Путь, начатый
во Вроцлаве

Древний горох Вроцлав, ныне возрожденный созилатель-
ным трудом свободного‘ польского народа, вошел в. летопиеь
борьбы за мир и навсегда запечатлен в. памяти миллионов.

Здесь два, года TOMY назад — 25 августа 1948 тода —
открылея веемирный конгресс деятелей культуры в защиту
мира. Разрушенный Вроплав предстал перед. делегатами

‚конгресса не только как горестное напоминание о минувших

бедствиях, HO и как суровое предостережение. Все вокруг
говорило: «Будьте бдительны». Бессмертные слова Юлиуса
Фучика, уже облетевшие к тому времени мир, звучали с но-
вой силой в старинном польском городе, лежавшем” во прахе.
Еще витал нал попелищами запах гари, а уже примеши-
валея к нему едкий смрад факела, которым о размахивал
в Фултюне старый палач наюдлов Черчилль. Еще зияли
ен кварталы Хиросимы, з ученики’ Черчилля по
агрессии уже лихорадочно копили запасы атомных бомб.
Но уже тогда лено было, ‘что латерь мира сильнее, чем
лагерь поджигателей, Мирные труженики, обращая взоры
К советскому народу; чернали ‘вдохновение в его: миролюбии,
B его творческом созидательном порыве, в © ‘мощи. Е
С трибуны Вроцлавекого конгресса, из зала, где сидели
Мартин Андерсен Ненее и’ Хьюлетт Джонсон, Александр
Фадеев и Пабло Неруда, во все уголки земли доносились
слова, звавшие всех честных людей к объединению в борьбе
за. мир.

С тех пор прошло Два. тода. `Лвижение сторонников мира :

превратилось за, это время в могучую силу, оно растет. изо:
дня в день. Национальные . конгрессы, on
конгресс сторонников Mupa B Париже и Праг

Отокго: тьмекое Воззвание — это славные вехи победоносного
пути, пройденного людьми доброй воли.

Весь земной шар облетели простые и справедливые слова,
требующие запрещения атомной бомбы и объявления воен-
ным преступником того правительства, которое первым при-

менит атомную бомбу. Бюдлетени с текстом Воззвания. побы-

вали в миллионах честных рук.

336 миллионов людей во всех странах уже
Отоктольмекое Воззвание. Эта цифра растет и будет расти,
ибо растут гнев и возмущение народов, вызванные бесчин-
ством американоких империалистов. Движение сторонников
мира развернулозь и в тех странах, ме еще недавно его не
было—в Пакистане, Турции, Вгипте, Иране, Боливии, Перу...

Злодейское папаление заокеанских гангстеров на Корею,
варварекая бомбардировка мирного населения. массовые рас-
стрелы, позаряшие незаконно присвоенный агрессором голу-
бой флаг 00Н, вызывают гнев и возмущение веех народов.

‚ Враги мита в своей безудержной злобе вее больше разобла-
чают себя перед лицом человечества. Предстают в своем
истинном виде и те, RTO долге время прикидывались

«друзьями». Как всегда бывает, на крутых поворотах
отсеиваетея все наносное, вев чуждое. Этот очистительный
процеее лишь способствует укреплению фронта мира.
Могучие колонны сторонников великого и правого дела
пополняютея новыми борцами.

- Среди‘ них — юноша из аргентинского. города Can-Mapran,
который в ответ Ha американскую агрессию в Корее, в ответ
на зверское убийство борца за мир Хорхе Кальво собрал
15.400 подписей под Стокгольмеким  Воззванием. Пусть
призадумаются атомщики над тем, какая могучая мораль-
ная сила таится в подвиге этого героя...

На вершине Везувия молотые сторонники мира провинции
Неаполь поддерживают в течение недели огонь, видный на
много километров вокруг. Этот огонь жители ‘окрестных  де-
ревень называют ^ «костром мира». С вершины  Везувия
ежедневно спускаются бригады молодежи, собирающие у, на-
селения подписей под Вовзванием. Костер мира разгорается.

Сколько таких беззаветных тероев рождает во всех стра-
нах движение людей лоброй воли!

Фредерик юлио-Сюри, выступая в Праге на мнотолюдном
мн, выразил чувства и мысли миллионов. Он сказал:

„Огромное количество людей, любящих мир, объедини-
лось, и создало мощную силу. Это движение таково, что
сторонники войны поняли, что их ‘преступное предприятие
может лопнуть. Но надо хоропю понять, ч10 теперь опас-
ность наиболее велика. Бешенство и истерия, овладевиие
этими преступниками, могутоих толкнуть на самые  отчаян-
чые поступки... Опаеность кроется в войне, спровоцирован-
ной в Корее. Чем крепче становится фронт. мира. тем боль-
ие бешенство обуревает поджигателей войны». Свою речь
Ямаю-Кюри закончил призывом: Мир можно спасти и мы
его спасем!

‚ охготовка, ко второму Всемирному конгрессу сторонников
мира, назначенному Ha ноябрь этого Tota, о
таотирением массовой базы фронта, мира.

Даменщики, возволящие новые здания во Boonaaee: слы-
Map вой ‹слетающих кренпослей» над Ихеньяном, Heanoan-
танекие юнопги, сидящие у «костра мпра,», слышат плач ко-
рейских женщин.

Но они слышат также kere голое мира. допосящийся
из Советского Союза. Они знают, что в то время, как
Трумэн посылает бомбардировщики на мирные города и тре-
бует от своих сателлитов пушечиого мяса. в Москве строят
высотные здания, внедряют новую. систему орошения
ий начинают строить самую мощаую в мире. Вуйбышевскую
тидроэлектростанцию. Миролюбие и могущество
страны, возглавляющей лагерь мира, вселяет уверенность
и спокойствие в сердца французских докеров и бельгийских
шахтеров, венгерских крестьян и польских строителей. Оно
наполняет верой в победу доблестных воинов. Народной Ko-
рейской армии, громящих агрессора.

Путь, пройденный народами от Вроцлава ло второго Вее-
мирного конгрееса сторонников мира, — славная странип»
в истории человечества. Но успехи, лостигнутые сторонни-
ками мира, никому не позволяют - ‚успокаиваться.

На злодеяния полжигателей войны человечество отвечает
новым подъемом великого движения людей доброй воли, но-
вым усилением борьбы. ;
_ Мир можно спасти! Мир булет снасен!

POPP LLL === OE lL

Фотомонтаж А. Житомирского

поднимаются

Солдаты падают-——акции `

 Bee-
‚ союзная конференция сторонников мира в Москве, и.

подписали .

великой  

 

 

 

`ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ. СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ,

  

СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ СССР

№ 73 (2664)

ОРГАН ПРАВЛЕНИЯ СОЮЗА

 

 

Цена 40 коп.

СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ:

Самед Вургун. — Негр говорит (1 стр.).

Волнуюший вопрос надо решить. Э. Светданова. — Почему
не светятся. светящиеся краски? (2 стр.).

В. Огиев. — «Избранное» должно быть избранным! М. Яро-
шевский. — Семантическое мракобесие. (3 стр.).

П. Крайнов. — Обзор военных действий в Корее. М. Мен-
дельсон. — Тинкеры командуют литературой. Ирина’ Волк,

Александр Чаковский. — Молитва палача. Ю. Козловский. —
Американский террор в Бельгии (4 стр.).

 

 

Самед ВУРГУН

 

И на трибуне вырос негр.
Одно мгновенье он молчал.

Есть ‘молчаливый героизм,

он, словно обнаженный. меч,
готовый нанести удар. 

Огромный многолюдный зал
дыханье задержал и ждал, когда взлетит и грянет речь.
Оратор поднимает взор, в котором тучи и огонь,
глядит не только в этот зал, — в просторы вечности глядит.
Над всей ‘землей занесена его могучая ладонь,
и книга в тысячу: страниц заключена в его груди.
Из тучи должен ‘хлынуть дождь, —

таков, природа, твой закон.

Негр говорит:

«—Я — человек,
а это значит —
... Я поэт.
A черной матерью моей на свет художником рожден.
Искусства MEO KOR TNG сын уж более чем тридцать лет.е
Америка!
Мой viii край!
Мой старый дом!

Мой Новый Свет!
Твой воздух, небо ий земля навеки мне принадлежат.
Там кости белые сложил лавным-давно мой черный дед,
В твоих зеленых деревах мои желания шумят,
Я родину свою люблю, как живописец и как сын.
Влюблен я в каждую зарю и в каждый

полдень и закат.
На каждом полотне моем американских далей синь,
цветы Америки цветут, лучи Америки горят.
Ответь, отечество, ответь,

добыл ли я своим трудом
святое право проходить по травам, тронутым росой?
Кто смеет у меня отнять мой отчий край, мой отчий дом?»

И темный взор пересекло зигзагом молнии косой.

И я почувствовал: меня навек пронзил ее заряд.

Как буря, в. сердце ворвалась чужая участь и любовь,
твоя грозовая судьба в мою судьбу вломилась, брат,
как будто бы в меня влилась твоя взволнованная кровь.
ee горестной судьбы, как будто книгу, я листал:. .  

 

< — Когда мне замыслы картин указывают
® - дальний путь,
когда в скитаниях своих я голоден и я устал.
«Ты черный», — говорят глаза, — x
«тебе нет места отдохнуть».
«Ты черный», — люди говорят. ты черный», —
говорит закон, ©
И я на родине своей навеки с нею разлучен.
Я вижу родину тайком, в разлуке стал я стариком...»

Он задохнулся и умолк, и зал молчал ему в ответ.
Предчувствие большой грозы растет в молчании таком.
`В глазах людей клубился гнев, которому пределов нет.

‘Heep говорит:

«-Я так
; Америка _..
твой первый снег.
Я так люблю твою весну, =- она, как мать моя, добра. _
О, реки нашей стороны,
я так люблю ваш быстрый бег,
Моя богатая земля, край золота и серебра.
Ответь, дано ли право мне глядеть в глаза
твоей весне,
а если нет, то дай ответ: что без отчизны —
‘белый свет?»

 

Огнем его последних слов все вкруг меня заволокло,
но вдруг подуло холодком.
Я оглянулся:
мой сосед
платком брезгливо протирал очков вспотевшее` стекло,—
они скрывали до сих пор кадменных глаз`природчый цвет.
Глаза устремлены туда, где сердце гневное стучит;
и, может статься, потому, что так внезапно негр умолк,
сосед мой не успел поднять дипломатический свой щит,
и я увидел волчий взгляд, зубов услышал. волчий щелк.
Британская голубизна, тебя я в тот же миг узнал.
О, мистер Тейлор, это вы? :
Еще вам. место в.мире есть?.
Но я, бакинец, не простил, — кровь ударяег мне в. глаза.
О, память грозная моя! :
20; двадцать. шесть!
O, двадцать шесть!

Негр говорит:

«< — Порою в путь
с. утра я выхожу, готов
глазами жадными взглянуть:
на ликование цветов.
С утра решаю я в пути
родную землю обойти,
увидеть лета торжество,
оттенки новые найти .
для вдохновенья своего. _
Пусть утренняя тень вершин
мне. к изголовью упадет,
пусть соловей моей души
расправит` крылья и споет.
‚Пусть это будет песнь о том,
как счастлив на земле поэт,
когда в мерцаньи золотом pike у
встает безоблачный рассвет. ча
Пусть хлынет солнце в душу мне,
растопит лед моих обил.
Пусть песнь моя на полотне
в чудесных красках зазвучит.
Пусть правда моего холста
непримирима и нежна,
его простая красота
в бою товаришам нужна,
Создания любви моей,
вы повествуете о том,
‘’что ‘судьбы всех простых людей
озарены одним огнем, 3
одним стремленьем зажжены
и братством связаны навек,
с великим знаменем дружны,
одним для всех морей и рек.
Как много у тебя друзей,
они твоим огнем горят,
Черны они или белы —
для вашей дружбы ‘нет преград.
Да! Расовой вражды валы.
лишь тот возводит, кто богат,
Моей бы песне быть о том,
что вольно дышится кругом,
что нет ни рабства, ни темниц,
что слышен чистый голос птиц,
что мир расправился с врагом, . м ан Ter eae
`что враг навек повержен ниц. Rie

О, мир, исполненный чудес!

.. Но только лишь угаснет день,

темнеет ясный лик небес .

и на. воды ложится тень. edi

Молчит остывшая вода, ны ‘

и стынет мир моей души.

Горит вечерняя звезда,

не слышно птицы из гнезда, —

природа замерла в тиши.
Прирола отошла ко ‘сну, природа глуше ‘и г’ земией, 3 у,
ив этой темноте Нью- орк раскрыл павлиний хвост огней, ты

‘ is,
me *

® Поэма печатается с некоторыми сокращениями.

Е

 

 

пе овоо вос но ооо овес оон ованеао нач,

„
.
.
:
.
.
:
.
.
.
a
«
s
a
=
.
8
,

ДВА ГОДА НАЗАД, 25 АВГУСТА. 1948 ГОДА, РО ВРОЦ-
ЛАВЕ (ПОЛЬША) НАЧАЛ СВОЮ РАБОТУ ВСЕМИРНЫЙ
КОНГРЕСС ДЕЯТЕЛЕЙ КУЛЬТУРЫ В ЗАЩИТУ МИРА.

В ЧИСЛЕ ДЕЛЕГАТОВ КОНГРЕССА БЫЛ АЗЕРБАЙ-
ДЖАНСКИЙ ПОЭТ САМЕД BYPIYH, СЕГОДНЯ, В ДНИ
ДВУХЛЕТИЯ ВРОЦЛАВСКОГО КОНГРЕССА, МЫ ПЕ-
ЧАТАЕМ ПОЭТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ САМЕДА ВУРГУНА
ОБ ОДНОМ ИЗ ВОЛНУЮЩИХ МОМЕНТОВ РАБОТЫ КОН-
ГРЕССА.

поееооооонова ово о лоч ок ван ло реа.

обо чичачаечеетее

een eteeeeeren фен» И ЕТ EL eae eneeee Ao eervesenseseseewes:

Огни домов,

огни дворцов,

огни реклам,
огнн витрин.
Напевы скрипок и певцов,
полет смычков и балерин.
Шум и тоска... Смех м тоска...
А надо мною облака...
Приюта нет, ночлега нет, —
теперь ты негр, а не поэт...»

Художник дышит тяжело, как будто нож в его груди,
но он превозмогает боль и продолжает говорить,

не в состояньи замолчать, пока победа впереди,
пока ему внимает мир, он будет думать и творить.
Горит костер его’лица, он будет биться до конца, —
такой огонь не догорит, пока он все не досказал!

И вдохновение бойца грозой врывается в сердца,

и HPApERAGHHOET YE его сурово руноплещет:   зал.

Негр говорит:

«—Я к.

-_Я с колыбели напоен
таящим силы молоком несчастной матери моей,
Стократ чернее, чем она, поработителей закон, -.
но чем бесчеловечней он, тем я люблю ее нежней,.
Встречая каждую зарю, тебя я, мать, PARFOAREND,:
ты подарила мне весь мир, :

упорство, О
силу руки ног.
Глаза мне зоркие дала, — они почти, как два крыла,
они несут меня вперед вдоль всех моих больших дорог.
Великое спасибо, мать, за то, что сын твой так богат.
Лишь достоянием одним не одарила сына ты. _
Свобода, в мире я живу, как твой певец, как твой: солдат,
но не видал в своем дому твоей могучей и
И тем слышией я говорю:
на свете дерево живет
благодаря: ВОН корням,
тебе, земля,
tebe, вода.
Мои друзья,
мои ‘враги,

нет, я не позабыл свой род,

мой древний негритянский род я не забуду saad nat

И мне почудилось на миг: над головой его возник
печальный темнокожий лик... О, мать, о, свет ве любви!
Как бидто зарево зажелось... iu app Beet голос произнес:
«Я родила тебя. ` а

Живи!»

 Негр говорит: - а ee

« — Мой бедный род
не видел утра никогда.
Ты медлил, солнечный восход,
свободы, радости, труда,
Столетьями идут бои,
и гибнут прадеды мои. —
О, Миссисипи, сколько лет
ты сохраняешь крови цвет.
Товар, илущий в оборот,
как бессловесный черный скот,
не жди, не смей, не прекословь!
‚ Столетьями струится кровь.
И все мрачней твоя судьба,
и все тебе короче счет,
Америка!
Мой Новый Свет!
Я твой художник и поэт.
Столетья раздается стон.
Услышь, создай другой закон!
Пусть все народы на земле подымут голос мне-в ответ.
Колонии, ваш час настал! Да будет гнев вооружен!
Пускай на всей земле падет мир угнетенных и господ,
Чтоб смысл людского бытия навеки был. преображен!»

Оратор снова замолчал, в пространство устремляя. ‚взор.
..Как будто пленного орла товарищ вольный расковал.

Орёл рванулся на Восток, всем рубежам: наперекор.
Там солнце медлило зайти, в тебя влюбленное, Москва.
Оно пылало в зтот час над Красной Ллощадью твоей.
Рубиновые гранш звезд его дыханием зажглись.
Горел, горел, не угасал всемирной славы мавзолей.
Великий Ленин! Всем борцам твоя живая’ светит мысль.
Сюда спешат сердца людей, как в знойный”

‘полдень `к `роднику.
Я это чувство испытал в моей Москве, в моем Баку.
Всегда шумят в моей душе живые воды Bodies,
исток берущего в Москве... :

< Пускай вмелей они звучат.

Я знаю: минут над землей необратимые века,
но песне, что сложил народ, потомок неизменно рад.
..Над Красной Площадью Москвы плывут ночные ‘облака
и пять рубиновых огней еще отчетливей горят.
Огромный город к ночи смолк, — уснули небо и земля,—
но над покоем всей земли горит одно окно Кремля.

Горит высокое окно, и сердце бодрствует одно.
Оно стучит за все сердца, в ночи нашедшие покой.
В песках Аравии оно,
в краалях* Африки оно,

оно у греческих высот и над китайскою рекой.
Оно, свобода, поведет твой каждый новый караван,
оно проверит, как сапер, тропинку каждую твою,
оно испытывает боль несчетных ран, горящих ран
твоих сынов, твоих солдат, не отступающих в бою,
и знает, сколько весит груз покрытых ржавчиной цепей,
которые влачит индус, безвинно брошенный в тюрьму; `
горят мозоли на руках твоих носильщиков, Бомбей, ~*
и жженье этих честных рук передается и ему. © ;
„Любовью, гневом и мечтой большое сердце зажжено, :
и мысль, разбуженная им, врагов свободы бьет в упор. ‹
He ¢ спит великий друг людей,

горит кремлевское . окно.
И тем, кто ненавидит мир, пылает смертный приговор.

*

Heep говорит:
° «= На вахту встав,

веду я собственной рукой, —
струнтся путь стальной рекой.
`Услышь, Америка, услышь тот первый голос, первый звук,
шум паровоза моего, землей повторенный стократ.
Я больше сказок не хочу,
: Рычаг не выпущу из рук.
Не зная никаких ох колеса гулкие стучат.
Ae Говорю врагам:
закон
веленьем Bpemenu рожден.
Неотвратимым будет суд!
Мы не прощаем,
pi Пробил же
Леса ‘кивают нам в пути. . Hig паровоз, вперед. ‘лети!
* Селения кафров — южно-африканских негров.

ГОВОРИТ

свободы . экстренный. состав. а

 

 

О, революция, светн! Твоя звезда уже зажглась.
И даже если на пути вулкан дохнет своим огнем,
и даже если океан взревет и встанет на дыбы,
не дрогнет наша правота, и мы с дороги не свернем, —
стрела не возвратится в лук,

бесповоротен путь борьбы.
И я на зарево твое веду; свобода, свой состав.
‚ Простые люди всей земли мне говорят:

«Счастливый путь!»

Когда б на рельсы встал мой сын, —

я так уверен в том; что прав,
что даже тут бы я не смог остановиться ‘и свернуть!»

Я угадал по свету глаз: негр. видит Сталина сейчас,

он разговаривает с ним, когда с трибуны смотрит вдаль.
Я угадал по свету глаз: он слышит сталинский наказ,
когда с трибуны говорит:

«— Нам путь открыт,
струится сталь.
 Америки,
я ие прощу,
за мной на это право есть!»

Художник гордо замолчал.
Пока неистовствовал зал,
в себя ро он, как больной, преодолевший
боль и смерть,
Е: трибуны. медленно сошел, и этот шаг весь мир слыхал.
Her, .
° в Т0й минутой не умолк
могучий черный человек.
Твой голос надо всей землей гремит, ветрам наперерез;
Твоя неистовая речь разит, как молния с небес.
И Трумэн нервно замигал склерозной перепонкой век,
Рабочих забастовок гул, ползущий кризис слышит он
И грозный ветер кумача еще не сотканных знамен.
Пора! На свете нет чудес!
Грохочет Вроцлавский конгресс.
Как факел, истина горит.
Негр говорит.
Негр говорит.
Весь мир услышал голос твой.
Кому он — свет,
кому он — мрак.
Koss он Е ввысь,
кого он scoop ниц.
Сжимает Черчилль кулаки, —
что замьшиляет старый враг?
Коварство светит злым огнем из-под нигающих ресниц.
Seepeer AEPSEAXO, зубы сжав.
О, как он ненавидит жир!
Ощерен, как матерый волк, стада завидевший вдали.
Вновь призрак смерти затянул
в мундир свой грязный старый жир,
готов отряды мертвецов послать во все концы земли.
‚Что замышляет старый чорт?
Раздумывает он о чем?
`Из-под насупленных бровей звериный взгляд его жесток.
Он снова хочет сеять смерть, но сам он на р обречен.
Ему спасенья больше нет! -
Негр говорит.
: “Beraer Bocrox.
Bosker возносит. высоко огонь простреленных’ знамен.
He кланяются палачам седые камни пирамид. =
Ученье Ганди—зимний день,/—едва занявшись, гаснет он—
и одряхлевший шариат детьми Востока позабыт.
Едва ложится свет зари на гималайские снега,
выходят в битву смельчаки и дым клубится`по лесам.
Восток -
‚железный и аи
пошёл атакой на врага,
твой знамена, коммунизм, высоко поднял к небесам.
В старинный лондонский туман, как штык,
вонзился дальний гул,
70 отступает Гоминдан, копыта потерявший мул.
Затянут пленкой хищный взор, —
умри, стервятник Чан Кай-ши!
Своей измене приговор
своей же кровью побпиши.
Ты победил, большой: народ,
не мешкай, наступай, круши!
Я вижу ранний твой восход,
свобода, свет моей души.
Друзья мой,
я не знаком
‘с: великим вашим языком,
но-утру ты,
мой брат Чжу Дз,
дорогу проложил штыком.
и, значит, ты меня поймешь.
Мне гсворили, что в бою
недавно ты. похоронил ‘жену любимую свою.
Есть холмик меж других могил, его никто б не отличил.
Нижто не. видел слез твоих, ты только дрался за двоих,
не за двоих, за миллион, за всех, кто был в бою сражен.
Теперь в земле свободной спят твоя жена и твой солдат,
навеки равные бойцы за солнце завтрашнего дня.
Оно восходит над’ Янцзы,
и, значит, ты поймешь меня.
Когда всплывает над землей свободы древний побратим,
синей нет в мире синевы, чем над. тобою, старый Рим.
Куда стекается народ?
Что видит древний Ватикан?
Что празднует сегодня Рим, главу под солнцем обнажив?
Знамена смелые горят, их алый цвет—бальзам для ран.

Уро!

- Да здравствует народ!
Мы победим!

ae Тольятти жив!
Негр говорит.
Негр говорит.

Гул нарастает, как прилив.
То надо всей землей гремит Всемирный

Вроцлавский Конгресс.

Восходит солнце над землей, за гребни Альп перевалил,
Парижу тесно на земле под старым куполом небес.
Париж клокочег и кипит, захлестывая берега.
Свобода, мы собъем замки, ты станешь сильной и живой.
Кровь коммунаров горяча, народ выходит на врага.
Флаг коммунаров, как заря, горит у нас над головой.
«Предателям пощады! нет!»
Идет на приступ правый гнев.

=

Ree говорит,
негр говорит,
: всемирным эхом повторен...
Париж—изменчив лик его:
порой он борется, как лев,
порой почти не слышен“пульс, почти что умирает оон,
На смену `битве—тишина. Погасли яркие огни.
Но. непокорные сердца, как струны грозные, гидят.
Как много весит каждый час,—столетьям
равнозначны дни—
но’ иногда сухим огнем сурово вспыхивает взгляд,
И этот взгляд, как красный флаг,
ц не находит места враг.
Последний бой неотвратим,—не даром вертится. земля!
Предателей бросает в дрожь...
Народных армий слышен шаг.
И неустанно над землей горит одно окно Кремля.
Его’ сквозь грозы и метель видать за тридевять земель,
через ревущий окган, над сединою старых гор.
Для всех трудящихся людей зажглась единственная цель.
поджигателям войны пылает смертный приговор.

Перевод М. АЛИГЕР