Александр ЖАРОВ
Песня открытого
сердца
В свободных высотах,
В моем полнебесье -
Раждаются самые смелые песни.
С отвесных утесов взвивается снова
Летучее ‘эхо простора. родного,
Простора, которому равнего нет.
И. песня, волнуясь, спешит за Тибет,
К вершинам Цинь-Линя, хребтам
Дабешаня,
Где вольные воины, поступь чеканя,
Все-ближе подходят к предгорьям
_ побед.
Зарнины орудий на утренней рани
Китайской земле предвешают рассвет...
В свободных высотах,
В моем поднебесье
Не знают запрета правдивые песни.
В далекий орлиный полет улетая,
Онн достигают пределов Китая,
В которых поныне живет Сун Ят-сен.
Протяжные. стоны воздушных сирен,
Огонь над горами, — ничто не преграда!
Спускается песня туда, куда надо,
Ee He возьмут гомивлановны в плен!
В свободных высотах, .
В моем полнебесье
Счастливой надеждой наполнены песни.
°В поэзию мира с криклизым демаршем
Не смогут вломиться ни Трумэн, ни
: Маршалл,
Которыми куплен китайский жандарм,
Им снится Китай, как торговый
плацдарм,
Колония доллара, база разбоя...
А я различаю в Китае другое:
Народной мечты воплощеньё живов!
Об этом не раз у пещер и казарм
Чжу Дэ говорил, боевой командарм...
В свободных высотах поэту, как птице,
Отрадно с побелною музыкой слиться,
В сражениях силу прибавить мечу.
И в страны восхода и в страны заката,
В просторы, где небо грозою об’ято,
Я с песней открытого сердца лечу
К бойцам за свободу — куда захочу!
Через несколько месяцев советская об-
щественность будет отмечать 500-летие
0 дня рождения основоположника узбек:
ской литературы и узбекского литератур-
ного языка Алишера Навои.
Хорошо известно, что буржуазные уче-
ные приложили немало усилий для того,
чтобы исказить облик поэта, затемнить и
принизить его историческое значение. В
угоду империалистической теории о яко-
бы расовой неполноценности тюркских
народов и зависимости их культуры от
арийской или индоевропейской, они об’я-
вили, что великий Навои. будто бы «по-
пражатель», будто бы... «переводчик»
произведений переидексей литературы. С
точки зрения этих лживых «знатоков»,
отражающей пан-ираниетские устремления
придворных кругов” Ирана, предшествен-
ник Навои, гениальный Низами (1141—
1203) принадлежит не азербайджанской,
& персидской литературе, -
Жалкая несостоятельность этих взгля-
дов выяснена в работах советских восто-
воведов. Восстановлена историческая исти-
на, Низами возвращен родному азербай-
АЖанскому народу, а Навои—узбекскому.
Достижения советской науки, однако,
не положены в основу очерка М. Салье
«Алишер Навои», опубликованного в ce-
рии «Очерков по истории узбекской _ли-
тературы» в журнале «Звезда Востока»
(№№ 8, 9 и 10 за 1947 г). М. Салье
утверждает, что якобы Навои «рентил по-
пробовать свои силы в создании на рол-
HOM языке никла эпических поэм, пред-
ставленного в персиденой литературе
(подчеркнуто мною. — Л. К.) рядом «Ня-
терин» («Хамса»); наиболее выдающейся
из них бесспорно была «Пятипоэмия»
великого азербайлжанца Низами и его но-
следователя эмира Хосрова Дехлеви»
(№ 9, стр. 78):
Правда состоит в том, что не только
«Хамеу» Низами, но и «Пятерицу» Хос-
рова Дехлеви (1253—1325) лишь услов-
но по языку и некоторым поэтическим
традициям можно связать с персидской
литературой. Эмир Хосров жил в Дели
(Индия) и своим творчеством был связан с
Ираном -не более, чем с другими страна-
чи распространения литературного персид-
ского языка — в том. числе и с Таджи-
БИС‚аном, Узбекистаном, Азербайджаном.
Если же обратиться к третьему автору
наиболее известных «Пятериц» на пео-
CHICKOM языке — Джами (1414—1492),
16 0 нем сам же М. Салье писал, как
0 художнике слова, который «имеет все
основания считаться среднеазиатским, д
не иранским поэтом» («Звезла Востока»
№№ 1—2, 1946 г., сто. 147).
Выступая со своей «Пятерицей», Навои
соревновался прежде всего с произведе-
ниями не персидской, а азербайджанской,
индо-мусульманской (персидекой по язы-
ву) литературы.
Односторонен, а поэтому и глубоко не-
прав М. Салье и в своих противопоставае-
ниях Навой и Низами. Говоря о поэме
«Сокровищница тайн» Низами и поэме
Навои «Изумление праведных», М. Салье
указывает, что обе они относятся к сво-
его рода «зерцалам царей», в которых
«обычно мало сюжета и много сухих, от-
влеченных нравоучений». «Не является
исключением, — как лобавляет М. Са-
лье, — и «Сокровищница тайн» Низами:
основной элемент ве — лидактика, поуче
ние. Иллюстрируя то или иное морально-
этическое положение коротким рассказом.
Низами неизменно остается спокойным
(подчеркнуто мною. — Л, Н.), мудрых
кратное плаванье в Северный Ледовитый
океан на военном бриге «Новая земля» в
1821—24 г.г.» и «Путешествие вокруг све-
та на военном шлюпе «Сенявин».
Готовятся к печати книги великого рус-
ского путешественника Н. М, Пржеваль-
ского о его первом путешествии в Тибет,
совершенном в 1879—1880 гг., ин книга Г. Е.
Грумм-Гржимайло «Путешествие в Запад-
ный Китай».
зериненоан вобочанисяла
вародом, — таковы отличительные черты
тульских цевцов.
После войны в хор вошла вернувшаяся
с фронта молодежь. Пришла семья певцов
Пантюхиных: Анатолий—бас, заменил свое-
TO отца, былого участника хора, Алек-
сей. — тенор, их сестра (Шура, жена Алек-
set Anna, И Шура, и ее братья прошли
всю войну. Анатолий был трижды ранен, и
грудь его покрыта почетными рядами ор-
денов и медалей.
Вернулся с фронта двадцатилетний Юра
Семочкин — лучший баритон хора.
Семнадцатилетним ушел воевать с бе-
лофиннами участник хора комсомолец Костя
Матвеев, едва успев окончить в Плавске
педагогические курсы. Он воевал и с нем-
цами — на Балтийском море. В одном из
боев Косте оторвало руку. Едва ‘успев за-
лечить раны, однорукий, он снова рвется
на фронт. На все заявления Матвеев -полу-
чал от командования отказ за отказом. На-
конец, страстное обращение юноши-патрио-
та. привлекло внимание генерала. В 1943
году Матвеева сбрасывают в тыл к нем:
цам на диверсионную работу. Удивительные
приключения и подвиги, четыре. поимки и
четыре бегства, ‘зверские пытки в Гомеле,
когла фашисты били юношу рукоятками
револьверов по обрубку отсрванной руки...
Увоз в глубь немепкого тыла с надетым на
шею каторжным хомутом из сыромятной
бычьей кожи, снова бегство и, наконец, воз-
вращение ‘на родину, описанное им взволно-
ванными стихами:
Россия-мать Я плакал и смеялся,
Я в руку землю брал и целовал ее,
Садам, лесам и нивам улыбался,
Вернувшись в милое отечество свое...
Бывшие воины Советской Армии, ныне —
колхозники и учителя, слесари и токари,
счетоводы и трактористы, врач детской
консультации и журналист, сотрудник
местной газеты, В простом перечне профес-
сий видно не только лицо хора: в нем жи-
вой облик современной деревни, пославшей
в столицу полномочных представителей
колхозного — самодеятельного искусства.
Вчера народ-воитель, сегодня народ-бозида-
тель, он всегда был, есть и на века оста-
нется народом-хуложником, наш вдохнов-
ленный революцией народ/..
— Вы из каких сел приехали? — спра-
шивают певцов люди.
— Да все больше синявинские. Знаете,
Тургенев про Колотовку писал. Так эта
самая Колотовка в наше Синязино входит.
Я. КЛИМОВИЧ
2
‘учителем. Об’ектом воздействия он изби-
рает не сердце читателя, а разум, стре-
митоя убедить его, а не покорить эмо-
циональной сизой слова».
А вот Навои, по Салье, тоже «поучает
и наставляет, но совершенно другими
средствами. Нервный, порывистый, он не
‘может, клеймя зло и порок, оставаться
холодным и бесстрастным» (подчеркну-
те мною — Л, К.)..
«Изумление праведных» Навои—евое-
образное и оригинальное произведение: уз-
бекекого поэта. Однако глубоко ошибет-
ся тот, кто поверит М. Салье, будто бы
изами недостает ярко выраженной эмо-
ционзльности. Содержание «Сокровищни-
цы тайн» Низами полностью опровергаот
все, что так безапелляционно сказано Ca-
лье. Вонечно, Назами всегда остается
«мудрым учителем», но это совсем не
значит, что он также «неизменно: остает-
ся спокойным», и даже «клейма зло и по-
рок», может «оставаться холодным и бес-
страстным»!
Как можно поверить в спокойствие, хо-
лод, бесетрастие того, кто устами простой
старухи-прядильщицы развенчал насилие
й беззаконие султана Санджара, кто в
«Сокровищнице тайн» восклицает:
И стыд позабыт под окном голубым,
И честь на земном этом шаре—как дым,
Вставай, Низами, и заплачь от стыда,
Плачь кровью над тем, кому кровь,
- . Kak sonal!
Не прав М. Салье также в утвержде-
J? ae) САТО ды «цеизажи Низами, за
редкими исключениями, стандартны: у
Навои мы, наоборот, находим ряд нообыч-
ных, фантастических картин, поражаю-
щих богатством и прихотливостью вообра-
жения. И здесь Навои более дерзок п
суб’ективен, чем его великий предие-
ственник» (стр. 82). ~
Нетрудно обратиться Е пейзажам _Ни-
SAM и увидеть, как оригинальна, свежа
У Нязами природа родного Азербайджана.
Грубы ошибки М. Салье ‘и в характе-
ристике поэм Навои. Например, М. Салье
пишет, что «страсти Меджнуна п Лейли
Навои придал уже соверитенно отвлечен-
ный, мистический характер», & «рисуя
облик Мелжнуна, Навои наделяет его ти-
пичными свойствами мистика-дервиша...>
(83—84).
Вонечно, в «Лейли и Меджнун» Навои
есть еще элементы мистики, суфийского
толкования любви, как стремления B 60-
жеству, к истине, к растворению в ней.
Но поэма Навои имеет й реалистический
план, что замалчивать нельзя, ибо сама
жизненность поэмы, ве социальное значе-
ние определяются не суфийством, не му-
сульманской мистикой, а естественностью,
чравливостью, тем, что «Лейли и Медж-
нун» Навои зовет на бунт против же-
стоких законов, против общественных ус-
ловий восточного средневековья, — когла
влюбленные не могли найти счастья на
земле! а
И уже совершенно фантастичны выво-
ды, которые делает М. Салье ‘из оценки
поэм Навои «Фархад и Ширин» п <«Лей-
ли и Меджнун». «В «Лейли и Меджнун», —
пишет Салье, — с наибольшей силой
отразились мистические устремления само-
го Навои, рожденные приступами упадка
духа и разочарования в жизни, иногда
носещавшими Навои, вообще склонного к
инохондрии. Соблазнительной предетав-
ляется гипотеза, что, рисуя облик Меджну-
на, Алишер... отчасти изобразил самого
Poneto,
Одухотворенные
нии фашистской Германия. «Со вчераш-
него дня некогда стало разговаривать, но
напряженное течение мысли чувствова-
лось за общей работой расстающихея лю-
дей, как будто они лучше стали пони-
мать друг друга». Грозные, строше а
требовательные наступили дни... С чут-
костью и тонкостью, присущими всей мз-
Hepe ее письма, Н. Емельянова меняет
пейзаж — фон событий. «Й в природе
сегодня нет вчерашней спокойной преле-
сти утра; тополя трепещут веей листвой,
шумливо встряхивая на ветру зелеными
ветвями и показывая беловатую изнан-
KY каждого листа».
Советские люди выходят в ДЛИННЫЙ И
трудный путь, проверяя в душе запасы”
энергий, стойкости и мужеетва.
действие рассказа «Метель» разверты-
вается в грозную зиму 1942 года на о-
не февральской метели, когла снежный
буран заносит перегоны и пелые станции,
& в городе ветер коса я яростно лепит
снег на заборы и дома. Занесены дороги,
снабжающие фронт, люди самоотверженно
борются со снегом. Автор снова показы-
вает маленький участок, простые и обыч-
ные труды и дни. Й опять сквозь это
простое и обычное‘ отчетливо проступает
моральный облик советского человека.
Фак тепло п поэтично - изображен ма-
шиниет Панкратов. В жестокую метель
провел он товарный ‘поезд © грузом —
2 вагона. «В неверном свёте двух вися-
щих над путями фонарей проходит длин-
НЫЙ состав © BOKHCKEN грузом. Тормоз=
ные площадки, обращенные к паровозу,
забиты снегом Tak, будто вагоны проби-
вались грулью сквозь метель п въюгу».
На паровозе невысокий, худощавый, не
совсем здоровый человек — «гвардейский
машинист», командир, как его называют.
Но Панкратов не чувствует себя героем:
Ведь так, как он, обязан поступить’ каж-
дый. «Ёто-то должен же пробиться по-.
следним? Мне и удалось: груз у меня та-
кой... Умри, да доставь». Машинист Пан=
вратов по-своему прав: и сила и счастье
его в том, что с ним рядом и в ногу идут
такие же, как он, советские люди: и бри-
тадир Архипова, и машиниет Дуся, и м0-
лодой сталевар. И личное счастье важдо-
Го — в этом одухотворенном труде, когла
человек попадает в общий ритм, находит
свое место в большом дне советской жизни.
В рассказе «Четыре весны» показан
рост самосознания рядового советского
человека. Вот жила милая, красивая жен-
щина, вся жизнь которой ушла в семью,
в детей. «Самое лучшее выражение лида
й глаз Полины бывало тогда, когда она
возилась со своими детьми». Лицо ее
говорило: «Это — мое! Мое самое глав-
ное!» Но уже в первые дни войны FT0-To
новое появляется в душе Полины.
Жизнь продолжала двигаться необычай-
но ускоренным, сложным путем. ^ Сейчае
каждому надо было найти себе немедлен-
ное, точное и верное применение. Полина
с беспощадной ясностью начинает пони-
мать, что самого главного в ee жизни
все-таки до сих пор не было.
Она поняла, что не сможет быть
хорошей женой и хорошей матерью, если
не найдет главного — прочного места в
общем трудовом процессе, в ритме стре-
мительного движения страны вперед.
«— Я без работы не могу. Я п в эва-
куации только потому могла жить, что
работала днем и ночью... Тяжела война,
ужасна, страшна, но она что-то отсейвает
В Нас, мы учимся понимать себя, опрете-
лять свое место в обществе. Опора! Вот
она——опора! — И она протянула мне обе
руки, повернутые лалонями вверх».
Йепытание характера, вогорому пол-
верглась Полина в дни Отечественной
войны, помогло ей постичь глубину и
поэзию нового отношения к жизни, 19-
могло стать патриоткой в больном емыс-
ле этого слова.
С героями рассказов Н. Емельяновой
мы столкнулись ненадолго, и какие-то
черты их характера, возможно, ‘остались
в тени. Но моральный облик этих людей
виден отчетливо, и хорошее, дружеское
вдинение между ними и читателем уста-
Внига рассказов Н. Ёмельяновой ра-
дует душевностью, ясностью тона и го-
рячим, взволнованным ощущением нового.
Эта книга, как нам представляется, идет
по верному пути, ставит ‘большие во-
просы жизни, ставит глубоко и страстно.
Н. Емельянова говорит 0 моральном
облике советского человека, о новом вы-
соком понимании счастья. Она стремится
показать поэзию нашей жизни не в иск-
личительных, романтически приподвятых
событиях, а в обычных, ежедневных ря-
довых делах.
Н. Емельянова — страсгный” путеше-
ственник, этнограф-любитель; для ее ху-
дожественной манеры характерно уменье
слить в одну цельную, законченную Kap-
тину психологический рисунок образа с
описаниями этнографических особенностей
края. В этом умении, возможно, секрет
естественности, завершенности композя-
ции большинства её рассказов. Ho здесь
таится и некоторая опасность: любовь к
этнографии иногда ослабляет непосред-
ственный и горячий интерее писательни-
ЦЫ Е душевной жизни люлей.
Вот почему не все в сборнике равно-
ценно. „Так, надуман и бледен рассказ
«Маркел — «Сухие гвозди», где на фоне
хороших описаний ирироды повествуется
0 каком-то надуманном бывшем приказ-
чике, ставшем во время войны героем.
Неясны, расплывчаты некоторые образы
рассказа «Разные люди». Хорошо пока-
зано здесь ощущение радости, «стреми-
тельное чувство продвижения вперед по
родной земле, освобожденной от врага».
Это очень тонко передано в осеннем пей-
‘заже, который по-весеннему ясен ий свеж.
«Оправа черная забороненная пашня
клином врезалась в ясную эту зелень, в
свежее сочетание трех цветов — солнеч-
но-желтого, зеленого и черного — радо-
вало глаз и поднимало в душе что-то ли-
кующее и тоже свежее».
Но люди здесь какие-то тусклые, осен-
ние. Старый крестьянин рассказывает о
своей жизни пря немцах стертым, безлич-
НЫМ ЯЗЫКОМ.
0браз партизана, о котором мы узнаем
в0 слов этого старого крестьянина, наи-
вен и бледен.
В «Разных людях» нет композицион-
ной цельности, и расеказ рассыпается на
отдельные эпизоды. Эта неудача, Ha наш
взгляд, происходит оттого, что природ-
ные и бытовые особенности края засло-
Вили здесь главное— человека: этнограф
помешал художнику.
Во в подавляющем большинстве рас-
сказов Н. Емельяновой удалось решить
трудную для искусства задачу: за от-
цельными, на первый взгляд. незначи-
тельными фактами, за маленькими, буд-
ничными днями’ обыкновенных людей она
показала поэзию нашей жизни, а
день советского человека,
Рассказ «Весъегонские любители» пе-
реносит читателя в военно-охотничье хо-
зяйство на краю города Весьегонска, ку-
да приезжают командиры Красной Армии
ОХОТИТЬСЯ, ЛОВИТЬ рыбу и проето отды-
хать. здесь и сосновый бор, и легкий, ве-
селый ивняк, и сквозной молодой чере-
мушник, и береза на лугу, и широкая,
синяя река Молога © косыми белыми
гребнями волн. Е. з
Этой весной на реке подняли уровень
воды на четьре метра. Но «никого уже
‚Не удивляет, — пишет автор, — что че-
ловек меняет для своей пользы уровень
воды в реках, переносит города с места
на место. Все соединилось в одно огром-
ное и стройное лвижение большого наро-
да, создающего свою особую историю на
земле».
Идет обыкновенный, ‚ будничный день,
с трудом, заботами, ралостями удач, огор-
чениями, что не все сделано так, как
хотелось бы. А хочется большего и луч-
шего — так строг к еебе и неспокоен
советский человек. Автор изображает
упорный и мирный труд люлей под теи-
лым, ясным, солнечным небом.
Но BOT разлаютея по радио слова
товарища Молотова о вероломном напале-
Н. Емельянова. «Четыре ‘весны», «Советский
писатель». 1947 год. 282 стр.
LaBOH
себя. Энергичный, решительный Фархах,
полный предприимчивости и жажды труда
и знания, и слабый, бегущий от людей
Меджнун, ищущий утешения в мистиче-
ском экстазе, как кажется нам, — две
грани полной противоречий. личности ав-
тора поэмы».
Поэма «Лейли и Меджнун» не была
рождена «упадком духа и разочарования
в жизни», никак их не выражала. Какое
же это «разочарование в жизни», если
Навои осуждает Меджнуна за его бегство
в пустыню, уход ото людей! Осуждая
Меджнуна, Навои напоминает, что человек
на смеет терять достоинства: 2
Зверей ласкаешь ты, людей боясь,
Ужель тебе с людьми противна связь?
Одной породы люди все, ‘поверь,
Породы разной—человек и зверь...
Творения светило-—человек,
«Лейли и Меджнун» Навои в основе
CBOs — произведение, полное сил и ве-
ры в жизнь. Хотя герои активно не бо-
рются за свое счастье, Навои не против
действенности, он призывает к ней, Е
восстанию против того, что угнетает и
принижает людей. В предемертной песне,
обращаяеь к матери, Лейли поет:
Пусть эту розу победил недуг
Не плачь, когда уйдет на луг.
Й если солнце навсегда зайдет,
Пусть не затмится пылью небосвод.
Й уже совершенно олтибочно об’яснять
качества произведений Навои будто бы
его «склонностью в инохондрии». Ко-
нечно, личность Навои сложна, автобио-
графические элементы есть в «Лейли и
Меджнун», однако исследование этих лич
ных черт поэта не может быть сделано
так, как пытается это произвести очень
уж настойчивый М. Салье. Метод Салье не
нов и глубоко ошибочен. Итти за ним —
это значит воскрешать печальной памяти.
«Клинический архив тениальности и
одаренности», тле, как тины душевно-
больных, рассматривались не только 1е-
гендарные Иисус и Мухаммед, но также
реальные люди— Лев ‘Толстой, другие пи
ватели. ит. п.
До нас дошли почти все произведения
Навои. Многое из написанного Навои co-
хранилось в современных ему рукописях:
Остались и многие свидетельства о Навои
его современников — Хондемира, Восифи
и др. Есть все условия к воссозданию
правдивой картины жизни и творчества
великого поэта. Нервые удачные опыты в
этом направлении сделаны, в том числе
й в художественной литературе (роман
Айбека «Навои»).
По сравнению е уже существующими
работами советских исследователей о На-
вои очерк М. Салье является шагом на-
зад в странному, упадочному поихокона-
тельству. Опубликование этого очерка —
безусловная ошибка редакции «Звезда
Востока».
Важнейшее, что характеризует Алише-
ра Навои, указано в историческом «Пись-
ме строителей Большого Ферганского ка-
нала Иосифу Виссарионовичу Сталину»:
НПоэтом был великий Навои.
И проводил арыки Навои.
«Фархада и Ширин» кто знает, тот
В Фархаде Алишера узнает.
^оть он пером, а не киркой владел.
Но так народу воду дать хотел.
Что-и пером прорыл-бы он канал,
Чтоб край родной нужды в воде
HO знал
В этом — правла живых черт подлин-
ного Навои. Живые черты поэта, филосо-
фа, ученого узбекского народа должны
быть воссозданы со всей правдивостью,
безыскусственноствю. без искажений.
ПИСЬМО В
В РЕДАКЦИЮ
ГРАМОТЕИ В ЖУРНАЛЕ.
«ТЕХНИКА — МОЛОДЕЖИ,
Вышел № 11 журнала «Техника—моло-
дежи», посвященный 30-й годовщине Вели-
кой Октябрьской социалистической рево-
люции. Номер этот отличается изрядным
количеством незаурядных ошибок и one
чаток, свидетельствующих как о малом
тщании корректоров, так и о незнании
ими довольно элементарных Фактов.
Известный путешественник Гмелин на
стр. 4 переименован в Гмелчи, знаменитый
электрик Борис Семенович Якоби на стр. 5
стал М, С. Якоби, математик и астроном
Дмитрий Матвеевич Перевощиков на той же
стр. 5 оказался Д. Н. Перевощиковым,
физик Николай Алексеевич Умов на стр.
6 снабжен инициалами М. А.. гол рожде-
ния электрика Н Г. Славянова в подписи
пол портретом на стр. 30 указан неверно
(1845 вместо 1854), электрик Владимир
Чиколев в подписи под портретом на стр.
29 переименован в Валентина. Все это не
свидетельствует о любви и уважении жур-
нала к русской науке.
На стр. 32 говорится о «крупнейшей
русской газете того времени» — «Русском
вестнике», Одно из двух: либо это издавав-
шийся Катковым известный реакционный
Журнал (a ве газега), носивший это наз.
вание, либо, если это газета, то скорез
всего гут подразумеваются «Русские вело-
мости». Научно-техническому журналу не
следует допускать ляпсусы и в тех воп-
росах, которые выходят за пределы его
непосрелственной спениальности.
А. НАРКЕВИЧ.
КЛАССИКИ ГЕОГРАФИИ
Многие книги знаменитых русских путе-
шественников Х!Х века стали библиогра-
фическими редкостями, недоступными ши-
роким массам читателей. Учитывая огром-
ное познавательное значение этих книг,
Государственное издательство географиче-
ской литературы приступило к их переиз-
данию.
Сданы в печать произведения полярного
исследователя Ф; П. Литке: «Четырех-
КОРОТКО О
КНИГАХ
А. ГОЛУБЕВА. «У СТЕН КРЕМЛЯ».
Лениздат, 1947 год. 94 стр.
дится лишь пожалеть, что автор не вспом-
нил «Школу» Гайдара, где Борис Гори-
ков — тоже ученик лет двенадцати — на
только действует, но ‘думает о совершаю:
щихся вокруг. событиях, размышляет о них
в меру своего разума. И от этого повез
ствование становится только богаче,
Р. ФРАЕРМАН.
1G. Ф. ЛИСЯНСКИЙ. «ПУТЕШЕ-
СТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА НА
КОРАБЛЕ «НЕВА» В 1803—1806
ГОДАХ». Географизлат, 1947 год,
294 стр
Русские морские походы продолжались
весь ХУШ век и первую половину XIX
века; :
Большинство путешествий имело своею
целью посещение северо-западных берегов
Америки, где находились русские поселе-
ния и деиствовала Российско-Американ-
ская компания.
Книга, изданная сейчас Государетвенз
ным издательством географической лите-
ратуры, появилась первый раз в 1812. году:
Она является описанием одного из таких
путешествий.
Ю. Ф. Лисянский начал своё путеше-
ствие из Кронштадта. `Выйля через Ла-
`Манш в Атлантический океан, Лисянский
обогнул Южную Америку и, пройдя мимо
Сандвичевых островов, попал в русские
владения на Аляске, отсюда в Кантон и
морским переходом без остановки в Порт-
‚смут,
Книга рассказывает о южных морях, об
острове Св. Пасхи, об островах Маркиз-
ских, Вашингтоновых, Сандвичевых, Все
описания точны, лишены экзотизма и пол-
ны уважения к тем народам, ¢ которыми
встречался русский мореплаватель.
`Говоря о деятельности Российско-Амери-
канской компании Ю. Ф. Лисянский, не
скрывая черт эксплоатации в деятельности
компании, отмечает, что местные жители
угнетены чиновниками, ‘что «столь при-
быльный для Компании торг может пре-
вратиться в величайший врел для жителей».
Книга Ю. Ф. Лисянского XOPOHIO ‘изда-
на. Вступительная статья. принадлежит
Н. В. Думитрашко и довольно подробно
рассказывает © русских кругосветных
плаваньях.
Книга проиллюстрирована_ рисунками,
взятыми, главным образом, из «Путеше-
ствия флота капитана Сарычева» и книги
Крузенштерна, а также атласа, приложен-
ного к первому изданию сочинения Ю Ф.
Ty.
EIEIO ЗАЗ Ъ-
В. ШКЛОВСКИЙ
JIMCHHCKOPS,
№ лее,
nan eAlerts,
ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА.
№ 13 Е 3
Рассказать маленькому читателю о пер-
‚вых днях Октября, о жестоких боях крас-
нопресненских рабочих и красногвардейцев
с юнкерами и офицерами, о взятии Кремля
большевиками, словом, рассказать о со-
бытиях, которых наши дети помнить не
могут, но о которых жаждут прочесть, —
задача для писателя благородная.
Писательница А. Голубева ведет рас-
сказ о девочке Клаше-племяннице кухар-
ки Дуни, которая живет в богатом доме у
полковника Зуева;
Когда-то эта самая кухарка, тетя Дуня,
в деревне спасла дочку барыни. Барыня
взяла ее в Москву в прислуги вместе с
Клашей и даже, якобы из милости, отдала
Клашу учиться в прогимназию.
по милость ли это? Девочка день-день-
ской трудится, помогает тетке на кухне,
бегает по поручениям барыни.
Вдинственная отрада девочки — дядя
Сеня, рабочий на Прохоровке, к кото-
рому иногда она ходит в гости. Там Кла-
ша знакомигся с Мирониным — старым
большевиком, тоже рабочим Прохоровской
мануфактуры.
Наступают Октябрьские бои.
Клаша убегает из дому в попадает к дя-
де Сене в отряд Миронина, который де-
рется с юнкерами на Никитской улице.
Клаша перевязывает раненых красногвар-
дейцев, ходит в разведку и затем вместе
с отрядом вступает в Кремль.
Сюжет, может. быть, простой, непри-
гязательный. Но не сюжетом ценна эта
небольшая повесть. В ней есть иные доро-
сие качества, Она привлекает нас своими
живыми и верными картинами Москвы
того времени, яркими эпизодами борьбы
краснопресненских рабочих против кКа-
торжного труда и бесправия. _
Большевики, которые возглавляют борь-
бу рабочих, — смелые люди, умеющие
всем жертвовать ради великой цели. лаже
собственной жизнью, —изображены автором
правдиво, привлекательно.
Маленький читатель будет их любить.
Он научится правильно понимать прошлое.
Но все же нам хочется упрекнуть авто-
ра в одном упущении, на наш взгляд не-
маловяжном Своего главного героя — де-
вочку Клашу — он наделил столь ‘наив-
ными чертами, что порой не поймешь,
сколько ей лет. т
Это случилось, вероятно, потому, что,
приняв за правило изображать больше
внешние картины жизни и внешние дейст-
вия героев, А. Голубева забыла заглянуть
во внутренний мир Клаши. Какой бы он
маленький ни был. в нем много интерес-
ного для детского читателя. И тут прихо-
ТО ССТОТАЕТТТЕТТТ И Визаяениизненыя 20a muse:
При слове—«певцы» мы часто вспомина-
ем нарисованную Тургеневым картину со-
стязания деревенских певцов в кабаке за-
холустного сельца Колотовка Тульской гу-
бернии. Перед нашими глазами встает чудес-
ный образ победителя состязания Яшки-
Турка с его чародейным голосом, — «по
душе—художник во всех смыслах этого сло-
ва, а по званию — черпальщик на’ бумаж-
ной фабрике у купца». .
Перечитывая рассказ Тургенева «Пев-
цы», мы свова и снова слышим, как «по-
немногу разгорячаясь и расширяясь, поли-
лась заунывная неснь.. «Не одва во поле
дороженька пролегала» пел он, и всем
нам сладко становилось и жутко... Русская,
правдивая, горячая душа звучала и дыша-
лав нем. и так и хватала вас за сердце,
хватала прямо за его русские струны...
Помнится, я видел однажды, вечером, во
время отлива, на плоском песчаном бере-
гу моря, грозно и тяжко шумевшего” вла-
ли, болыпую белую чайку: она сидела
неподвижно, подставив шелковистую грудь
алому сиянию зари, и Только изредка
медленно расширяла свои длинные крылья
навстречу знакомому морю, навстречу.
низкому, багровому солнцу: я вспомнил
о ней, слушая Якова... Он пел, и OT
каждого ‘звука его голоса веяло чем-то
родным и необозримо широким, словно зна-
комая степь раскрывалась перед вами, ухо-
дя в бесконечную даль...»
Прямых — преемников ‘и продолжателей
Яшки-Турка мы встретили в Москве, на
проходящем сейчас Всероссийском смотре
сельской художественной самодеятельности.
Огромная сцена Центрального дома работ-
ников искусств заполнена разноликой, с ви-
ду нестройной толпой. Злесь и юноши, и
седые старики, стройные девушки # колхоз.
ницы с «медалями материнства» на груди.
Плавский районный хор Тульской 06-
ласти...
Песня влетает в зал певучей ^ жа-
лобой на nono выросшего в старой
Песня влетает в зал певучейи › жа-
лобой на долю выросшего в старой
деревне Вани-сиротинки. ‹Сирый и: оди-
нокий, он выходил за деревню и пел
там о своей дружбе с кустом калины. Чи-
стым. как слеза ребенка. голосом поет мо-
подая женшина о ваниной горькой судьбе
и о том, как вслед за его. смерью завял его Ее сельчанин. Если бы не советская власть,
ах 2 reat в аа:
был бы вроде Вани-сиротинки, про которо-
го мы поем. А усыновил и воспитал его
основатель нашего хора Сергей Васильевич
Ступин.
Самым старшим в хоре оказался дядя
солиста—баса Писанова, семидесятилетний
патриарх тульских певцов Тихон Селивер-
стович Родин, член правления колхоза
«Путь Ленина». Мы застали в ‘гостях у
него дочь Евгению, аспирантку одного из
московских инсти!утов. Приехал в Мос-
кву с хором и племянник Константина Фи-
липповича Петр Павлович Писанов, — ро-
весник Октября.
— У меня в семье, кого ни’ возьми,
Любой певец, — говорит Константин Филип-
пович. — Внучек Коля шести лет, а и тот
споет любую песню. : :
Константин Филиппович вспоминает пер-
вые годы работы хора.
— Прежде sce наше пение — в кабаке;
да на церковном клиросе. А вот после ре-
волюций — как молодым ветром жизнь про-
ветрило. Недаром и хор наш с восемнадца-
того года’ живет. Сразу нас и в соседние
деревни, и в чужие районы, и в Тулу, как
гостей дорогих, стали. звать.
В двалцать первом году после посевной,
посоветовал нам председатель уездного ис-
полкома Никитин на Украину ехать. —
Поезжайте, говорит, встречайте Красную.
Армию, защитников наших. Выступайте во
всех городах и на всех больших станциях.
Собралось нас в хоре человек с полста.
Отхлопотал Никитин нам два товарных
вагона, дал пианино, пианиста, погрузил и
отправил. На вагонах надпись «Агитваго-
ны», на переднем — красный флаг поднят.
Приезжаем в Курск, нае с музыкой встре-
чают. С той поры, на каждой станнии—по-
чет нам и уважение. За Лозовой еще остат-
ки махновцев бесчинствовали, так нас броне-
вик сопровождал... К уборочной домой вер-
нулись.
Руководитель хора Александр Мережко
рассказал нам-о росте популярности хора,
звонкоголосого спутника народных празд-
неств и ликований. Как сейчас в Москве, .
тульская песня 2—3 года назад была желан-
Ной гостьей в строю воинских частей, от-
правлявшихся на фронт, в палатах воен-
ных госпиталей. Любовное отношение к на-
родной песне, высокая культура хорового
пения, всеобщая музыкальная грамотность
певцов, а главное, их неразрывная связь
единственный друг-—-калиновый куст. И весь
хор стоголосым эхо скорбно и торжествен- то мы поем. А усыновил и
но подтверждает эту страшную правду с
былом одиночестве человека.
Хор поет: «Ты взойди-ко, взойди, солн-
це красное...»
Какие глубины народной психологии мо-
жет раскрыть песня! Множество фольк-
лорных текстов дает нам представление о
народных чаяниях, ведуших свою историю
из. глубины веков, Песня, живая рус-
ская песня заставляет почувствовать всю
подспудную силу народных желаний в
прошлом.
Концерт «Тула в песнях» затягивается,
HO, кажется, никто этого не замечает.
Всех слушателей заворожил коренастый
илечистый старик, е живыми нестариковски.
ми глазами, обладатель сочного баса. Он
поет «Песню старого бурша» Ипполитова-
Иванова, арию Руслана «О, поле, поле!,
русскую песню «Вдоль по Питерской...»
Под аккомнанемент четырех тульских
баянов стоголосый хор поет и старинные
песни, прославленные Тургеневым. и новые.
сложенные тульскими певцами во славу
родного города, охранявшего подступы к
Москве. Любовно ноют туляки о «тульской
винтовочке. точной и прочной, верной подру-
ге советского стрелка»..,
«Слава тебе, оружейников город!»—гре:
мит «Песня о Туле». Сменяют одна другую
«песни русские, лихие, молоденкие»,
После тульских певцов на сцене появ:
лялись, сменяя друг друга, воронежцы и
чуваши, молотовны, и удмурты, куряне и
архангелогородцы, ‘гости со всей Россий-
ской Федерации, певцы колхозных радо-
стей: :
Тульских певцов я встретил еще раз во
Дворце культуры имени Серафимовича.
Невысокий плотный человек отрекомен.
довался руководителем этого замечательно:
го хора.
— Александр Андреевич Мережко, учи.
тель химии Плавской средней школы...
И тут же познакомил чуть ли не с поло-
виной своего коллектива. Чулёсное сопра-
но — Елисеева — официантка колхозной
чайной, Бас хора = Константин Филиппо:
вич Писанов — конюх колхоза имени Са
’фонова.
— Героя Советского Союза Сафонова?
— Дважды героя, — поправил Констан
тин Филиппович. — Он вель наш олно-