интрига п1эсы, такъ и всЪ мелюя интрижки, кото-
рыя такъ легко перекрещиваются съ главной, впол-
Hb вытекаютъ изъ положення и поступковъ дЪй-
ствующихъ лицъ. НЪтъ, по нашему, рёшительно не
Bb этомъ и не съ этой стороны слфдуетъ искать
недостатковъ псы. Слабое mbcTO комеди заклю-
чается скорЪе въ томъ, что въ основаше ея положена
шутка и что шутка этавышла очень продолжитель-
на; продолжительною же вышла, а болфе кажется
она потому, что Шекспиръ слишкомъ глубокое, слиш-
KOMB со дна зачерпнуль ту жизнь, которая дала со-
держаше его милой картинк®, нЪоколько, пожалуй,
во Фламанскомъ жанрЪ. Авторъ комеди такъ ловко
и всецфло YMbIB ввести насъ въ самую средину,
въ самую суть жизни почтенныхь гражданъ Винд-
зора, что этотъ отрывокъ, этоть небольшой  эпи-
зодъ мъщанской жизни кажется намъ безконечнымь
продолжен!емъ ея; во время представленя комеди
поэтому намъ кажется, что она будеть безъ конца;
по окончаши ея, мы совершенно убфждаемся въ
томъ, что жизнь вофхъ этихъ простыхъ и милыхь
людей и прежде была и поелЪ всегда будетъ такою,
какою мы видЪли ее въ комеди. По закрытш зана-
вфса, зритель не сомнфвается, что мистриссъ Фордъ
и Педжь не перестанутъ шутить свои добродЪтель-
ныя шутки, мистеръ Фордъ при первомъ же случаъ
будетъ ревновать свою жену, Олэндеръ найдетъ но-
вый предметъ искательства и сватовства, Квикли
будетъ усердетвовать всфмъ и каждому ит. д, до
самаго сэра Фольстафа, который, въ своей неиспра-
вимости, скоро забудетъь все случившееся съ нимъ
и не ототанетъ отъ волокитства, можетъ быть, да-
же за тфми же самыми мистриссъ, которыя такъ зло
позабавились надъ нимъ; онъ и такъ уже въ концЪ
шэсы, не отказывается отъ приглашен!я мистриссъ
Пэджъ. Вотъ, по нашему крайнему разумЪн!о, тотъ
недо статокъ комеди, который могъ быть замЪчень
легче всего и всфми, тогда какъ достоинства ея
могли усвоиться только внимательнымъ зрителямъ,
пришедшимь въ театръ не для того, чтобы убить
въ немъ ненужное время. Но можно-ли разечиты-
вать на сколько нибудь достаточное число такихъ
зрителей въ нашей публикЪ, которая такъ привык-
ла зВвать въ театрЪ и вниман!е которой поддержи-
вается самымъ насильственнымъ образомъ погре-
мушками современныхъ п1эсъ. Мы высказали всЪф тЪ
соображеня, которыя не позволяли намъ ожидать,
чтобы Виндзорскя проказницы имЪли успЪхъ на на-
шей сценЪ, понравились нашей публикЪ.

Не смотря однако на то, что мы почти были ув%-
рены въ неуспЪхЪ комеди и въ холодномъ премЪ,
который ожидалъ ее, мы все-таки шли на первое
представлен1е ея со страхомъ и трепетомъ. Этимъ
представленемъ для насъ р%Ъшался вопросъ: быть
или нс быть Шекспиру на нашей сцен ?—и, дЪло
прошлое, мы сильно боялись за отрицательное рЪ-
menie ero. Въ послЪднее время на нашей’ сценЪ
довольно удачно разыграны три друг!я комеди
Шекспира; но во всфхъ этихъ комедяхъ есть,
такъ называемыя, Сильныя роли, которыя обри-
сованы р%зкими, крупными чертами, иллюми-
нованы яркими красками и которыя поэтому легко
поддаются исполнению. Въ Виндзорскихь проказницахь
	нывать и обманываться. Можно-ли безъ смЪха смо-
трфть, какъ дЪйствующйя лица комеди ходятъ хо-
дуномъ и вертятся до головокруженя въ вихрЪ
жизни? Вотъ бы гдь слздовало г. Островскому по-
искать настоящей-то пучиньи Вовлеченные Bb жиз-
ненный водоворотъ, кружатся неудержимо, кру-
жатся безъь ума и безъ памяти взрослые и даже
престарфлые люди, степенные граждане, честные и
почтенные отцы и матери семействъ; кружатся они
и въ этомъ круженш раскрываются до внутренней на-
готы и для самихъ себя, и другъ для друга, и для
зрителей. И что же оказывается въ результатЪ, въ
кКонцф концовъ этого взбалмошнаго верченья? До
нельзя смшная и страшно безцёльная трата жиз-
ни. До нельзя слюшная/ Но вфдь см шное см шному —
рознь. Мы cmbemca надъ ужимками и гримасами
обезьяны, мы смфемся надъ языкомъ попугая, мы
смЪемся надъ неповоротливостью носорога или сло-
Ha, мы смЪемся остротЪ и легкой шуткЪ веселаго
человЪ ка; но этотъь смёхъ— съ насъ, какъ съ гуся
вода. Надъ кЪмЪъ же и какой шуткЪ смземся мы въ
Виндзорскихь проказницахь? Мы смфемся въ этой ко-
меди надъ людьми, которымъ имя: легонъ; мы
смЪемся въ этой комеди злой шуткЪ надъ цзлымъ
Челов$ чествомъ, шуткЪ, отъ которой, если при-
Стальнфе вглядЪться въ смыслъ ея, волосъ стано-
вится дыбомъ. Поэтому ко всзмъ смЪющимся надъ
людьми этой комеди могутъ быть обращены слова
Гоголя: Надъ чтьмз смтъетесь? Надъ собою слъетесь!
Веяк, мало-мальски внимательный зритель по-
смЪется надъ Виндзорскими проказницами тЪмъ же
самымъ смфхомъ, какимъ CMBETCA OND (т. е. опять-
таки зритель внимательный) надъ Ревизоро.из и Же-
нитьбою, смхомъ, въ которомъ скажутся незримыя
слезы и глубокая душевная тоска, стало быть, чи-
Сто гоголевскимъ смЪхомъ. А между тЪмъ въ ко-
меди Шекспира, какъ и въ гоголевскихъ комежяхъ,
Hbrs тЪни, нЪтъ слфда не только чего нибудь гру-
Стнаго, но даже и важнаго; въ ней все такъ шумно,
живо и увлекательно-весело. При сопоставлен
комеди Гоголя съ этою комедею Шекспира, съ
перваго взгляда можетъ показаться, что въ посл®д-
ней характеры дЪйствующихь лицъ очерчены сла-
Ъе; но это можетъ казаться только потому, что
Лица шекспировой комеди у насъ — не на своей
почвЪ, что на нашей сцен% они разумЪется, должны
были остаться только при общечелов ческихъ чер-
Тахь ихъ характеровъ и утратить много нац!ональ-
ЧЫхъ и мЬстныхь чертъ, которыми должны изоби-
Товать они у себя дома, на своей родной почв%, на
англИской сценф. Богъ знаетъ еще, менфе-ли по-
ЛЪднфли бы въ своей характерности лица комедй
оголя, переведенныя на иноземный языкъ, перене-
ченныя на иноземную сцену. Въ Виндзорскиюь про-
казницажь многе (въ томъ числь и Гервинусъ) ви-
AQTS слишкомъ исключительное развит! интриги,
чазываютъ эту комедно — комедзею интрии и это
свойство ставять ей въ недостатокъ. Мы, напро-
‘ивъ, не знаемъ другой шэсы, въ которой бы раз-
витЧе интриги такъ уравновзитивалось и ум$рялось
Pasentiom характеровъ и самая интрига совершен-
9 зависла отъ дъйствующихь лицъ и управлялась
He случаемъ, а ихь произволомъ. Какъ главная