KOPOTKO 0 МНиГАХ
ПОД ЗНАМЕНЕМ ВЕЛИКОГО
1 ОКТЯБРЯ. Орел, 1947-год, 256 стр.
e
А, М. Горький неоднократно указывал,
что у нас издается очень мало: книг, пока-
зывающих; какие изменения произошли за
годы советской власти в бывших царских
губерниях. До сих пор это замечание Горь-
кого остается злободневным.
К тридцатилетию Великой Октябрьской
социалистической революции лишь в неко-
торых областных центрах вышли книги,
освешающие эту важную тему. В числе
этих городов - Орел:
Книга дает. представление о превращении
Орловской области из отсталой губернии в
область передового, интенсивного сельско-
го хозяйства и высокоразвитой промышлен-
HOCTH.
Главы, рассказывающие об Орловщине в
прошлом, о сражениях на территории губео-
нии во время гражданской войны, об Ор-
ловской битве в 1943 году, о героических
подвигах орловских партизан в борьбе
против.-гитлеровских захватчиков, написаны
ярко, насыщены содержательными фактами.
Значительно бледнее выглядят. главы, в
которых речь идет о развитии промытшилен-
ности, сельского хозяйства и культуры в
Орловской области. Сам принцип изложе-
ния (строго по отраслям хозяйства) вызы-
вает возражение. Материал. дробитсея по
отделам (транепорт и связь, советская тор-
говля, культурно-просветительная работа и
т. п.), целостной картины развития народ:
ного хозяйства области не получается.
Другое дело—взаключительная глава «Наша
область в. послевоенной пятилеткех. Здесь
все сведения суммированы’ и убедительно
показывают, какие прекрасные перспективы
раскрываются перед Орловской областью в
недалеком будущем.
Сборник мог быть значительно лучше. В
нем очень много статистических данных,
цифровых сведений но мало описаний,
сравнений, анализа, очерков. Чувствуется,
что’ составлялся. он без. участия опытных
писателей.
В. НОВИКОВ
ЕЕ
УКРАИНСКИЕ НАРОДНЫЕ
СКАЗКИ. Детгиз, 1947 год, 157 сть.
Советская быль и американские сказки
1. 0 коласе, золотом веке
ющей высокоурожайной ОНИ для че
нинградекой области.
Теперь ее делянки и поля вытоптаны
сапогами фашиетевих солдат и перечерче-
ны гусеницами немецких танвов, и 09594,
puecte се Моисеем Марковичем Якубцине-
ром, заведующим коллекциями пШенинь,
только что закончивитим свою лиссертацию
в двадцать печатных листов «В познанию
рода тритикум» *, принялись готовить
коллекцию к эвакуации.
_ —А мы никак не могли примириться
с тем, чтобы ехать на восток!-—рассвазы-
вает про себя, про ученого спелиалиста по
травам Хопошайлова и про специалиста по
субтроникам и цитрусам Андрея Лусса
Филини Тетерев.
Да и как он мог уезжать куда-то в даль
от Павловска, от опытного питомника ин-
ститута, когда там оставалось сердце его,
ето работа для народа — деревца, которые
не выкопаешь, не перевезешь сразу в
другое. место, оставалась уже почти вопяв-
шенная им в жизнь мечта Мичурина, ко-
торою великий ученый незадолго перед
смертью зажег задорного комсомольна Фи-
лю Тетерева. : .
Й вот троё товарищей пошли в военко-
мат, чтобы вступить добровольцами в Врас-
ную Армию. По неопытности они показали
вложенные в воинские билеты лнетки, в
которых говорилось о том, что они, как на-
учные работники, имеющие ученые степе-
ни, не подлежат призыву. Им отказали в
приеме.
В следующий раз они перехитрили рай-
всенкомат, скрыли листки-брони и Ветупи-
ли рядовыми бойцами в Красную Армию...
Все трое стали отличными минерами и
дрались на подступах к Ленинграду. Во-
гда враг ворвалея в Тихвин, стремяеь зам-
кнуть блокаду вторым кольцом, Тетерев,
Хорошайлов и Лусе вместе со всей дивизи-
ей былн переброшены на самолетах туда,
где пели отчаянные бои за каждую пядь
болотистой, премерзшей, лесистой и беско-
нечно дорогой им земли.
Там-то нам и довелось воевать вместе,
в одних частях оперативной группы, воз-
тлавленной маршалом Меренковым.
Эти бескрайние хвойные леса с ветвя-
мн, которые смыкаются над дорогой, обра-
зуя лесные тоннели! Эти болота, не замер-
зающие пох снегом! Тоскливый вой шести-
‘ствольных немецких минометов! Свирепый
холод, ударивший с десятых чисел ноября!
Бои за кажлый перекресток дороги и обле-
денелые буханки черного хлеба!
Нет. никогда не забыть нам, как, сокру-
шив немецкие части, мы устремились К
Волхову через леса, через занесенные сне-
тами болота, по бездорожью, прорубая в
чаще колонные пути, волоча за собой ар-
тиллерию, совершив то, что казалось не-
возможным совершить человеку. Петля, за-
хлестнувшая Ленинград, была разорвана.
В этих боях в лесах, занесенных снегом,
смертью героя погиб ‘ученый — специа-
лист. но субтропикам и питрусам Андрей
Иванович ЛТусс. И в декабре к Виришах—
K новым исходным позициям-——из трех то-
варишей пришли только двое: Тетерев и
Хорошайлов.
Трасса жизни, проложенная по ЛБУ
Ладожского озера, теперь стала прифровто-
вой дорогой, и Тетерев с Хорошайловым
могли встретить на ней полузамерзших, из-
немогших от голода, прикрывающихся от
леденящего. ветра кусками ломкого на хо-
yore брезента, — своих товарищей из
BHP’a.
Во это был уже январь сорок второго
года. А мы оставили их в августе в Je-
нинграде. Там, во дворце ВИР’а, в то вре-
Яя кипела нанряженниейнтая работа. Bee
образпы пшениц, ячменей, овсов, проба и
других культур были разделены поровну
на две части. Олна оставалась на стелла-
HAX, B блестящих жестяных продолговатых
коробках, другая ° предназначалась для
эвакуации в далекий тыл, в Поиузалье, в
Врасноуфимек, где должен был. временно
разместиться инетитут,
(Продолжение следует)
* Triticum — пшеница.
<>
Геннадий ФИШ
>
Воллекции семян, собранной трудами
экспедиций советских ученых, нет в мире
равной... Одних только образцов пшеницы,
собранных со всех конпов земного пара—из
юто-западной Азии, горного Китая, Среди-
земноморья, Абиссинии, Южной Амерйкн,
всего Советского Союза и свыше. семиде-
сяти других стран, — в коллекции наечи-
тываетея тридцать восемь тысяч! А вме-
сте с образцами ячменя и овса число это
доетигает семидесяти тысяч...
Коллекция эта имеет не только музей-
ное значение. Это не гербарий, а живые
семена — образцы, собранные в коллек-
ции, служат исходным материалом для ра-
боты множества селекционных станций С9-
ветекого Союза.
И вот эти-то несколько тонн бесценного
коллекционного зерна в дни блокады с’еде-
ны работниками института! И60 как мож-
но не верить председателю комитета по де-
лам науки и культуры организации 05’-
едлиненных наций, известному английскому
онологу, который к тому же с таким «6со-
чувствием» относится к советских ученым!
Ведь он даже и не думает порицать их.
Разве не вполне естественно, что голодаю-
щие люди с’ели единственную в мире кол-
лекцию, если чувство альтруизма и кол-
лективизма можно привить людям лишь в
результате длительного выведения спе-
циальных людеких пород?
И раз пущенная клевета пошла гулять
по миру.
Биолог Харланд (о работе которого по
хлонку мы писали в «Литературной газе-
те» в статье «Освоение путем приевое-
ния») и Дарлинстон, о котором речь пой-
дет потом, «уточняют» сообщение Геке-
ли. Они пишут: «Остатки коллекции были
седены голодающим населением» *. Де-
скать, погибла сначала лишь часть кол-
лекиии, а затем и остатки ее были е’едены
голодающим населением.
Сознание человеководов не может под-
НЯТЬСЯ До нонимания подвига.
& спасение коллекции, о которой идет
здесь речь, было подлинным. подвигом ле-
нинградевих ученых. И ‘если из-за екром-
ности героев подвиг до сих пор оставался
в тени, то бесстыдетво клеветников долж-
но сделать его известным далеко за стена-
ми дворца, в котором помещается Всесоюз-
ный анетитут растениеводства.
2. 9 «королеве пшеницы»,
битве за Тихвин, самолете
с семенами нон-сагыза
и Утерянной диссертации
На полях еше дозревали опытные селек-
ционные; контрольные посевы, котда в го-
род Пушкин, где находилась опытная база
ВИР’а, ворвались фашисты. Спасаясь от
немцев, пешком пришли в ленинград co-
трудники ВИР*а.
_ Среди них были худенькая старушка
вдовия Федоровна Пальмова и быстрый,
живой Николай Георгиевич Хорошайлов.
Из Павловска пришел ученик” Мичури-
на, остролицый и сухошавый Terepes.
Евдокия Федоровна всю свою жизнь от-
дала науке и народу. Когла мысленно в
эти дни она вспоминала свой долгий жиз-
ненный путь, ей приходило на ум, что
данное ей шутливое прозвище «королева
пшеницы» возникло недаром. Ведь два
сатых распространенных в мире сорта
тверлой пшеницы —= «меланопуе 069» и
«гордеиформе 159» — выведены ею——де-
тище ее рук, разума, души, Tan xe,
как и самый засухоустойчивый сорт
«эритроспермум краенозерка 0841».
Созданные ею сорта занимают. площадь,
равную территории нескольких европей-
ских стран. Но так устроено жадное серд-
це настоящего человека. что сколько бы
он ни сделал, ему всегла хочется сделать
еще и еше. И Евдокия Федоровна в то ле-
то работала над созланием сорта неполега-
* «Машге», т, 156, стр. 622.
ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКА
ним и вокруг него, кроме неба. Оно попреж-
нему недосягаемо высокое, золотието-го-
лубое и бесконечное. Края воза обрывают-
ся, как в бездну, оттого кружится немного
голова... Сизая струйка дыма отцовой: па-
пиросы, не добравииеь до Шурки, тает в
воздухе».
Наряду с этим многоцветным, сверкаю-
щим и радостным шуркиным миром в по-
вести возникает и реальный неукрашен-
ный мир взрослых людей. Здесь про-
исходят страшные и непонятные веши:
умирает от нужды и чахотки дядя Игнат,
вешается разорившийся Косоуров, беззе-
мельные мужики дерутся на барском лугу
из-за покоса. В мужике точно лва челове-
ка сидит, по мнению Шурки: «В любом
мужике словно сидела шуркина матка, ‘на-
деявшаяся на хорошее, доброе, и шуркин
раздражительный ‚отец, не веривший ни
Во что, кроме плохого».
Б целом ряде портретов вароелых Смир-
нову удается хорошо передать атмосферу
предреволюционной деревни с ее мучитель-
ными поисками выхода из Этой нужды и
бесправия, с ee TAYXHM, нарастающим про-
тестом. нЕ
Дядя Род», Ваня Дух, пастух Сморчок,
отец Шурки, его мать, Афанасий Горев —
целая таллерея деревенеких портретов
Смирнова —— все это превосходно вылен-
ленные ‘образы, со своими. характерами,
повадками, речью. вели в паетухе Сморчке
есть. какая-то тихая мечтательность, то в
дяде Роде-—отромное ‘чувство собетвенного
достоинства, вера в иное и возможное
устройетво мира, зреощая сила. Эта сила
Только не нашла еще своего приложения.
Запоминается и ненадолго появляющий-
ся в деревне Афанасий Горев — крёстья-
нин, работавший на Обуховеком заводе. Or
приносит в деревню новое, революционное
начало. Недаром так тянутея к нему му-
жики. А когда приезжают по следам Горе-
ва жандармы, все мужики, точно по угово-
ру, дружно отнекиваютея — не вел, мол,
никаких речей Горев.
Ностепенно раскрывается. перед Шуркой
сложный и противоречивый мир взрослых
людей. Образ города Питера, который виа-
чале рисовался Шурке, как кладезь не-
сметных сокровищ, как место, из которого
привозят подарки, тоже преображается в
споте отца с Родионом.
Отец жалуется на свою трудную жизнь,
на то, с каким трудом копит он в Питере
каждый грош, чтобы принести его в свое
обнищавшее крестьянское хозяйство.
«Вот он,— каков Питер, на самом деле.
Никаких в нем пряников нет, и ружей нет,
одни тухлые ши ‘и городовые, которые
взашей гонят». Вдруг тускнеет в сознании
Шурки облик отца. Совсем он не тот герой
и богатей, кавнм представлялся Шурке.
Но все-таки непонятно, зачем он ест там
немасляную гречневую кашу, а не пекле-
ванник с изюмом; а, главное, почему сдачу
не дал, когда взашей гонят. Дядя Родя хо-
хочет и треплет Шурку по белобрысой го-
ase, : я
«Слышал? — обращается он к отцу. —
Александр правду-матку режет!» Но дале-
ко еще Шурке до этой большой взрослой.
правды, Повесть кончаетея отправкой отца
на фронт. ПНроводив отна \ наплававииеь
вдосталь, «Шурка отнял матери BOSIKH
и намотал их себе на ладошки... Лютик
почувствовал твердую, мужицкую руку но-.
вого хозяина, махнул хвостом и послушно.
побежал рыецой».
Так кончается новесть о шуркинем дет
стве. И, кажется, что Смирнов начал своей
повестью первую книгу большого романа
0 крестьянеком сыне Шурке. Мы хотели
бы видеть его отрочество и возмужание в
канун революции H юность, совнавшую с
юностью Советекой страны.
К 80-летию со дня рождения А. М.
Горького (28 марта) музей приурочивает
открытие новой экспозиции: «Горький —-
организатор советской литературы», «Горь-
кий — основоположник соцпиалистического
реализма» и «Последний роман А. М. Горь*
кого — «Жизнь Клима Самгина».
Ъ журнале «Звезда» напечатана новая
повесть В. Смирнова «Открытие мира». Мы
помним Смирнова по его предыдущей по-
вести «Сыновья», тепло встреченной со-
ветской критикой и читателем. В ней pac-
сказывалось о судьбе русской крестьянки,
6 том, как переплелась личная судьба го-
роини с высокими судьбами страны, ‘ках
в новой колхозной деревне из белоголовых
крестьянских мальчишек вырастают но-
вые советские люди. Уже тогда определи-
лись в повести приметные черты писате-
ля — взволнованность и искренность ero
повествования, поэтическое видение труда
и быта советской деревни. и, накеонел,
внутренняя целеустремленноеть автора,
далекая от всякой литературной позы.
Все эти черты ¢ еще большей отчетли-
востью проступают в новом произведении
Смирнова.
«Открытие мира» — повесть о детских
тодах крестьянского мальчика Шуркн, вы-
растающего в русской дореволюционной де:
ревне. Мы помним эту деревню по гневным
И страстным очеркам и расеказам Глеба
Успенского. Мы помним обличительную си-
лу толстовекой «Власти тьмы». Мы пом-
ним, наконец, мрачную безысходность бу-
нинской деревни.
В. Смирнов создает на том же материале _
светлую, оптимистическую вещь, свовобраз-
ный рассказ о радости жизни. Может быть,
он приукрасил, идеализировал прошлое
русской деревни? Нам кажется, нет. Мы
видим в произведении трудный и горький
быт русского дореволюционного крестьян-
ства, и тем не менее высокое жизнеутверж-
дающее начало пронизывает всею повесть
Смирнова.
Советский писатель из нашего советско-
Го колхозного «сегодня» посмотрел на вче-
рашний черный день русского крестьян:
ства, Он видит и то мрачное и тяжелое, что
было в жизни русской дореволюцион-
ной деревни, TO, 0 чем так правдиво
поведали нам писатели прошлого. Но в то
ме время он уже иначе видит это прошлое.
Оно лишено у него безысходного отчаяния
и неесимизма.
Писателю открывается поэзия сельской
трудовой жизни, радость познания, «откры-
тия мира».
Вместе с героем — мальчиком Шуркой
мы готовы с неутомимой ребячьей жадно-
стью вематриваться в этот мир.
Сам художник влюблен в жизнь, и све-
жая радость его восприятия заражает нас.
Именно поэтому с таким волнением и инте-
ревом мы ногружаемся в шуркин мир: иг-
28м в «куру», путешествуем по лесу, ле-
ремея с тихонями, роем клады, . слушаем
сказки слепой бабки ист, д.
Глазами Шурки мы видим, как «в полях
доцветает бледножелтыми и фиолетовыми
гроздьями картофель, выбрасывает синюю
тяжелую броню овес, молодецки равпушил
ячмень шелковистые усы. Лен словно нё-
чаянно обронил. блеклоголубые, оморщен-
ные лепестки».
Действительность иной раз причудливо’
преображается в шуркином сознании, и в
ной проступают черты сказки, идущей от.
руссхого фольклора. И мы верим Шурке,
310, «вели: итти ‚все. вперед. и вперед, туда,
где падает небо на землю, можно найти
облако. Оно лежит на луговине, как сту-
день, сваливитийся с неба, кусищем с ам-
бар. На вкусе облако соленое, и ето ночью
Hume хлебают ложками». }
Мы готовы позавидовать Шурке, возвра-
щающемуся с покоса на высоком возу с
сеном; «Он на возу, как на облаке, лежит,
заыхавшись, на животе и, вдыхая мяту,
горечь и сласть волрлой травы, паывет
Куда-то, тихо покачиваяеь. Ничего нет над
8, Смириов. «Открытие мира». «Звезда» №№ 1,
13, 1947 г.
и RACEETS
С чего начать? С описания ли
холодной зимы сорок. первого гола, гул-
ких заледеневигих зал дворца на Исаакнев-
ской площади в Ленинграде, или с письма
безграмотного американского бизнесмена
Шеффера? С расеказа о девяносто девяти
тысячах лосылок, отправленных ВИР^ом *
в сорок шестом и в сорок седьмом годах че-
рез Ленинградекий ночтамт, о мечте Мичу-
рина, ронлощенной его учеником, е брат-
ской дружбе нашей с народами Югославии,
09 благородном подвиге ученых Ленинграда,
или ес рассказа о клевете на них, возве-
ленной английскими учеными?
Во время войны английский биолог Джу-
лиан Гекели выпуетил книгу под назва-
нием «Эволюция». В этой книге он ут-
верждает, 9%0 прогрессивная эволюция жи-
вотных и растений существовала линь в
прошлом. Будущее, по мнению Гексли, бес-
нерсцективно.
Вот с этого-то Джулиана Гексли, став-
его председателем комитета по делам нау-
ви и культуры организации 0б’единенных
наций, мы и начнем: нал рассказ.
В книге своей он пишет: «Эволюцию
Можно себе Представить, как ряд слено
кончающихся ветвей. Прогресс висит на
одной единственной нити». Нить ata, ¢
которой «еще не все покончено», — че-
ловеческий род. Но и человеку, печально
вешает буржуазный ученый, грозит вырож-
дение, «пока наш род продолжает придер-
живаться современного снособа размноже-
ния». Чтобы избежать вырождения, анг-
лийский биолог предлагает разделение двух
функций пола. Он предлагает отделить лю-
бовь от размножения и отныне для продол-
щения человеческого рода употоеблять по-
ловые клетки лишь немногих высокоода-
ренных самцов... Он предлагает людям при-
менять искусственный отбор, совершенно
такой же, какой применяют в животновод-
втве для выведения лучших пород скота.
О нет, он не сочувствует фашистам! Он
удивился бы, если бы кто-нибудь обвиних
его в фашизме. Он даже «сочувствует»
социалистическим идеям. Он полагает, что
таким образом, и, пожалуй, только таким
образом, легче всего было бы привести к
коммунизму общество, пронизанное себялю-
бием, эгоизмом, корыстолюбием. Вылавая
свой слова за последнее слово ‘науки, он
утверждает, что, применяя коннозаводче-
ские приемы к роду человеческому, оюж-
но было бы получить наетоянте касты и
по крайней мере некоторые ‘из них наде-
лить альтруистическими и коллективист-
скими качествами». Ныне же. по мнению
Гексли, природа человека не допускает ни
альтруизма, ни коллективизма.
Таково это якобы научное обоснование
реакционнейших платоновских утопий.
Если судить по семье самого Джулиана
Гевели, то эволюция человеческого рода
действительно зашла в тупик. Дел ето —
Томас Гекели, соратник великого Дарвина,
называл вебя с гордостью «еторожевым
псом дарвинизма», борпом за идею разви-
тия живой природы. А его внук провоз-
`Втатает тупак эволюции, мечтает в чело-
вековолстве и ‘отрицает наличие в самой
природе человека коллективизма и аль-
труизма.
Не так давно он побывал в Советском
Союзе — ознакомился с постановкой лета
в наших научно-исвлеловательеких учреж-
дениях, нобывал на собраниях узеных, на
юбилейной сессии Академии наук СССР. и
Все,
имел возможность узнать и увидеть
“PO его интересовало.
Но, вернувшиеь в Англию, в одном из
самых распространенных научных журна-
лов-— журнале «Маште» (т. 156, № 395
стр. 254—256) черным по белому он на-
писал: «Я не имел времени узнать, что
случилось с замечательной программой ра-
бот по эволюции и генетике с.-х. растений,
знаю только то, что чаеть коллекций ce-
MAH, оставленных в Ленинграде, была с’е-
лена во время осады».
Так и пингет: знаю...
В сборник включены лучшие и наиболее
доступные маленькому читателю украин-
ские сказки.
Положительный герой этих сказок —
всегда человек из народа, болышей частью
крестьянин, непременно бедняк, иногда бат-
рак. Он пригож, смел, силен, бескорыстен и
справедлив, он защитний слабых и угнетен-
ных, беспощаден к врагу.
Кирилл Кожемяка оставался глух к прось-
бам князя, но пошел на бой с лютым змеем
после того, как его нопросили об этом ма-
ленькие дети. Пленителен образ Покатиго-
рошка, соединяющий легендарную силу с
нежностью и бескорыстием.
В некоторых сказках мы находим мотизы
непримиримой розни между слугами и бари-
ном, крестьянами и помещиком, царем и
человеком из народа. Даже двум братьям
невозможно сговориться. если один из них
богат, а другой беден («Правда и Кривда»).
Сказки о животных ‘насыщены меткими
характеристиками, полны юмора и ‘явля-
ются увлекательным чтением для наших
ребят.
Книжка составлена. из произведений под-
линно народных, отличающихся националь-
ным колоритом.
Вспоминаются многие подделки под на-
родный стиль, в частности, вышедшие в
1909 году «Малороссийские сказки», бесце-
ремонно приспособленные Кл. Лукашевич к
мещанским вкусам и понятиям. Доброде:
тельная падчерица из сказки «Лошадиная
голова» вознаграждалась тем. что си-
AUT, как панночка, пьышчво одетая, а около
нее служанка да слуги увиваются, в глаза
смотрят. Лишив сказки подлинной народно-
сти,. Лукашевич придала им псевдонацио-
нальный колорит, густо уснастив HeyMecT-
ными украинизмами.
Украинские народные сказки. изпанные
Детгизом, переведены отлично, — особенно
надо отметить работу Е. Благининой, кото-
рой удалось ярко воспроизвести образ-
ность оригинала.
Книжка иллюстрирована Рачевым, хоро-
ши рисунки животных.
Детгизом намечен к изданию еше один
сборник, в который войдут я совре-
менных украинских сказок.
Е. ГОРОДЕЦКАЯ
ВОССТАНОВЛЕНИЕ МУЗЕЯ
ЛЕНИНГРАД. (От наш корр.). Полно-
стью восстановлен музей Института лите-
ратуры (Пушкинского дома) Академии
наук СССР. В музее открыты залы, посвя-
щенные А. С. Пушкину, М. Ю. Лермон-
тову, Н. В. Гоголю, И. С. Тургеневу,
Л. Н. Толстому, А. М. Горькому.
“< Всесоюзный институт растениеводства,
вые ПОЗ ООоОвия в сна совни в нае со нооооооннаинилиниз о: воз било ненносея воен вино енасанназ Ева
ито говорить о нем, признаться случай-
нзй подруге в том, в чем она не призна-
валась и самой себе». И Вера Кетлинская
хочет, чтобы мы поверили в такую парти-
занскую разведчицу!
Когда по ходу романа становится необ-
ходимым показать, как отряд Гудимова из
лишенной руководства и помони изолиро-
ванной группы людей стал большой гроз-
ной силой, это делается при помощи
новерхноетной скороговорки:
«Bee пережитое за последние месяцы
осталось позади: страитные скитания 10
лесам и неравные 00и с преследуюшими по
пятам карателями, голодная мучительная
жизнь в лесных чащах в наскоро отрытых
землянках... Рост отряда, встреча ¢ дру-
гим партизанским отрядом и создание пар-
тизанской бригады. Крупный налет на
концлагерь и освобождение сотен сбветских
людей, томившихся в плену. Вытеснение
немцев из большого района, отлаленного
от железных дорог, и создание партизан-
ского края, гле жизнь шла по советским
законам и обычаям...» и так далее, все тем
же нерыразительным, серым языком.
Там, где В. Кетлинская шла от точного
знания, от внимательного изучения жизни,
там появились волнующие, правдивые
страницы о героизме блокадных буден. Там,
где она вступала на проторенную’ дорогу
построенного на внешних контрастах ею-
жета, там, где точное знание похменялось
общим поверхностным (даже не из книг,
из очерков) представлением о предмете,
там живые люди превращаются в «дейст-
вующих лиц», приводимых в движение не
внутренней логикой характера и событий,
з плохо скрытыми композиционными вере-
вочками. .
Советская действительность богаче тра-
дилионных сюжетных схем. Образ совет-
ского человека не может быть выражен
условными, нарочитыми литературными
приемами.
ne
ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА
заштамнован этот. эпизод из жизни Чка-
лова! Насквозь условно и литературно
онисание его романа с Соней. Любимую де-
вунгих он представляет себе героиней рэ-
мана Бульвер Ляттона (!), обещает ей сва-
дебную поездку в Гонолулу (!).
Елинственный, кроме Каменского, серь-
езный офицер моряк Гладьшшев в романе
не действует. (его мыслях мы ‘узнаем из
отрывочных записей дневника, по форме
напоминающего дневник подростка, очень
умного, очень хорошего, но подростка,
не зрелого командира.
Итак, Каменский оказываетея ^ елинст-
венным думающим, действующим, 060разо-
ванным офицером в романе. Вместо того,
чтобы сделать образ главного героя типич-
ным, писательница сделала его одиноким,
наделила его чертами исключительности.
Если добавить, что Каменский — офицер
запаса, вчерашний учитель истории,. на
протяжении романа несколько раз проти-
вопоставляется кадровым офицерам, то
неизбежно приходится сделать вывод, что
Советская Армия изображена в романе
принципиально неверно. Это может быть
0б‘яснено отчасти поверхностным предетав-
лением автора о Советской Армии, отчасти
и тем, что стремление литературными
приемами выделить, возвысить 0браз глав-
ного героя оказалось сильнее правды
Жизни. .
В. Ветлинская стремится оттенить —06-
разы положительных героев контрасти-
рующими образами героев отрицательных и
не задумывается при этом, типична ли та-
кая фигура, как Трубников — предееда-
тель райнснолкома, который бросил свой
район и ортанизующийся в нем парти-
зановий отряд, бежал из Ленинграда,
оставив в районе сестру, а в городе жену
и сына. Когда Мария, не понимая еще
всей глубины его маления. говорит ему
9 качествах русского человека, он, предее-
датель исполкома, член партии, орывает
ее словами: «Это вее лирика! Сейчае не до
болтовни!» Возможен ли такой случай в
жизни? Возможен. Был ли он типичен?
Разумеется, нет! Олнако В. Кетлинская
делает Трубникова не одиноким в романе.
Бапитан Ваменский, мотивируя свой план’
наступления, говорит: «Есть такие мораль-
ные факторы, как Ленинград, как, нацио-
нальная и советская гордость». Начальник
штаба возражает ему: «Вам надо высту-
пать на митингах... Я же. привык говорить
06 военных операциях военным языком. A
разговор о. моральвых факторах...
— У нас Отечественная война.
— Я не думаю, чтобы это слово заме-
няло самолеты и танки».
Быть может, образы Трубникова и на-
чальника штаба случайны в романе?
Но вот работник райкома партии Аки-
мов. Он убегает из партизанекого отряда.
Вот студент Митя Кудрявцев. Дважды
встречает его Мария в первые тяжелые
ДНИ оборонительных боев, и дважды перед
ней предстает человек деморализованный,
растерянный, перетрусивший. Виселед-
ствии, по воле автора, он становится от-
личным солдатом. Ho читатель ло конца
романа не забывает его нанического вопля:
«К черту!.. В черту, уходите. ДЛомайте
ecel»
Случайные, не отобранные, а, значит,
не типичные, гретащие против правды
жизни детали определили изображение
жизни партизанского отряда. Его руково-
дитель — секретарь райкома партии Гу-
Димов — плохо разбирается в людях.
У Гулимова нет определенного плана
действий, более того, — в глубине души!
он находится во власти сомнений-— много
ли они смогут сделать «шестнадцать че-
ловек против металлических чудовищ, от
которых тяжелый гул стоном идет по зем-
ле?» Не веришь в образ’ этото руководите-
ля, Которого только случайная встреча 6
колхозницами приводит к мыели о необ-
ходимоети ‘установления связи с населе-
нием,
Изображение партизанского отряда
производит впечатление удивительной не-
достоверности. Партизанка Ольга Трубни-
кова, выполняя задание Гудимова, не со-
блюдает элементарных правил конспира-
ЦИИ,
«Ей не следовало признаваться в зна-
кометве с Гудимовым. но было так при-
Живые люди и мертвые схемы
° * С
Сергей ЛЬВОВ
<>
Тебя, пожалуй, на заводе полезнее оставить
будет. [
—- Сердце мое, товарим Пегов, здоровое,
только злое сейчас. А старости для комму-
ниста не бывает. Отарость будет, если не-
мецкая сволочь на шею мне сядет и пого-
нать начнет».
Нрименяя привычную терминологию
критических статей, нужно было бы ска-
зать 0 двух группах героев романа — о
главных и о второстененных действующих
ливах. Но по отношению к последним на-
звание «лействующие лина» применять не
хочется. Они написаны так, что восприни-
маются как живые люди: мастер ‚Солоду-
хин, который работал, пока работал завод,
и слог, когла завод’ остановился, по-
жилая домохозяйка Григорьева, возглав-
ляющая спасательную бригаду («здесь еще
больше и лучше подомтел ее характер—до-
брота и жалостливость, соединенные с
упрямой волей, и привычка к простой, по-
нятной работе, дающей неметленный pe-
зультат»), не названная по имени вдова,
оставшаяся с тремя детьми, но без отказа
выходящая на уборку города.
Их личные судьбы связаны с судьбой
завода или обычного ленинградекого дома,
превращенного в оборонительный о0б’ект,
Но, кроме них, в романе есть и главные
героин: Мария Смолина и капитан Камен-
ский, любовная история которых состав-
ляет фабулу произведения.
Архитектор Мария Смолина во время
блокады остается в Ленинграде. Сперва она
руководит постройкой баррикал, потом ста-
новится начальником штаба обороны 0б’ек-
та. Злесь, прошедиая через все испытания
блокады. она вступает в партию. Ее био-
графия == это живая жизнь ленингВрадьм.
Но внутреннее напряжение этой жизни по-
тазалось писательнице недостаточно дра-
Роман Веры Ветлинекой «Б осаде» по-
священ героической. обороне Ленинграда.
Его действие начинается в августе 1941 го-
{а и заканчивается весной 1942 года.
По широте охвата событий роман выде-
ляется из всех появившихея до сих пор
произведений на эту тему,
Оборонительные бои Советской Армии и
народного ополчения, первые шаги парти-
занского движения в оккупированных нем-
цами районах, работа танкового завода B
осажденном Ленинграде, воздушные бои в
ленинградском небе, блокадные будни, Ла-
дожская трасса, первые предвестники нобе-
ды — бои за Волхов, Тихвин, Мгу —та-
ковы разнообразные стороны ленинградской
эпопеи, изображение которой составляет
содержание романа.
Люди мирных профессий, под огнем вра-
та преврашаютщиеся в солдат, шоферы, в
морозы и метели ведущие машины по дороге
жизни — Лаложской трассе, рабочие, под
артиллерийским огнем в полуразрущенных
пехах ремонтирующие танки, бойцы команд
ПВО, члены бытовых отрядов — всех этих
тероев обороны Ленинграда стремится автор
показать в своем новом романе.
Тучние страницы романа рассказывают
0 массовом героизме ленинградиев Запоми-
наютея сцены сооружения баррикад, вол-
нуют картины эвакуации танкового завода
на Урал, эпизоды формирования ротьг ле-
нинградских пролетариев, борьбы женщин и
подростков с пожарами, празднование Ок-
тябрьской годовщины или встреча Нового
тода в осажденном городе.
Действующие лица этих эпизодов подчас
даже не названы по имени, как не назван
седой рабочий — боёц роты ленинтрадских
пролетариев, но и в нескольких строках
виден живой образ.
«Пегов подошел к седому рабочему, от-
крывшему список добровольцев.
— Кула же ты, отец, воевать собрался?
Тяжело будет, сердце, наверно, да и ноги...
Вера Кетлинекая, «В осаде». . «Звезда», 1947 г.
MN, 6, 7, 8, 9, 10.
матичным для построения сюжета. Волею!
автора Мария Смолина из живого человека
превратилась в «действующее лицо» услов-
ной стожетной схемы. Вместо того, чтобы
раскрыть внутреннее богатство этого обра-
за, внутреннее движение и роет ‘этого че-
ловеческого характера, писательница ис-
кусственным приемом усиливает его «поло-
жительность», изображая для контраста
мужа Смолиной обывателем, убоявшимся
онаспости и фактически дезертировавитим
из Ленинграда. .
Второй главный положительный герой
романа — капитан Каменский получает в
жены ничтожную женщину, изменяющую
мужу во имя материальных благ. Отказав-
шиесь — одна от недостойного мужа, дру-
той — от недостойной жены, Смолина и
Каменский находят друг друга.
Баменского В. Ветлинекая не просто
втискивает в симметричную схему услов-
ното сюжета; она делает его совершенно
одиноким среди других офицеров, изобра-
женных в романе. дн-—елинственный офи-
‘цер, который с первых дней обороны живет
мыслью о наступлении. В полнем одиноче-
стве, борясь е противодействием начальни-
ка штаба, с инертностью командира полка,
с медлительностью комапдира дивизии, раз-
рабалывает он план неожиданного удара по
противнику. Только командующий фрон-
том. оказывается во состоянии понять
и одобрить план Каменского.
Среди положительно изображенных офи-
церов нет ни одного, кто подобно Камен-
скому разбирался бы в обстановке, был бы
наделен таким же проким и ясным поли-
тическим кругозором.
Образ истребителя Мики (!) Вихрова —
вариация на тему плохого очерка о летчч-
Ke-yxape, осознавшем во время войны необ-
ходимость суровой дисциплины. Разумеет-
ся, курсантом он пролетает под железно-
’ хорожным мостом. разумеется, CHANT 3a ATO
на гауптвахте! Околько раз, в сколькях
повестях и рассказах повторен, перепег,