ВАНЯ И ТАНЯ
Ваня и Таня поселились на дачѣ въ какой - то подгородной деревушкѣ. Они были такъ восхищены природой, что цѣлый день просидѣли на завалинкѣ, любуясь на голубое небо и даря другъ другу поцѣлуи.
- Какъ прекрасна природа, Ваня!
- И какое счастье, Таня, наслаждаясь природой, видѣть и чувствовать около себя любимое существо! Можетъ ли быть что - нибудь лучше?
- Конечно, ничего въ жизни!..
Когда Ваня и Таня, спустя недѣлю, также сидѣли на завалинкѣ, къ нимъ подошелъ крестьянинъ, хозяинъ избы.
- Къ вашей милости... насчетъ деньжонокъ... нельзя ли хоть синенькую?.. Ваня и Таня нѣсколько смутились:
- Съ удовольствіемъ, бѣдный человѣкъ, я тебѣ далъ бы эти деньги... Но у меня нѣтъ... Да я и не понимаю, зачѣмъ тебѣ? Вы сами печете пре
красный хлѣбъ, у васъ есть свое молоко... Наконецъ, если при всемъ этомъ ты любишь...
- Выпить - то? Оченно даже люблю, а только на что же и выпить, коли вы дали всего два цѣлковыхъ задатку, да опосля того больше ни гроша?..
Наивнымъ влюбленнымъ скоро и самимъ пришлось испытать неудобство безденежья: булочникъ и селедочница, дававшіе имъ въ долгъ товаръ, стали требовать уплаты. Тогда Танѣ пришла въ голову счастливая мысль. По сосѣдству, въ другой дачной мѣстности, былъ театръ, перестроенный изъ ка
кой - то старой дачи; въ театрѣ давались два раза въ недѣлю спектакли. Таня сказала Ванѣ: «Я поступлю въ этотъ театръ актрисой и буду получать жалованье. Навѣрное, ты не станешь же меня ревновать?» - «Я слишкомъ вѣрю въ твою любовь, чтобы ревновать», отвѣчалъ Ваня, и Таня отправилась къ «директору».
- Вы хотите играть? сказалъ тотъ. - Отлично! Какія роли?
- Только какія - нибудь поэтическія!.. Я, вѣдь, по необходимости: мнѣ нужны деньги... Собственно, даже не мнѣ онѣ нужны, а нашему дачевладѣльцу, потомъ булочнику и селедочницѣ... Мы съ Ваней вообще презираемъ этотъ предметъ... Если вы мнѣ будете давать столько денегъ, чтобы мнѣ хватило на удовлетвореніе нашего дачевладѣльца, булочника и селедочницы, то я согласна играть у васъ каждый вечоръ...
Такъ какъ въ дачныхъ театрахъ отъ сотворенія міра никогда ничего не платятъ артистамъ, то «директоръ» принялъ Таню за сумасшедшую и выпроводилъ ее.
Вечеромъ въ тотъ же день Ваня и Таня, сидя
на завалинкѣ и обнявшись, горько рыдали...
Всю ночь Ваня и Таня не спали... У Вани была балалайка, на которой онъ любилъ играть; Таня ему подпѣвала. Чтобы утишить боль души и
спазмы въ пустомъ желудкѣ, Ваня и Таня отдались чарующимъ звукамъ всеисцѣляющей музыки.
Въ это время въ окно просунулась всклокоченная голова разбуженнаго музыкой дачевладѣльца - крестьянина, который хрипло заговорилъ:
- Чего вы зря-то орете?.. Коли струментъ есть, а денегъ нѣть, то и шли бы по дачамъ играть да пѣть! По крайности, заработали бы!
Глубоко запали эти слова въ душу Вани и Тани. Долго они боролись съ очевидною необходимостью; наконецъ, махнули рукой, поцѣловались и...
Ha - дняхъ я видѣлъ, какъ они, въ качествѣ бродячихъ музыкантовъ,
играли передъ дачей моего знакомаго купца Перетыкина.