Она засмѣялась, дѣлая головой утвердительный знакъ; пошаривъ за возвышеньемъ, она вытащила оттуда кусокъ хлѣба и начала спокойно его ѣсть. Въ эту минуту раздался стукъ въ высокое стеклянное окно, выходившее на улицу; показалась ручка зонта, махаемая въ видѣ привѣтствія.
- Васъ кто-то зоветъ, - сказала Іоле.
- Это молодая маркиза Клара, - замѣтилъ одинъ изъ присутствующихъ.
Алессандро быстро обернулся: его лицо озарилось радостью.
- Кларетта? Въ этотъ часъ? Но я не хочу, чтобы она входила сюда! - И онъ поспѣшно пошелъ ей навстрѣчу.
Молодая маркиза Клара Адорни была оригинальной и своеобразной дѣвушкой: будучи совершенно свободной въ восемнад
цать лѣтъ, красавица собой, обладательница огромнаго состоянія, она щеголяла извѣстной независимостью, путешествовала одна, посѣщала артистовъ, и вся Генуя знала о ея любви къ Алес
сандро. Разошедшійся о своей женой, отвратительной женшиной, постоянно ему измѣнявшей, Алессандро ухватился за любовь Клары, какъ утопающій за надежду спасенія; шли толки о по
пыткахъ, сдѣланныхъ за границей, добиться развода, но не удав
шихся вслѣдствіе отказа жены; перешептывались также еще и о многомъ другомъ, но всѣ относились съ благосклонной снисхо
дительностью къ этимъ двумъ глубоко любящимъ другъ друга сердцамъ.
Изъ сада доносился протестующій голосъ Клары и ея звонкій смѣхъ: - Въ самомъ дѣлѣ? Я не могу войти? Я не могу ви
дѣть натурщицу, я? - Іоле насторожилась, какъ бы почуявъ приближеніе опасности. Все въ ней, начиная отъ жадности, съ которой она утоляла свой голодъ, и кончая неожиданной сумрач
ностью, заставлявшей ее теперь прислушиваться, волнуемую смут
нымъ безпокойствомъ, указывало въ ней на какую-то чисто животную невинность. Кларетта вторглась въ комнату, одѣтая во все черное, закутанная съ головы до ногъ въ длинное, узкое бархатное манто, лицо ея было наполовину скрыто съ одной
стороны лисьимъ палантиномъ, а съ другой стороны полями шляпы и вуалью. Она вошла, держа руки въ муфтѣ, съ ножками,
кокетливо затянутыми въ свѣтлыя гетры. Іоле сидѣла еще на своемъ возвышеніи съ зажатымъ въ рукѣ хлѣбомъ и медвѣжьимъ мѣхомъ на плечахъ.
- Будьте такъ любезны, принять то же положеніе, какъ на картинѣ, - произнесла Клара ласковымъ голосомъ.
- Въ позу! - приказалъ Алессандро. И повторилъ два раза: - Скорѣе, Іоле! - переводя повелительный взглядъ съ картины на голое тѣло натурщицы. Іоле тихо повиновалась; черезъ минуту она снова приняла свое обычное положеніе и замерла, непо
движная, словно заснувшая, на своемъ возвышеніи. Кларетта задумчиво смотрѣла на произведеніе своего возлюбленнаго.
- Ты еще долго будешь работать? - спросила она его черезъ нѣсколько минутъ.
- Какъ хочешь, - отвѣтилъ артистъ.
Кларетта сказала: - На сегодня довольно! Отпусти ее. - Она не ревновала, но ею овладѣло то безпричинное безпокойство, которое, подобно жалу змѣи, вкрадывается по временамъ въ сердце влюбленной женщины.
И пока Іоле вставала, чтобы идти одѣваться, смертельное безпокойство, ощущаемое только что Клареттой, ка
залось внезапно охватило натурщицу и, разростаясь все болѣе и болѣе, потрясло ее всю съ головы до ногъ, вырвавшись въ бе
зумномъ рыданіи. Инстинктивное стремленіе бѣжать толкнуло ее къ ширмѣ. За нею, невидимая никѣмъ, Іоле тряслась, охва
ченная ледяной дрожью, производимой пароксизмомъ страданія, и было слышно, какъ стучали сквозь слезы ея зубы. Но плачъ быстро стихъ, и за ширмой не стало больше слышно ничего кромѣ частыхъ вздоховъ, сопровождаемыхъ шумомъ передви
гаемыхъ стульевъ. Іоле поспѣшно одѣвалась. Наконецъ, она, какъ дикій звѣрекъ, выскочила изъ своего убѣжища съ разгорѣвшимся и разсерженнымъ лицомъ, съ сверкающими, какъ молніи, глазами
и въ два прыжка очутилась у двери. Это рѣзкое появленіе, вслѣдъ за неожиданнымъ плачемъ, заставило всѣхъ замолкнуть.
- Какое странное существо! - сказала черезъ нѣсколько мгновеній Клара. Она была немного блѣдна. - Пойдемъ, Алес
сандро! - Алессандро закрылъ мастерскую и пошелъ за ней. Друзья простились и оставили ихъ однихъ. Съ минуту они шли молча.
- Кларетта, признайся, ты меня немного подозрѣвала?.. - спросилъ Алессандро, видя свою подругу погруженной въ задумчивость.
- Нѣтъ, - отвѣтила Клара. - Но не знаю... Я не понимаю... Алессандро пожалъ небрежно плечами.
- Перестань объ этомъ думать, - закончилъ онъ.
На другой день художникъ напрасно поджидалъ свою натурщицу; Іоле не появлялась и въ послѣдующіе дни. Онъ по
слалъ на поиски ея одного изъ своихъ друзей, не желая явно показать, что ему хотѣлось бы видѣть ее у себя въ мастерской. Но другъ объявилъ ему, что его поиски оказались тщетны, что дѣвушка покинула Геную съ какимъ-то англійскимъ художни
комъ диллетантомъ, чрезвычайно богатымъ, путешествующимъ по Ривьерѣ съ цѣлью рисовать морскіе виды: Іоле взялась исполнять для него роль наяды. Это нарушеніе принятыхъ ею на себя по отношенію къ нему обязанностей удивило Алессандро, котораго и безъ того уже немало смутило поведеніе дѣвушки. Онъ бы охотно поговорилъ о происшедшемъ съ Кларой, повѣряя ей свое недовольство, но онъ боялся возбудить въ ней подозрѣніе. Но Клара сама спросила его однажды съ какимъ-то притворнымъ равнодушіемъ.
- А какъ поживаетъ твоя натурщица? Алессандро честно признался:
- Она больше не появлялась, и, говоря по совѣсти, я объ этомъ очень жалѣю. У нея были прекрасныя формы, которыя теперь рѣдко можно найти. Но можетъ-быть, - добавилъ онъ, - это и къ лучшему.
Клара бросила на него пытливый взглядъ и съ этого дня пе рестала говорить о натурщицѣ и, казалось, забыла о ней. Алес
сандро, вспоминая объ этомъ взглядѣ и о своихъ собственныхъ словахъ: „можетъ-быть это и къ лучшему“, говорилъ самъ себѣ: „Такъ лучше, съ женщинами никогда нельзя ни за что пору
читься . Онъ былъ убѣжденъ, что натурщица влюбилась въ него, и что ея гнѣвъ и ея бѣгство явились результатами ревности. Клара также, со своей стороны, несмотря на свое благоразуміе и довѣріе, которое она къ нему питала, не могла, видимо, не под
даться непріятному впечатлѣнію всей этой исторіи. Да, такъ было лучше! Но мѣсяцъ спустя, Іоле вернулась. Очень загорѣвшая,
пополнѣвшая, болѣе подвижная она снова начала ходить изъ одной мастерской въ другую, позируя художникамъ и скульпто
рамъ, попрежнему покорная и неутомимая. Казалось, она была рождена для этого ремесла. Ея пассивность и ея молчаливая кро
тость, особенно цѣнились въ этомъ мірѣ, болтливыхъ и дерзкихъ женщинъ, всегда готовыхъ ссориться. И такъ какъ ея черты были очень неправильны и никто не требовалъ у нея выразительнаго лица, то его неподвижность не портила дѣла: ей приходилось позировать иногда только для ноги, которая была ма
ленькимъ чудомъ красоты. По временамъ Алессандро чувствовалъ тоску по этой прелестной маленькой ножкѣ, по изящному изгибу рукъ и молодого тѣла съ его отмѣченными теплой розоватой
тѣнью позвонками, похожими на вѣточки цвѣтовъ персиковаго дерева. Но Іоле дала ему знать, не будучи спрошенной, чтобы онъ нашелъ себѣ, для своихъ картинъ, другую натурщицу; та
кимъ образомъ, ему не потребовалось даже прибѣгать къ благоразумію Клары.
И объ Іоле прекратились всякіе разговоры. Ея мѣсто въ мастерской Алессандро Міари заняли другія натурщицы, и обо всѣхъ нихъ постоянно освѣдомлялась Клара, никогда раньше не обращавшая вниманія на натурщицъ художника. Всѣ эти жен
щины держали себя съ нимъ болѣе или менѣе двусмысленно и
вызывающе; когда же появлялась Клара, которая теперь часто посѣщала мастерскую, онѣ или смущенно убѣгали или, сѣвъ въ отдаленіи, застывали въ невозмутимой позѣ. Между тѣмъ, англича
нинъ снова пріѣхалъ въ Геную и снова завладѣлъ Іоле, а къ концу зимы, онъ увезъ ее съ собой совсѣмъ; потомъ дошелъ слухъ, что они отправились въ Парижъ. И только по временамъ
воспоминаніе о маленькой натурщицѣ, питавшей къ нему столь странное, непонятное и даже слегка безпокойное чувство, мелькало въ головѣ Алессандро.
Онъ почти забылъ о ней, когда, пять лѣтъ спустя, на одномъ благотворительномъ базарѣ, увидя, что синьора Клара Міари, его жена, подаетъ чай одной очень молодой и очень изящной дамѣ полусвѣта, ему показалось, что ея лицо ему знакомо. Вглядѣв
шись лучше, онъ узналъ въ ней Іоле. Парижъ наложилъ на нее свою печать, преобразивъ ее почти до неузнаваемости, - если можно такъ выразиться, - облагородилъ ее. Ея лицо было ожив
лено, выразительно, изящно-капризно, и все въ ней было полно неожиданной оригинальности и очарованія, начиная съ ея костюма и шляпы, очень шедшимъ къ ея прелестному, неправиль
ному личику. Алессандро освѣдомился ближе и узналъ, что ма
ленькая Іоле называлась теперь Вѣра Ростова и находилась въ Генуѣ проѣздомъ, въ сопровожденіи знатнаго русскаго вельможиграфа Ростова.
Позднѣе, очутившись въ толпѣ, они встрѣтились лицомъ къ