека! Не.хотим,
говорят, своих царей-государей, не хо-
тим их слушаться. Долю они нас уг*
нетали, порабощали, часто горькую
чашу испивать заставляли. Не хотим
царя другото, окромя царя небесно-
го».
С таким призывом к восстанию
предполагал обратиться в крестьянам
России в 1848 году, после февраль-
ской революции во Франции, извест-
ный русский мыслитель, друг Пуш-
кина — П. Я. Чаадаев.
_Hamepenue свое Чаадаеву не уда-
лось осуществить. Прокламация не
попала к крестьянам. Не только кре-
постные, но и близкие друзья писа-
теля ничего не узнали о ней. Чаалаев
положил ее в одну из CBOHX KHUT,
где она пролежала около ста лет, не-
известная никому.
После смерти мыслителя ето книги
поступили в бывшую Румянцевскую
библиотеку. При сдаче «чаадаевской
библиотеки» в переплет прокламация
была вплетена в книгу переплетчи-
ком,
Недавно исследователь 0. Г. Ше:
реметера, просматривая во всесоюз-
ной Ленинской библиотеке книги,
принадлежавшие Чаадаеву, обнару-
жила в одной из них написанный ру-
кой Чаадаева проект прокламации.
Нужно сказать, что этот случай
утайки Чаадаевым своих произведе-
ний не единичен. Ранее в томе «Ис-
тории Франции» Сисмонди, храня-
щемся также в Ленинской библиоте-
ке, была найдена тщательно вклеен-
ная в книгу болыная статья Чаадаева
по польскому вопросу.
Текст прокламации Чаядаева, снаб-
женный ‘обширным комментарием
Д. Шаховского, вместе с неизвестны-
ми «Философическими письмами» пи-
сателя, о которых мы в свое время со-
общали читателям «Литературной га-
зеты», будет опубликован пеликом В
очередном томе (ХХП-—ХХГУ/)