РОМЭН РОЛЛАН.

МЫ ЖИВЕМ В ЭПОХУ
ГЕРОИЗМА...

На-лнях критик А. М. Лейтес по-
ayia письмо из Вилльнева от Po-
мэн Роллана.

Прилагая к письму очерк, по-
священный немецкому Еоммунисту,
погибшему в фашистском застенке,
великий фрацузский писатель пи-
met:

‹..Мы, несомненно, живем в эпо-

кладбищу, 500 товарищей провожали
к могиле его изуродованное тело.
Ето изображают спокойным и рас-
судительным человеком большой доб-
роты к близким и друзьям; несмотря
на бесчисленные трудности и на ни-
щету, он сохранил до, конца могучую
веру в жизнь: когда, например, у не-

близнецы, он, смеясь,

` Культурное маследетв

№.

ие

o—opyie ботьбы за будущие

ая газета

3 (605)

—,

РЕЧЬ тов. И. ЭРЕНБУРГА

НА ЗАСЕДАНИИ СЕКРЕТАРИАТА

— Я должен был выступить Ha
дневном заседании с докладом о
культурном наследстве. Меня попро-
сили уступить слово г. Уэлсу, что я
охотно и сделал. Я полагал, что
г. Уэле пришел к нам, чтобы работать
с нами. (Смех). Впрочем, я никак не
жалею 0 ‘том, что уступил слово
г. Уэлсу: слушая ето, я мЕому Ha-
учился. Мы все сторонвики пирокого
об’единения писателей. Однако
г. Уэле напомнил нам, 910 даже са-

две
«Здесь».

ла глаз,

(Смех). `

«МЕЖДУНАРОДНОЙ АССОЦИАЦИИ
ТУРЫ» В ЛОНДОНЕ
хер» и читала: «Портрет Бронзино —

звездочка,
звездочки».

кер», карандашом ставила крестик:
всё в порядке. Она даже не подыма-

ны. Она

Не кажется ли вам, что отромное
большинство ‘представителей тоепод-
ствующего класса, включая сюда аба-

ПИСАТЕЛЕЙ ЗАЩИТЫ ВУЛ  

то или иного параграфа. Мы кин»
гда не отрицали нашей преемстве,  
ной связи с лучшим, что вне ь
жизнь третье сословие. В этом, зщ
и во всем друтом, мы резко расхоллу,  
ся ‘с мнимореволюционными адепт.  
мхи корпоративного государетва, Да ]
нае Французская революция не в.
блуждение человечества», & ХХ
— не «глупый век». Сравнивая ‹Дь
кларацию прав человека» © новой cp.
ветской Конституцией, можно ув.
деть, как, отталкиваясь от буржуз

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

мадонна Боттичелли —
Друтая отвечала:
Тогла та, что держала «беде-

чтобы поглядеть Ha карти-
верила и наслаждалась,

ху теронама, когда тероика, словно
Влектричество, насыщает атмосфе-
ру. «Новый Плутарх» в том смысле,
з каком вы ‘его трактуете, может
стать аккумулятором этой энергии
для грядущих ‘эпох...

..У немецких эмигрантов уже
возникла идея намисать книгу, по-
священную биотрафиям их героев.
Я написал об олном: из таких ма-
лоизвестных тероев — ©`Франце
Штенцере, человеке очень скром-
ном, который без шума отдал свою

‚ жизнь за пролетарское дело. Я по-
сылаю вам отн страницы, и если
вы найдете их полезными, опубли-
куйте в советском издании.

*

Сила убеждения mpoBepsetTea ro-
TOBHOCTSN в жертвам. Коммунизм
блестяще выдержал испытание
кровью. Под топором Гитлера и ем
палачей коммунизм породил столько
мучеников и героев, сколько никогда
не порожлала ни олна идея. Подбе-
рем их окровавленные тела. Мы на
их останках возведем храмы нового
общества, выстроим новый Пантеон:

Я принесу в этот Пантеон восно-
мннание об одной из тех многочи-
сленных жертв, которые доказывают
непобедимую истинность своего иде-
ала; пожертвовать своей жизнью ка-
залось им самым в жизни высоким и
прекрасвым, как об этом пишет в
своем последнем письме 37-летний
боец, которому посвящены эти стро-
Ки.

«Бороться и страдать, жертвовать
собой и развивать в себе мужество
для служения чему-то высшему, чем
собственное «я», — это дает жизнен-
ные силы, лишь это способно
придать жизни смысл, лишь для эт0-
YO CTOHT жить...»

Звали ем Франц НИенцер. Он. пи-
cam эти бессмертные строки в TW-
ремной камере, в промежутке между
пытками, незадолто до своей смерти,
х которой он был готов ибо он знал
фюреров; он прелупрежлал жену:
чесхи меня возьмут, мы больше не
увидимся, фюреры истребляют всех».

Это был человек простой и пря-
мой. Он ничем не отличался от сво-
их товарищей по убеждениям и то-
зарищей по смерти за эти убежде-
ния. Именно поэтому он’ будет их
свидетелем перед судом истории,
Лучшее, что’было в их и в 60 жиз
ни, запечатлено в этих цитирован-
ных мною строках, которые мне бы
хотелось видеть когда-нибудь вы-
травированными на их памятнике.

Он родился в Мюнхене в 1896 т. в
глубокой нищете. Очень рано 0освобо-
дивитись от всяческих предрассудков,
он с молодых лет примыкает к рабо-
чему движению и сражается в 1917г.
в рядах красных революционных мо-
ряков, & в 1919 г. — за Баварскую
советскую республику. Он работает
сперва строителем на верфи Шторн-
бергокого озера, ватем в железнодо-
рожных мастерских. Ему не было
еще и 24 лет, когда железнодорожни-
хи избрали его делегатом в заводской
совет. Вскоре после этого он стал ру-
ховодящим работником коммунисти-
ческой партии. Свое политическое
образование он закончил в высшей
партийной школе.

В ближайшие годы после оконча-
иня школы он был избран муници-
пальным советником Пазинга в Мюн-
хене, а затем депутатом в баварский
дандтаг. Вся Южная Германия знала
его и любила и осталась ему верна
и после его смерти: несмотря на круп-
ные полицейские силы, стянутые Е

Е ИВТ Te Зы ЖЕ

_ ДВАДЦАТЬ ДВА ГОДА

Двадцать два тода тому назад, в
первые дни августа, началась мобили-
зация десятков континтентов наиболее
здоровых, крепких и обученных муж-
чин Европы. В первые же дни было
подЕято до 15—20 миллионов запаса
первой очереди. Одна Россия подняла
сразу до 5 миллионов... Пять тысяч
эшелонов передвигались по этой ги-
тантской стране, сквозь весь материк
Азии и Восточной Европы. Эти дни
никогда не уйдут из памяти, Обыч-
ное железнодорожное движение было
парализовано везде — у нас и в Евро-
пе. Пассажирские поезда были отве-
дены в тупики. Там же мычал пере-
возимый скот. Было жарко, нехвата-
ло волы, фуража. А рядом сквозь
станции, сквозь узловые пункты шли
полуопьяненные эшелоны, которые
без устали гремели «ура». Восточноеи-
бирские стрелковые бригады, полня-
тые по мобилизации 18 июля старого
стиля и двинутые на запад, гремели
Это «ура» весь август, весь сентябрь,
зесь октябрь. Эшелоны шли тяжко,
медленно. У людей были сорваны голо-
са. Офицеры и фельдфебеля уже сице-
ли. Эшелоны прокладывали себе путь
х Варшаве, чтобы на сибирекой шты-
ковой щетине остановить гинденбур-
товский удар на Варшаву. У сибир-
ских стрелков хватило дыхания до-
тянуть это непрерывное трехмесячное
«ура» ло боев у Лодзи и у Бялы.

Двадцать лва года спустя я был на
местах этих боев, чтобы поклониться
людям, которые навсегда закопаны
там, поклониться русским и немецким
пехотинцам. Ничего не осталось на ме-
сте этих боев. В новом жестоком, BO-
инственном приступе правительство
Польши приказало начисто истребить
малейшгие следы могил русских, нем-
цев и всех иных. И это сделано не по-
тому, что следы войны — старые,
перекосивитиеся блиндажи, окопы —
мотут тревожить и совестить людей.
ели бы это было так!

Я смотрел на Польшу, которая

зновь разворачивалась передо мной,.

от самых Отолбцов до границы с Гер-
манией и © Чехословакией. Денно и
нощно преследовали образы, напоми-
жания. слова, термины войны. Поезда

   
 
 
 
 
 
  
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  

 
  
  
 
 
   
  

то ролились
говорил: «Одним человеком больше—
это во всяком случае нечто хорошее».

Он был арестован 30 мая 1933 т. и
помещен в районное отделение штур-
MOBHKOB на Эдтштрассе (Мюнхен), &
‘оттуда переведен в концентрацион-
ный латерь в Дахау.. Стоит ли гово-
рить о‘тех тнусных насилиях, кото-
рым его, как и стольких других, нод-
вергали с каким-то методическим
зверством изо дня в лень, из ночи
в ночь! Я содротаюсь при одной мые-
ли 06 этом. И я не могу простить mpe-
дательства иных «честных людей» во
Франции, которые из похвального,
конечно, желания сохранить мир —
это высшее благо ‹ человечества. —
превращают этот мир в`бесчестие, 60-
язливо отворачиваясь от жертв, при-
творяясь, что ничего о них не зна-
ют, и не обращая внимания на окро-
вавленкые руки убийц...

Три месяца пыток. А после пы-
TOR — обычные поллые предложения
покончить жизнь самоубийством: ибо
эти малодушные. не останавливаю-
щиеся ни перед каким преступлени-
ем, останавливаются перел публичной
ответственностью за преступления,
Как известно, начальник этих убийц
осмелился недавно публично заявить
олному французскому журналисту,
послушно залеисавшему это. заявле-
ние, что его режим не стоит Герма-
нии «ни единого покушения».

Но жертва стоически продолжала
жить, и ее всетаки пришлось убить,
Произопгло это однажды Ночью, в
лесу, неподалеку от лагеря, произо-
шло согласно обычаю, установивше-
муся с убийства Либкнехта, т. е. под
предлогом бегства. Жоропю еще, что
убийцы не надумали пока ссылать-
ся на то, что они подверглись напа-
дению!

Что выиграли убийцы? Простому
и прямому человеку, честная работа
которого осталась бы, вероятно, безы-
мянной, они, вместе с могилой, от-
крыли путь к бессмертию. Они под-
няли авторитет идеи, AIA служения
которой лучшие люди идут на стра-
дания и на смерть.

*

Я дописывал эти строки, котла уви-
дел в «Дефанс» — органе француз-
ской секции МОПР — портреты трех
девочек Штенцера. воспитывающихся
сейчас в СССР, в детском доме име-
ни Стасовой, :

И я вспомнил последнее письмо их
отца, в котором он, без малейшего
страха за себя, беспокоился лишь ©
жене и о детях. Он сокрушался при
мысли 0 том, что тяжелая  сульба
выпалет им, быть может, на долю; он
с болью в сердце представлял их себе
покинутыми и бездомными, странет-
вующими по чужим семьям... Как бы
он был благодарен, если бы мог ви-
деть, что они приняты в великую
международную семью детей, ролите-
ли которых терпеливо и тероически
страдали для трядущего счастья че-
ловечества!

..Что же касается этих трех не-
винных девочек с круглыми лицами
и © тлазами, в которых еще светит-
ся тревога, навеянная трагическими
тенями прошлого, то пусть они зна-
ют цену взавещанного им почетного
наследства! Пусть они BCD жизнь ©
тордостью и волнением вспоминают
последние слова Франца Штенцера:

«Передайте моей жене и детям, что
я сдержал слово: хюбовь ‘и верность
ей, детям и рабочему классу».

Перевод с французского
9. ЛИТАУЭР

POSE pe nee

Вс. ВИШНЕВСКИЙ

полны военных. В субботний день
школьная тимназическая молодежь в
холщевых защитных рубахах с ран-
цами, с катками идет в поля. И там
люди, пригнувитись, делают перебеж-
ки, стараются перехитрить ‘друг дру-
га, лезут в болота, в воду-и вновь,
как двадцать два года тому назад,
орут и хрипят в самозабвении «ура».

Война наложила неизгладимый от-
печаток на мысли, на быт всего чело-
вечества. Под ружье было призвано
свыше 50 миллибнов мужчин: в Евро-
пе, Азни, Африке, Америке и Авст-
ралии. Из них было убито 10 миллио-
нов. Все остальные были так или ина»
че поколечены физически или MO-
рально; что хуже — не знаю. Bo
Франции сейчас полтора миллиона ка-
лек, полтора миллиона инвалилов.
Они стоят у дверей музеев, сидят в
табачных лавочках, открывают двери
на заводах — иногда рукой, иногда
ногой, в зависимости от ранения, про-
сят милостыню... В одном из лесов
Франции, в деревне, я увидел челове-
ка. Он в ехал в лес на тяжелой фуре,
соскочил на землю и скривился, веро-
ятно, от нестерпимой боли. Он нодо-
шел к дереву и начал возиться около
него. У этого человека не было одной
ноги и двух рук. Он работал корпу-
сом тела и протезами. В лес прибежа-
ли потом его ребятишки. У этого ин-
валида было достаточно сил, чтобы
жить, работать, любить. Разговор ©
этим человеком останется в памяти,
как некий итог той войны, и как раз-
говор кануна новой войны. Что-либо
об’яснять, в чем-либо убеждать ком-
батанта, у которого сохранилась толь-
ко одна нога, мне не пришлось. Он
прожил ту же жизнь, что и я, и мы
думали и говорили одинаково. «Вой-
на будет?» «Да». «Но другая?» «Да».

Силы, противодействующие войне,
в Европе огромны. Они рождались в
тот же день, когда начиналась война
1914 года. Эти силы остаются даже в
виде холодного, залитого сырым под-
вальным светом памятника Жоресу в
парижском Пантеоне. Гид коротко го-
ворит об этом человеке: «Он был про-
тив войны», О войне говорят, как о
большой опгибке, о каком-то трагиче-

 

Рие.-худ. Нейпя

Сироты войны
ГАСЕМ ЛАХУТИ

Добролушны вы были, милы и приветливы,

Временами лукавы, наивны порой.

Головенки всклокочены, лица обветрены..,

Как живые, стоите вы все предо мной.

От ‘зари до зари неустанные шалости,

Беготня и борьба, звонкий посвист и смех,

И поодаль; подобранный вами из жалости,

Я, свидетель безмолвный шумливых потех.

Чуть прохожий к убежищу вашему сучется,

Замолчите вы тотчас, улыбки COTHAB.

Смотришь, этот заплачет, а тот пригорюнится...

Ни. одной нё забыл я из ваших забав,

Я в жару любовался на вас с наслаждением:

Среди вас были дети всех стран и племен, а
Курлов, турок, болгар и евреев смешение,  
Интернациональное братство имен.

Вы во всех закоулках имели приятелей,

Был несчетен в Стамбуле голодный ваш рой.
Человеческих мыблей и чувств обладателей,
Как щенят, задушил вас общественный строй.
Гибли юные силы, достойные творчества,
Что могли бы так много постичь и суметь.
На убогог, горькое ваше отрочество.
Неотступно охотились язвы и смерть.

Целый месяц больной, распростертый на улице,
Я у вас для добычи приманкою был.

Все же век ваша ласка душой не забудется,

Не погаснет в груди благодарности пыл.

Живо помню, из банки консервной, заржавленной
Вы горячим поили меня молоком...

Не изглалится след, в этом сердце оставленный
Вашей нежной заботой и добрым смешком..
Будто з’явь предо мною картина та ожила,
Как в бреду ваш товаринт один умирал,

А другой у его изголовья, встревоженный,
Тщетно в рот ему хлеба кусочки совал.

Было грустно и сладко смотреть, как старательно
Гриша голову брил Мухетдину стеклом.

И, любуясь любовью такой замечательной,

 Думал я: их отцам услыхать бы о том!

Тем далеким отцам, что в чаду, ослепленные,
По приказу врагов целят в братьев своих,

По вине чьей так горестно в ночи бессонные
Стонут жены и матери о дорогих.

Эти дети, что дружбу хранят благородную,
Словно братья в семье нераздельной одной, —
Сыновья тех отцов, что›за «веру» и «родину»,
За проклятые басни кидаются в бой,

Эти дети, что < жаром таким безыскусственным
Краем стеклышка темя друг другу скребут, —
Сыновья тех отцов, что железом бесчувственным
Колют, режут друг друга, и гонят, и бьют.
Тех отцов, что под стягом единым создателей,
Всюду плечи с плечами должны бы сомкнуть,
А теперь для наживы своих угнетателей,
Поражают, безумцы, товарищей в гоудь..,

Эти мысли кружились в мозгу чуть мерцающем,
Я метался, и лоб мой сильнее лылал,

Но’ порою, слетая виденьем сверкающим,

Сон мой нежил коммуны родной идеал.

И свершгился, стал явью мой сон ослепительный,
С той поры прошумело четырнадцать лет.

На шестой части мира стал Труд победителем
И народным правителем — славный Совет.
Стерт рукою Труда след былого уродливый,
Сникли черные тени господ и царя.

Всем приют здесь готовит хозяин заботливый, —
Не бывать бесприютным в стране Октября!
Одиноким убежище тут не развалины,

Не на улице жизнь их угрюмая ждет,
Покровитель им — партия Ленина—Сталина,
Им пристанище — школа, совхоз и завод.

О, когда б из Стамбула на крыльях мгновения
В том же возрасте неренеслись вы сюда,
Пионерами были б вы все, без сомнения,
Здесь, на родине славной наук и труда.

Вместе с нами бы тут и трудились вы,

Чтобы ленинским светом весь мир озарить.
Мир меняя, и сами бы здесь изменились вы,
Возвращенные к жизни и счастью творить.

В мире новом у нас поколения юные

Не зависят от жизни и смерти родных,

С неусыпною матерью — мощной Коммуною

Ни одна не погибнет из сил молодых. Перевод БАНУ

И Е В БА ПОЕТ Sl ee ee ee eat ДРЕВА С Ра ЕТОЙ

на родила новый вид искусства —
новую острую кинематографию, пол-
ную раздумья, гнева, поисков. По-раз-
ному в ряды этого нового искусства,
рожденного протестом против войны,
входили люди фазных возрастов, раз-
ных дарований, но люди единой судь-
бы. То это были французы, то это
были антличане, то это были немцы,
то — русские. Имена авторов круп-
нейших произведений у всех в памя-
TH. /

Одни, как Барбюс. находили ленин-
ский выход из длительной, грязной
человекоубойной работы. Другие, как
Роллан, взывали к совести и чистоте.
Третьи; как Ремарк, Селин или Оль-
дингтон, травмированные, шарахались
в ужасе от всего происхолящего и ле-
тели куда попало, как новобранцы,
впервые попавшие под заградитель-
ный огонь. Как испытанные старые
солдаты, которые знают, как исполь-
зовать каждую складку местности,
выступили писатели новой страны,
Это была Россия, советская Россия,
первая прекратившая старую вой-
ну и превратившая её в защиту
основных человеческих прав. Мы не
принимали, мы отбрасывали литера-
турный и политический скулеж, ис-
пуг, шкурный пацифизм и озлоблен-
ное наплевательство по отношению ко
всему окружающему, Мы, советские
писатели, каждой своей строкой, от
первых газетных строк времен войны
и 1917 года, говорили о том, что для
людей есть выход, и мы` оказались
правы, правы во всем, от начала до
конца.

ском недоразумении. Есть люди, кото-
рые вообще отказываются вепоминать
с ней. В Париже в день 1 мая на
экранах показывали гитлеровекие па-
рады и — в ответ весенние бульвары
Парижа, на которых торгуют фиалка-
ми и ландышами. Люди хотят мира,
покоя, труда, довольства. В Англии
был проведен референдум, его устро-
вла одна общественная организация.
Sa исключением военно-професено-
нальных убийц, «мясников», торгов-
цев оружием и некоторых застаре-
лых, больных печенью людей, — все
толосовали за мир.

Но мир достается — и ок достанет-
ся!—дорогой ценой. Эта жадная, но
смутная, неоформленная тяга к миру,
то выражаемая как пацифизм, то как
индивидуальный протест, то как ак:
тивный, но малодейственный группо-
вой протест, не сможет остановить
приближения новой войны. Я видел,
как типнотически действуют грубые
милитаристические кадры гитлеровс-
ких парадов. Тут противопоставаять
ландыши смешно. И огромные евро-
пейские массы с их тягой на берег
речки, к удочкам, к ландышам пред-
ставали передо мной как несчастное,
трагическое сборище. Их так быстро и
ловко закупорят в эшелоны, пошлют
на новые фронты, что они даже не
успеют опомниться. Это будет так, ес-

ли не вмешается революционный про-
петариат. Вот о нем и его роли надо
говорить стоврат. Надо итти и видеть,
смотреть и понимать. изучать каждое
реальное, действенное движение и
выступление против войны на Запа-
де.

Силы, которые поднялись на Западе
против войны, против человеконена-
вистничества, огромны. Сама война
родила такой протест, который нами
ещё как следует не уяснен. От первых
выступлений большевиков в Государ-
ственной Думе, через протест Либк-
нехта, к книге Барбюса «Огонь», к
зарождению «Спартака», к брата-
нию — шел этот протест, разразив-
птийся ударом, от которото мир сдви-
нулея со своих старых основ.

Война ролила овобую литературу—
военный роман и военную пьесу. Вой

У нас отсутствует Ta пытливая, пти-
рокая, жадная, знающая критика, ко-
торая могла бы охватить единство со-
вётской литературы и единство в03-
действия этой литературы Ha мир:
У нас нет критики, которая показа-
ла бы, как советская литература
двинулась в 6б0й и выиграла сотни
побед — здесь у нас, и на Западе,
ив Америке. У нас вет критики, ко-
торая показала бы, как натиа лите-
ратура, начав свое движение, пове-
ла велел за собой и кинематографию,
и как в сложком мировом процессе
взаимодействия наши слова, лозун-
ти, идеи, приемы распространились
повсеместно.

На Западе, рассматривая одну сто-
рону общественной жизни 3a другой,
проникая то в трущобу, то в ново-
рожденные Дома культуры, то в пар-

мое широкое об’единение имеет свои
границы.

Я хочу поблагодарить Эллиса Ро-
берта, который © таким волнением, о
такой нокренней скорбью товорил о
смерти Максима Горького. Мы, все
полны сейчас свежим чувством этой
потери. Может быть, если А. М. Горь-
кий был бы сейчас здесь среди нас,
многое в нангих спорах о культур-
HOM наюледстве стало бы ясным.

Невольно я сопоставляю живую Be--
ру Горького со окептицизмом Уэлба.
Горький работал с нами, как друт,
как товарищ, как равный, Г-н Уэле
иришел, чтобы сказать нам: «На on
вы толны?.» Несколько дней назад
т, Уэзле в интервью сказал, что он
сожалеет о том, что не понял ГорБ-
Koro, Как бы не’ прилглось Уэлсу
вскоре выступитв © новым заявле-
нием — о том, что он не понял всето
лвижения современной литературы,

Г-н Уэло е велнкодержавным през-
Тением говорил © «каких-то чехосло-
вацких писателях». Я полагаю, что
‘присутствующая здесь лелегатка Че-
хословакии ответит г. Уэлсу. Мне хо-
чется указать гчну Уэлеу, что нет ни
малых народов, ни малых литератур.
(Аплодисменты). Не статистика наро-
донасеяения определяет художествен-
ные возможности народа, но его под -
ем, волнение, исторический пафос.

Г-н Уэло позабавил нас анекло-
том о трех портных, которые посме-
ли говорить от имени империи. Он
сравнил нас © этими ‘тремя портны-
ми. Я не оскорблен его сравнением.
Korm-to на даче Горького тоже ©0-
бирались «три портных>. Может быть,
они были не портными, но металли-
стами, сапожниками или типографа-
ми. Прошло несколько лет, и эти

люди стали с полным правом гово-  .

рить от имени великой страны, ко-
торая до того называлась «Россий-
ской империей». Их признали и де-
факто и де-юре. Так что лучше,
г. Уэле, с меньшим презрением го-
ворить о трех портных. (Аплодисмен-
ты). ‘

Вопрос о работе над энциклопелией
следует обсудить не только на столь
широком собрании, но и В рабочих
комиссиях. Мы должны здесь уста-
новить только некоторые принципы.
Они тесно связаны с проблемой куль-
турного наследства. Я не стану сей-
час говорить о том, с какой любовью,
с каким вниманием относится моя ро-
дина к охране культурного наслед-
ства, — надеюсь, это известно всем.
Известно также, кто теперь занят
уничтожением наследства. Дело не в
культурном урозне. Среди русских
рабочих до октября 1917 г. было не-
мало таких, которые никогда не слы-
хали имен Пушкина или Шекспира.
Я допускаю, что в Германии имеются
фаптисты, которые шопотом повторя
pT своим возлюбленным стихи Гей-
me. Дело не в сумме познаний, но
в мироощущении. Фашизм не выно-
сит соприкосновения с историей, как
больной склерозом не выносит горно-
ro воздуха. Что такое фапгизм, как не
попытка остановить ход времени, про-
длить неустойчивое равновесие? Лю-
ди, которые боятся будущего, не сме-
ют задуматься над прошлым. Понятие
прогресса несовместимо с их правом
на существование. Мы живем буду-
щим, и поэтому прошлое для нас не
вражеский стан, не зачумленное клад-
бище, но поле для разбета.

Нам не по пути с фаписталеи, кото-
рые уничтожают культурное наслед-
ство. Нам также не по пути © теми,
которые равнодушно его регистри-
руют. Мзогое’ отделяет меня от
Жюльена Бенда, но я горячо привет:
ствую его выступление. Он защищал
право на отбор, право на отказ, в этом
и есть творческое усвоение культур-
иго наследства. ”Я вспоминаю двух
туристок во флоренгийском музее Уф:
фипии. Одна держала в руке «беде-

ламенты, то в театры, то в ветхоза-
ветные салоны и пр. и пр., видишь,
ощущаешь непрерывность воздейст-
вия нашего бытия, нашей системы,
наших идей на зарубежный мир, Мы
могли бы сделать гораздо больше, ес-
ли бы все вспомогательные вредетва—

издательства, литературные атент-
ства, кинопредставительства, редак-
ции, переводчики, конторы, почта—

действовали бы с такой же горячей

динамической устремленностью, с ка-  графические и

кой действуют творцы советских
произведений. Увы, адёсь нет и речи
о равном устремлении и приложе-
нии сил. Мы могли бы делать в дё-
сятки раз больше, если бы советские
книги, пьесы и фильмы распростра-
нялнсь активнее, чем это делают на-
ши вспомотательные  распространи-
тельские организации. Если рядовые
наши рабочие, такие, как, например.
Стаханов, могут внезапно, продумав
необходимость предельного напряже-
ния сил, давать мировые результа-
ты, то почему утрюмо и тускло в (не-
которых) наших издательствах. пред-
ставительствах и т. д.? Ни я, никто
из вао не могут об’яснить, почему
сейчас, в острое, напряженное вре-
мя, в дружественной нам стране—в
Чехословакии, которая будет делить
с нами многое в жизни,—на экранах
—130 немецких фашистеких фильмов
и только 4 советских.

На Западе фашистами в ход пуше-
ны все средства, вплоть до святотат-
ственных. для того, чтобы замолчать
войну, прикрасить ее, изобразить ее
как необходимое «санационное средет-
во». Немецкий агитационный аппарат
работает с напряжением. которое 0с-
тавляет позади любые показатели
прежних времен. На службу постав-
лены музыкальные средства, порно-
трафния, радио, театр, литература.
Книжный рынок, сцены, экраны
Скандинавии, Прибзлтики, Польпги,
Чехословакии, Австрии, Швейцарии,
Дании, Голландии, Италии и др. пол-
ны этой всепроникающей, ядовитой
немецкой продукции. Она любыми
средствами поворачивает дело в сто-
рону новой войны. То это венская
кинооперетта о прелести военных и
войны, то это слезоточивый фильм
об итало-терманской дружбе, то это
подобранная хроникя, то это беско-
нечные метительные рассказы немец-
ких офицеров.

Немецкая литература и другие ви-

‘упрованное переиздание любой бур-

демиков, историков искусств, профес-
соров, похожи на эту ламу © «беде-
кером»? Они тоже проверяют, на ме-
ств ли Рсе достижения человечества,
отмеченные звездочками.

Для них все в прошлом фавноцен-
HO: это поихология коллекционера,
во. не творца. У кажлого писателя
своя тема, своя тема и у каждой
эпохи. Мы равнодушно проходим ми-
мо одного. © негодованием отворачи-
ваемея от другого, входновляемся тре-
тыим. Конечно, романтики прошлого
века, путешествуя по Испании, заме-
чали нищету Андалузии и Эстрамаду-
ры; Но поданная в живопноном, то
есть непривычном для чих, окруже-
HUG, эта нищета их умиляла. Для
них нищие Мурильо были реально-
стью, а лохмотья нё батраке — вы-
соким искусством. Там, где они апло-
дировали, нам хочется свистеть.

Люди моего возраста присутетво-
вали при переоценке многих ценно-
стей. Мы ушли от Греко к Гойе, от
Малларме к Рембо. Мы все бережем,
но мы далеко не все любим в вуль-
турном наследстве человечества.

Понятие наследства как-то неволь-
HO связывается © буржуазным пред-
оставлением 0б обогащении. Поэтому
мне хочется сказать, что иногда луч-
ше унаслеловать долги, нежели ка
питалы. Говоря «долги», я лумаю 06
обязательствах мыслителя или худож-
ника, по условиям эпохи невыпол-
ненных им до конца.

Разрыв не исключает преемствен-
ности. Маяковский начал с отрица-
ния. В поэзию символистов, абстракт-
ную и бесплотную, он внес вес, гу-
стоту поэтических деталей. Он с03-
дал новую поэзию. Конечно, он не-
мыслим без народной поэзии, без
Пушкина, но в момент зачатия ху-
дожественного произведения худож-
ник должен отвергать все искусство,
существовавшее до него.

Я приведу пример из другой обла-
сти. Многие либеральные буржуазные
юристы утверждают, что новая Кон-
ституция СССР. предотавляет дефор-

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  

жуазно-демократической конституции.
Они занимаются сопоставлением то-

 

ды воздействия на массу, пущенные
в ход в Берлине, достигают крайних
точек: они действуют в бывших гер-
манских колониях, иногда даже на
островах Тихого океана. Все бьет в
одну цель — против нас, против Со-
ветского Союза, против наших друзей,
против народного фоонта, грозно по-
дымающегося во Франции, Испании и
других странах. Геринговские и геб-
бельсовские литературные. кинемато-
иные выступления
приобретают черту настойчивой, гип-
нотической обработки, Они кричат в
сотнях тысяч пунктов о неотврати-
мости германского удара, «все сме-
тающего». Они говорят о стратегии,
которая поправит ошибки, допущен-
ные в осуществлении шлиффеновско-
то плана. Они говорят о «новой разя-
щей авиохимической стратегии», ко-
торая «опрокинет стратегию назем-
ных укреплений», «наземных полос
обороны» и т. д. Германией дан ло-
зунг: «Бросим в бой 20 тысяч само-
летов!». «Германский народ—народ
летчиков». Ежедённо, ежечасно в
семье, в школах, в казармах, в редак-
циях, в кино, в театрах вдалбливают-
ся идеи жестокого удара и поголов-
ного физического истребления  про-
тивника. Декларируется отравление
водных источников — рек, озер, —от-
равление посевов. Мы присутствуем
при зарождении горячечных и опас-
НЫХ ПЛАНОВ,

Ответ всех элементов, для которых
опыт прошлой войны есть опыт наи-
 более глубокий и продуманный, рас-
тет в Европе, все убыстряясь. Энер-
гия, которую развивают писатели, ки-
нодеятели и художники — сторонни-
ки революции, враги фапгизма, уси-
ливается динамически. Горечь от
смерти Барбюса и Горького смягча-
ется притоком новых людей в ряды
международных антифашистоких ор-
танизаций. Люди, которые модами
были вне политики, люли, которые
говорили о «независимом искусстве»,
шагают сейчас в демонстрирующих
колоннах рабочего фронта. К именам
Мальро, Жан-Ришар Блока, Арагона,
Skuta H APYTHX B самые недавние дни
прибавились имена Пикассо, Jlome
Брака и Матисса. Эти четыре метра
мировой французской живописи ор-
танизуют выставку для народното
фронта. Лэже заявляет, ‘что ео искус-
ство нужно рабочим и что его поймут.
Названные мастера и люди, работаю.
щие с ними, демонстративно посыла-

может знать никакая  конотитуци
классового общества, это — празо y

ной конституции свободы человн,

мы пришли к новому, более вым»
‘му утверждению этой свободы, М
отвергли право на собственкость, 1.
скольку оно означало право Hao.  

плоатацию. Тем самым мы смогу.

тановить новое право, 910 — пим

на труд. которое не знает, даны ( @

творчество. Отказ от признания уст,
новленных дотоле прав помог нам ‹»
злаль новое, куда более совершена
право. ;

Наша энциклопедия должна ип
прошиое, освещенное по-новому, у
этом все значение нашей работы, My
должны вне в Hee Tole
страсть. Великая энциклопедия сыт),
ла огромную роль в леле раскрепоще,
ния человечества, потому что она py
ждена страстью. Ее тома эвучали, та.
прокламации. Эта страсть кажется 1.
лолной: таков был тонус эпохи, Та
называемый холодный разум, руаь
тивизм, скенсие были таранамя, м
торыми буржуазные — вольволюби
разрушали средневековые тверлеза
У нас другие цели, другие sree
другое оружие, но в Наше дело у
должны вложить то же неистовоть

Культурное наследство не крепость
которую надо защищать. Это ареееы
это оружие, — оно нам  помоме в` icq
нашей борьбе за будущее. (Аплоис» 1
менты). Е

О культурном наследстве теперь № ия
ворят все; и мы, и почтенные и р
лемики, и даже те, кто BO AMA м ( 
культурного наследотва сжитает RAE! зи
ти и сажает писателей в концлаву.
Эти разговоры песпроста. Прошли
зимой возле Лилля я видел рабоч,
которые отстаивали фабрику от ix
дализма капиталистов, Союз dain
кантов, желая поднять цены в №
KCTHAb, решил продать машины     J
лом. Рабочие этому воспрепятствие» 3
ли, Вот наши союзники в дев й
щиты культуры. Вот те наследии
которым предстоит унаследовать хи»
турные ценности человечества, (Anne
дисменты).

ил рб раваи ния нозащьдь
. ини
Е == Se mS ue

i]
1]
hy

Ha
opy
ang

ют свои работы B caMEre отдел i
рабочие клубы и дома Францие 1
повсеместно, иногда незаметео, и
да малозаметно растет движение 1
тив войны, против фашизме, №
«за мир» становится кличем Bap
Франции и Испании, Люди, №1?
ХОТЯТ «сидеть в тени у тихой #9.
у ландышей, должны выбирать в”
образом охранить свой покой, 1
что «ландыши» могут быть ра’
ны фашизмом ко всем чертям. BY
нун испанских боев и в рая 
передовые деятели культуры 1!
кусства на Западе приимают 97
тельнейшие решения. Tax # °
ших глазах рвутся многие д
связи, идет  перегруппирове ©
Один -латерь выстраивается и. ty

другим. Это ощущение строят” fay
масс, ощущение глухом туль в.)
пыли над толпами, необозри”. a3
толпами Европы, не покидай № у
когда вы видите Западную № зщ
Найдутся и люди, которые побёт, №
кусты. Будут измены и пре 5
ва. Но тигантокие человеческие У  
сивы. для которых фашизм ant-F Ta
нея война, солдатчина, ospepezlh’ у.’
выступят в защиту свонх Ups) 6.)
сов, потребностей, привычек мц

Сроки решающих испытаний    hy

ближаются. Ряд вещей вах И” Я
еще выверить, яснее и отчий / Pos
увидеть цели и маршруты 30° ца
творчестве. В наших parax ec”) №)
ди, © многом забывшие. В ши у
дах есть люди обленившиеся. 12° М

встряхнуть, им надо напомнять = Uap
обязанности. Советская ЛЕМ de

м &
должна итти в 1937 POLY BS Г
носец мировой литературы. Вир” № q

дении новой борьбы  нуЖЕС, ил м
каждый глубоко, внутренле 06 т
верил. Нужно, чтобы кажлый и
тель, каждый творческий pasar”
нашей страны по-настоящему ne
товил себя к задачам обороны, =
шие пусть подумают о том, 90 и
испытания будут еще серьезе ‘
те; которые были 22 года Bases”  
лодые пусть готовятся прийя ©
ную порцию житейской aarpyest 3
ред которой многие их uta
тературные дела покажутся 0” Чу
HO незкачительными р