Мих. БУБЕННОВ А В
..Расчистку большажа, по приказанию
немецких властей, ольховцы ‘закончили до
заката солнца. В это время на очушке
леса показалась немецкая колонна. Виере-
ди шли соллаты в тонких, длиннополых
шинелях и обледеневших сапогах, следом
двигалея 0603: грузные, словно сошедшие
© пьедесталов, серые кони тащили’ He-
сколько грохотаватих на булыжнике TWORO-
зов, повизгивающих саней и’ тяжелую по-
левую кухню с легкой струйкой дымка.
Большая толпа колхозниц расступилась
mo ode стороны дороги. Омолк, говор. Хру-
CTA снегом и скрипя салогами, немечкая
колонна вступила в живой коридор. Нем-
ны шли, не обращая никакого внимания на
женщин, как не обрашали внинания на
деревья в лесу, — очи изрялно устали за
день похода, их занимали липть. немудрые
солдалекие мысли о еде и близком ночлеге;
Но вдруг блин солдат, словно почув-
‘CTBOBAB UTO-To колючее, близко направлен-
ное в спину, взглянул на женикин; за ним
взглянул другой; третий... Опираясь о че-
ранки лопат, женщины стояли, как солда-
ты в строю, и накто из них не выказы-
вал даже малейшего желания сделать ка-
Еое-либо движение или промолвить слово.
Это хорошо было видно: лица, женщин яр-
ко освещали косо палающие‘ лучи предве-
чернего солнца. Но в их молчании, в их
взглядах было что-то такое, что вею ко-
лонну немпев вдруг заставило озираться ©
опаской. В колонне раздались лающие го-
оса команды, и немецкие солдаты, ‘03и-
раясь на женщин, зантатали быстро, ©би-
Bach се ноги, оступаясь, гремя автоматами
‚й амуницией. В движении колонны BHe-
вапно почувствоватась такая тревога, Ka-
кую ощущают солдаты только на незна-
комом, опасном ночном марше вблизи пе-
редовой линии фронта.
А женщины, опираясь на‘ черенки ло-
пат, стояли недвижимо и смотрели Ha
немцев молча..з
#;.*
..B Ольховку вернулись в темноте.
Встреча с немщами на большаке не-
обычайно сильно встревожила Марийку.
Эта встреча © новой силой подняла в ней
никогда не угасавшую тоску по Андрею и
беспокойные думы о нем, — м Марийка
ушла с большака с таким чувством, будто
видела дурной и тяжкий сон..з
В последнее время Марийке бысто на-
`доедала любая работа. Вее дела, за кото-
рые приходилось браться, казались ей ник-
чемными, ничтожными; ни в чем она He
находила, как прежде, увлечения, ни в чем
не видела радости. Только одно HAKOTTA
не надоедало сей — думать об Аншее. Ни-
котла: ни днем, ни ночью. :
Теперь, увидев немцев, идущих Ha
Фронт, плуших по дороге, которую она
сама расчищала, — Марийка с особенной
тоской и тревогой стала лумать 00 Ан-
дрее. Гле он? Что с ним? Что в нашей ap-
мией? Что там, за линией фронта? И me
эта линия? Сегодня был случай, когда на-
верняка можно было узнать, что происхо-
Хит там, где находится Аилрей. В листов-
ках, которые сбросил самолет, несомненно,
ч70-то говорилось о назшей армии, о войне.
Но этот распроклятый Ефим Чернявкин...
Убить его мало! Убить и разорвать на ку-
cru!
Домой Марийка вернулась расстроенной
почти до слез. Ужинала неохотно и
молча.
— Ты что такая? — спросила мать.—
Устала?
— Spi ты заставила меня пойти на
эту дорогу, — сказала Марийка. —
бы спряталась так, что он меня сроду не
нашел бы, а ты... — Она подняла голову,
заговорила резче. — Отчертоломила на них
целый день, расчистила дорогу, — идите,
воюйте, бейте наших! Хорошо? Еще спра-
шиваешь что такая!
— Взрослая, а какая ты еще нера-
зумная! — без обилы ответила Анфиса
Марковна. — Да ты подумай-ка лучше...
Мы и так на виду стоим. Чернявкин все
время присматривает за налим домом, я
это хорошо приметила. Другие, какие не
пошли,— не велика еще беда, а мы... Он
нас сразу на заметку! А зачем нам эти
’ лишние заметки?
— Все тавно: досадно!
’ — Досадно, это так...
_ — Чтоб они подохли все!
° Едва сдерживая слезы, Марийка учила
3a перегородку, села на кровать, присло-
’ нилась спиной к печи, И опять. полетели
‚ думы об Андрее...
..Ho me только Марийка расстроилась
` после вотречи © немцами. Вее солдатки,
` увидев немпев, которые шли по расчищен-
‚ ной ими дороге, невольно вспомнили 0
‚ своих мужьях, воевавших тде-то под Мо-
` СЕВОЙ, п у каждой защемило сердце. И
‚ хотя намаялиеь за лень, и время было
‚ позднее, и запрещено было собираться в
логовеком доме, — все равно многие жен-
‚ шины. дажю не перелохнув © дороги, по-
WH посидеть и отвести душу у Мака-
‚ И Марийке, за перегородку, собрались
` подруги-соллатки: Тоня Петухова, Катюша
Зимина, Вера Дроздова. Вее они, вместе
с Марийкой, испытывали настолько оди-
наковые чувства тоски, тревоги и горечи,
` что им не нужно было разговаривать ме-
” лу code, — они понимали” друг друга
’ по коротким взглядам. Они сидели вокруг
’ Маряйки и молчали, причем никого из
4 них не тяготило это гореетлное молчание.
: Bee остальные женщины, собравшиеся
в друтой половине избы, тоже видели мол.
‚ ча, только Ульяна ПГутяева о чем-то шел.
талась с Анфисой Маюковной. Такого уны-
лого безмольня никогда не было в логов-
оком доме!
и Выходя в средине комнаты,
’ Марковна спросила улизленно:
— Что это вы, бабоньки, сегодня та-
И кие? Хоть бы рассказали, как там на
\ дороге? :
J, Эх, Марковна! — ответила одна. —
И И товорить тошно! Все плут немцы, Bee
туда, Bee Ha наших...
Анфиса
п —_ Ну и 910 6? — сказала на 310
п Аноиса Марковна. — Что ты очень-то
} торюешь?’ Туда идул, а оттуда, может, и
пе рернутея!
й № даже и эта попытка Анфисы Мар-
‘ товны Наруцтить тягостное * молчание в
доме не увенчалась успехом, — все жен-
шины оставались в таком едяноваастном
at
и тяжелом торестном настроении, что He
могли сразу освободиться OT Hero и всту-
пить з начатый разговор. Должно быть,
для этого требовалось еще какое-то вре-
мя молчания и тишины. {
И в эти минуты Марайка, смотря вы-
соко, в юдну точыу тем на верхнем
бревне стены, H€ BUA никого в избе, смо-
тря куда-то далеко-далеко, словно бы за
сотни километров, — вдруг начала песню.
Она запела очень тихо, почти про ceds,
она He хотела слышать свой голос и не
хотела, чтобы ero слышали другие. Она
почти пересказывала песню, H толь-
ко всем знакомое ее мастерство брало
свое, — даже котла он не хотела петь,
все же получалась песня. Она пела-гово-
риа:
Тю стоишь, качаясь,
Горькая рябина,
Головой склоняясь
До самого тына?
Подруги-солхатки не удивились, что Ma-
рийка ме дает волю своему чудееному го-
лосу, а поет сдержанно и тихо, точно пе-
ресказывает песню. Подрутам тоже не
хотелось петь, но песня была такая, что
сразу веех ветревожила, и они, когда на-
стало время, тихонько повторили:
Головой склоняясь
До самого тына...
Все женщины, что были в избе, обер-
нулись к Марийке и прислушались к ee
песне. Марийка сидела, не меняя позы,
неподвижно смотря в даль, которую не мо-
тли заслонить от нее стены избы. Словно
бы виля 3т0-то в ЭТОЙ дали, она запела
немного погромче, и глубина ee темных
тлаз наполнилаюь таким тренешупним
блеском, какой можно наблюдать Только
на востоке в час рассвега.
Там через “дорогу,:
За рекой широкой,
Так же одинокий
Дуб стоит высокий...
На этот раз не только подруги Ма-
рийки, но и все остальные жентины под-
хвалили песню, — и все запели, тоже
смотря в неведомую даль: о.
Так же одинокий.
Дуб стоит высокий...
Или оттого, что вое женщины, хотя и
тихонько, но поддержали песню, или от-
того, что сама песня, не считаясь ни ©
чем, поднялась в ее душе, Марийка не-
ожиланно возвыенила голос, и в нем зазву-
чали те сильные струны, какие были па-.
MATER! веей деревие.
‘Как бы мне хотелось
К дубу перебраться,
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться...
И влруг у всех женщин брызнули сле-
зы. И вее они, не скрывая слез, все так-
же смотря в неведомую таль, повторили
уже певуче, в полные голоса:
Я б тогда не стала
Гнуться ‘и качаться...
Увидев, что женщины плачут, 3a-
плакала и Маряйка. С трудом сдерживая
рыдания, она едва выговорила:
Тонкими ветвями
„Я б к нему пражалась
И с его листвою
День и ночь шепталась...
И все женщины, плача, повторили:
с его листвою
День и ночь шепталась...
От стола в эту минуту поднялась Ан-
фиса Марковна. Й все увадели, что только
она одна не нлачет, — стала суровой и
хмурой, как никогда. Матийка уже собра-
лась закончить песню — раесказать, что
нельзя рябинке к дубу перебраться, но
мать тлянула на ‘Hee сухо сверкающими
глазами: —
— А ну, перестань! Слышишь? — И
‚ обернулась & женщинам. — И вы пере-
станьте! Довольно!
Затем отдернула цветистую занавеску
у стенного шкафчива, где держали посу-
ду, и вытащила из чайника, свитый в тру-
бочку, розовый листок, густо засеянный
строгими рядами тинографеких букв. Вее
женщины замерли: в руках Анфисы Мар-
ковны была листовка, какую сбрасывал
сегодня самолет! После первых секунд за-
мешательства Марийка разом сорвалась с
кровати.
— На, читай! — сказала ей мать, по-
давая листовку. — Садись к столу и чи-
тай для всех... А эту песню чтоб я не
слышала больше в доме!
Марийка молча выхватила из фук ма-
тери листовку и бросилась в лампе. Вэ-
круг стола, плотно окружив Марийку, то-
ропливо утирая слезы, столпились BCC
жентцины.
— Речь товаряша Сталина! — крик-
нула Марийка, отрываясь от листовки и
обводя всех горячим, блещущим взглядом.
— Тише ты, — сказала мать.
— Off, mama, mye ты достала?
— Читай, не твое дело!
Женщины тоже затумели:
— Читай, не тяни! .
— Речь товарища Сталина на параде
Жрзеной Арми седьмого ноября, — про-
читала Марийка. — Тосподи, да что вы
навалилиеь на меня? Лукерья Трофимов-
на, Тоня! И от света немного... Ran же
мне читать? i
—- Седьмого? пересиросила § ly-
керья. — Это в праздник? и.
— Седьмого, да, на Красной площади...
— Читай же дальше, чето nae?
— Her, погоди! — сказала Анфиса
Марковна и натла глазами Фаю.—Дверь-
то закрыла?
—- Нет, ты же не сказала...
— Или сама не знаешь?
Фая выскочила в сени и закрыла на
загов наружную дверь. Через минуту, ус-
нокоясь, все опять потеснее сбились у ето-
ла, и в кругу раздалея негромкай, но
взволновачный толое Марийки, начавшей
чтение речи вождя.
Й варуг 0 скрипом оаспахнулась
дверь, и все, обернувивиеь, обмерли: через
порог переступил Ефим Чернявкин. Bee
бройилиеь в стороны от стола, и тома
Марийка, тоже увидев Чернявкина, баед-
ная от прелчуветвия близкой беды, суну-
ла листовку кому-то в PYRE за своей
спиной.
Но было уже поздно. Ефим Чернявкин
успел заметить листовку в руках Ma-
рийки и сразу логадалея, что эта листов-
Ka Из тех, какие сбросил ‘сегодня ca-
в неделю: по средам и субботам.
«Литературная газста» выходит два раза
— Да, собачья у тебя должность,
Ефом, это верно, — соглаенлаеь Авифиса
Марковна. — Да ведь и жаловаться, по-
Гдава из второй книги романа
ОВНА
молет. Значит, не зря OH пробралея в
сени к Макарфихе еше в то время, когда
только собирались к ней бабы, не зря мерз
в темном углу, затаив дыхание! Макариха
И pce ee побетителыницы пойманы © по-
личным! Теперь не отвертеться этой pac-
треклятой Макарихе и ее бабьей банде!
«Вот теперь она поплачет, старая ведь-
ма! — злоращно подумал Ефим Черняв-
кин. — Я ей отплачу 3a Bee... Я ей
вепомню, как срамила на колхозном дворе!
Я не забыл!» Думая так, Чернявкян шат-
нул на середину избы, навстречу Мака-
рихе. и сказал, не в силах сдержать
улыбку превосходелва:
— Не ждали?
— Her, we ждали, — ответала Мака-
риха, к удивлению всех в избе, спокойно
и неласково, не проявляя никакого на-
мерения заиекивать неред нолинаем, — Да
ведь тебя, Ефим, если и ждут где, так
телько, должно быть, на том свете. Роди-
ла Тебя мама, что не принимает и яма...
Ну не горюй: примет!
— Не думай, — ответил Чернявкин,—
на том свете я не скоро буду. Скорее ты
будешь там!
— Как знать, Ефим!
— Значит, читаете? Обсуждаете?
— Да, читаем... — все так же слокой-
но, без всяких внешних признаков волне-
ния, ответила Анфиса Марковна. — 05-
суждать после, видно, будем, ‘ты’ поме-
шал... Ну садись! — Anpmca Марковна
кивнула Марийкс. — Уйдли-ка отсюда,
освободи гостю место.
Ефим Чернявкин, торжествовал и втайне
смеялся над Макарихой. Он не спешил
принимать какие-либо меры. Зачем спе-
шить? Теперь Макариха и все ве спюд-
вижницы — в полной его власти, и ничто
не сможет спасти их от суровой Kaper.
Это был первый случай, когда Ефим
Чернявкин мог вволю насладиться своей
властью, чувством гордости за свой сау-
жебный талант, сладостью неиспытанного
‚ранее превоеходетва и над своевольной
Макарихой и над многими из тех 620,
какие открыто выказывали ему свое пре-
зрение. Зачем спешить? Такие’ приятные
минуты, должно быть, будут выпадать не
часто...
`Раекинув полы полупгубка, но не сни-
мая его, Чернявкин сел за стол, положил
рядом шапку, — все это означало, что’
хотя он и He специт, но и не намерен
особенно медлить с выполнением своего
служебного долга.
— Значит, поговорим? — спросил он.
— (Сейчас поговорим... — Анфиса Map-
ковна присела на табурет против полицая
и будто бы участливо заметила: — А ты,
Ефим, сетодня что-то, кажись, и малова-
то выпил? Что бы это значило?
— Нечего, все выпито...
— Хочешь? Я налью. Тома и разго-
вор пойдет живее. Что молчишь?
Ефим Чернявкин подумал: «Ата, на-
чинает ‘умаслирать! Нет, меня не умае-
Wb, старая ведьма! А водку я, конеч-
но, выпью». Залем сказал, стараясь по-
казать безразличие:
`— Есть, разве?
— Тебе хватит.
Вее женщины молча, тревожно жались
пе углам и за перегородкой и с нелоуме-
нием следили за хозяйкой. Четвертый раз
менялись за вечер настроения в этом ло-
ме! От унылого молчания — к горькой,
слезной песме, от нее — к радослному
возбуждению, ‘а теперь — к большой,
неуемной тревоге. И эти резкие перемены
в равной мере пережили все. — только Ан-
фиса Марковна весь вечер, казалось, жи-
вет особым WYBCTBCM, не подчиняяеь той
неустойчивой атмосфере, какая держалась.
в ее доме.
Увидев перед собой пол-литровку вод:
ки, Юфим Чернявкин, как ни старался
проявить безразличие, He мог сдержать
слранного, кроличьего движения ноздрей,
не мог сдержать своих мясистых губ
от улыбки.
— Ужель «Московская»?
— Последняя, — сказала Анфиса Map-
ковна. — Все для зятя берегла.
— Вот эм зря! — И Чернявкин даже
хохотнул, хотя это, вероятно, относилось не
K тому, что он говорил, а скорее было
выражением его крайнего довольства по
случаю такой неожиданной удачи с вод-
кой. — Лля зятя зря берегла, да! 0 нем
тенерь забудь. Другого ищи.
Из-за перегородки вьнлянула Марийка.
— Ты лакай, раз дали, а в чужие де-
ла не лезь! — крикнула она. — Ишь, ты,
учить взялся! Советы еще дает!
— Поговори, поговори,
чал Чернявкин.
— Л что? Думаешь, побоюсь?
—= Марийка, уйди! — приказала мать.
и, торопясь прекратить ненужную cCxBar-
провор-
ку, налила водки в стакан. — Пей!
Ефима Чернявкина лихорадочным
блеском осветились большие, в краенинкой,
заячьи тлаза. Он давно уже пил мутный.
вонючий самогон, a тут — полная бу-.
тылка настоящей водки, чиетой, как есле-
за! С ума сойти можно! И Чернявкин ера-
зу нонял: пока он не выпьет вею водкх,
у него нехватит мужества уйти из дома
Макарихи. Да и зачем спешить? При
всем своем желании и изворотливоети Ма-
кариха не может теперь выфватьзя из его
рук, — вот так неосторожная муха, нопав
в паутину, никотла не может вырваться
на волю;
Чернявкин выпил, не отрываяеь, стакан
до дна, крякнул гулко, будто его ударили
батогом по спине, покрутил головой и,
торонясь, бросил в рот большой, раскис-
ий - гриб.
Анфиса Марковна выждала, пока Uep-
нявкин перекилал в рот полтарелки три-
бов, а затем, будто торюнясь над гостем,
печалясь над его судьбой, полиерла рукой
полборолов, спросила:
— Чо ж ты, Ефим, все пьешь, все за-
ливаешь глаза? Или стыдно смотреть на
народ? \
— С вами, небось, запьешь! — совсем
мирно ответил Чернявкин. — Ты вот,
скажем, как думаешь: должность мне” на-
До вылолнять, раз назначен? Надо! А за
вами. Kak поносилться но деревне — язык.
высунешь!
жалуй, нечего: такая ваша порода Чер-
«Белая береза»
нявкиных, всем извеслно. Ты в отца, 8
отец — во пса!
— Ты чт! тут срамить?’ —— оби-
L ? i срамить? оби
делся Чернявкин. — Ты бы лучшие помол.
чала сейчае, а уж если не дурная у тебя
башка — по-другому бы говорила...
— И утощала?
— И утощала бы...
— А, что ты торопинеься? На, пей! Эх,
Ифим, у тебя уж и руки трясутся! Дожил
Ты!
Ефим еще выпил, сказал, заметно хме-
дея:
— Ты сама знаель, что тебе бы при-
кусить язык сейчае надо: твое дело те-
перь — самое гиблое, вот что! Ты ‘у меня
вот те, вот в этой моей пятерне! Что
захочу, то и сделаю. Ишь, ты, умная, на
старости лет политикой занялась! Беседы
ведет, листовочки читасот большевистекие!
Ла ты пюнимаещь своей дурной головой,
что ты делаешь? ^
Анфиса Марковна видела, как у Edu-
ма засоловели глаза, и была уверена:
что бы ии говорила она, но пока He бу-
дет выпита вся водка,—полицай не уйдет
из дома.
— Я весе, Ефим, понимаю, что делаю, —
ответила Макариха. — И никотла я не
буду каяться, что делала, а только гор-
дитьея своими делами на старосли лет...
А вот такие, как ты, Ефим, — те будут
каяться, ой, как будут! Ты потоди, ты
пей, пей всю, & меня не перебивай! Ha-
ливай и пей, а раз так случилось — вы-
слушай все, что скажу, хоть и будет тебе
горько! be i
Марийка и Фая врикнули
лос:
— Мама!
Все женщины тоже заволновалиеь. Они
хорошо знали твердый, независимый ха-
рактер Макарихи, но в последнее ‘время
узнали также, что при всей своей незави-
симости она знает цену осторожности. И
поэтому их не только удивила, но и серь-
езно‘ озадачила необычайная откровен-
ность, смелость и дерзость Анфисы Мар-
ковны в такой тревожный чае. Ее поведе-
ние они могли объяснить только тем, что
Анфиса Марковна, хотя и казалаеь внеш-
не снокойной, в глубине души испытыва-
ла такую тревогу за себя и всех, что по-
теряла прежнее, привычное самообладание
и, не в силах вернуть его, тотов» была
на любое опрометчивое решение. Из pas-
ных углов раздались голоса:
— Анфиса» Марковна, будет вам!
Опомниеь, кума, чего ты дразнить
в один го-
его?
— Марковна, брось, пожалей всех!
— Нет, бабы, вы. мне не мешайте, —
тверло и спокойно возразила Анфиса Map-
ковна. — Я в своем уме и знаю, что де-
лаю. Вы сидите спокойно и слушайте,
ая поговорю.
— Значит, высказать захотела? —
Ефим Чернявкин пьяно захохотат и снова
потянулся к бутылке. — Что ж, высказы-
вай! Я послушаю, чтоб не корила потом,
что даром водку пил.
— За водку я корить не буду,
вею!
Чернявкин вылил в стакан остаток вол-
ки, но пить не стал, наслаждаясь теплом,
охватившим тело, и ожидая разговора.
пей
— Так вот, Ефим, — заговорила Ан-
фиса Марковна, — долго болтать ©. тобой
нет у меня 060бого интереса. У нае с
тобой не полюбовный разговор за околи-
цей под березками. Такого разговора У нае
He может быть... Вот что я хочу сказать
тебе: ты думаешь, я не знаю, ютчето ты
вее пьешь, 8? 9-э, Ефим, знаю, знаю! Ты
видинть-—ты олин в деревне такой оказал-
ся, вот и пьешь от страха! Страшно, a?
Врешь, страшно! Ты уже видишь, что
весь народ, как стоял, так и стоит 32
свою власть, и никто ничето не сделает
се нашим народом, вот тебе и стралино!
Пей, Ефим, заливай глаза, тебе одна до-
рога!
Точно полностью соглашаяеь с Анфисой
Марковной, Чернявкин и в самом деле pa-
зом: вылил остаток водки в широкий зу-
батый рот и, He закусывая, почавкал мя-
еистыми губами. Но все лицо его, уши и
шея налилиеь бурой бычьей кровью, а с
висков, мимо больших ушей, потекли
струи пота. Эн сказал хрипло, задыхаясь:
— А ну, дальше!..
— А лальшю BOT что, — спокойно
и ровно продоажала Анфиса Марковна в
необычайной, мертвой тинкине ивбы. -—— Bor
ты дезертировал из армии, не захотел вое-
вать за народ... Или смерти струеня? A
в народе, Ефим, так говорят: лучше уме-
реть в поле, чем в бабьем подоле! Война
показала, что у нас есть еще вот такие,
как ты... Мало, но есть. Всегда нас учили
наши руководители: хотя змея и в новой
Rome, a сердце у нее то же, Но мы, ду-
фави, по слабости сердечной пногда мило-
вали таких, как ты... Ну, а теперь война
очистит наи народ от разной пакоети, и
заживем мы тогда без вас, эх, как хоро-
0, да нривольно!
Ефим Чернявкии вдруг захринел, со
стоном ударил по столу юбеими кулаками,
сорвалея в места; он поироко раскрывал
рот и тяжко, пылко дышал, остановив на
Махарихе- налитые кровью глаза. Во веех
углах закричали, завыли женщины. Они
Думали, что. Чернявкин броеитея к Ан-
фисе Марковне и начнет ее бить, но он,
ие’ сломив ее сурового и’ смелого вогляда,
схватил шанку и, сильно качаясь, хлопая
дверьми, вышет из дома. Вее женщины
завыли в один голос; они понимали: сей-
час Чернавкин пойдет к старшему поли-
цаю Лозневому и все расскажет...
— Бабы, тихо! Не выть! — властно.
оказало Анфиса Марковна. — У кого ли-
стовка?”
— У меня, — всхлипывая, ответила
Фая.
— Лавай сюда!
‚Анфиса Марковна взяла измятую ли-
стовку, бережно разтладила ве на столе,
поправила в лампе огонь. Найдя глазами
Марийку, позвала:
— Или сюда! Садись! Читай!
¥ yo #
Bexepe Ерофей Кузьмич и Лозневой на-
или Чернявкина у лопуховского десра.
Вташили в дом. Облазив в судорогах вею
кухню, Ефим Чернявкин умер от отравы,
подеынанной в водку Макарихой, Умер у
порога, Kak бездомная, никому ненужная
есбака... 5
стически поставить
Анна КА
Лелом 1949 года знатная твачиха Глу-
ховекого комбината Mapua х
Шарова получила Цисьмо от молодой ру“
мынекой работницы Марии Чинка, ткалихи
фабрики «Индустрия Бумбакулуй Ъ» в Бу-
харесте.
«Дорогой товарищ,— писала Мария Чин-
ка. —Я узнала из наших газет о ваших
производственных успехах. Я очень обра-
довалась, когда узнала, что вы работаете
на 188 ‘автоматических станках. При ка-
ниталистячесдом строе мы, PYMbIHGKTE
ткамихи, работали только на 2 простых и
не более как на 4 автоматических стан-
ках... И я работала до последнего времени
на 4 автоматических станках... №0 обетоя-
тельство, что мы не работаем больше длЯ
обогащения хищных предпринимателем,
для рабочего класса, побудило меня переи-
ти на б станков. Когла я увидела, что и
таким образом у меня остается достаточно
свободного времени, я обратилась к нарт-
организации и профеоюзу, которые посове-
товали мне попытаться организовать более
методично свой труд и в то же время по-
пычаться перехолить постененно к работе
на большем количестве станков».
Хотя румынской ткачихе всего 29 лет,
она может с полным правом сказать, что
прожила лве жизни: первая жизнь лю 23
августа 1944 года-—даты освобождения Ру-
мынии, а вторая — после 23 earyeta HO
сегодняшний день. Трехлетней сироткой
Марию взял «на воспитание» один из Ky-
лаков деревни Булзеть (район Долж), что-
бы сделать петом из нее батрачку, Она и
батрачила на кулака. забитая, непрамот-
HAS, словно погребенная заживо в глухой
деревне, в нищете и бесправии.
Марии шел 23-Й год, когда славная Co-
ветская Армия изпнала гитлеровеких за-
хватчиков и палачей из пределов румын-
ской земли. Именно © этих незабываемых
дней. началась для Марии Чинка новая
жизвь. Девушка приехала в Бухарест, по-
ступила на фабрику и отдалась таботе со
всей горячностью и любовью освобожден-
Horo or рабства человека. В красном угол-
ке фабрики Мафия видела фотогра-
фии, тазеты и журчалы, которые показы-
вали жизнь и труд советских людей. Ей
так жадно хотелось скорее узнать, самой
прочесть 060 веем этом. Мария поступила
в школу по ликвидации неграмотноети и
училась так горячо ‘и усердно, что получи-
ла премию первой степени. Наконец-то она
могла прочееть все, что видела в красном
уголке. Так она узнала © жизни и работе
советеких ткачих. Мария Шарова из горо-
да Нотпимека, Московекой области, особенно
заинтересовала ве — ведь это было под-
линное открытие: одна ткачиха обслужива-
ет 188 станков. целую маленькую фаб-
рику!..
«В то же время, — пипют далее Мария
Чинка, — я получила брошюру, в которой
товорилось о методах работы передовых
ткачей СССР. Изучая эту броппору, я еще
более вдохновилась и в ознаменование дня
Первого мая перешла на 24 автоматиче-
‘ских станка».
Письмо Марии Чинка советской тка-
чихе Марии Шаровой написано просто, но
в полтекете его так и чувствуется искрен-
нее, глубокое изумление и радость откры-
тия, которое может быть вполне приложи-
мои к ней, молодой румынокой твалтихе:
«Ла Редь и я смогу так работать, если бу-
ду стараться от воей души!»
Мы сидим в уютной комнате Марии
Алексеевны Шаровой, перечитываем пиеъ-
мо Марии Чинка и Говорим о ней. Наши
мнения сходятся: да, это простое душев-
ное письмо писала рука’ сильного, духовно
растущего человека.
` — Какой еще большой путь надо ирой-
ти румынским ткачам, чтобы по-социали-
произволетво!.. Зато
уж теперь таким, как Мария Чинка, доро-
га открыта, & моя дружеская обязанность—
помочь ей своим опытом! Г
Шазова, не торопясь. ‘обдумывала свое
касьмо румынекой ткачихе, — это было
важное и ответетвенное дело, и очень хо-
телось. чтобы оно принеело максимум
пользы.
Уже стало традицией наших передо-
вых мастеров во всех областях хозяйства
=
тая текст письма М. A. Шаровой, я ви-
KY в нем наряду с влюбленностью в
свое дело стремление дать
ясную картину труда.
«Лорогая Мария! Я получила о твое
письме и прочла его © большим интере-
ом, — писала М. А. Шарова, — Мы,
трудящиеся страны Советов. внимательно
следим 3a тем,
страны народной демократии, как разви-
вается их хозяйство. Каждый успех Baill
нае радует и волнует. Я приветствую
твое решение перейти на работу на боль-
щее количество. станков. Только в борьбэ
® трудностями рождаются великие под-
зиги, радость труда, радость победы...
`Любовь к труду, в Родине побудили и
меня таботать более интенсивно, доби-
По сообщениям иностранной печати,
в Тайбэе (остров Тайван) состояпась
перемония возвращения Чан Кай-ши
на пост «президента Китая».
находящийся сейчас в Соединенных
Штатах Америки и временно испол-
нявший до сих пор обязанности ‹пре-
зидента Китая» Ли Цзун-жень не же-
лает признавать Чан Кай-ши на этом
посту. Ли Цзун-жень заявил, что един-
ственно «законным» президентом яв-
ляется он сам,
На дальнем острове Тайване
В гостинице на чемодане
Проводит дни свои в глуши
Диктатор бывший — Чан Кай-иги,
В дороге время коротая,
Лишенный армий генерал
Главный редактор К. СИМОНОВ.
Алексеевна
а!
точную и
Kak раетут и крепнут,
: MOODASTAREAUAVEEDDALAY TEE
Cee ПАУЦИ В. БАННЕ.
]
Однако
PABAEBA
Дружба мира м труда
ваться выпуска как можно большего ко-
личества. продукции... Впервые я пере-
ступила wopor текстильной фабрики в
1927 году... Я увидела большие, свет-
лые цехи, ‘залитые солнцем, проникаю-
шим через стеклянный тютолок, широкие,
прослорные коридоры, украленные лозун-
гами. плакатами и портретами. Свою про-
фессию я сразу полюбила и стала вкла-
лывать в труд всю свою душу. Векоре
на нашей Фабрике были установлены
авлюматичеекие станки, и я зачала рабо-
таль сначала на 16, а потом на 24 авту-
матических станках, изготовленных совет-
екими заводами. После этого я постепенно
переходила к рабое на 47, 63, 90 x,
наконеи, на 188 стамках... ‚ Работать на
таком больном. количестве станщюз, конеч-
но, нелегко. Обслуживание каждого отан-
ка требует больной точности. ‘Вот уже
три года, как я работаю на’ 188 станках.
„Мои станки деют ежедневню 2950 метров
ткани (при норме 2345 метров). № 3 mo-
ля 1949 гола я закончила выполнение
плана послевоенной пятилетки»,
М ^А Шарова таботает уже B cuer
новой пятилетки, а к концу › нынешней
пятилетки трулящиеся нашей страны л9-
лучат около трехсот тыеяч предметов
одежды, ешитых из материала, вытканво-
то сверх плана на 188 станках Шаровой,
Как добиться этого, таесказывает она в
своем письме, тле, кажелея, все учтено:
какого номера нить (для данного сорта
ткани) илет на основу, какого — на уток,
какова скорость оборотов станка. Kak Ha-
до принимать смену, как проверять с9-
стояние станков и качество их. работы,
какой из механизмов требует к себ
болыше ‘внимания 30 время работы.
В этом пиеьме-лекции много внимания
улелено тому. как экономить время, ках
рабетать, «не волнуясь».
Очень яечо’ расеказалю, как строго
нужно соблюдать маршрут, как планиро-
вать рабочее время и вообще как «рабо-
тать тармониильо».
В этом слове заключается не только
романтика, но и все та же рабочая чет-
коеть и точность, «В своей работе, —
питцет ПТарова,—я тесно связана с’ по-
мощниками мастера. В моей секции их
трое. Они точно выполняют трафик про-
филактического ремонта, быстро устра-
няют неполадки и заботливо наблюдают
за таботой каждого ткацкого станка.
hnome того, в моей бригале — шесть pa-
бочих-подноечиков и лва других рабочих,
работающих на «маршруте».
Таким образом, в понятие тарфмонично-
сти работы у Шаровой входит еще трудо-
вая дружба людей разных специально-
стей, помогающих главной героине этого
мапинного войска — ткачихе Шаровой —
ткать за смену почти три тысячи метров
сатина или молескина.
Cro восемьдесят восемь стачков — это
не чолько выразительный показатель ма-
стерслва, но и смелости. Призыв к ®ме-
лоети читается между строк письма Ша-
певой к румынекой ткачихе: да, маетер-
ство дается упорным трудом, но ‘yap
пра этом смелее, товарищ!
И Мария Чинка стала
B декабре прошлого pola в
произотяо важное событие: в честь
празднования сомидееятилетия товарища
Сталина Мария Чинка 19 декабря нача-
ла работать на 34 станках, сразу же
перевыполнила план на 12 процентов a
е тех пор постоянно перевышолниет ето.
Награжденная медалью Труда, она стала
Родной из самых знаменитых ткачих Ру-
MBINCKOM народной реслублики. Окале од
ного из 66 станков красуется перехоля-
шее Краеное знамя. Мария Чинка часто
говорит:
— Каждый метр ткани, который я
вырабатываю, является метким ударэм
по полжигателям войны!
Вот в чем еще секрет ваших успехоз,
товарищ Мария Чинка! Также и moan.
му Вы, конечно, пойдете еще дальше и
достипнете новых трудовых побед: мир
И труд дружат друг © другом. Мы, люли
созидательного труда, борющиеся за мир
во всем мире, дружим между собой, не-
смелее.
ее Жизни
вне
писать книги и брошюры. читать лек-
ции. о своем производслвенном опыте и СМОТРЯ на далекие расстояния, горы п
борьбе 3a новое, и каждый вносит в М00Я, ОТделяющие нас друг от друга.
это дело свои интонации и краски. Чи- ФУЖбоЙ мира и труда, одним из множе-
(тва примеров которой является пере-
писка Марии Паровой и Марии Чинка,
связаны между собой миллионы труженя-
ков земли. Черный ‘лагерь поджигателей
войны. палачей и врагов свободного. че-
ловека при Beeli ero лютой жестокости
He B силах помешать этой дружбе. кото-
рая все шире и крепче охватывает весь
шар земной. В этой воемирной дружде
женщина-труженица играет виднейшую
роль.
Когда Мария Чинка, подобно миллио-
нам. женщин-борцов за мир. говорит, что
каждая ее трудовая победа — удар по
поджитателятм НОВЫХ РО@ЕНЫХ 0 CLCTSH it,
мы от всей луши ободряем ее: смелев
вперед, всегда вперед!
НОГИНСК, Московской области
На президентский пост в Китае
Себя торжественно избрал.
Но в спор вступая с претендентом,
За оквавом в тот же дель
Себя китайским президентом
Назкачил бывший Ли Цзун-жень,
Два паука подрались в банке,
И развешит меж нимн спор
В нью-йоркском банке мистер Ячки,
Их дрессировщик-режиссер,
Двум самозванцам из Китая
Он даст со временем приют
В своем сарае, где михаи
И миколайчики живут.
Редакционная коллегия: Б. АГАПОВ, Н. АТАРОВ, А. БАУЛИН (зам. главного
редактора), Н. ГРИБАЧЕВ, Г. ГУЛИА, А. КОРНЕЙЧУК, А. КРИВИЦКИИ,
Л. ЛЕОНОВ, А. МАКАРОВ, Н. ПОГОДИН, Б. РЮРИКОВ, П. ФЕДОСЕЕВ
внутренней жизни — Г 6-47-20, международной жизни — Г 6-43-62,
науки — Г 6-39-20, информации — Г 6-44-82,
Адрес редакции и издательства: 2-й Обыденский пер., 14 (для телеграмм — Москва, Литгазета). ` Телефоны: секретариат — I 6-47-41, Г 6-31-40, отделы: Литературы
Типография имени И. И. Скворцова-Степанова, Москва, Пушкинская площадь, 5.
писем — Г 6-38-60, корреспондентской сети — К 0-36-84, издательство — Г 6-45-45.
и т i
и искусства — Г 6-4: WH
29.
41
fi
ее м
Б — 01039
pent yi
ee
a