ТРАГЬЛЛЯ, МИСТЬРЯя И МОРАЛИТЕТЪ.
	ЗИГФРИДА АШКИНАЗИ.
	ОВРЕМЕННЫЙ театръ переживаетъ глубокй кри-
зисъ, это ясно самому поверхностному наблюдателю
театральной жизни. Чуть-ли не каждый сезонъ откры-
вается подъ знакомъ какого-нибудь новаго «новаго
слова» режиссерскаго искусства; «театръ пяти тысячъ»,
«свободная сцена», «монументальная сцена», «ормй-

  

ность», «рельефная сцена», «сценичесяя мистер», «сценичесюмй прими-
тивъ»,—всЪ эти новыя или подновленныя слова театральной техники воз-
никли въ течеше какихъ-нибудь 5—6 послЪднихъ ABTS. WM они не оста-
лись только словами, особенно на ЗападЪ, но уже усп$ли проникнуть въ
практику сцены, иногда оплодотворяя, иногда доводя до абсурда изумитель-
ное мастерство современныхъ режиссеровъ. Даже такой самобытный театръ,
какъ Московскй Художественный, такой академический, какъ Петербург-
скй Императорсюй, не ушли отъ вшяНя этихъ новыхъ театральныхъ
BEAM и порываютъ со своими твердо установившимися традищями.

Одна общая черта объединяетъ всЪ, самыя противоположныя, формы
этого безогляднаго сценическаго новаторства: полный разрывъ съ реализ-
момъ, какъ самоц$лью и какъ средствомъ сценическаго выраженя. Сце-
ническя чудеса реалистическаго театра достигли естественнаго предЗла,
того абсолютнаго минимума условности, далЗе котораго начинается кине-
матографъ. Въ этой области уже все достигнуто и нЪтъ движеня; какъ
натуральная реакщя противъ чрезмзрной реалистичности и чрезмрнаго
блеска сценической постановки, перегружающихъ вниманше зрителя и отвле-
кающихъ отъ самой драмы, возникло стремлене упростить и «нейтрали-
зовать» сценическую картину, сдЪлать ее незамЪтнымъ нейтральнымъ
фономъ, на которомъ болЪе выпукло выступаетъ драматическое дЪйстве.
ЛЪтъ пять назадъ была торжественно провозглашена «смерть быта», какъ
	вый. УП.
1