В. ЕРМИЛОВ
Ф. Панферов принадлежит к числу тех
писателей, которые стремятся ставить и
решать в своих произвелениях большие и
острые вопросы современности. На этом
пути у него немало заслуг перед совет-
ским читателем. Его «Бруски» шли в но-
ту с жизнью, открывали новые стороны
действительности. Автору помогало серьез-
ное знание жизни, страстная, партийная
заинтересованноеть в победе нового, кол-
хозного строя. Своим романом писатель
прямо и непосредственно боролся 3a эту
победу. Потому-то, при всех художествен-
ных недостатках, «Бруски» прочно вошли
в золотой фонд советской литературы.
романе «Борьба за мир» Ф. Панферову
Удалось запечатлеть некоторые стороны
эпохи Великой Отечественной войны.
В своем новом романе «Большое искус-
ство» автор тоже стремится решить важ-
ную и острую проблему современности.
Действие происходит на большом ураль-
ском автомобильном заволе в период Оте-
чественной войны и в первый послевоен-
ный год. Темой романа является стиль
большевистского руковод-
ства заводом и противопоставле-
ние этому стилю не-советсквого,
не-партийного стиля руководства
предприятием. = ты
Носителем не-советских методов являет-
ся вновь назначенный директор завода
Коворев. Это — натлен, бессовестный
карьерист. Он смотрит на коллектив, на
массу рабочих. только как на средство для
утверждения своей личности. Самовлюб-
ленный индивидуалиет, он по-буржуазному
презирает и рабочих и инженеров, топчет
в грязь их человеческое достоинетво. Он не
считается © мнением коллектива, © пар-
тийной организацией, с заводской общеет-
венностью. _ Шрюизводственного успеха,
эфемерного и временного, он дости-
гает посредством физического перена-
пражения сил коллектива. Кокорев да-
лек от заботы 00 облегчении рабо-
чему условий ето труда, о стимулиро-
вании творческой инициативы, от всего
Тото, что характеризует советский, боль-
шевистекий стиль руковолства прелирия-
тием. Потому-то производственный успех,
доститнутый заводом под руководством
«талантливого» организатора Кокорева,
неё прочен и в конечном итоге должен по-
вести к провалу. Кокорев цинично игнори-
рует бытовые и культурные нужды рабо-
чих, отменяет жилищное строительство.
Своей неслыханной, из ряда вон выходя-
шей грубоствю, хамством, а также всеми
своими методами Кокорев вызывает край-
нее недовольство всего огромного, тридца-
титысячного ‘заводского коллектива.
дальнейшем выясняется, что Кокорев —
враг народа.
Большевистский стиль произволетвенно-
то руководства олицетворяется Николаем
Кораблевым, который ранее был директо-
ром завода. Совершив множество подвигов
на войне, в тылу у врага, Кораблев после
окончания войны возвращается на завод и
вновь становитея лиректором вместо Во-
корева. Кораблев восстанавливает совет-
екие методы руководства, при которых за-
бота о людях, кадрах стоит на первом ме-
сте. рационализация направлена на облет-
чение условий труда и повышение его
нроизволительноети. и во главу угла ста-
вится создание условий лля развертывания
массовой инипиативы, массового. новатор-
ского творчества, а единоначалие соче-
таетея с коллегиальностью.
Но этот, несомненно, интересный замы-
сел не нашел художественного воплоще-
ния.
В романе «Большое искусство» мы
ветречаемея с резкими отклонениями от
социалистического реализма, © грубым
искажением жизненной правлы, © плохой
выдумкой. дурным сочинительством. Ро-
ман нахолитея на очень низком хуложеет-
венном уровне, он изобилует пеихологиче-
скими . провалами, несуразностями, эмо-
пиональной безграмотностью,— ла и He
только эмоциональной!
Прежле всего поражает коренной недо-
статок произведения.
Базалось бы, перел нами — роман об
отромном заводском коллективе, о его лю-
ях.
На деле же оказывается, что это роман
о лвух противостоящих один другому пер-
сонажах: Вокореве и Кораблеве. Только
для их изображения у автора нашлись бо-
лее или менее яркие краски, только две
эти фигуры запоминаются. Вее остальные
персонажи романа, люди завола— бледные,
вялые тени, безличности, ничтожества,
наделенные к тому же обывательщиной и
другими неприятнейшими чертами, мало
свойственными советским людям. Без-
ликая масса беспветных людей— и на
общем бледносером фоне две фигуры —
.‚ отрицательная Кокорева и положитель-
ная Кораблева, — таков пустынный пей-
за романа, таково изображение большого
советского производетвенного коллектива!
Вот «парторг И» на заводе, некло Лу-
кин. Словечко «некто» очень подходит к
этому нудному, трусливому обывателю,
ничего общего не имеющему % образом на-
стоящего, реального большевика, партий-
ного руководителя. Вот его друг. главный
инженер Альтман, член парткома, испол-
нявший обязанности директора в проме-
уток времени между отбытием Корабле-
ва на фронт и назначением лиректором
Кокорева. 006 Альтмане можно сказать
только то, что он по своей внутренней
сущности — близнец Лукина. 0ба они—
мрачноватые наникеры, наделенные к то-
му же ничем не оправланным самодоволь-
ством. дохоляшим ло самоумиления. Межлу
тем, автор считает их очень хорошими
ЛюдЬмМЯ, коммунистами, произволетвенни-
ками. общественниками: по мнению авто-
pa, это проето «средние люди», с извеет-
ными недостатками (в то время, как Ни-
колай Кораблев является в глазах Ман-
ферова и всех положительных персонажей
романа исключительным, едва ли не ве-
тиким человеком).
Т\кина и Альтмана хараклеризует еле-
дующий отрывок из романа.
«Альтман хотя`и числилея временным
директором. но по старой привычке испол-
«Октябрь», № 11, 1949 г.
Е
«Литературная газета» выхолит два раза
в неделю: по средам и субботам.
инте
ресуясь только программой, & людей нере-
дал (?!) парторгу, сказав:
— Забирай их (?!) себе, ты мастер ко-
патьея в душе, — и если вто приходил к
нял обязанности главного инженера,
нему с новаторекими предложениями, он,
еле заметно моршась, товорил: — С этой
штукой ступай к Лукину. Вообще, знаень
ли, придумать легче, чем внедрить в про-
изволетво. Завод — не самовар: на само-
pape можно крантик такой, а можно и
другой.
— Рисковать надо, — протестовал но-
ватор.
— Рискуй! Только не за счет государ-
ства.
Человек шел к парторгу. Тот, подумав,
отвечал:
— Надо бы посоветоваться © Альтма-
ном». (
И вот однажды на заседании у Альтма-
на старый рабочий, ставший во время
войны начальником цеха коробки cKopo-
стей, Степан Яковлевич Петров «басом
трохнул:
— У нас нег директора!»
Все были потрясены, — ведь есть же
Альтман! — но Петров стоял на своем.
«После заседания в кабинете остались
Лукин и Альтман. Они лолго молчали:
было обидно от слов Степана Яковлевича.
Но Лукин, переборов обиду, сказал:
— А, пожалуй, он прав, Степан Яков-
левич. т
— Досадно: что мы, дурака, что ль, ва-
пяем? —— Альтман обеими руками закинул
волосы на затылок, потротал, как это де-
лают молницы перел зеркалом. — Верно:
я по-настоящему временный диреклот.
Тлавный инженер? Да. Тут © любым по-
борюсь.
—- Чо же делать?
— По-честному?
— Как и всегда.
— Просить. директора, — Альтман сно-
ва закинул волосы на затылок. — На-днях
я по телефону говорил с министром, и он
сообщил, что Николаю Степановичу (Ко-
раблеву. — В. Е.) дали на фронте какое-
то 060б0е поручение, и он. очевидно, при-
слет только по окончании войны. Думаю,
вопрос о лиректоре лучше поставить сей-
час, чем потом, когда влипнем в кашу.
— Хороший ты мужик, Альтман!
— И ты хороший мужик, Лукин».
Итак. перед нами два «хороших мужи-
ха». Чему же, однако, так умиляются
они, почему так довольны друг другом
эти рыцари печального образа’ Лукина
умиляет скромность Альтмана: дескать,
не претендует на диреклорекий пост! Но,
как видим, Альтман просто боится «влии-
нуть в кану», по-обывалельски боитея
ответственности.
Хории коммунист, член парткома, глав-
вый инженер завода. который «передал
людей» парторгу (как вещи какие-то!) и
«морщится», отмахивается от любого но-
валорекого предложения, гонит
кую бы то ни было охоту к рационализа-
ции и изобреталельству! Хорош руково-
дитель, который, искренно считая себя
превосходным главным инженером («тут в
любым поборюсь»!), вместе с тем полага-
ет, что главный инженер имеет право иг-
норировать рапионализаторские предложе-
ния рабочих и инженеров!
Автор с серьезным лицем сообщает. что
Альтман, мол, интересовалея «только
программой». а не люльми, — как будто
советский инженер может интересоваться
программой. не интересуяеь людьми, Kak
булто программу выполняют агретаты, как
будто реальноеть наших планов — это не
живые люди! А чего етоит парторг Лукин,
инженер но профессий, который, «поду-
мав», посылает авторов рационализатор-
ских предложений обратно к Альтману!
Как назвать эту циничную игру двух
бюрократов в своеобразный Футбол, rie
фоль мяча играют живые люди?’ И ведь
эта «игра» — не случайный эпизод, она
возведена в систему двумя самодовольны-
ми приятелями! Это уж не просто «пле-
сень» (к тому же какая-то неопределен-
но-«пеихологпическая», как мягко и сни-
схолительно пишет автор), — нет, эте
поведение злостных бюрократов. И чем
это отличаетея от стиля Кокорева? У
читателя. естественно, может возникнуть
вонрое: почему же автор, KUNA спра-
ведливым гневом против Кокорева, Bee
прощает Лукину и Альтману, почему on
считает их честнейними, преданнейними
коммунистами? Свое положительное отно-
шение к Альтману. а особенно к Лукину
автор нерелко прямо подчеркивает: «Лу-
кин был один из тех людей. кто никогда
и ни в чем не кривил душой... паюторг
евою лушевную чистоту всегла старатель-
но оберегал. Да, собственно, ему и не
прихолилось применять особых стараний:
моральная чистота органически вросла в
него. И все у него тило хорошо: он ни
в чем He мог свбя упрекнуть». Автор,
таким образом, считает поведение Лукина
партийно-безупречным...
Какова пена «партийности» Лукина и
Альтмана, вилно и из следующего эли-
зода. Стахановка Зина Звенкина пожало-
валась лиреклору Кораблеву на то, что на
заводе умеют замечать только стаханов-
цев-рекордеменов. « — Onn, — говорит
Зина, — герои-то эти, Николай Crenano-
вич. солныпико перед нами заелоняют...
«В самом леле, — говорит Кораб-
лев. — мы все время поднимаем одиночек
и забываем о таких, как Зина. Ведь в
натней стране труд есть дело чести, до-
блести и геройства. Где у Зины честь,
доблесть и геройство? А таких, как Эи-
на, больпринство у нае на заводе.
— Мода: делаем пророка из народа, —
Альтман отмахнулея», «а Лукин... раз-
драженно проговорил:
Но нельзя же со всех вывешивать
портреты! Тридцать тысяч портретов! Ме-
ста и на площади нехватит!
— Не сердитесь, Юрий Васильевич: это
тувство не являетоя помощником в рабо-
те», — урезонивает Лукина Кораблев.
Итак. на лвалиать левятом голу рево-
люции. по мнению Ф. Панферова, оказы-
вается. возможны такие партийные и C0-
ветские зтаботники, которые со злобой,
высокомерием снособны сказать о стаха-
от себя
новаторов, стремясь отбить у людей ка-
Адрес редакции и издательства:
Г
Г)
РОМАН Ф. ПАНФЕРОВА «БОЛЬШОЕ ИСКУССТВО»
2
новеком движении, что это, дескать, «мо-
дь»: «делаем пророка из народа»! Трудно,
даже поверить тому, что Панферов ©посо-
бен на такое грубое искажение жизненной
правды. Хорош также «парторг», который
раздраженно, сердясь, — протестует
против перспективы превращения завода в
стахановский: дескать, места на площади
нехватит для тридцати тысяч портретов!
Kino onm, эти «руководители»?
Наша интеллигенция — плоть от плоти
народа: как может советекому интелли-
теиту притти в голову мысль о том, что
в нашей стране выдвижение людей «из
народа» — это только дань Oblcrpo CMe-
няющейся «моде»!
Нужно сказать, что цитирование рома-
на Ф. Панферова имеет одну специфиче-
скую трудность: буквально каждая Фра-
за из романа, которую приходится приво-
дить, содержит, кроме главной непра-
вильноети, из-за которой она цитируется,
еше множество дополнительных ненра-
вильностей, неточностей, нелепостей. Та-
кова, например, в приведенном отрывке
фраза Кораблева: «Где у Зины честь, доб-
лесть и геройство?»! Ведь, но прямому
смыслу этой фразы, получается, что Зи-
на — человек бесчестный, лишенный доб-
нести. не способный к геройству. И Во-
раблев еше добавляет; «А таких, как Зи-
на, большинство у нас на заводе». Полу-
чаетея оскорбление рабочих, клевета Ha
них! А между тем Панферов отнюдь не
хочет этого: Кораблев хотел лишь сказать,
что честь, доблесть и геройство Зины не
отмечаются, не поошряются. Таких неточ-
ностей. смыеловых искажений, свидетель-
ствующих © недостаточной культурноети
речи и мышления автора, слишком много
в романе...
Лукин и
Альтман оказались целиком
сломленными, подмятыми наглым, целким
Кокоревым, хотя Манферову и кажется
почему-то, что Лукин ведет какую-то
«борьбу» с Кокоревым. И Лукин и Альтман
покорно выполняют все указания дирек-
ра. Недотены, которых автор выдает 3a
коммунистов, He замечают грубого, даже
глупого в своей наглой откровенности
вредительслва Кокорева. Так, Кокорев
отменяет жилищное строительство, хотя
часть рабочих живет в бараках и землян-
ках. Как ведет себя при этом Лукин? Его
беспомощность и жалкоеть вызывают у
читателя отвращение. Вот к нему приходят
рабочие с жалобой на жилищные условия.
«Лукин некоторое время стоял молча,
выслушивая рабочих, вполне понимая их
законное требование: жить в бараках и
землянках действительно стало невоз-
можно. Но чем может помочь он сейчае?
Ведь Кокорев заставил Ивана Ивановича
(начальник строительства. — В, Е.) пре-
кратить жилищное строительство и всю
рабочую силу перебросить на расширение
цехов, на проведение новых дорог, Ha
отвод русла реки. на разбивку парка, на
строительство стадиона и увин, сам
захваченный строительной горячкой, не
возражал,
«Увлеклиеь и забыли о людях, —мель-
кнуло у него. — Ho ведь теперь невоз-
можно приостановить?» — еще подумал он
и тоскливо произнес:
— Ч я могу поделать, товарищи? На-
до сначала закончить то, что начали. Са-
ми видите: все разворочено. А потом уже
за дома. Непременно. Уж потерпите не-
много, ну, месяц-два.
— Спасибо и на этом, товарищ Лу-
кин, — неожиданно и трогательно (?) за-
товорили рабочие.
— А то к Урывкину пришли, так он
вроде метлой нас.
— Так уж подождем. Понимаем: война.
..Аюгда рабочие покинули приемную,
Лукин вошел в кабинет, сел за стол. и
опустил голову на руки.
Векоре появилея Альтман.
(Отметим попутно, что эти две мрачные
тени постоянно ишут друг друга для то-
го, чтобы усиливать один в другом страх,
панику, подавленность. — В. Е.).
— Ты чо, братец? — тревожно сиро-
сил он.
Парторг посмотрел на него заполнен-
ными тоской глазами и тихо проговорил:
— Стыдно!
— Перед директором? -
— Перед рабочими. Как мы распина-
лись за него, сколько векселей выдали!
Да каких векселей — совести, чести.
А он? Он обманул нас...
... Он вор.
— Вот еще! — чуть не плача, векрик-
нул Альтман...
«...Хитрый бветия! — чуть погодя, гля-
дя куда-то очень далеко, добавил Лукин.—
Хитрый: сначала заставил (7) нас
эгитировать за себя, а теперь отшвырнул
и хихикает: «А ну, пошюбуйте, выетуните
против: у меня аргумент—тысяча восемь-
сот машин сверх. программы и вали век-
селя!» ...Понимаешь, Альтман, или нет, в
какой тупик он нас © тобой загнал? Я к
нему в кабинет болыне не пойлу.
Альтман, конечно, целиком был согла-
сен с партортом, но, не желая еще больше
раестраивать (7!) его, снова замахал ру-
вами: о _ ;
— Вот еще!
Разве можно на
завод? .
— Ты глупенький...
— Ну, глупенький.
ворил: в таких делах я глупенький. Но
зачем все рвать? Уж и «не пойду», уж
и «разповаривать не буду»...
В каких, собетвенно, «таких» делах
Альтман признает себя «тлупеньким»?
В делах политических! Мы видим вместо
коммуниета —— законченного обывателя и
труса. Что может быть более нелепого,
чем это утоваривание, с которым Альтман
обращаетея к парторгу, как к ребенку:
— Вот еще! Вог еще! Вот выдумал! Ну
уж! Ну уж! Вяка какой! Зачем ссориться
< директором? Впрочем, нельзя не при-
знать, мягко выражаясь, «глупеньким» и
Лукина, панически вопрошающего своего
друга: «— Понимаешь, Альтман, или нет,
Вот выдумал!
обиду менять
Вот еше!
ЛИЧНУЮ
Я всегда тебе т-
в какой туник он нас с 1060й загнал?»
Тупик, безвыходность, подавленность — вот
какое настроение, во влаети которого цели-
ком находятся истерические хлюпики Альт-
ман и Лукин. Они не способны ни на ка-
кую борьбу с директором, которого сами же
прославили и возвеличили. Лукин не при-
нимает никаких мер, чтобы противопоета-
вить действиям разнуздавшегося карьери-
ста и хама коллективную волю партийной
организации, заводской общественности.
Единственный активный его поступок —
это письмо в Центральный Вюмитет пар-
тии 06 отрыве Кокорева от партийной ор-
танизации и © том, что директор не выпол-
няет программы жилищного етроительства.
(Лукин не добавляет при этом, что он вам
санкционировал срыв жилищного ©трои-
тельства, как и все другие действия ди-
ректора; поэтому самое письмо его носит,
в сущности, перестраховочный характер).
Копию своего письма Лукин направляет
в обком партии, а другую копию показы-
вает Альтману. При этом последний лиш-
ний раз демонстрирует свою обыватель-
скую, к тому же какую-то насквозь не-
лепую натуру.
«Tor (Альтман. — В. Е.), несмотря на
то (почему «несмотря»? Повидимому, сле-
довало бы сказать: «веледетвие того»),
что сам уже очутилея «на побегушках» у
Кокорева, весь сморщился и поче-
My-TO старческим голосом за-
скрипел:
— Не надо было посылать. Опять
скандал. Опять возня. Boe равно ничего
не добьемся: он сила — за его спиной три
тысячи восемьсот машин сверх про-
граммы...
... — Да ты... потлуцел, что ль?..
.. — Hy, a uro мне делать? Что? —
вскочив с дивана, закричал Альтман. —
Сопротивляться” Он меня немедленно
вытряхнет се завода.
— Значит, евоя шкура дороже интере-
сов партии? — сурово спросил Лукин. —
Не ждал от тебя.
— Да, нет. Брось ты. Я люблю наш
завод: Яя его строил вместе со всеми, я
сжился с коллективом, с каждым рабо-
чим... Й долой! Ты думаешь, это так про-
сто. вроде с одного такси пересесть на
другое».
Любовью и привычкой к колаективу
Альтман оправдывает свою трусость, He-
желание ветупить в принципиальную борь-
ГИТЕЛЬС
№:
имени. Его в. романе только так и Hasbl-
вают: «министр Илья». Почему ему да-
Коммуниет Степан Яковлевич Петров,
старый рабочий, ставший начальником це-
но только имя, как маленькому? К№ сожа- ха, запоминается читателю, главным 0ра-
wenn, ato Bee To we, характерное AAT
poMana Lau@eposa, moxxombisaliae — Wepco-
нажей по плечу. Ни одной умной мысли, —
как, впрочем, и все другие персонажи ро-
мана, — «миниетр Илья» He высказы-
вает.
Таковы «партийные руководители» B
романе Панферова. Есть в нем еще два
образа коммунистов, столь же фальши-
вые.
Начальник строительетва завода, Иван
Иванович Казаринов — доктор техниче-
ских наук, пожилой человек, выходец из
старой интеллигенции, ставший коммуни-
стом. «Однако в нем осталось Что-то не
от «здешнего мира»: в свободные мину-
ты любил попиликать на скрипке старин-
ные романсы, особенно песенку «Вечер-
ний звон», и мог пролить слезу над поги-
бающей бабочкой.
— 0х, какой вы еше романтик, Иван
Иванович! — нередко товаривал ему #№50-
раблев».
На обыкновенном языке это означает.
быть не столько романтиком, сколько‘ про-
сто тлуповатым человеком. Вот как раз-
товаривает коммунист Вазаринов:
«— В нашей стране человек обязан
жить! Обязан! И давайте... давайте помо-
лимся. Нет, что я — помолимся? Просто
поклянемся перед величием Урала: «Мы
будем жить и творить!»
Ивану Ивановичу публично наносит
оскорбление секретарь директора завода,
фантастический мерзавец и хам Урывкин
{правда, вся эта сцена настолько дика и.
ни с чем не сообразна, что невозможно
поверить в ее правдоподобие. Но ничего
не поделаешь: от правдоподобия далек и
весь роман в целом).
Иван Иванович впервые вызван новым
директором Кюокоревым в директорсвий ка-
бинет. В приемной ожидают уже пришиб-
ленные, оскорбленные и униженные ди-
ректором другие «деятели» завода.
«Иван Иванович, Kak на похоронах,
кивнул им, затем, подойдя к человеку ©
большой лысой головой, предполагая, что
это и есть секретарь директора, почти ию-
потом сКазал:
— Я начальник ‘строительетва.
— Ага! Гусь
тромко произнес Урывкин и показал на
дверь: — Айда!»
В чем дело? Никакой сооры между
Урывкиным и Иваном Ивановичем не бы-
бу против неправильного руководетва..
Панферов рисует Фальшивую картину,
грубо искажающую действительность. Ko-
корев оказываетея всесильным. Ha него
нет управы! Он подмял под себя всех, в
TOM числе обком партии, министерство.
Вот какое наставление читает Лукину
секретарь обкома...
«В эту минуту раздался телефонный
звонок и по 06060му аппарату заговорил
секретарь обкома...
— Прочитал копию вашего письма в
Цека. Правильно конетатируете факты, но
мното бранных слов. Это, конечно, нервы,
чему нам с вами подчиняться не пола-
тается. Я советую поразмыслить вот над
чем. Когда-то у нас были спецы. Одни из
них прижились и даже стали большими
людьми, другие сошли на-нет. Кокорев —
современный спец.
— Ла ведь у него партийный билет в
кармане, — не сдержав раздражения, ска-
зал Лукин».
Ф. Панферов превращает секретаря 0б-
кома в безоговорочного защитника нетод-
ного директора. Секретарь защищает
Кокорева при помощи такой аргументации,
вой. Изволите видеть,
менный спец»! Только элементарная
литическая
которую нельзя назвать иначе, как бредо-
Кокорев — «совре-
по-
неграмотноеть, перенесение
историчееких особенностей первых лет
Октябрьской революции на наше время,
кола выроели многомиллионные кадры
советской интеллигенции, советских епеци-
алиетов, когда давно покончено с проблемой
«незаменимости», — только непонимание
этого могло продиктовать такую «аргумен-
тацию».
С сожалением приходится отметить,
‘aro в романе «Большое — искусство»
пол пером автора любой человек — пусть
не обилитея тов. Ф. Панферов за неизоеж-
ную резкость! — оглупляетея. Цанферов
в своем романе как бы похлопывает веех
персонажей № нлечу, — 910 тем более
легко ему, что он-—— увы! — невероятно
снижает своих персонажей. Читатель,
разумеется, отлично понимает, что феаль-
ный (а не выдуманный) секретарь обкома
‘ge Mor бы вести себя так, как ве-
дет себя секретарь в романе. Не мог бы
подлинный секретарь обкома развивать и
следующую «теорию». Лукин упрекает
секретаря в том, что последний в течение
слишком долгого времени не смог разо-
браться в сущности Йокорева. До своего
назначения на автомобильный завод Ko-
корев был директором танкового завода
злесь же, в этой области. Лукин спра-
нтивает секретаря; «Почему вы его так
долго держали на танковом заводе, а по-
том прислали к нам?
— He будьте намвным, товариш dy-
кин: шла, нанпряженнейшая война, и нам
нужны были танки. Танки, поймите. Тут,
извините за выражение, чорт» териеть
буденть. Затем, были уверены, — одумает-
ся».
Такие обывательские, леляческие,
имеющие ничего общего с партийным и
советским подходом к вопросу, предетав-
ления Панферов навязывает секретарю об-
не
тийная, не-советекая теория. Мы ветре-
чаемея здесь с неверным, грубо искажен-
ным представлением о нанем рабочем
классе и интеллигенции. Как будто Пан-
феров не видит сотен тысяч, миллионов
организатореких, технических талантов в
стране!
Не лучше, чем секретарь обкома, вы-
тлядит в кривом зеркале романа и. «MH-
нистр Илья», тоже ‘поддерживающий Во-
корева, до последнего момента игнорирую-
щий все сигналы о нем. Истати, непонят-
но, почему министр называется не по Фа-
о. Ни © Toro Hu c сем Урывкин наносит
человеку оскорбление. И тот молча про-
глатывает эту пощечину, не протестует, а
впоследствии даже объясняет Кораблеву,
что, дескать, он, Иван Иванович, не имел
гражданин судья: назвал гусь лапчатый».
А тот спросит: «А Tle вы гуся видели
без лап?» Понимаете? — ...смеясь, закон-
чил Иван Иванович».
Признаемея: ничего не понимаем! Ведь,
по логике доктора технических наук Ива-
на Ивановича Казаринова, если бы его
назвали свиньей с хвостиком, он тоже не
мог бы пожаловаться на оскорбление, по-
тому что судья спросил бы ето: А где вы
свинью видели без хвостика? Или, если!
бы назвали его псом лающим... словом,
как говаривал Горький, —— «и начнет раз-
растатьея по этой линии чепуха». Изобра-
жать коммуниста, ученого, вихного инже-
Hepa полуидиотом, лишенным человече-
кома! Теория «незаменимости» — не-пар-
милии, не по имени-отчеству, & лишь по
Типография имени И, И. Скворцова-Степанова, Москва, Пушкинская площадь, 5.
ского достоинства, — это означает такое
трубое насилие над правдой реальной
жизни, такую плохую выдумку, BBICO-
санную из пальца, что просто диву
даешься...
Самое характерное в образе Казарино-
ва — 910 TO, что он является веего лишь
покорным, He рассуждающих исполните-
лем чужих приказаний. Этот «ученый»
не только не задумывается над смыелом
того, что он делает, но лаже искренно
удивляетея, когда ему товорят о том, что
не мешало бы ему думать.
Кораблев, вернувшиеь к директореким
обязанностям, мгновенно, как только взял
в руки план строительства, разработанный
Кокоревым, увидел, что
тельекий. Да это и нельзя было не заме-
тить сколько-нибудь нормальному челове-
Ky. Достаточно сказать, например, что по
этому плану начали разбивать дубовый
парк, в то время как рядом. находится
прекрасный лее. Нужно думать, что не
только Пюраблев, но и любой дуб в эти
парке заметил бы нелепость такого, ©
позволения сказать, «плана». Однако Ду-
кин, Альтман, Казаринов че только не
заметили этого, но одобрили план и увлек-
лись им. И вот Кораблев беседует 06 этом
с Иваном Ивановичем, упрекая ето в том,
чо в То время, как некоторые рабочие жи-
вут в бараках, землянках, начальник
строительства занят никому не нужной
ченухой. Как ame реагирует доктор техни-
ческих наук на эти упреки?
«— Ну-у-у, милый Николай Степано-
вич! — протянул Иван Иванович. -— Да я
что? Я исполнитель. Заказчик был Коко-
рев»,
В ответ на это Кораблев говорит Ивану
Ивановичу, что не веякий заказ надо
исполнять, что Кокорев давал Ивану Ива-
новичу «такие заказы, которые шали
вразрез с интересами государства, а это
значит, и рабочего коллектива»,
«— Ах, вон что! — воскликнул Иван
Иванович, Bee больше покрываяеь 110-
том. — Где нам было разбираться в таких
тонкостях: OH Hac гнал без передышки,
даже оглядываться не давал!»
Мы помним. как этот же самый Иван
Иванович лекламирювал и даже призывал
молиться 0... творчестве! Будем, деекать,
«жить и творить». Жить-то он еще пожи-
вет, но «творить» такие люди не могут!
Иван Иванович — это скорее
илан —— вреди-
формального юенования для обиды: гусь,
мол, — хорошая птица. «И в суд за это
не потянешь: «Оскорбил, мол, меня,
30M, тем, что любит «грохать басом» п
«душевно заболевает», когда На завод при-
ХОЛИТ известие, впослелствии оказывая -
щееся ложным, о гибели на фронте Ко-
раблева. «Душевно заболел» — не нужно
понимать В буквальном емыеае: тут мы
онять-таки вотречаемея с косноязычием.
Степан Яковлевич отиюдь не стал ду-
шевно-больным, он просто затосковал по
любимому и ценимому им бывшему ди-
ректору Николаю Степановичу Кораблеву.
Правда, хотя он и не сошел © ума, №
ведет себя хуже сумасшедшего. В самом
деле, начальник одного из важнейших
цехов во время войны, в разгаре работы,
покидает цех, приходит домой, уклады-
вается в постель и валяется в постели
ряд дней. И никому в голову не приходит
осудить этомо члена пПарткома, ставшего
дезертиром трудового фронта, за этот по-
ступок, — наоборот, все, в TOM числе и
автор. оправдывают и одобряют Степана
Яковлевича: до того, мол, сильна на заво-
де любовь к Кораблеву!
Как и все другие «коммунисты» рома-
на, Петров тоже целиком подпадает пех
влияние Кокорева, востортаетея
котда начинает понимать, Что в новом
директоре что-то ‘неблагополучно, то ona-
зываетея слюсобным лишь на бессильные
жалобы, ворчание, вздохи и стоны, а №
на борьбу.
Так выглядят «передовые люди» зав
да, коммунисты в панферовоком романе;
Покорные исполнители воли и планов
карьериста или его покровители, они не
епособны повести борьбу < ним и добиться
ero устранения © завода. В этом отноше-
нии опять-таки показательно поведение
«парторга» Лукина. Поняв, что Кокорев—
чужой человек, и горделиво заявив Аль
ману, что отныне «мечи» его и Кокорева
«скрешены», Лукин очень быстро ‘иепуз
талея трешины «между коллективом и ди-
ректором, чего парторг никак не ожидал
и не хотел», «и тут он принял ряд мер,
чтобы стереть рознь между собой и Rono-
ревым». Итак, поняв вредность и чуж-
доеть директора, своеобразный «падуюрг»
не хочет, чгобы это понял и весь коллек-
тив, замавывает противоречия. Тажова
последовалельность и принцициальноеть и
всех других «деятелей» этого странного,
лапчатый, — намеренно выдуманного Панферовым завода. Панфе-
ров рисует картину, не имеющую ничего
общего е нашей действительностью. Рабо-
une завода в ею изображении — эт
сплошная, безликая маеса. Beero лишь
две фигуры самых «передовых», по мне-
нию Панферова, людей выделил автор из
этой массы: «етахановца» Васю Ларина и
«eTaxaHoBKy» Коронову; но они никак не
могут вызвать у читателя симпатию. Пер-
вый по веему уровню своего развития —
поразительно примитивный человек, км-
му же оказывающийся дезертиром труда:
он самовольно покидает завод в знак нро-
теста против Кокорева; вторая заюми-
нается только своей безнадежной нудной
любовью к Ёораблеву, слепым поклонени-
ем перед ним.
Рабочие советекого предприятия в из
бражении Панферова выглядят умиленно-
жалостливо, они добрые, милые, но “ен-
ные, серые люди, покинутые на произв
злого директора. Панферов, cam Ton
не желая, нарисовал карикатуры №
наших рабочих, стахановцев, из0бра
зив их неразвитыми, отеталыми людь-
ми. Так оказываетея, что многие ра-
бочие изображаемого Панферовым фан-
тастического предприятия покидают зав;
в качестве протеста против злого директо-
ра! И идеальный, © точки зрения автора,
«большевик» Кораблев целиком оправды-
вает эти действия. Это — такое дурно
сочинительство, которое объективно стано-
BUTCH клеветой на славный советекий
рабочий Kaa.
Завод, Tie нет коллектива, нет никакой
общественности, тде почти беепренятетвен
но хозяйничает самодур и бюрократ, а 18
бочие представлены в виде робкой, нассив-
ной массы, — как бесконечно далеко ве
это от реальной советекой жизни, от на-
шей современности!
Невозможно представить cede
жизнь 0ез повседневного смелого,
ного созидания, новаторства миллионов
строителей коммунизма, без смелой MHA
циативы маее, организуемой и влохноваяе-
мой партийным и государелвенным pyk0-
нашу
радост-
BOACTBOM.
Автор романа «Большое искусство» He
увилел великой творческой силы герончо-
ского, могучего советского рабочего класса,
Ol принизил, вульгаризировал облик на-
ших славных современников, тех, кто се
голня работают и учатся на заводах, вне-
дряют в производетво новые передовые
методы труда, совериенетвуют свою выуч-
KY и маетеретво, в тесном содружестве 6
учеными двигают вперед советскую науку
и технику.
Наши писатели рисуют в своих произ
ведениях шюцеж стирания граней межу
физическим и умственным трудом, рот
новой рабочей интеллигенции, оканчиваю-
шей техникумы и вузы без отрыва от пр-
изволетва. А Панферов, оторвавшиеь 07
жизни, оторвавшиеь от движения вере
наацей литературы, умиляется сереньки-
` ми, примитивными люльми, выдавая их
за коммунистов, советских инженеров и
советеких рабочих.
По Панферову получаетея, что рабочие
изображаемото им завода исходят в своем
отнонении к социалистическому предприя-
тию, на котором они работают, не из жи
вотворного чувства
ма, не из высокой сознательности, свойст*
венной советскому человеку, привыкшему
чувствовать себя хозяином <оциалистиче-
подрядчик ского государетва, & из того, хороприй ИЛИ
старого времени, чем советекий строитель. плохой директор Ha предприятии!
Опять-таки и здесь-Ф. Панферов, по су-
ществу, возводит поклеи на советских
людей.
Главный редактор В. ЕРМИЛОВ.
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)
Редакционная коллегия: Н. АТАРОВ, А. БАУЛИН (зам. главного редактора),
Б. ГОРБАТОВ, А. КОРНЕЙЧУК, Л. ЛЕОНОВ, А. МАКАРОВ, М. МИТИН,
Н. ПОГОДИН, П. ПРОНИН, А. ТВАРДОВСКИИ.
2-й Обыденский пер... 14 (для телеграмм — Москва, Литгазета). Телефоны: секретариат — Гб-47-41, Г 6-31-40, отделы: литературы и искусства — Г
внутренней жизни — Г 6-47-20, международной жизни — Г 6-43-62, nayku —I 6-39-20, uncbopmaunn —-T 6-44-82, mucem — Г 6-38-60, корреспондентской сети — К 0-36-84, издательство — Г
6-43-29,
6-45-45.
B—01015
им, а
нА
советекого патриотиз- \”