баумѣ, а третій - въ Тярлевѣ. И не замѣтишь, какъ лѣто пройдетъ.
Особенно рекомендуется новобрачнымъ и актерамъ загородныхъ театровъ.
* *
*
Открывающійся въ Петербургѣ городской ломбардъ сулитъ обывателямъ чрезвычайныя удобства: будетъ разрѣ
шено закладывать въ ломбардѣ домашнюю обстановку на такомъ условія, что она останется въ квартирѣ владѣльца.
Задумали вы устроить вечеринку, закладываете въ лом
бардѣ фортепіано; но фортепіано остается въ вашемъ распоряженіи, наемная таперша весело играетъ на зало
женномъ фортепіано вальсы и никто изъ вашихъ гостей даже не подозрѣваетъ, что фортепіано заложено.
Для слѣдующихъ вечеринокъ или журфиксовъ вы можете заложить буфетъ, диванъ, два кресла я четыре стула, платяной шкафъ, ломберные столы и т. д.
Старшій дворникъ обязанъ разъ въ недѣлю навѣдываться къ вамъ на квартиру, чтобы убѣдиться, что заложенная мебель стоитъ на мѣстѣ.
Надо думать, что, при такихъ льготныхъ условіяхъ, девять десятыхъ петербургскихъ обывателей заложатъ свою мебель.
Но ломбардная реформа не ограничится, конечно, мебелью. На такихъ же условіяхъ можно будетъ заклады
вать шубы, портсигары, драгоцѣнныя вещи, самовары, мѣдныя кастрюли и, можетъ быть, любимыхъ кошечекъ и собачекъ.
На такую операцію потребуется не болѣе милліарда рублей.
* *
*
Открывается клубъ любителей воздухоплаванія.
Любители построятъ въ складчину нѣсколько воздушныхъ шаровъ и будутъ совершать parties de plaisir подъ облака и за облака.
Должно быть, это, дѣйствительно, огромное удовольствіе: захватить съ собой водочки, винъ, всякой закуски, залетѣть за облака и тамъ, въ веселой компаніи, выпить и закусить на свѣжемъ воздухѣ.
Однако, во избѣжаніе несчастныхъ случаевъ, необходимо обязать воздухоплавателей - любителей подпиской: пустыя бутылки на землю изъ гондолы не швырять.
Еще ничего, если пустая бутылка попадетъ въ голову взрослому; а вдругъ ребенку?!
Принято жалѣть вдовъ и сиротъ (за исключеніемъ, такъ называемыхъ, казанскихъ сиротъ).
Но вдова Попова сожалѣнія не заслуживаетъ.
Товарищество вдовы Поповой получило въ 1897 году 632.565 рублей чистой прибыли, или 106 1/2 процентовъ на основной капиталъ.
Не знаемъ, каковы были дѣлишки у другой тоже не - безъизвѣстной вдовы: у вдовы Клико. Но вдова Попова не можетъ пожаловаться на равнодушіе публики.
И. Грэкъ.
Все враждуютъ съ испанцами янки, И на сушѣ и въ морѣ война.
Не испанца мнѣ жаль, а испанки, Что въ Гренадѣ осталась одна.
И къ судьбѣ обольстительной феи Безучастнымъ я быть не хочу.
«Дай, слуга, мнѣ гитару скорѣе, Поскорѣй мнѣ неси епанчу!
Я помчусь въ край далекой Гренады, И испанца женѣ молодой
До тѣхъ поръ буду пѣть серенады, Пока мужъ не вернется домой».
Жанъ Санаржанъ.
дня на лошадей - то! Кучеръ чай пилъ, такъ разсказывалъ: встаю я, говоритъ, иду въ конюшню лоша
дей чистить, а онѣ въ мылҌ всѣ, словно на нихъ кто - нибудь всю ночь ѣздилъ!
- Ахъ, вотъ ты про что! Ты про домового? Такъ, такъ... засмѣялся баринъ.
- А то про кого же? Я не хотѣла только назвать - то его при дѣтяхъ. Что имъ? Ангельскія души они. Зачѣмъ имъ про неумытаго слышать!
- Что ты болтаешь! Что ты болтаешь!
- То - есть, какъ болтаю? Вы, баринъ, какъ будто не вѣрите.
- А то вѣрить всякимъ бреднямъ, что ли?
- Истинно я вамъ говорю, баринъ. Да и кто жъ этого не знаетъ! Это всегда при новосельи. Да никакъ и вы, барыня, смѣяться изволите?
- Конечно же, смѣюсь. Этотъ домовой прямо изъ бутылокъ.
- Господа Іисусе, какіе вы всѣ невѣроятные! Ну да Богъ съ вами. А вы, баринъ, посмотрите на ку
чера. Ему даже глазъ подбилъ. То - есть, оно не очень замѣтно, а царапинка есть.
- Удивляюсь я тому, что только одна царапина оказалась, а не десять. По моему, ихъ нужно десять, пятнадцать, сказалъ баринъ. - Вчера кучеръ когда только привелъ сюда лошадей, такъ ужъ былъ пьянъ, а вечеромъ я опять встрѣтилъ его съ бутылкой водки.
- Напрасно вы такъ, баринъ, очень напрасно.
Лука Ильичъ Коркинъ, купецъ, человѣкъ «стараго лѣса», прошедшій въ ранней молодости суро
вую «торгово - амбарную» школу, не балуетъ своихъ служащихъ ни приличнымъ жалованьемъ, ни обращеніемъ. Но по усиленной просьбѣ племянника своего Ни
колая Васильевича, котораго
коснулись новыя вѣянія, онъ согласился устроить чествованіе приказчика своего, Семена Павловича Долгоносова, который служитъ у него двадцать пятый годъ. Опредѣлили день и стали готовиться къ торжеству. Сослуживцы Долгоносова заказали ему альбомъ, Николай Васильевичъ написалъ привѣтственную рѣчь, а самъ Лука Ильичъ приглашалъ избранныхъ гостей на праздникъ.
Виновникъ предстоящаго торжества, Семенъ Павловичъ Долгоносовъ, прослужившій Коркину полжизни и нажившій за все это время только солидный геморрой, въ теченіе этихъ дней чувствовалъ себя неловко, кон
фузился. А въ ночь подъ юбилейный день онъ совсѣмъ перепугался; ему приснилось, что его хотятъ опять же
нить - царство ей небесное - на Аграфенѣ Панкратьевнѣ, 20 лѣтъ изо дня въ день мылившей ему голову.
Въ назначенный день къ 10 часамъ утра въ домъ Коркина собрались гости, служащіе у Коркина и мѣст
ный причтъ. Служащіе стояли кучкой около юбиляра. Лука Ильичъ, окинувъ глазами присутствующихъ, проговорилъ:
- Кажется, всѣ собрались. Отецъ Петръ, начинайте, съ Богомъ, молебенъ.
Послѣ молебна Николай Васильевичъ вынулъ изъ кармана исписанный листъ и обратился къ юбиляру съ рѣчью, въ которой указалъ на его добрый характеръ, дружеское отношеніе къ сослуживцамъ и на многотруд
ную и полезную дѣятельность фирмѣ «Коркинъ и К°». Юбиляръ былъ очень тронутъ рѣчью. Во время ея чте
нія онъ умильно глядѣлъ въ глаза Николаю Васильевичу, вздыхалъ и вытирался платкомъ, потомъ долго кланялся и благодарилъ. Сослуживцы поднесли юбиляру альбомъ съ своими карточками.
Затѣмъ выступилъ на сцену самъ представитель фирмы Лука Ильичъ Коркинъ.
- Высокоуважаемые гости, медленно началъ онъ, - и вы - выразительно взглянулъ онъ на служащихъ, - и ты, Семенъ Павлычъ, вотъ что я вамъ скажу. Хоша мы учены на мѣдныя деньги, но людей понимаемъ вотъ какъ: какъ свои пять перстовъ. Видимъ, кто къ чему склоненъ и кто чего стоитъ; знаемъ, кого на какую ступеньку поставить и какая отъ этого польза должна произойти. Все у насъ разсчитано и взвѣшено по двой
ной итальянской булгактеріи: для себя и для фирмы. Кхе... Ты, Семенъ Павлычъ, поступилъ ко мнѣ совсѣмъ еще молодымъ человѣкомъ, когда у вашего брата въ го
ловѣ вѣтеръ свищетъ и разныя шуры - муры, а не дѣло на умѣ. Но я вскорѣ подмѣтилъ въ тебѣ стремительность къ дѣлу и покорность хозяину - золотыя качества! Вижу, парень стоющій. Я обласкалъ тебя и допустилъ до насто
ящаго дѣла. И не ошибся. Ты оправдалъ себя по всѣмъ статьямъ. Правду сказать, пороху ты не выдумаешь, но въ дѣлѣ ты грѣха на душу не положишь. Нечего зря говорить. Словомъ - ты, Семенъ Павлычъ, ты былъ хо
рошій и вѣрный слуга. На, держи часы, растроганно проговорилъ Коркинъ, снимая съ себя серебряные часы
со шнуромъ. Не все золоту блестѣть. Самъ носилъ 10 лѣтъ, носи и ты на здоровье. Себѣ новые куплю. А это тебѣ отъ меня на память.
- Покорнѣйше благодарю, Лука Ильичъ, говорилъ юбиляръ, принимая подарокъ и кланяясь.
- Не благодари, а чувствуй и понимай! Главное - понимай. Хоша жалованье ты у меня получаешь не боль
шое, за то всѣми дѣлами ворочаешь. Значитъ, пользуешься моимъ довѣріемъ; значитъ, я цѣню и люблю тебя. А душевное расположеніе хозяина должно быть дороже всякихъ денегъ.
- Лука Ильичъ, развѣ я не понимаю?..
- Семенъ, молчи! Твоя рѣчь впереди. Сегодня хоша
Кучеръ у насъ самую малость потребляетъ, и то, можно сказать, только для аппетиту.
- Для аппетита, должно быть, онъ вчера весь и въ грязи вывалялся.
- Да будто онъ въ грязи вывалялся? Что-то я не примѣтила.
- Собственными глазами я его видѣлъ въ такомъ видѣ. Идетъ, а спина у него, какъ у борова. Идетъ и покачивается.
- Ну, это, стало быть, опять съ нимъ тотъ подшутилъ. Я нарочно его не называю, будь наше мѣсто свято!.. Тотъ, тотъ. Онъ на первыхъ порахъ, если его не ублаготворить по-настоящему, можетъ
много бѣдъ надѣлать. Страсть, какъ шалитъ, если его ржанымъ колобкомъ не ублаготворишь.
- Боже мой, какое невѣжество! воскликнулъ баринъ.
- Позвольте, баринъ... Его ублажить не дорого стоитъ. Надо скатать изъ ржаного тѣста колобокъ и закинуть за печку...
- Это чтобъ таракановъ развести?
- Зачѣмъ же таракановъ разводить! Онъ самъ съѣстъ. Съѣстъ и утихнетъ.
- Не строй изъ себя, Афимья, дуру. Брось... замѣтила барыня кухаркѣ.
- Ахъ, какія вы невѣроятныя, сударыня! А вы посмотрите, какъ онъ ночью горничную исщипалъ... продолжала кухарка.
на твоей улицѣ праздникъ, но мы можемъ все повернуть въ свой переулокъ. Понялъ? - Лука...
- Семенъ! раздражительно произнесъ Коркинъ. - Знаешь, не люблю я, когда мнѣ поперечиваютъ. Сбиваешь только... Такъ вотъ, къ примѣру сказать... Тебѣ, Семенъ, идетъ уже шестой десятокъ. Прежде ты легко справлялся съ своимъ дѣломъ, а теперь, я замѣчаю, ты уста
вать сталъ. Тебѣ надо помощника. Что жъ, возьмемъ. Положимъ ему на первое время рублей тридцать, да ты получаешь шестьдесятъ, итого девяносто. Теперь, спра
шивается: за что же я буду платить въ полтора раза дороже? Всякій купецъ, благоразумный, по совѣсти ска
жетъ: это не резонъ. И вѣрно. Такъ вотъ что, Семенъ Павлычъ, - чтобы ты зараньше зналъ и былъ мною доволенъ, - я тебѣ сейчасъ скажу: съ нынѣшняго дня жалованья тебѣ сорокъ рублей, но я ублажаю тебя помощникомъ, чтобы тебѣ было полегче. А все прочее по - преж
нему. Вотъ какъ мы тебя цѣнимъ!.. Теперь, господа прошу закусить чѣмъ Богъ послалъ.
(пародія).
Я бабочку видѣлъ... На волѣ она
Носилась, безумно въ весну влюблена,
Не зная ни горя, ни думъ, ни тревогъ; Ей чудныя сказки шепталъ вѣтерокъ,
Ей ландышъ головкой привѣтно кивалъ, Соловушка ей о любви напѣвалъ.
Я бабочку видѣлъ... Средь бѣлаго дня, Она промелькнула разъ мимо меня
На Невскомъ проспектѣ. За ней не одинъ, Но цѣлое стадо бѣжало мужчинъ.
И старецъ какой - то съ огромнымъ сачкомъ Стремился за бѣднымъ моимъ мотылькомъ.
Я бабочку видѣлъ... Въ ландо развалясь, Она по Крестовскому быстро неслась.
На шинахъ безшумно катилъ экипажъ.
Я видѣлъ и шляпку, и модный корсажъ... На бабочку глядя, задумался я,
И шины забрызгали грязью меня.
И. Марсъ.
Фабрикантамъ сироповъ: Говорятъ, что вы свои ягодные сиропы выдѣлываете вовсе не изъ ягодъ? Отъ нихъ: Да зачѣмъ же мы ихъ станемъ выдѣлывать изъ ягодъ, когда ягоды и такъ могутъ быть проданы и съѣдены?
* *
*
Одному петербургскому архитектору: Вы построили одинъ громадный домъ, который раздавилъ сосѣдній, маленькій домъ. По какой это строительной теоріи вы его строили? Отвѣтъ: По теоріи... борьбы за существованіе!
* *
*
Отъ одного невскаго банкира: Хочу заняться продажей велосипедовъ въ разсрочку! Ему: Что это вамъ вздумалось? Отъ него: Да потому, что это ничуть не менѣе выгодно, чѣмъ продажа въ разсрочку выигрышныхъ билетовъ.
Свифтъ.
- Кто? Кучеръ?
- Зачѣмъ же кучеру щипать! Онъ человѣкъ женатый. У него жена прачка въ городѣ осталась. А горничную тотъ исщипалъ... Самъ... Ужъ та и мо
литвы творила, и на иконы крестилась - ничего не помогло. Заснетъ - и начинается.
- Ну, довольно, довольно! Надо обѣдъ заказывать. Довольно пустословить. Только вотъ тебѣ мой приказъ: чтобъ ужъ сегодня у насъ никакого домо
вого больше не было! строго сказала барыня. - Никакого! Поняла?
- Слушаю-съ. А только какъ это удивительно, барыня, что вы не вѣруете! вздохнула кухарка.
- Ахъ, оставь, пожалуйста! Что ты намъ разсказываешь, какъ дѣтямъ! Мы не дѣти. Ну, теперь обѣдъ. Ты намъ сдѣлаешь...
- Вели, душечка, сдѣлать пирогъ - то съ сигомъ. Обкричались разносчики - рыбаки, предлагая сиговъ.
Должно быть, очень недорога рыба, сказалъ баринъ женѣ.
- Хорошо. Такъ вотъ пирогъ съ сигомъ и вязигой. Вязига у насъ есть, отдаетъ приказъ барыня.
- Подслоить или не подслоить тѣсто? переходитъ
кухарка на дѣловой разговоръ. Продолжается заказъ обѣда.
Н. Лейкинъ
Особенно рекомендуется новобрачнымъ и актерамъ загородныхъ театровъ.
* *
*
Открывающійся въ Петербургѣ городской ломбардъ сулитъ обывателямъ чрезвычайныя удобства: будетъ разрѣ
шено закладывать въ ломбардѣ домашнюю обстановку на такомъ условія, что она останется въ квартирѣ владѣльца.
Задумали вы устроить вечеринку, закладываете въ лом
бардѣ фортепіано; но фортепіано остается въ вашемъ распоряженіи, наемная таперша весело играетъ на зало
женномъ фортепіано вальсы и никто изъ вашихъ гостей даже не подозрѣваетъ, что фортепіано заложено.
Для слѣдующихъ вечеринокъ или журфиксовъ вы можете заложить буфетъ, диванъ, два кресла я четыре стула, платяной шкафъ, ломберные столы и т. д.
Старшій дворникъ обязанъ разъ въ недѣлю навѣдываться къ вамъ на квартиру, чтобы убѣдиться, что заложенная мебель стоитъ на мѣстѣ.
Надо думать, что, при такихъ льготныхъ условіяхъ, девять десятыхъ петербургскихъ обывателей заложатъ свою мебель.
Но ломбардная реформа не ограничится, конечно, мебелью. На такихъ же условіяхъ можно будетъ заклады
вать шубы, портсигары, драгоцѣнныя вещи, самовары, мѣдныя кастрюли и, можетъ быть, любимыхъ кошечекъ и собачекъ.
На такую операцію потребуется не болѣе милліарда рублей.
* *
*
Открывается клубъ любителей воздухоплаванія.
Любители построятъ въ складчину нѣсколько воздушныхъ шаровъ и будутъ совершать parties de plaisir подъ облака и за облака.
Должно быть, это, дѣйствительно, огромное удовольствіе: захватить съ собой водочки, винъ, всякой закуски, залетѣть за облака и тамъ, въ веселой компаніи, выпить и закусить на свѣжемъ воздухѣ.
Однако, во избѣжаніе несчастныхъ случаевъ, необходимо обязать воздухоплавателей - любителей подпиской: пустыя бутылки на землю изъ гондолы не швырять.
Еще ничего, если пустая бутылка попадетъ въ голову взрослому; а вдругъ ребенку?!
Принято жалѣть вдовъ и сиротъ (за исключеніемъ, такъ называемыхъ, казанскихъ сиротъ).
Но вдова Попова сожалѣнія не заслуживаетъ.
Товарищество вдовы Поповой получило въ 1897 году 632.565 рублей чистой прибыли, или 106 1/2 процентовъ на основной капиталъ.
Не знаемъ, каковы были дѣлишки у другой тоже не - безъизвѣстной вдовы: у вдовы Клико. Но вдова Попова не можетъ пожаловаться на равнодушіе публики.
И. Грэкъ.
СОСТРАДАНІЕ.
Все враждуютъ съ испанцами янки, И на сушѣ и въ морѣ война.
Не испанца мнѣ жаль, а испанки, Что въ Гренадѣ осталась одна.
И къ судьбѣ обольстительной феи Безучастнымъ я быть не хочу.
«Дай, слуга, мнѣ гитару скорѣе, Поскорѣй мнѣ неси епанчу!
Я помчусь въ край далекой Гренады, И испанца женѣ молодой
До тѣхъ поръ буду пѣть серенады, Пока мужъ не вернется домой».
Жанъ Санаржанъ.
дня на лошадей - то! Кучеръ чай пилъ, такъ разсказывалъ: встаю я, говоритъ, иду въ конюшню лоша
дей чистить, а онѣ въ мылҌ всѣ, словно на нихъ кто - нибудь всю ночь ѣздилъ!
- Ахъ, вотъ ты про что! Ты про домового? Такъ, такъ... засмѣялся баринъ.
- А то про кого же? Я не хотѣла только назвать - то его при дѣтяхъ. Что имъ? Ангельскія души они. Зачѣмъ имъ про неумытаго слышать!
- Что ты болтаешь! Что ты болтаешь!
- То - есть, какъ болтаю? Вы, баринъ, какъ будто не вѣрите.
- А то вѣрить всякимъ бреднямъ, что ли?
- Истинно я вамъ говорю, баринъ. Да и кто жъ этого не знаетъ! Это всегда при новосельи. Да никакъ и вы, барыня, смѣяться изволите?
- Конечно же, смѣюсь. Этотъ домовой прямо изъ бутылокъ.
- Господа Іисусе, какіе вы всѣ невѣроятные! Ну да Богъ съ вами. А вы, баринъ, посмотрите на ку
чера. Ему даже глазъ подбилъ. То - есть, оно не очень замѣтно, а царапинка есть.
- Удивляюсь я тому, что только одна царапина оказалась, а не десять. По моему, ихъ нужно десять, пятнадцать, сказалъ баринъ. - Вчера кучеръ когда только привелъ сюда лошадей, такъ ужъ былъ пьянъ, а вечеромъ я опять встрѣтилъ его съ бутылкой водки.
- Напрасно вы такъ, баринъ, очень напрасно.
ЧЕСТВОВАНІЕ.
Лука Ильичъ Коркинъ, купецъ, человѣкъ «стараго лѣса», прошедшій въ ранней молодости суро
вую «торгово - амбарную» школу, не балуетъ своихъ служащихъ ни приличнымъ жалованьемъ, ни обращеніемъ. Но по усиленной просьбѣ племянника своего Ни
колая Васильевича, котораго
коснулись новыя вѣянія, онъ согласился устроить чествованіе приказчика своего, Семена Павловича Долгоносова, который служитъ у него двадцать пятый годъ. Опредѣлили день и стали готовиться къ торжеству. Сослуживцы Долгоносова заказали ему альбомъ, Николай Васильевичъ написалъ привѣтственную рѣчь, а самъ Лука Ильичъ приглашалъ избранныхъ гостей на праздникъ.
Виновникъ предстоящаго торжества, Семенъ Павловичъ Долгоносовъ, прослужившій Коркину полжизни и нажившій за все это время только солидный геморрой, въ теченіе этихъ дней чувствовалъ себя неловко, кон
фузился. А въ ночь подъ юбилейный день онъ совсѣмъ перепугался; ему приснилось, что его хотятъ опять же
нить - царство ей небесное - на Аграфенѣ Панкратьевнѣ, 20 лѣтъ изо дня въ день мылившей ему голову.
Въ назначенный день къ 10 часамъ утра въ домъ Коркина собрались гости, служащіе у Коркина и мѣст
ный причтъ. Служащіе стояли кучкой около юбиляра. Лука Ильичъ, окинувъ глазами присутствующихъ, проговорилъ:
- Кажется, всѣ собрались. Отецъ Петръ, начинайте, съ Богомъ, молебенъ.
Послѣ молебна Николай Васильевичъ вынулъ изъ кармана исписанный листъ и обратился къ юбиляру съ рѣчью, въ которой указалъ на его добрый характеръ, дружеское отношеніе къ сослуживцамъ и на многотруд
ную и полезную дѣятельность фирмѣ «Коркинъ и К°». Юбиляръ былъ очень тронутъ рѣчью. Во время ея чте
нія онъ умильно глядѣлъ въ глаза Николаю Васильевичу, вздыхалъ и вытирался платкомъ, потомъ долго кланялся и благодарилъ. Сослуживцы поднесли юбиляру альбомъ съ своими карточками.
Затѣмъ выступилъ на сцену самъ представитель фирмы Лука Ильичъ Коркинъ.
- Высокоуважаемые гости, медленно началъ онъ, - и вы - выразительно взглянулъ онъ на служащихъ, - и ты, Семенъ Павлычъ, вотъ что я вамъ скажу. Хоша мы учены на мѣдныя деньги, но людей понимаемъ вотъ какъ: какъ свои пять перстовъ. Видимъ, кто къ чему склоненъ и кто чего стоитъ; знаемъ, кого на какую ступеньку поставить и какая отъ этого польза должна произойти. Все у насъ разсчитано и взвѣшено по двой
ной итальянской булгактеріи: для себя и для фирмы. Кхе... Ты, Семенъ Павлычъ, поступилъ ко мнѣ совсѣмъ еще молодымъ человѣкомъ, когда у вашего брата въ го
ловѣ вѣтеръ свищетъ и разныя шуры - муры, а не дѣло на умѣ. Но я вскорѣ подмѣтилъ въ тебѣ стремительность къ дѣлу и покорность хозяину - золотыя качества! Вижу, парень стоющій. Я обласкалъ тебя и допустилъ до насто
ящаго дѣла. И не ошибся. Ты оправдалъ себя по всѣмъ статьямъ. Правду сказать, пороху ты не выдумаешь, но въ дѣлѣ ты грѣха на душу не положишь. Нечего зря говорить. Словомъ - ты, Семенъ Павлычъ, ты былъ хо
рошій и вѣрный слуга. На, держи часы, растроганно проговорилъ Коркинъ, снимая съ себя серебряные часы
со шнуромъ. Не все золоту блестѣть. Самъ носилъ 10 лѣтъ, носи и ты на здоровье. Себѣ новые куплю. А это тебѣ отъ меня на память.
- Покорнѣйше благодарю, Лука Ильичъ, говорилъ юбиляръ, принимая подарокъ и кланяясь.
- Не благодари, а чувствуй и понимай! Главное - понимай. Хоша жалованье ты у меня получаешь не боль
шое, за то всѣми дѣлами ворочаешь. Значитъ, пользуешься моимъ довѣріемъ; значитъ, я цѣню и люблю тебя. А душевное расположеніе хозяина должно быть дороже всякихъ денегъ.
- Лука Ильичъ, развѣ я не понимаю?..
- Семенъ, молчи! Твоя рѣчь впереди. Сегодня хоша
Кучеръ у насъ самую малость потребляетъ, и то, можно сказать, только для аппетиту.
- Для аппетита, должно быть, онъ вчера весь и въ грязи вывалялся.
- Да будто онъ въ грязи вывалялся? Что-то я не примѣтила.
- Собственными глазами я его видѣлъ въ такомъ видѣ. Идетъ, а спина у него, какъ у борова. Идетъ и покачивается.
- Ну, это, стало быть, опять съ нимъ тотъ подшутилъ. Я нарочно его не называю, будь наше мѣсто свято!.. Тотъ, тотъ. Онъ на первыхъ порахъ, если его не ублаготворить по-настоящему, можетъ
много бѣдъ надѣлать. Страсть, какъ шалитъ, если его ржанымъ колобкомъ не ублаготворишь.
- Боже мой, какое невѣжество! воскликнулъ баринъ.
- Позвольте, баринъ... Его ублажить не дорого стоитъ. Надо скатать изъ ржаного тѣста колобокъ и закинуть за печку...
- Это чтобъ таракановъ развести?
- Зачѣмъ же таракановъ разводить! Онъ самъ съѣстъ. Съѣстъ и утихнетъ.
- Не строй изъ себя, Афимья, дуру. Брось... замѣтила барыня кухаркѣ.
- Ахъ, какія вы невѣроятныя, сударыня! А вы посмотрите, какъ онъ ночью горничную исщипалъ... продолжала кухарка.
на твоей улицѣ праздникъ, но мы можемъ все повернуть въ свой переулокъ. Понялъ? - Лука...
- Семенъ! раздражительно произнесъ Коркинъ. - Знаешь, не люблю я, когда мнѣ поперечиваютъ. Сбиваешь только... Такъ вотъ, къ примѣру сказать... Тебѣ, Семенъ, идетъ уже шестой десятокъ. Прежде ты легко справлялся съ своимъ дѣломъ, а теперь, я замѣчаю, ты уста
вать сталъ. Тебѣ надо помощника. Что жъ, возьмемъ. Положимъ ему на первое время рублей тридцать, да ты получаешь шестьдесятъ, итого девяносто. Теперь, спра
шивается: за что же я буду платить въ полтора раза дороже? Всякій купецъ, благоразумный, по совѣсти ска
жетъ: это не резонъ. И вѣрно. Такъ вотъ что, Семенъ Павлычъ, - чтобы ты зараньше зналъ и былъ мною доволенъ, - я тебѣ сейчасъ скажу: съ нынѣшняго дня жалованья тебѣ сорокъ рублей, но я ублажаю тебя помощникомъ, чтобы тебѣ было полегче. А все прочее по - преж
нему. Вотъ какъ мы тебя цѣнимъ!.. Теперь, господа прошу закусить чѣмъ Богъ послалъ.
Симбіозъ. Я БАБОЧКУ ВИДѢЛЪ...
(пародія).
Я бабочку видѣлъ... На волѣ она
Носилась, безумно въ весну влюблена,
Не зная ни горя, ни думъ, ни тревогъ; Ей чудныя сказки шепталъ вѣтерокъ,
Ей ландышъ головкой привѣтно кивалъ, Соловушка ей о любви напѣвалъ.
Я бабочку видѣлъ... Средь бѣлаго дня, Она промелькнула разъ мимо меня
На Невскомъ проспектѣ. За ней не одинъ, Но цѣлое стадо бѣжало мужчинъ.
И старецъ какой - то съ огромнымъ сачкомъ Стремился за бѣднымъ моимъ мотылькомъ.
Я бабочку видѣлъ... Въ ландо развалясь, Она по Крестовскому быстро неслась.
На шинахъ безшумно катилъ экипажъ.
Я видѣлъ и шляпку, и модный корсажъ... На бабочку глядя, задумался я,
И шины забрызгали грязью меня.
И. Марсъ.
ПЕТЕРБУРГСКІЙ ТЕЛЕФОНЪ.
Фабрикантамъ сироповъ: Говорятъ, что вы свои ягодные сиропы выдѣлываете вовсе не изъ ягодъ? Отъ нихъ: Да зачѣмъ же мы ихъ станемъ выдѣлывать изъ ягодъ, когда ягоды и такъ могутъ быть проданы и съѣдены?
* *
*
Одному петербургскому архитектору: Вы построили одинъ громадный домъ, который раздавилъ сосѣдній, маленькій домъ. По какой это строительной теоріи вы его строили? Отвѣтъ: По теоріи... борьбы за существованіе!
* *
*
Отъ одного невскаго банкира: Хочу заняться продажей велосипедовъ въ разсрочку! Ему: Что это вамъ вздумалось? Отъ него: Да потому, что это ничуть не менѣе выгодно, чѣмъ продажа въ разсрочку выигрышныхъ билетовъ.
Свифтъ.
- Кто? Кучеръ?
- Зачѣмъ же кучеру щипать! Онъ человѣкъ женатый. У него жена прачка въ городѣ осталась. А горничную тотъ исщипалъ... Самъ... Ужъ та и мо
литвы творила, и на иконы крестилась - ничего не помогло. Заснетъ - и начинается.
- Ну, довольно, довольно! Надо обѣдъ заказывать. Довольно пустословить. Только вотъ тебѣ мой приказъ: чтобъ ужъ сегодня у насъ никакого домо
вого больше не было! строго сказала барыня. - Никакого! Поняла?
- Слушаю-съ. А только какъ это удивительно, барыня, что вы не вѣруете! вздохнула кухарка.
- Ахъ, оставь, пожалуйста! Что ты намъ разсказываешь, какъ дѣтямъ! Мы не дѣти. Ну, теперь обѣдъ. Ты намъ сдѣлаешь...
- Вели, душечка, сдѣлать пирогъ - то съ сигомъ. Обкричались разносчики - рыбаки, предлагая сиговъ.
Должно быть, очень недорога рыба, сказалъ баринъ женѣ.
- Хорошо. Такъ вотъ пирогъ съ сигомъ и вязигой. Вязига у насъ есть, отдаетъ приказъ барыня.
- Подслоить или не подслоить тѣсто? переходитъ
кухарка на дѣловой разговоръ. Продолжается заказъ обѣда.
Н. Лейкинъ