ПОСЛЕ БУРИ Butopammera, как отзвук, последними етрз- ‘ницами «Спутников» и «Бури». Когда Гри- ‘горий Мелехов, отвоевав, отбунтовав, отму- ‘чившись и отчаявшись, потеряв все, что Во ему дерого,— дом, отца с матерью, бое- ‘вых товарищей и воинекую честь, веру `В людей и уважение к себе, похоровив в over евою CIHHCTRCHAY MOGoBL H YyTo- ‘пив в родном Лоне свое оружие, пришел в Ременскую, чтоб отдаться на суд рево- люнии. — около старого своего дома он увидел сына. «..Опустившиеь Ha К9- лени, целуя розовые холодные ручонки сына, он славленным голосом твердил только одно елово:: — Сынок... сынок... Что ж. вот и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына... Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще родиило ето с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солннем миром». четвертую, книгу «Тихого Дана». Это тот оптимнетический конец, чот луч, ocBe- знающий будущее, тот выход, ‘без которо- го трагическая петория человека, забау- ие в сложных нутях эмохи была бы неприемлема для советекого чи- На этом кончает Шолохов носледнюх, тателя. Нройдя с пиюлоховеким тероем по. всем ето тронам и дорогам, те сочуветвуя ему, 0 негодуя, —— то как друг сго, то как враг, —- читалель слишком много ‘пережит с ним, чтобы удовлетвериться тольдо зрелищем его поражения. Читате- тю нужно, чтобы Григорий не только празнал себя побежденным, уничтожен- вым снлой новой жизни, но и увидел, что жизнь эта идет и будет итти без него и выраетит то, что он бросил на произвол судьбы, о чем забым, думая лишь o cede _ самом. В этот решительный миг Шолохов BH- вел Григория из’ лабиринта этоистического существования и ноставил ем repel сыном, перед будущим. И чуветво более снльное, чем все. испытанные им, — ог- ромное чувство вины перед сыном, перед новым поколением людей, перед родиной, которая нуждалась в его когда-то крен- ких руках, — это чувство было так сильно, что у него перехватило горло. Сын —- «ato было все, что осталось» у Григория Мелехова. Маленький Мишатва в этот миг неизмеримо сильнее своего от- ца, он невольно становится его единетвен- ной опорой, его спасением, может быть. А для читателя, безусловно, в этой ветре- че отпа е сыном утром, ранней весной, над мирным, уже успокоившимея До- ном, — утверждение новой жизни, ее победа, Й если у Шолохова образ ребенка В конце книги о гражданской войне знаме- нует собой победу реголюции, то у Эъен- бурга и Нановой тенерь — это побела ео- ветского строя, победа коммунизма. «Наше ‘дело правое. Победа будет за нами? — с этими словами, е этой уверенностью мы вступали в войну, мы знали, что в ‘емер- тельной схватке с самой бесчеловечной силой на земле — с фашизмом — мы должны побелить. и мы нобелиля. UH or- ‘цы принесли своим детям эту победу kak результат первой четверти советского ве- ка, как свидетельство нашей силы, Kak залог непобедимости. Эта тема веепобеждающей жизни зву- ‘чит н в послевоенной поэме А. Твардов- ского «Лом у дороги». Солдат воюет, He зная, что У него родился сын. Сын po- дилея в неволе, в неменком плену, куда фашисты угнали мать на работу. Тяжко П. АНТОКОЛЬСКИЙ a> ние будущих инженеров, врачей, писате- чей латенейр тантала я таанттх оп ана только в крайних, так называемых . не- счастных, случаях прихолится зашивать раны, нанесенные огнестрельным оружи- ем. Саперам незачем подрывать мосты, & предстоит их строить. В наших школах раздаютея голоса детишек, которых уже Никто не посмеет загнать в екотевай ва- гон. Жизнь сложнее, труднее и богаче, нежели любой подробный отчет о ней, и все-таки в самом обыденном факте брез- жит ее отсвет, ее блатословенное тепло. Все это — большое и малое, прихотля- во разбросанное по лицу земли, недовер- шенное, в вечном движении и становле- нии, — все это и есть результат Победы, исполнение рожденных ею надежд. Это пе может не. броситься в глаза живому и чувствующему человеку. И если этот че- ловек мыелит исторически, то-есть, если. он не отлеляет свой сегодняшний день от вчерашнего и завтрантнего, He отделяет своей жилой скорлупы or необозримого пространства, населенного таками me люльми, тогла он, наш современник, от- лично поймет емыел сегодняшнего празд- ника. Тридцать лет тому назад, после лерзой мировой войны, европейские романиеты,— среди них были и злые, бестрепетные психологи, ин добросовестные бытописате- ли, — посвящали свой книги «поколению, которое, избежав гранат и пули, вое же истреблено войной духовно». У них были горькие основания для такого посвящения. Европейское искусство тех лет красноре- чиво и нелицеприятно это подтверждает. Мы помним этих неприкаянных, опусто- шенных, растерявших социальные связи героев, чьи имена попалали в скандаль- ные и уголовные хроники, Ведь именно из них и вербовались первые когорты черно- и коричневорубатечников. В Гер- мании им удалось создать целое государ- ство и воспитать целый народ но своему образу и подобию. И эта воспитанная ими емена составила костяк гитлеровской ар- mun. [xe она сейчас. —- o6 этом зназм. * Но ненрикаянные, опуетошенные экзем-. пляры человеческого рэда, предпочитаю - щие пребывать в безвоздушном простран- стве, лишь бы не жить в обществе себе Вера СМИРНОВА } малери се детьми на чужонне, в тояоде, В. грязи, в страшной нужде и ежечаеных опасностях, още тяжелее с маленьким, 6 новорожденным. Но малютке дела нет до войны, до фашистов, — он хочет HTH, всем своим существом он утверждает пра- ва на супестрование, он чребует солнца счастья, свободной и прекрасной жиз- ни. И этот маленький новый человечек все- ager в мать веру в будущее, в победу, дает ей силы жить и сохранить его для Жизни. Поэт не пытается емягяить или при врыть страшное JARO войны, затеянной в. мире фантистами: ен видит вое горе, все разрушения, все беды людей, пепел и кровь, но он смотрит в сердце советского человека, — матери, солдата, и ничто не может затуманить в нем чистой, боль- шой и радостной любви к жизни, мечты о жизни человечной, енраведливой и мир- ной. Отен-солдат, вернувигись домой и найдя лом пустым, принимается за рабо- ту, он верит в возвращение семьи, ждет, тотовится н спешит — епелгит работать, словно хочет наверстать потерянные на войне годы. Из самой страшной и жестокой войны мы вышли е побехой, со елавою, е жела- ‘нием мира, е жажлой свободного, созила- `тельмото труда, с верой в будущее. Мы стали сильнее, У поэта №. Мурзиди есть втихотворение о том, как «шел солдат с фронта» и по дороге немогал всем, вто нуждался в помопеи. Видит: мост наводят через речку — вепомннает ночные нере- правы и помогает вколотить сваю; видит на дороге остановивитейся «виллие» и п- фера у колеса и начинает орудовать клю- чом; визит -— строят дом и, вспомнив, «как с марина на стоянке укреплял нака- <... завтра булет десятое мая, обывно- венный день, мажет быть, ничего в жпз- ни ке изменитея. А изменитея все. Ты тумаешь. я могу забыть эти годы? Ни- когда... Но сейчаю я думаю о другом: что будет завтра”. Может быть, со стороны покажется, что ничего не изменилось. А. все изменилось... №ы 06а стали другими... Я, когда летел, думал — что стало с на- родом, какой он теперь большой. И торе его, и гордость, и путь...» ‚ Тав говорит в тихий предутренний час перет началом первого послевоенного дня один. из: героев. рехана №. Эренбурга «Бу- ря», прилетевший 9 мал с фроята в Mo- севу. Говорит самаму близкому челове- ку-—жене. «И вдруг’ оба; Вздрогчузи: кто- то: засмеялея: = ‘это проснулея Васька- маленький». Сын Так кончаатея <Вуряр. «На столе. поковигом светлой клеен- кой. стояла. стеклянная баночка © сахар- ным невном... Нлеенма старая, потертая на; углах. стола: а когда Данилов уходил Ha войну, она была совеем еще новая. Чернильные пятна на клеенке. Откуда чернильные: пятна?” Ax, даь- ото CHA We шет: Сын вырос и пишет ‘чернилами. Да- Нилов: закроит глара. Юогла; ош открыл их, они были’ мокрое @н. проглотил тяжелый и сладкий ком, бививийея. в’ горле. С мок- DHMH глазами он’ засмеялся: сын вырос к пишет чернилами ... Он’ сллдел ыа крыль- це, обняв колени руками. Сын вбежал в калитку первым... Сын. увидя сидящего на: крыльце. и пошел пгагом, шаг его все замеллялея, вын: остановился, ‚ засмеялея и сказал растерянно: — Папа...» то — последняя страница повести Ве- ры Пановой «Спутники». Это не случай- ность, не заиметвование и не совпадение. Две разные книги, два не похожих друг на пруга писателя, два своеобразных зре- лых художника увилели то «завтра», то 51206 и конкретное будущее, ради кото- pore BCG Mi живем п работаем, за которое сражалисв, лля которого. победили в же- стокой смертельной схвалке е фашизмом. Это бутунее — новые люди, которые бу- Ty? жить на отвоеванной нами земле, Ha планете, которая веегда была «для pece- тия мало обооудована». бмех ребенка — вот то самое дорогое и желалное, что ус- лытали оба писателя, прежде веего, после бури, поеле залнов, кружков, слез, на заре нозого лня, накануне новой послевоенной пятилетки, перед вачалом великих работ восстановления. * Этот трогательный образ ребенка на пороге новых времен — живое свидетель- ство великого. оптимизм» советской лите- ратуры, енмвол силы, жизненности и ве- ры в себя советского народа. Чтобы кон- чить ечастливым детским смехом книгу 0 такой кровавой и беспоталной войне, на- до очень любить жизнь и людей и сильно хотеть сделать и жизнь и людей лучше, и надо знать, как это сделать. Эта лю- бовь, И вера, и воля в счаетью — не качества отдельного человека, а черты нового коммуниетического общества, рож- дающего ту общность мыслей и чуветв, которую мы зовем морально-политическим елинством нарола. Оттого так понятно И закономерно, что два очень разные, не похожие друт на друга писателя, по-раз- ному раесказавшие о войне, пришли 6 слнюй и той же мечтей к дню Победы и перекликаются ва последних страницах свойх совсем не похокЯх книг. Efth в советской литературе еще одно замечательное произведение, кКоБец кот9- ди рого невольно приходит на память, фап ТРЕ? Исполняется три тода © Тото Be mmkoro gua 9 Mas 1945 года, когда в EB- pone кончилась война. Танкист с Урала вытер руки в масле и в грязи и поднял над обугленным страшным рейхстагом красное знамя Победы. Русый парнишка из Орла пожал на переправе через Эльбу руку черноволосому парнишке из Сан- Франциско. 068 они убедились на собет- венном опыте, что земля, действительно, кругла и что они живут гораздо ближе друг к другу, чем это MOTTO казаться. Это был чае великих надежд для всего человечества. Человечество живет ими, этими надеж- хами, и по сей день. Многие из них исполнились, Три года в условиях рекордного, ракетного темпа нашего века — срок не маленький. Вак самолет в течение суток пересекает целый материк и человек сразу попадает из се- верной пурги в блаженному берегу южно- го`моря, точно так же и пространство истории стало обозримо хля любого нево- оруженного глаза. Бот он, ландшафт истекшего трехлетия. Конференнии и совещания. Процессы над фашистами в Германии. Молитвы священ- ников, обращенные к мертвым богам, и тезисы рабочих е’ездов, обращенные к жи- вым людям. Демократические армии мира на Пелопоннесе и в северных провинциях Китая. Нам незачем прибедняться. Победа де- мократических сил в ряде стран Европвье— это победа света над тьмой, правды над ложью. Могучий процесс образования но- вых общественных отношений в Польше, в Чехословакии, в балканских странах продолжается. Он не легкий, сложный, но это и есть дорога истории — столбовая, освешенная полуденным солнцем дорога, 110 Боторой идут миллионы простых людей. Мы знаем 060 веем, что лелаетея у нас, в нашем больном доме. Мы знаем о мон ных ресурсах энергетики, которые будут заново влвинуты в народное хозяйство. Мы знаем о восстановлении Сталинтграла и Лнепрогэеа. Знаем о стотысячных тира- ах среженабранных книг, необходимых сегодня, как воздух и хлеб. Знаем о свет- лых аудиториях вузов, куда пришла но- вая талантливая мололежь. — часть из Hee на протезах, — у ATOM молодежи гранхиозный . опыт Участников войны, путь от Волги 30 Эльбы, стаю быть; один универеинтет у нее уже за пле- чами. Это отличное, благородное поколе- ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА 9 — Ne 37 Картина лауреата Сталинской премни В. Г. ПУЗЫРЬКУОВА, ЭРОГАХ складывая письмо. — У нас кругом тайга, Ha COTHH верст. о sshd Five ине пе м жены, кетати. Сын’ пишет, — А-а, сын... Тот, зчто в армии? — Тот. Коля.. Самый старший мой, — На каком он сейчас? — На Первом Украинском, Выл под Бер- лином, а сейчас, надо думать, уже в Бер- лине, если, конечно... жив, — глухо сказал майор. —Он уже танковой ротой командо- вал, — Не волнуйтесь, товарищ гвардии май: ор, не очень переживайте, — смущенно уте- шал замполита Хома. — Все‘ будет в поряд- ке с вашим сыном... Броию наших танков нелегко пробить. Некоторое время’ ВБоронцов ехал, не отве- . чая на слова AGMbI, беспомощно моргая рыжими веками Потом порывисто повер- нулся к Хаецкому. — Нелегко, говорите, пробить? Не про- бъет, говорите? — оживившись, спрашивал он, словно советовался, почувствовав HOME данную поддержку. — В конце концов, это правильно. Как ни как, они все же в маши- нах, не то, что мы, голая пехота, парица полей... 3 — Жив, жив будет, товарищ замполит, =~. уже более решительно уверял Хома, = Знаете, я тоже так думаю,.. Вель уже столько поовоевал благополучно, а тут каких-нибудь несколько днеи и — конец, Воронцов посветлел, выпрямился в седле и снова стал тем’ крепким, подтянутым Во- ронновым, которого Хома: привык ежеднез- но видеть в полку. Е Они как раз в’езжали на невысокий холм Отпустив поводья, дали свободу —— Оказывается. товари твардии майор; те заводы разбомбили не немцы, а паны- американцы, — заговорил, наконен, Хома о том, что грызло его всю ‘дорогу.—Налетели как будто в последний чае и трахнули! Как по-вашему, это у них бизнес или не биз- Нес? р Воронцов удивленно посмотрел на Хому, — Где вы это слово поймали? — Оно давно ‘при мне, — спокойно. соврал подолянин. -—= За плечами его нё носить.., Только ‘до сих пор не очень понимаю, что оно значит, Гешефт? — Что-то вроде этого, — ответил Ворон- цов, сразу мрачнея. — Все заокеанскне. ка- питалисты на нем держатся; were See a Eee eee — - Лержатся.. Hy u ПУСТЬ себе держат: ся, пока не сорвутся... По причем же тут чешские заводы? Разве они уже стали кому-то поперек горла? — Может быть, и стали, товарищ. Хаец- кий... — Как же так? — Очень просто... Представьте себе; кончится война, империалистические хищ- ники снова оскалят зубы, Опять. развернет- ся борьба между соперниками, между кон- курентами. Тогда и эти чешские заводы могут стать для кого-нибудь помехой. По- чему же не расправиться с ними заранее, ‚тем более в такой горячке, когда под: ви- ‚дом военных действий можно безнаказанно ‘учинить настоящий погром своим будущим соперникам? Почему не сделать и на этом. бизнес2.. А. ГОНЧАР @ «вак с марша на стоянке увренлал Haka- Полки, вытянувшись в колонны, летели ты блннлажел», сам вяжет венем нового вперед. Рассекая горячие, разомлевшие от зома. Оказываетея, на воине OH веему научилея. Весь свой военный олыт, все свои новые знания, вее свое физическое ий духовное «вооружение», свой боевой и зноя поля, ‘навстречу бежал. асфальт, сплошь политый свежей водой, Празднично одетые чехи и чешки неутомимо поливали его с утра до вечера, чтоб не пылила до- рога, чтоб не падала пыль на освоболите- Едва Хома остановил. коня, как его окру» жили возбужденные рабочие, От ких Хома узнал, что заводы были разрушены всего лишь час назад, и сделали это не немцы, а «летающие крепости». Это от их б60мб зияют между цехами во- ронки, на дне которых выступила даже подпочвенная вода — ею пользовались сей- час рабочие, из брандепойтов заливавшие пламя. В первый момент Хома был искренно восхищен ‘такой работой авиации союзни- ков. Но чехи его быстро разочаровали: Оказалось, что американцы налетели на заводы, когда немцев здесь уже не было. — Выходит, промахнулись, — с сожалеет ннем сказал Хома. — Не рассчитали. ‚ Однако рабочие были другого мнения. Видимо, этот налет их не только не вос- хишал. но даже вызывал возмущение, хотя они и старались сдерживать его. Хома уловия в их голосах горькие нотки, нотки жалобы, обращенной к нему. В чем дело? Мо‘кно допустить, что летчики ошиблись, войдя в азерт. Ну и что же?.. Почему ра- бочие так беспокоятся об этих предирия- тиях? Разве мало жил вытянули из них капиталисты, разве мало за свою’ жизнь эти рабочие наглотались здесь сажи ради чу- жих прибылей?! Пусть горит! В. беседе, однако, выяснилось, что все это не так просто, как на первый взгляд казалось Хоме. Далеко не так, товарищ! Тернеливее других втолковывал это „^ом®. простоволосый, коренастын юноша в про- мокшей майке. Его грязная, огрубевшая в работе рука спокойно. лежала на седле Хомы. Жилы на ней вздулись и синели, как реки на карте. «Тоже двужильный», — сразу окрестил чеха подолянин, который себя лично считал. двужильным, Юноша, как и многие чехи, свободно го- ворил по-русски. Правду сказал советский товарищ, — эти аволн из них жилы вытяргивали. Было заводы из них жилы вытягивали ORG tax... Ho He все вытянули. для себя тоже осталось. (Юноша весело взглянул. Ha Хому). И сажи наглоталнсь вволю. Да, это правла. Но отныне говорим: довольно! Хозяева фирмы, господа акционеры удрали доживать свой век где-нибудь в швейцар- ских виллах. Все это. должно стать людо- вым, народным. Все будет конфисковано, Вся Ческословенска отныне есть хозяин тем заводам. Не зря, обжигаясь, рабочие туши- ли пожары. И не зря чехи в претензни к панам-американам за их запоздалые бомбы. . — Они и на фронте выше всего ставят свой бизнес, — мрачно сказало кто-то из толпы. : Хома не знал, что значиг слово «бизнес», однако. спрашивать ‘у чехов. не стал. Лучше поговорить об зтом позже со своим зампо- литом. Сейчас, выслушивая сдержанные жалобы рабочих, Хома чуветвовал себя не- ловко Внервые ему, нерзкому, острому на язык подолянину, нехватало слов для ответа. Он, как солдат, должен взять на себя всю ответственность за действия союзников, но в данном случае он этого сделать не мог. Хулить же американцев ему не позволяло собственное. достоинство, достоинство че- стного союзника, И тут, возле разгромлен» ных пылающих заводов, Хома впервые серъезно насторожился, пытаясь об’яснить самому себе не совсем понятные действия «летающих крепостей». «Как же быть с вами? — думал он, огля- лывая рабочих. — Что вам сказать на этб?» — Мы оэазберемся, — пообещал он, на- ‘конецн. имея в виду прежде всего себя и Воронцова, и серлито дал шпоры коню, ..Хома догнал майора Воронцова уже за городом, когда’ полк, прогремев по цен- тральным площадям, просверкав серпами- подковами сквозь бурю цветов, снова вы- тянулся на асфальтовую загородную’ доро- гу. Леса и холмы, как живые, расступались перед полком; а дорога, залитая солнцем, сама стелилась — разворачивалась вдаль. Майор ехал по обочине и читал на ходу ПИСЬМО. — Как там поживает ваша жена. това- риш гвардии майор? — спросил Хома, веж- ливо откозыряв. — Бригадир не обижает? Дает соломы для хаты? — У нас там соломы`нет. товарищ Хаец- кий, — улыбнулся Воронцов, = аккуратно ВИЗУ ОАЬАТОД НИНА, командный опыт советский человек © ПОЛЯ лей, Чистые, красивые села и городки, уто- бол перенес па иирокие поля своей стра- пающие в молодой зелени, подняли над ны, ге идет борьба 3a хлеб, 35 урожай, ` домами красные советские и трехцветные за восстановление экономичеекой моши, А ‚флаги, которые ‘трепетали, народное богатетво и благосостояние. 65 этом говорит Убодительно наша литера- тура. : И, если по книгам судат о жизни, — как темна, страшна, бездорожна поелево- енная жизнь в книгах пнеателей Запада, каким в Конец запутанным, одиноким, беспомощным рисуют они человека перед безработицей, перед нуждой, перед смер- тью, перед силой денег, перед угрозой атомной бомбы, перед произволом друтого человека! Недаром так безнадежно мрачяы вее произведения, где мы встречаем ребен- ка. Даже в книге передового французского писателя Шамеона «Кладезь чудес» стра- ницы о детях почти невозможно чнтать— так они полны чувства обреченности, без- BHIXOAHOCTH. Роман «Последнее поколение» М, де Форд — нредел фантазии современно- го буржуазного писателя — ярче вее- го свидетельствует 0 настроениях, гос- подствующих Ha Западе. Предотавить себе мир, лишенный детей, мир 063 словно нымпелы множества кораблей в ог-. ромной гавани. Весь мир стал сразу необы-. чайно ярким и пестрым. Сквозь вдохновен-. ный людской гул безостановочно проходили. вдохновенные войска. — Наздар! — единой грудью восклицала освобожденная . Чехия. — Наздар! Наздар! Наздар! . — Ать жие Сталин! — Ать жие Руда Армата! Триумфальные арки возникали на пути полков, словно вдруг вырастали из плодо- носной чешской земли. Хома Хаецкий пролетал под этими ра- дужными арками одним из первых. Грива его коня уже третий день расцвечена па- хучей травой, автомат обвит цветами и лентами. Украшали его белые худенькие руки освобожденных сестер, лица которых подолянин даже не успевал запомнить. Наступил всемирный праздник, которому, ‘казалось, не будет конца У каждого. дво- ра на чисто вымытых скамеиках стояли ведра с холодной волой и хмельной бра- гой, а возле ‘лворов побогаче — бидоны с молоком и бочки с нивом. Радоетный на- Ha Западе, UpeseraBurh pox Ges устали угощал желанных‘ гостей. лишенный детей, мир ее машин и лошадей’ храбро °снозали заботвого смеха, мир 063 ребятишки с полными ведрами, наперебой протягивая каждому кружку, наполненную от души до самых краев!.. ИМ какое’ сча- стье светилось в ясных детских о глазах, когда боец, наклонившись с седла, брал кружку и, улыбаясь, пил! — Я обпилея за эти дни, — говорил Хома товарищам. — Не могу никому ‘отказать, Всякии раз, угощаясь, он успевал пере- кинуться © чехами несколькими‘ словами. Прежде всего спрашивал, давно ли прошли здесь немцы. : — Час назад... Полчаса назад... — отве- чали чехи, мрачнея при одном лишь напо- минании об оккупантах. — Чудно! Чудно мне, братцы! Когда вы успели столько флагов ‘наготовить, да еще и вывесить!? — 0, пан товарищ! Флаги-у нас готовы еще с сорокового года, — дружно призна- вались чехи. — Шесть лет мы ждали. этого благословенного дня. Мы знали, что вы нас не забыли, что вы придете, Ческосло- венска будет! — Уже есть! — вытирая усы, говорил Хаецкий с таким видом, будто передавал тут же эту Чехословакию в руки своим. собеседникам, — Держите крепко, 60 до- рого ‘стоит! : Как-то в полдень полк приближался к большому чешскому городу, выросшему на горизонте лесом заводских труб. После. веселых белых поселков, которые то и дело тянулись вдоль шоссе, панорама индуст- риального города, за долгие годы насквозь. прокопченного и усыпанного заводской са- жей, показалась Хоме необычной для этого края: «Такая маленькая страна, и такие добрые заводы! — с восторгом думал Хома, детокого беззаботного смеха, мир 083 будущего может только человек отча- нвшийся или злой и жестокий обманших. Тем радостнее звучат толоса детей в нашей советской послевоенной литературе, тем задорнее сльнины во всем мире звон кие улары молотка, которым забивает. гвозди наш «Малышок» — подрастающий у каждого пью. рабочий п хозяин Нового Боммунистиче- Всякий pas, 3 ского мира кинуться с че ЕЕ ON подобных, эти эмбрионы завтрашних 356- эвовцев, существуют, как известно, в CTpa- нах Запада и сегодня. 06 этом говорит и трязный детектив в ярко размалеванной обложке, и ганготерокий кинофильм, и тошнотворное болото экзистенционализма, и прочие ходкие нозинки западной «куль- туры». Все это явления одного ряда, одной направленности. Здесь архиидеалистическая философяя перекликаетея. © проповедью. животного самоуслаждения, папская бул-. на-—е шантажом бандита. это черный хо- IK ‘большому чешскому городу, `выросшему ровод реакции. Она, может быть, и 19 остережется назвать себя сегодня фаттиз-_ MOM, — но, боже мой, разве дело в на- звании? Столько на белом свете «уристи- анско-демократических» камуфляжей, под которыми можно вползти в доверие не только к одним идиотам! Слова замполита направили мысли Хаец- кого в Неожиданное русло. Так же. как и все его товарищи, OH принял на себя тя. желое бремя войны во имя избавления че- ловечества от общего врага. За последним лнем войны, представлял он себе, далжна. начаться жизнь, где оошечеловеческое сча- стье будет бить миллионами живительных источников, где праздникам не будет кон- ца, — ведь уничтожен будет микроб, ме- шающий тому, чтобы все люди стали, на- конец, настоящими людьми! Это общее счастье было и его собственным, самым большим счастьем, За него вела его в бой честная солдатская ярость, и он думал, что она живет сейчас в сердце каждого, кто называет себя era союзником. Он. верил, что цель у них и в самом деле одна, И вдруг Воронцов своей спокойной, твер- дой рукой как бы приподнял туманную вуаль, и Хома на миг увидел в далекой глубине послевоенного ‘бытия водовороты холодных расчетов, неутихающей вражды, которую поселяют в мире те, кто мерит победу не безбрежным разливом общего счастья, но лишь толщиною своего ко- шелька. - Жизнь и смерть, людское счастье и го- ре— все это «бизнес» для них. М Хома Хаец- кий понял это чужое для него, словно‘ л6- дяное и жестокое елово. И шашлыки шиият вокруг, Трешит углей оскал, И губы ветра сдули вдруг Туман с кремнистых скал. И кажется, что с чабаном Любой из нас давно знаком. Ходила чаша вкруг стола, Хоть не было стола, Но в честь товарищей хвала По кругу шла и шла. Вновь солнце нам улыбку шлет, Горя на весь просгор, Мы жили, Как один народ — Кировабалских гор. И нам казалось, что мы все Чабавьи сыновья, А день сверкал во всей красе, Тебе, моя земля! У нае есть очень веские основания хля ПРоникаясь еше большим уважением к че- того, чтобы оставаться спокойными перед лицом этой черной угрозы, откуда бы онз ни исходила. Многое изменилось на свете после войны, многое выросло, оформилось, назвало себя по имени, — юное, гневное, страстное, опять и опять юное... Поэзия французекого Сопротивления разительно не похожа на экспрессионизм п грехи молодости ладаистов. Интературная молодежь Польши, Чехословакии, Болгарии скорее уж протянет руку Яну Мижке или Ярославу Домбровскому, нежели тем своим ближайшим предкам, которые взрослели между четырналцатым и двадцать пятым тодами этого века. Наша молодежь уже многое сказала. Сказала и делом и словом, Сказанное ею осталось в нашей культуре. как исповель поколения. «Флаг Нал сельсоветом» АЛЭК- сея Недогонова и «В окопах Сталинтрада» Викторз Некрасова недаром встали на книжную полку. И эти и многие хругче прекрасные книги. написанные молохымя, поставлены на духовное вобружевие Нал рода, Им предстоит долгая жизнь. Земля снова расцветает. Кровь, ко- торая вопоила этот расцвет, пролята недаром. Тот, кто видел красные пятиконечные звезды Had маленьки- ми холмиками по всему — простран- ‚ству земли от Волги до Эльбы, пакогла и нигде не забулет о них, И сегодня они снова и снова взывают к ламяти живых, `Чамять связана с мечтой, Тот, кто зачер- ‚кивает память. тем самым зачзеркивает вивае? Нумять, том самым зачеркивает будущее. Во имя такой связи мы говорим. 3 своем празднике, как о таком дне. кото- рый об’влиняет всех нае для одного ве: ликого дела-для борьбы за коммунизм. хам. — /Килистый насод, такой, как и мы!» Немцев в городе уже не было, однако следы их еще не выветрились; темные го- родские окраины полыхали огромными по- жарами. Горели длинные заводские корпу- са, нылало круглое железнодорожное‘ депо с проломленным черепом крыши, Некото- рые строения уже совсем сравнялись е зем-_ лей, преврашенные силой взрыва в сллош- ные свежие развалины Стены уцелевших построек снизу дозерху были изрезаны причудливыми зигзагами . трацин. Отряды черных, мокрых рабочих, вооруженных брандепойтами, пытались тушить пожары, HO их усилия не давали почти никаких. результатов. Вее вокруг дышало удучли- вым жаром. «Когла они успели учинить такой по- гром?» — гневно думал Хаецкий о немцах, под’езжая к бетонному заводскому забору, покосившемуся от удара воздушной волны. _ Близкое пожарище пахнуло на него, словно. южный суховей. , Гаава из 3-й книги романа «энаменоспы», Антанас ВЕНИЛОВА Все выше в голы мчались мы, Асфальт дорог синел, Между камней темнее тьмы, Кружася в вьнпине. Сквозь сон коричневой руды, Чьи жилы длинные тверды, Сквозь лес, чьи синие листы Мерцанье меди льют, К чертям слеим мы с высоты, Казалось, в пропасть тут, Нас горный дух хранил в горах, Вино крепчало в погребах. А где кустарник в скалах лег, Висел чабаний_ крик, Баранов двигался’ поток По гребню напрямик. Пред вами плыл библейский вид, Раскрылись гор хребты, В горах за Кировабалом Но. разноцветью мшистых плит Бараноз шли гурты. Исчезло солнце. Дождь и мгла, Сползавшая в обрыв... Чадра туманная. легла, Закрыв черты горы: Но вдруг костер пахнул дымком, Углей алмазный звон, И вот баран уж под ножом, Уже без шкуры он. Вино из бочек смол `густей, С колхозного двора, Так угощай, ‘цабан, гостей — Далеко до утра! Ты угощал героев в час Великих, грозных Сеч, — Kak друг, встречаешь нынче нас На древнем месте встреч.