каждое творенье только къ себЪ и къ той пользъ,
которую онъ могъь изъ него извлечь; по теория
остественнаго права звфрей, оно присвоивало себЪ
все, безь мысли о правахъ и собственности дру-
гаго; оно етаралось поставить въ хороший cobs
самыя худийя качества и запечатльть трусость
печатью храбрости. Первое было серьезной и вред-
ной стороной этого эгоизма, вол®детые которой
Фальстаюъ является врагомъ и разрушителемъ об-
щества; послфднее было комической стороной его,
которая дЪлала Фальстафа, что называется, хорэ-
шимъ собесфдникомъ. 06% стороны этого себялю-
б1я, и вредную и см\шную, находимъ мы Bb этой
nisch соединенными въ немъ, въ смфшени тЪхъ
искан и того рода любви, къ которымъ онь во-
обще могь бы быть способенъ; такая тема легко
могла сдЪлаться задачей и средотощемъ шоэсы.
Фальстафъ наталкивается на двухъ прямых и про-
стыхь мфщаноке въ ВиндзорЪф. ОнЪ съ нимъ очень
любезны и привЪфтливы; этого съ него довольно,
чтобы ‚считать ихъ за женщинъ такого же покроя,
какъ и т», съ которыми ему прежде приходилось
сводить знакомство. Онъ домогается ихъ, не довЪряя
ихъ нравственности, и такъ какъ ему это, по види-
мому, удается, то онъ хочетъ увфрить ихъ въ своей
любезности. О любви у него нфтъ и рЪчи; онъ ду-
маетъ только о способахъ поправить свое положе-
nie. Y oSbuxb женъ ключи отъ богатыхъ деньгами
сундуковъ ихъ мужей; только по этому Ka-
жутся ему такими хорошенькими уже пожилыя
женщины, у одной изъ которыхъ есть дочь-невф-
 ста; онъ хочеть сдЪлать изъ нихъ свою Остъ и
 Вестъ-Индшо и вестя торговлю въ обфихъ госу-
дарствахъ. Въ честность онъ не вЪритъ; на мужей-
 мьщанъ смотрить презрительно съ высоты своей
рыцарской гордости. Это своего рода рыбки, ко-
„торыхъ щука думаеть скушать по новой метод%.
  Даже Пистоль и Нимъ считають безчестнымь хло-
’потать за такого смфшнаго искателя; прежде они,
по своей чести и COBBCTH, стояли ниже Фальстафа,
теперь онъ становится хуже ихъ и его глубоко
‚огорчаетъ только то, что эти ‹паманы» и полулюди
осм%ливаются колоть его, ссылаясь на ихъ собствен-
ную честь. Все, что онъ дфлаетъ, говорить онъ
Пистолю, дЪлаеть онъ для того, чтобы показать
границы своей чести. Хотя онъ и бываетъ иногда
принужденъ рвшаться на хитрости и уловки, скрывъ
честь за нуждою, но все таки какой нибудь Пистоль
не долженъ позволять себЪ прикрывать въ отноше-
ни къ нему свою б%®дность и низость покровомъ
чести! Телерь надо обратить вниман!е на то, какимъ
образомъ онъ показываетъ границы своей чести въ
1 предир!ят!и, которое онъ замышляетъ. Онъ начи-
ь наеть свои искашя относительно почтенныхь MB-
‚ щанохъ на столько ловко, что, по крайней мЪрЪ,
- дЪлаеть вступлен!е въ почтительномъ тонф; ему не
- до сладостей; онъ скрываетъ ихъ за мужественной
- натурой, которая, будто бы, не позволяетъ ему это-
а го. Но при этомъ онъ такъ благородно небреженъ,
что посылаетъ обфимъ женщинамъ одинаковыя пись-
- ма. Результатъ, полученный имъ, приводить его въ
восторгъ, но, вмсгЪ съ тфмъ, лишает его и остроу-
и м1я: его внезапное самодовольство совершенно ослЪи-

ПЕ.

os oF

—

 
	ихъ, а «вывЪтрфвитагося стараго слугу» Рардольха,
съ которымъ жилъ столько льтъ, отдаетъ въ ключ-
ники къ хозяину трактира ордена подвязки. ВнЪш-
няя развязка веселаго общества, окружавшаго прин-
ца Генриха, посл$довала во второй части Г енриза 17
здЪсь же мы находимъ дальнЪйций и весьма зна-
чительный симптомъ его внутренняго разстрой-
ства, происшедшаго независимо отъ принца.

Въ лицф молодаго Фентона мы знакомимся CB
новымъ, прежпимъ спутникомъ принца и Пойнса;
онъ, изъ денежныхь разсчетовъ, ищетъ руки бога-
той Анны Пажъ, но вскорз узнаетъ ея правствен-
ныя сокровища, которья окончательно измфняютъ
его; онъ составляетъ, въ частной жизни, pendant
къ превращенио самого принца.

Отсюда мы перейдемъь прямо къ средоточно и
главному характеру нашей п!эсы. Мы видЪли въ
Генриажть ТГ, какъ р%зко и опредъленно отдЪлилъ
Шекопиръ внфшнимъ образомъ принца отъ Фаль-
стафа и какъ онъ велъ ихъ правственно различны-
ми путями. Онъ хотфлъ вывести Фальстафа и въ
Генрихь Г, но потомъ, какъ мы видфли, придумалъ
другое. Онъ даль принцу въ Генризь Г’ окончить
свой королевск набЪгъ и свое величавое завоева-
не и противопоставиль этой героической пэс%

простую, мфщанскую, въ кото ой Фальстафъ слЪ- .
2 ;

дуеть своей прежней наклонности къ карманному
воровству по новому пути любовныхъ исканй. Онъ
видЪлъ, что необходимо изложить эти приключеня

Фальстафа до восшествя на престолъь Генриха и 

до немилости, въ которую впалъ Фальстафхъ, по-
тому что онъ долженъ быль чувствовать, что Фаль-
стафъ, послЪ такого рЪФзкаго падешя, при своей
неисправимости и дряхлости, необходимо долженъ
былъ пасть и т%ломъ и душою. Но онъ предета-
виль его въ разлук съ принцемъ, представиль его
удаленнымь отъ этой облагораживающей близости,
оставленнымъ на собственный произволъ и падаю-
mama по мьрЪ» возвышешя Генриха и, въ то же
время, хотя и кажется невфроятнымъ, вполнЪ уни-
женнымъ въ своемъ соботвенномъ мнфиш. Если по-
степенно увеличивающееся нравственное палеше
Фальстафа можно выставить такъ же рельефно,
какъ и постепенно растущее велич!е Генриха, То,
разумфется, не будетъь никакого сомнфшя, что эта
п1эса была написана въ противоположность 7ен-
руху №, будь то по желанио королевы, или иЪгъ.
Принцъ и король Генрихъ совершалъ надъ ве-
щами, самыми дорогими для своего честолюб]я, та-
кия велик!я дфла самоотреченя и воздержашя, ка-
я только можетъ челов®ческая сила вынудить у
души; онъ приписываль свои лучиия дЪйстйя и
славу ихъ другимъ, или людямъ, или же нэвидимой
силф. ФальстаюФъ вездЪ является стремящимся къ
самымъ низкимъ предметамъ мелкихъ желанй. Его
нравственное достоинство было подчинено его плот-
скимъ побужлешямъ и потребностямъ; къ ихъ услу-
гамь была каждая страсть, и въ этой шэсф лю-
бовь, ВЪ которой ‘все таки обыкновенно должна
промелькнуть хоть какая нибудь нравственная искра,
но и это чувство было имъ только осмфяно и сдЪ-
лано цЪлью матеральныхь выгодъ. Ero пол-
нЪйиее себялюб!е принаравливало весь свЪтъ и

=
>

ры

а

о