Порогие черть
онечЕии офицер хочет, чтобы колхозный
сторож Матвей Кузьмин, знающий лесные
края, провел бы фашиетских солдат в тыл
нашей армии. Он предлатает деньги этому
седому, одинокому п Угрюмому человеку,
надеясь, что подобрал, наконец, ключ к
ero душе, «старый добрый ключ, который
открывал немцам сердце во всей Европе».
На этот раз покупка не состоялась! Матвей
УЗьМин уводит немцев в лес 4 сообщает
К ЕЕ То № АС ОРУ МАЗИ ОВР о. LUG A
ВузЬмин уводит немцев в лес и сообщает
0 них партизанам.
Не менее сильное впечатление оставля-
cr рассказ Полевого «Мы — советские
`оди», давший название веему циклу. Это
ОЕ 2258
рассказ о неизвестном русском летчике,
подбитом в глубоком немецком тылу и по-
‚павшем в плен. Вот он лежит в гит.
©, в отяжелевшей от бинтов роловой, 6
глазами, горящими из-под сбелой марли
КОР
Сы
неутолимой яростью и презрением к врагу.
ит вму только сказать немцам несколв-
во слов, и он будет опасен. Но летчик
предпочитает молчать, и розовошекий гит-
леровокий тенерал в недоумении спраши-
вает его: «Почему в Росени никто не
сдается?» «Потому что мы -— советские
ЛЮДИ», — коротко отвечает летчик. .
Задавшись целью рассказать о наших
тюдях на войне, Полевой, естественно, при-
шел к Оталинтраду. Сюда, к разрытому
снарядами ‘праволгу берегу Волги, будут еще
‘Me раз обращаться историки и. писатели,
находя здесь. имена и. поступки, пред ко-
торыми бледнеют предания давних времен.
Нам надолго запомнится полуразрущенный
дом, обороняемый двумя советевими воп-
нами и получивший в Сталингоаяе назва-
ние «Редут Таракуля». Почерневние от
лыли и копоти, с губами, сухими от жаж-
ды, два человека обороняли этот редут
против целого батальона немецкой пехоты.
Немцы бьют по окнам прямой наводкой,
забрасывают дом футасками, и Korma, Har’
вонец, лом не выдерживает и’ руптится,
зазсиво потребая лвух воинов, наглухо 3a-
врывая все входы и выходы из подвала,
один из них тревожно спралтивает: «Моги-
ла?» «Нет, это — дот!» — отвечает вто-
рой и быстро ложится к ручному пуле-
Mery. mae we
Даже умирая, советский гвардеец чувет-
вует себя в строю. Лишенный возможности
сам взять в руки оружие, рядовой Начин-.
‘кин в полубреду нажазывает” своему ‘TOHa--
‘рищу; «Человек не должен умереть; пока
он не сделал все, понимаешь?» Шо воле
двух геровв этот дом превращается, в. кре-
пость, которую нельзя ни взять штурмом,
ни обойти стороной. И выхолит так. aro
A. НИКОЛЬСКАЯ
HOA правливое, зизненнюе, волную-
щее создается и может быть создано толь-
50 в книгах «бывалых людей». «Настоя-
шая» художественная литература, Kar
пишет II. Bepmmropa, ran a заковычивая
презрительно эт0 слово «настоящая»,
способна только фальшивить и лакировать
действительность. On старается доказать
это на следующем примете:
«Ha одном высокоответетвенном сове-
щании, — пишет Ц. Верпгигора, —поевя-
щенном судьбам литературы © войне, один
известный литералюр, проведший всю бло-
каду в осажденном Ленинграде, жаловался,
и не без оонований, что о ‘днях блокады
ему невозможно писать правду уже при-
бливительно ¢ 1944 года, т, е. с тех пор,
как литературные и критические каналы
наполнились людьми, которые и не нюха-
ди блокалых».
их. МАТУСОВСКИЙ
‘рамаис КАРАПЕТЯН,
кандидат филосойских наук tL ip OTUB 3
буржуазного 1
о
tan
правее либерализма, ибо даже армянские
либералы считали Индяжихжяна реажцио-
нером.
Другой «историограф» — Элчибекян
представил в своей статье заядлого врага
революционного = движения народов
Россий — царского министра ° Лорис-
Меликова героем армянского народа... лишь
на том основании, что по происхождению
н.о был армянином. Критик 0. Газа-
рян, игнорируя ‘реакционные = тече-
ния в армянекой литературе, изобразил в
статье патриотами всех писателей от лрев-
него летописца Моисея Xopewcroro ло со-
ветекого поэта — коммуниста Акопа Ако-
пяна, . -
Нетрудно понять, что за всеми этими
извращениями таилась попытка протащить
националистическую теорию «елиного по-
тока» в развитии истории и культуры ар-
мянекого народа. Вредная эта теория еще
ярче проявилась в литературоведении —
и прежде воето в трехтомном учебнике
«История армянской литературы», вышу-
щенном в 1940 roxy и об’явленном тем
me С. Варапетяном болытим достижением.
Первый и второй томы учебника, состав-
ленные Мкряном и Р. Заряном, посвящены
истории литературы досоветекото периода,
третий том, написанный А. Асатряном, —
литературе еоветских лет. При этом разви:
тие всей армянской литературы представ-
лено как единое и цельное поогрессивное
движение. ВАлассового анализа литературы
не дано; в первом томе тщательно исклю-
чено даже слово «класс». Никаких реак-
ционных течений в литературе He ‘отме-
чается: все писатели охарактеризованы в
качестве певцов освободительных битв ар-
мянекого народа.
В разделе о средневековых духовных
писателях, составленном Мкряном, все
они. по воле автора, выступают как про-
светители-материалисты, а историки— как
представители народа. Вак только авторы
учебника обнаруживают в средневековой
литературе светский элемент, они делают
заключение, что это — материализм,
Третий том, посвященный советской ap-
мянской литературе, крайне беден, носит
лишь информационный характер, како и
вся книга. Но ней нельзя составить прел-
ставление о том принципиально новом, что
внесли в литературу советские писатели.
Авторы всех трех томов явно путают по-
нятие советского патриотизма се буржуаз-
ным патриотизмом. Армянеких писателей-
националистов они выдают 3a истинных
патриотов, умалчивая об их нанионализме.
«Армянской народной поэзии, — чита-
ем в учебнике, — присущ один мотив,
связанный со страннической жизнью aDp-
MAG: это эмигрантекий мотив отрыва от
Развитие братских советских литератур
‘немыслимо без решительной борьбы с пе-
режитками буржуазного национализма, со
веякими проявлениями низкопоклонства,
перед культурой буржуазного Запада и
фесдально-буржуазного Востока. Советоким
литературовелением в Армении многое оде-
лано в этом направлении. Ноешеи до сих
пор в армянской литературе дают себя
знать вредные националистические тенден-
ции, прониктиие на страницы мнопих. ху-
дожественных, историографических и фи-
лософевих произведений последних лет.
Эти тенденции проявилиеь в идеализа-
ции протнлого, — отрипаний — классовой
борьбы на минувших этапах истории
армянекого нароха, косвенном восхваления
системы феодально-буржуазного строя. В
‘области литературы и историографии в9е-
станавливались буржуазно-идезлиетиче-
ские концепции старых армяноких либе-
рально-буржуазных и клерикальных лите-
ратуроведов и историотрафов;: вместе с
‘тем, в области философии зрмянокие идеа-
листы — поборники христианства пред-
ставлялиеь как переловые мыслители-ча-
териалисты.
В 1940 году, в связи с 20-летием (о-
ветской Армении, в Ереване была издана
книга Сазка Каратетяна «Советская Арме-
ния». Книга имела целью ознакомить чи-
талеля с огромными успехами, постиену-
Thar Арменией в условиях советекой вла-
сти. Автор счел необходимым преднослать
Этому исторический обзор прошлого, начи-
ная с происхождения армянекого натода.
Нотественно, что-в таком обзоре должно
было быть рассказано о важнейших этапах
в истории армянокото народа. о тяжких его
}
ишениях не только пол игом чужеземных .
завоевателей, Но и под пнетом собетвенных
парей и князей. Но вместо того — вопре-
ки ожиданиям и вопреки исторической
правде — в 00300е было одно огульное
восхваление армянских царей и князей, Не
было даже упоминания о классовой борьбе
в годы их царствования, не было ни ело-
ва, поворившего о том, 970 эти цари и
MHAShA являлись эконлоататорами. Самого
жестокого царя Тиграна Н автор об’яв-
лял «одним из крупнейших, нрогресеив-
ных царей истории Армении», несмотря
На 10, Что даже армянские историки У ве-
ka € осодроганием рассказывали о бестин-
ствах этого коронованного деепота.
Таким образом, антимарксистевая, без-
грамотная, с точки зрения исторической
науки, книга была воспринята в качестве
«директивной» и бездумно превозносилась
в печати, в устных публичных выетупле-
ниях.
Немутрено, что после этого появились
ТЮманы, стихотворения, «исследования»,
трактовавшие историю и пеятелей проптло-
® B ром же лухе В облась поли
Ox, и крепкой же мы марки, легиро-
занной, нержавеющей, и такие закалки
прошли, что ни на удар, ни на излом, ни
вв сжатие, ни на скручивание не’ ‘TO
Данс», —— так говорит о советских лю-
MAX один ив героев Бориса Полевото. И
OTH слова © полным правом можно поета=
вить эпиграфом ко всему циклу рассказов,
связанных единым замыслом. Писатель
задался пелью показать духовные каче-
тва советского человека, прошедшего на
войне испытание огнем, как сталь самой
высокой марки. Автор еше в предисловии
опешит предупредить читателя, что в его
Aare HET HM строки вымысла, что герои
го живые, реальные, Невыдуманные лю-
i, этим самым стараяеь подчеркнуть вею
достоверность своего повествования. Это—
свовобразные дневниковые записи. Вы,
ваверное, встречались с этими люльми в
военное время где-нибудь на зеленом по-
путном грузовике, в разрушенной ‚при-
фронтовой деревне или в брезентовой па-
латке полевого госпиталя.
е подвига не является для них
чем-то исключительным и необычайным.
Да и вряд ли они сами догадываются, что
в эту минуту совершают героический по-
мушк. Тяжело раненые, ° остаются
вносте на поле Goa два фронтовых
Пужка, два побратима-—сержант Наумов
и рядовой Биноеъян. Киносьян предлагает
Наумову бросшть ето одного в укрытии и
постараться лоползти к своим. «Вто же я,
HOTBOCMY, ежели ты мне такое оскорбле-
ние наносить? Чтобы я, Красной Армии
PRINT, чтобы я, советской земли чело-
век, да раненого товарита бросил?» —
взволнованно отвечает артиллерист Hay-
ув. Так говорит боем нашей армии, но
таь же говорит и скромная’ колхозница.
Екатерина Федоровна ИКветигнеева. Ona
укрывает в своей избе еврейскую женши-
HY, потерявшую на войне детей и мужа.
За укрытие евреев немецкая комендатура,
грозит тюрьмой и смертью, и бездомная
беженка решает покинуть свой случайный
приют. Вот как рассказывает она сама о
тим, Что ответила ей Екатерина Федоровна:
«Она сказала... что я выжила из Ума, если.
ума, что она, колхознина, живого че-
века на растерзание зверюкам выбросит,
чтобы самой шкуру спасти... Она сказала,
чо плохо, должно быть, меня советская
влясть воститала, если я смею о ней так.
Умать...» .
Борис Полевой. «Мы - советские. люди»
(были Великой Отечественной войны). «Со-
ветский писатель». 1948. 307 стр.
В «Трибуне писателя» журнала «Звез-
24» (6) напечатана статья П. Вершиго-
ры. Имя автора столь популярно, что ста-
ThA: FO невольно. нриялечет читателя. Да.
KR сама тема этой статьи — «0 «бывалых
цЮдяЯх» и WX ее Е
интересного. :
У нае было немало отлельных а,
посвященных записках, воспоминаниям.
внитам «бывалых людей». Но, в сожале-
нию, в нашей критике нет еще обобщат-
щих, глубоких работ, в которых ве эти
произведения были бы рассмотрены, Rak
примечательное, новаторское качество на-
шей литературы и нашей жизни. По св0-
eh теме статья П. Вершигоры обещает
быть именно такой ‘статьей.
Однако читателя ждет глубокое разоча-
рование. П. Вершигора обманул его ожи-
дания. С первых же строк его статьи
прежде веето неприятно поражает столь
не свойственный ее автору тон — брюз-
хащий, недовольный.
По мнению. П. Вершигоры, «бывалых
тюдей» подстерегают на творческом пути
величайшие опасности. Co свойственным
oxy темпераментом П. Вершигора об’яв-
ляет 0 TOM, что существует якобы «за-
вор молчания © литературных достоин-
вах и недостатках произведений «быва-
лых людей». Этот «заговор молчания», —
пугает читателя автор статьи, — носит
прямо-таки злодейский характер, цели его
мые низменные, а средетва достижения
THX целей престунные. «? тературы на В и нужную тему.
тюбимых произведений «бывалых людей»! ToparyDer Ba A НУ =H УВ: TeMy
У нашой критики, действительно, мно
недостатков. Однако трудно обвинить ce
3 каком-то злоотном недоброжелательстве
10 отношению ‘кв записками участников
мины. 0 книгах Ковпака, Федорова, В0з-
лова, Игнатова и других появилось HeMa-
№0 статей в газетах и журналах, о новых
авторах товорилюсь там в большой тенло-
тю. Читатель отлично помнит, с какой
аюстью были встречены «Люди с чистой
вестью» самого П, Вершигоры, Eme
Книга ого не была закончена, еще, была
(тубликована только ве первая часть, а В
Tagelax и журналах уже появились ста-
Ты, авторы которых приветствовали HO-
BON HOA Te AS. ;
Можно спорить о качестве и глубине
их статей, говорить 0 недостаточной
оиелости обобщений и т. д., Но для того,
чобы увидеть в нашей литературе какой-
то обдумавный «заговор молчания», имею”
ЩИЙ целью «исподтишка, без особого 1у-
May уничтожить произведения «бывалых
1Юдей», нужно страдать по меньшей мере
изнией преследования. .
Начав отраждать бывалых воинов. от
небывалых опасностей, Ш. Вериеигора при-
Умываст весьма странную теорию. Резко
Пргивопоставляя книги воспоминаний со-
Временников всей остальной нашей лите-
рту. он приходит к выводу, TO BLE
героической зашиты „Ленинграла, — гово-`
par Il. Веритигора, —убоздает меня в том,
что вышеупомянутый товарищ прав. Гру-
бую (& она веетда грубая, особенно для
тех, кто ее не нюхал) правду писать нель-
я, & прилизанную «правдочку», которая
всегда хуже откровенной лжи, писать пока
еще, вероятно, стыдно. ‚А результат? Нет,
нет п нет нужной книги о великом подви-
те Ленинграда!»
Трудно поверить, что этот. ны BBI-
пад. против нашей литературы. слелан
звтором «Людей с чистой совестью» —
книги, привлекшей и читателей, и кря-
тиков именно своей «грубой» правдой.
Вспомним, что книга П. Вершигоры; BEI-
ражаясь его же терминологией, вышла в
«литературные каналы» много позже
1944 года, изображенного безыменным
литератором, как год трагического. перело-
ма для налией литературы. Автор этой кни-
ти имел полную возможность убедиться в
том, что произведение умное, талантливое
и правдивое не встречает на своем пути
по якобы «забитым» каналам решительно
никаких преград. Что же побуждает его
i
поддерживать теперь клевету на нашу ли:
тературную действительность?
П. Вернтигора противопоставляет книгам
профессиональных писателей, запутанных
и испорченных критикой (как он говорит,
<ханжеской критикой»), произведения
а -
4 ero. конделция выдаетоя за маркеиет- ПоТ АНЫ и вытравлены из нашей литера
в. туры.
В смециальном исследовании Х. Сарки-
сяна «Манук Абегян и история лреве- ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА
армянской литературы», выпущенном уже №6 Е .
после исторических решения ПХ реп, Ne 6 —> 3