Все лишь отблескъ Божества,
	Отраженьемъ раздробленный:
		\УПрозданемъ раздвинутъ,
Хаосъ мстительный не спитъ:
Искаженъ и опрокинутъ,

Божий образъ въ немъ дрожитъ;
И всегда обмановъ полный,

На Господню благодать

Мутно плещупйя волны

Онъ старается поднять!

Но вЪчная борьба двухъ началъ не можетъ быть предметомъ поати-
ческаго изображеня, если не выразится въ болЪе или менфе конкретныхъ
образахъ, къ какой бы эпох или народности ни относились эти образы;
будетъ ли это Фаустъ, Манфредъ или донъ-Жуанъ, ихъ личности явля-
ются въ сущности лишь ареною, гдЪ борются двЪф враждебныя силы.
Но для того, чтобы такая борьба была интересна и возможна, необхо-
димо, чтобы личности эти стояли значительно выше средняго уровня и
чтобы онЪф сознавали эту внутреннюю борьбу; иначе не было бы драма-
тизма, а только рядъ противорфчй и непослЪдовательностей. Но созна-
не такихъ противорфчий совершенно ускользаетъ отъ большинства людей,
и только Фаусть можетъ сказать Вагнеру:

Одно влечен!е тебЪ извЪфстно —

ДвЪ воли въ сердцЪ у меня живутъь

И борются—имъ вифстЪ тЪсно,

Out ero wa части рвутъ:

Одна полна земной любви и страха,

За мръ цЪфиляясь, ищеть жизни въ немъ;
Другая, властно отршась отъ праха,
Блаженства жаждетъ въ краф неземномъ.

Та неутолимая жажда идеала, которая для людей выдающихся дф-
лаетъ иногда несносной окружающую дйствительность, совершенно не-
понятна среднему человфку, который въ окружающей его посредствен-
ности чувствуетъ себя какъ рыба въ водЪ. Но жажда идеала, которая
одна можетъ быть источникомъ истиннаго прогресса и внутренняго со-