литературная газет И В I Из книги „Новое“ Скоро в снег побегут струйки, Скоро будут поля в хлебе! Не хочу я синицу в руки, А хочу журавля в небе. . Речь —— зимостойкая семья: я, в сущности, мачуринец. Над стебельками слов-—моя упорная прищуфенность. Другим; по сути говоря. — грибарий леса осени, а мне — гербарий словаря, лес. говора разрозненный: То стужа ветку серебрит, то душит слякоть дряблая... Дичок привит, и вот-— гибрид: моягода! мояблоня! Cro га словами поросло и после года первого — уже несет плодыни слов счасливовое дерево! ПРИЕМЫ УБЕЖДЕНИЯ Стоят ворота, глухие к молящим глазам и слезам. — Откройся. Сезам! Я тебя. очень прошу, ^отвройся, Сезам. Ну, что тебе стоит, ну откройся. Сезам. Пу, знаешь, я отвернусь, & TH слегка приоткройся, Сезам... Это я кому говорю: orxpofica Сезам? откройся, или я тебя сам открою! Ну, что ты меня мучаешь, ну откройся, Сезам, Сезам... У меня к тебе огромная просьба: буль любезен, не можешь ли ты открыться, Сезам? Сезам! От-крой-ся! Pas, откройся, Сезам. Два, откройся, Сезам, . Три.... . Ну нельзя же так поступать ¢ = человеком, я опоздаю, я очень спешу, Сезам, ну Сезам, откройся... Ты не надолго, только откройся, и сразу закройся, Сезам... aT ворота, глухие 5 моляшим глазам и слезам. „ТАРАБАРА«< „ПРОСТОИ СЛУЧАИ И не просто это, и не случайно: когда говорят © А. Зориче, прежде всего \ вспоминают его фельетоны и очерки, блестящие, едкие, с ярко вы: раженной публицистической установ- кой, убедительные и как бы веду- щие читателя в атаку на головотя- пов и обывателей. Ао рассказах его либо не вспоминают вовсе, либо вспо- минают во вторую очередь. И вот по поводу нового сборника рассказов А. Зорича возникает ста- рый вопрос: где же настоящая «ли- ния» мастерства этого автора — в фельетоне, оправленном в. художест- венную: форму рассказа, или в рас: сказе, связанном схематической фор- мой фельетона? у } Сборник отчетливо отвечает на эти вопросы. Здесь читатель обнаружит H суховатые, слегка надуманные & манерные рассказы, и живые, яркие, острые фельетоны. Те и другие идут под общей рубрикой «рассказов», но удивительно просто определить, водо. раздел. Когда автор пишет рассказ,— сюжет. как правило, растворяется в психолотических состояниях тероев, а образы этих героев мертвы и лос- нятся от долговременного употребле- ния. Так именно обстоит дело в рас- сказах «Счастье», «Неоконченный рассказ», Иван Ильич». На второй странице каждого из этих рассказов наперед знаешь, как будут поступать, говорить и думать все эти Платоны Каратаевы наших дней (Федя Кри- вошеев), партийцы (Иван Ильич) и кающиеся интеллигенты (Звятин). Яено: писать ‘0б этих людях надо всерьез, & не в плане скупых и спеше ных набросков. Иначе рассказ не действует. зато когда автор пишет, хотя бы и под именем рассказа, фельетон. («В общем и целом», «Общий знако- мый»), вы ни на минуту не чув- ствуете отсутствия сюжета, так как перед вами вечно живая и дейст- венная тема, перед вами люди, кото- рых вы видели вчера и сегодня в учреждении и на улице, ‘всегла и везде. И по мере того, как мозги сердце этих людей обнажаются, вы начинаете понимать причины своего отвращения к тому или друтому из наблюдаемых вами в натуре «тииз- жей» и вооружаетесь на борьбу с ними. Фельетон действует Сборник «Простой случай» еще раз подтверждает, что не надо А. Зоричу сходить с той линии своего творче- ства, стоя на которой он — мастер: А если сходить, то иначе, чем он это делает. Таким образом, со стороны художественной ценности и общест. венно полезной убедительности со- бранные в новой книге рассказы в фельетоны не вызывают. к себе одни: накового. отношения. Но это. одина- ковое, и притом резко отрицательное. стношение вызывают многочислен: ные авторские небрежности, разбро- санные по кнаяте. г Как, например, отнестись к такому заверению автора: <... пули дырявили его (пулеметчика) насквозь, как ре: шето; все равно... он продолжал ме: нять ленту за. лентой» (стр: 15). Про дырявленный, как решето, crac быть, уже мертвый, а все-таки стре ляет... Странными представляются и «густые заросли дикой тундры» на стр. 38. Между тундрой и тайтой — большая разница, достаточно извест- ная широким кругам советских чи- тателей. На странице 67-й, где дей- ствие происходит в наши дни, т. е: в период построения бесклассовото общества, у автора, однако, «рожда- ются нелые классы». Это уже и не: вероятно и вовсе не факт. На стра- нице 114-й фитурирует тропинка. «заваленная тольем». Любопытно, что именно разумеет в этом случае автор под словом «толье». Темляками он опоясывает офицеров (стр. 22) и во- обще очень часто терминами. пользу- ется совсем невпопад. Это лосадно. Передо мною, лежит маленькая, ка- „ло уютная книжечка, которую хо- yerca Взять В руки и заглянуть внутрь. К этому толкает меня и про- стоватый, но явно интригующий ри- сунок на обложке, изображающий ин- тересную коллизию: около десятка мужчин лопатами, ломами разруша- pr 910-10, а женщина, единственная женщина, в полушалке и легонькой кадавейке выступает против этих разрушителей и, несмотря на явную трозу избиения, остается на поле «битвы». . ‘Автор книги известен. Читатель знает его романы с такими короткими = звучными названиями :«Девки», и боролись», товорит Аким. Худож. ник в своих образах наглядно р830- блачает буржуазное представление о социалистических людях Rak 0 He. коей средней серенькой единице. Вд- ва поддавиись на кулацкую удочку, люди начинают работать средне, т, е, плохо. хороший плотник Аким начи- нает строить на живую нитку, кол- хозники плохо работать. плохо уха- Живать за скотиной; и в колхозе за- мечаются, признаки упалка, за кото- рым последовал бы и развал. т е Аа осуществление непосредственной _ ‘це- ли кулака Автор умело организует сюжет, уме- 70 полчиняет летали елиной иле. подчиняет тах, что они не являются только иллюстрацией идеи; а соста- вляют необходимый штрих в общей картине, необходимую ступень в раз- вертывании . харажтеров. Большая идейная глубина повести доститает- ся тем, что художник не ограничива- ется показом ближайшего результа- та частичного успеха кулацкой про- паганды. В сцене е раскопкой карто- феля, хранящегося по новому ©посо- бу, введенному «астрономшей», сущ ность куланких идей выявляется до конна. Н. Кочин показывает злесь, что кулацкая программа. это — гос- подетво сохи, всеобщая безграмот- ность и нищета, средневековая атри- а: Jn Культура и тосполство темноты и не. резжаства_ Hama характеристика повести была бы не полна, если бы мы не отмети- ли, что автор реализовал свой худи- жественный замысел волной из труд- нейших форм. в форме стилизованно- го сказа. Книга в основном заакон- чена еще в 1932 п,, т. е. в период уси- ленного засорения языка словесным шлаком. которое производилось под блатовидным предлогом секороспелого революционного обновления языка. И то, что Н. Кочин иабегнул этото лаже В стилизованном сказе, это немало- важная заслуга ето и свидетельство © возможностях дальнейшего роста. Автор -избет дурной стилизации, вы- держал стиль до конца и таким об- разом сумел создать полноценное ху- ложественное произведение, сплавить форму с содержанием, художественно убедить, что. его стиль вытекает из сущности персонажей и неразрывен с творческим замыслом, убедить чи- тателя, что друтого выражения лан- ных типов в данной обстановке не может быть. Это может не каждый. «Тарабара» — не грандиозное по- лотНо, но и не схематичный эскиз. о только гравюра на дереве. Но это А. КОСТИЦЫН. хорошая гравюра. лишь у себя в кабинете», вдруг ста- новитея всесоюзным — авторитетом- практиком. На какой технической проблеме (а ведь он — специалист) OH вырос, а если не на проблеме то в результате какого внутреннего толчка? Неизвестно. . И все-таки это еще не главная бе: да романа. Главная беда состоит в том, что основным героем романа яв- ляется человек, заслуживший назва- ние «ни рыбы, ни мяса», «шляпы». и с которым, тем не менее, у ав- тора сложные и. невыясненные от- ношения. Странным образом repo- ем произведения оказывается не строитель и энтузиаст, а оппорту- нист, разваливший строительство. Ав- торское воображение занимает’ чело- век с травмой, человек с трещинкой. & читательский интерес странным об- разом стятивается им к герою, «по- терявшему потенциал энергии», а не к нашедшему его. Получается по Никитину так, что «несчастный» человек достоин сожяа- ления и товарищеской помолци. А ви- на в развале строительства снимает: ся. Автор слишком уж увлекся раз- вертыванием переживаний своего ге- роя, и в результате перед нами ти- пичный пример мнимого характера и псевлотероя. Роман Никитина, роман © пороч- ным отношением автора к своему ге- рою и создает разрыв во взаимодей- ствии между писательскими намере- ниями и читательским восприятием ln. H—MOB Отрывок из второй части романа «Гулящие люди» — Где ба нам, поилец-кормилец, место тишае? — Пить есть будете? — Будем пить и блины кушать... деньги имутся. — Он потряе кису Ha ремне под кафтаном, зазвенёли день- г. — Илите в обрат.. здынетесь из площадку. спуститесь, не сворачивая, к выходу в другую половину, — там клети. В первую не ходите — двор- ‚ник живет, в друюй — молодцы MOH служки, ярыжки; третья — пуста. все имется, хоть ночуй в ей..- — А, мы-таки ‘и заночуем, чай, ре- шетки уж в городу заперты? — Не заперты, так запирают. Чего в клеть вам занести? — ОСтопку блинов яшневых © ик- рой, с постным маслом... — Эх. гость хороший! А я бы тебе со скоромным дал, да сметанки бы пряженой с яйчками, да икорки, ла семушки с лучком?... — Грех. день ‘постной, аль He BS даешь? Икорки, семушки на тарель ПоДКИНЬ. — А винца? — Винца по стопке! Мне большую. ему, так как пил, — малую. — Польте, сажайтесь. будет спро- ворено. ‘ — Блинков-то погорячае. — Ну, вот и келья нам! — сказал Бегичев, отыскав указанную клеть. В клети пахло перегаром водки, жиром каким-то и кожей. Окно узкое, ма- ленькое, лавки по ту и другую сто» рону птирокие. в углах оставлено два тюфяка- Стол ближе к окну, чем в двери. у стола лве скамьи. Стол голый, на точеных ножках, на двери изнутри железный замет на крюках. Хозяин с парнем принесли вслед за вошелшим ВБегичевым блинов, масла цостното натретого, с луком, водки, икры и хлеба. — А семушки? — Принесем, — ответил хозяин харчевой, — витнь рыбина не реза- на, & почать было некогда, да’ за постой нало стортоваться. — Он при- казал деревянный большой поднос © закуской и ВолЕоЙй поставить На стол. Служка поставил, бережно сма- хнув CO стола дохлых мух рукавом кафтана. — Ноди, парень. да ежели стрель- цы забредут, али решеточные, веди в заднюю и двери за ими припри, - — Ладно, чую. — Служка ушел. `— Сколь за все © ночлетом? — спросил Бегичев. Хозяин харчевой, олергивая куша- чок на кумачевой рубахе одной ру- кой, друтой топыря пальцы, как бы считая поданное, сгибая пальцы по одному, сказал: четыре алтына! — Што дорого? — Алтын ежа и питие, & три ал- тына ночевка, — Вот уж так не ладно. Почему же ночовка мало не. равна е елой? — Потому што заглянет об’езжий, annanim: eran ma, . aiid He HEC, aaOpener, - — - узрит, спросит: cKTO Tae - ye Ут КИ?» — Пущай спросит. Я — дворанин с Коломны! Мне большие бояре. дают ночь! стоять в их домах. — А молочший? — Молочший — мой ан Четыре алтына! Ты зари — за двад- цать алтын у гостя Василья Шорина человек гол служит! — Так-то хозяин доброй. у Ва- силья компанейцы! Им тод рядоное ништо, от прибылей богатеют! — Не все компанейпы! — Ведомо, не сплошь, так HHH хто? А вот — долговые кабальные, кабальному едино, гле долг отбы- вать... Да, Василей Шорин лавок имет много, да он же на Каме-реке пристани держит, у Василея нажить деньгу ништо стоит... К ему иной даром пойдет служить, — не всякого, вишь, берет... — Плачу я тебе, благодетель пои- тель-кормитель, два алтына и буде. — Так-те дешево. хозяин. — Ну алтын о надбавлю, да знать тебя буду: приеду иной ра: мимо не пройду — зайду. заводах взяли на себя роль покор- ных исполнителей, не рискуя про- являть инициативу и страхуя себя всеми способами от. ответственности. Среди коммунистов, руководитёлей промышленности, было мало компе- тентных в этом деле людей. Даже тентных в этом деле людей. Даже лучшие представители инженерии оказывались зачастую беспомощными перед техникой тото ров который требовался планом: бразы людей этого периода, начиная от энтузиа- стов, отдававших все свои силы стройке, и кончая вредителями по- являются в этой главе ках ее основ- ные герои. Ее вторая часть иллюстри- рует вихрь, охвативший всю страну, поднявшний огромные массы на штурм и закончившийся победами, которые имели международное значение. Речь т. Сталина о шести условиях летом 1931 года заканчивает этот пе- риод, подытоживает его и дает ос- новной тон всему дальнейшему. Следующая тлава посвящена тем изменениям, которые претерпел этот штурм к концу первой пятилетки и началу второй. Рядом ‘© требо- ваниями количества появляются. тре- бования качества. Они существова- ли и ранее, но никогла до этого вре- мени они не приобретали такого ре- шительного значения. Происходит закрепление людей за их заводом, их профессией. В огромных массах pa- ботающих все яснее и яснее мы ви- дим отдельные лица. Человек, его личное умение, его личный героизм, даже его личные особенности’ стано- вятся в центр внимания. Уравнилев- ка и обезличка. терпят жестокое по- ражение. Какова судьба героев пре- дыдушей главы в дальнейшем: хо- зяйственника-коммуниста, инженера, комсомольца, пёременившего десяток профессий и росшего вместе с заво- дом, который он строил? Какова судьба тото колхоза, который в пре- дыдущей главе раепалея после «голо- вокружения от успехов?», Что случи- лось с человеком, бежавшим из де- ревни на завод в погоне за длинным рублем? Какие новые люди, бывшие юнцами в период штурма, появляют- CH Ha горизонте? Если в промышленности эти вге- мена уже более спокойны, менее дра- матичны, то узлы конфликтов. кото- рые завязываются в деревне, тут особенно сложны. Эпопея политотде- ЛЮ; = ВОТ место холлизий. послед» За овощным радом на большом дво- ре харчевой избы густо от извозчи- ков и их запыленных, длинных, как гробы на колесах, тележек. Вонь от конского, а гуще от человеческого на- воза. Становилось сумрачно. но‘ жар- ко в нагретом воздухе и душно. . двора тын, к тыну залами приткнуты захолы — люди в них опорожнялись, не закрывая дверей. Извозчики боль- шой толпой сгрудились над дворни- ком, кричали. махались: — Ты. барберень! — Без креста, бородач! — Пошто барберень? a — Дорого твое сено! — Дешевле — не дально место, го- стиной двор, новой, там важня! - Хо, чорт! В новом у важни столь народу, лошаль задавит, не то чело- века. А — Чего коли спороваете? Мы сами уважни сено купляем... Бегичев полез сквозь ругливую TOX- пу, парень за ним. С крыльца избы. осевшей на сто- роны, по скрипучим ступеням лезли люди. Бородатые лица красны от вы- Питого ‚за мужиками тадщились бабы без шугаев. в пестрых платах, столь же пьяные как и мужья. Бегичев с парнем вошли в сени, там на лав- ках сидели тоже хмельные, орали песни. Из сеней — площадка, по ней прямой хол на поварню. Вправо, не доходя поварни, с площадки три ступени вниз. — первая горница. В горнице — стойка, за стойкой боро- датый хозяин, русые волосы на №- тове хаочевника стянуты ремешком, О бок с ним толстая, опрятная баба в фартуке поверх сарафана, в кике, алой с белым бисером, у ней подоб- раны волосы; Расторопная. За спи: ной их — поставы с медами и вод- кой в оловянных ендовах. Тут же в поставах на полках калачи. хлебы, пироги на деревянных тарелях и блины. Первая горница — без столов я скамей. За первой — вторая и третья. В тех за столами шумно и людно. Бегичев оглянул помещение: — Столпотворение-ту! Слова не молвить. — Подойдя к стойке, спро- сил хозяина: — Дай четыре, а я за то водочки прибавлю и семушвки пришлю. — Добро! Пришли заодно кваеку яшневого. — Пришлю. — Хозяин харчевой ушел. Бегичев сел, сказал: — Садись, паренек! Да из’ясни, чем тебя Семен Стрешнев изобидел? Парень сел, он по nopore совсем протреззился. — Ен бы изобидел гораздо, да не поспел... Посылан я был им к вели- кому государю с калачом.. Пе ка- не ведаю, — только наскочила на меня в пути орда конная, не то та» тарская, не то ина кака... толкнули меня, чуть о ног не сбили, я калач-то уронил в песок, & ero лошади из- MAH... Hy, длале што сказать? Батоги мне, ай и того горше, — я и сбег. — Добро, што сбег, — себя уберег. Так вот.. чул я, Семен князь, когда псица щеня родит, сам их Rpectat. Правда? — Я сим крестил, за кума стоял, — завсе крестит, правда. И девка, Окулей звать, кумой была... — Где та девка? — Тож сбегла.. Покрала кою рух- ледь ‘у князя и сбегла... — Эх, и её бы в послухи! — Чаво? Девку-то? Сыщем! Ве- даю, где живет. — Добро многое, што ведаешь... Теперь: молитву хую чтет у кади, когда крестит?® — И молитву чтет, и ладаном ка- дит, и ризы! надеет... — Ой ли! Не, лжа? — Вот те Исуб Христос, правда! — Теперь измысли, парень ты тол- ковой, нет ли еще каких скаредств за кназем Семеном? «Парни». Первый большой роман Н. Кочина — обемист, довольно попу. лярен. Лежащая перед нами книжеч- ха — тоща и еще мало известна ©о- ветскому читателю. Но оиз выдержит нопытание и в творческой биографии ‹воего автора займет видное место. История, о которой повествуется в знижке, типична для колхозного строительства. Это попытка кулаче- ства, пролезть тихой сапой в колхоз и, используя мелкобуржуазные пережи- TRH отдельных колхоаников, разва- хить его изнутри. Достоинство кни- ти в том, что автору, ваявшему оет- рую тему, удалось классовые силы изобразить в полноценных художесть венных образах. Автор говорит о по- литнке языком художественных об- разов. Зиновий Севастьяныч — умный ку: лак, сумевший взять в идейный плен середняка Акима, бывшего красного партизана, преданното советской вла» сти Самсона, бедняка Ваську Басен- ва, и нытается противопоставить боль. шевистской линии председателя кол: хоза Власыча идеи кулацкой урав- ниловки: «Средне волучают—средне работают, того мне и довольно, за что — В церковь ходит ли? Про паз триарха, ай и про великого государя бранного чеге не говорит ли? — Стой, хозяин! Про патриарха завсе князь Семен говорит хуло: ©0- бака есть, сидит ‘и лапой крестит — Никоном звать, да еще князь Семен с ляцкой войны вывез парсуну живо- писную, на ей нечистые колокольну пружат и жгут, а близ того, как бы девка сидит рогатая и на тое ко- токольну толое гузно уставила... — Добро велие! А как она и где у него прибита таковая парсуна? — Исприбита на стене его княжой крестовой, и огонь перед той парсу- ной князь Семен жтет и сидит руки сложа и противу того, как и молится ` МНИМЫЙИ ХАРАНТЕР Вло-то уже назвал роман Н. Ни- китина «Поговорим 0 звездах» — «проходным» для автора произведё: нием. Вероятно, это правильно. Но печальнее всего здесь то, что это не столько «проходное» \произведение, сколько произведение прохожего: ав- тор слишком уже поверхностно по- дошел к изображению одной из но BOCT DOCK. — 0х, и добро же, парень! Я у ве. ликого государя испрошу — буду беломеспем. ты же. коли честен ста- нешь со мной, будешь у меня в за&- хребетниках... . — А боярин князь Семен как? — Боярин не сможет за тебя имат- ца! Захочешь быть кабальным — станешь, не захочешь — булешь вольным, не тяглым. Захребетники — А как боярин князь Семен з& меня все ж имаетця? — Да ведь ты сказал He amy © крещении щенятином, тож о’ пар- суне? — Вот те Исус, хозяин, все правда! — Ежели правда. то мы с тобой на князь Семена наведем поклеп и суд. За таковые еретичные дела кня- sq Семена сошлют, животы его от нимут на госуларя, и ты станешь вольным.. У тех бояр, кои ссыла- ются опальными, холопы завсегда, пу- щены на волю... * , — Все смыслю, хозяин! Только уронить-то его не легко: он — госу- дарев родич... — Пей и ешь! Ежели так, как ска- зал, — правда, то князю Семену — rpo6! Ляжем, благословясь, перекре- стясь, а завтра с моей грамоткой пойленть ко мне на Коломну в Сло- бодлу и жить булешь у меня, я же здесь обо Всем полумаю. Девку еще стовори, как ее? — Окульку-ту? Так она меня лю- бит, — скажется, хозяин, — раз. сморкать — сыщем! них глав книги, которые кончаются вновь возвращением к 1935 тоду и развявывают все философские узелки первой главы. Такова в общих чертах схема кни- ги, которая еще не написана. Ве на- чало более ощутимо для составите- лей ее плана (бригада коллектива «Люди пятилетки» под руководством В. Шкловского и Б. Агапова), пото- му что над ней больше думалось и работалось. Очень много материалов уже собрано, но еще больше нехва- тает. Материал играет здесь решаю- щую роль. ‹ Мы нее имеем права выдумывать\ событий. И вместе с тем мы должны дать художественные образы. Значит, нам приходится ‘находить такие co- бытия, которые обладали бы силой обобщения, равной художественному образу. . Мы не имеем права изобретать концепцию. Мы должны ее изучить, Это —- вторая трудность. Мы не можем писать историю. Это не наше дело. Но мы должны быть историчными и не потрешить про- тив науки, Это — третья трудность. Сложнейшие процессы, величай- шие изменения. которые произошли в стране, мы должны показать живо. просто, увлекательно и вместе с тем без намека на вультаризапию. Это— четвертая трудность. И, наконец, мы, коллектив, еостоя- щий из многих людей, должны най- ти единый стиль книги, стиль, в ко- тором интересные происшествия, за. мечательные биографии, существен- ные пейзажи, живые характеристики сочетались бы с серьезным публици- стическим материалом, освещаюнтим всю работу. Мы не должны забыть ни об олежде, ни о квартире, ни о пейзажах улиц. ни о том, что люли ели, о чем они говорили, чему они гадовались, чем они увлекались. Вероятно, многие главы будут вы- падать из хронологического ‘течения книти. Тажие темы, как Красная ap- мия, Арктика, авиация, наука и мно- гие другие, должны быть влвинуты отдельными массивами, не нарушая вместе с тем единства общего стиля. ‘р Вот какую книгу мы хотим напи- сать. Она будет введением к большой серин книг о людях большевизма, BHM, KoropHe советская литература должна создать к двадцатой годовща. не Октоб-—_ д Еоман этот достаточно. грамотен, словесно культурен, ‚ языково опря- тен, но проходит под знаком разв: зодушия, как будто он написан не © точки зрения участника или хотя бы «болельщика», а с точки зрения про- стого наблюдателя. Самая новостройка в нем некон- кретна и производственно расплыв- чата. Лишь в общих словах извест- ЕС О ней, чтс это — электростанция. Зитателю приходится верить на сло- 30 автору, что люди, етроящие ее, в процессе работы качественно меня- ются и растут. Но эта «переделка» существует лишь номинально, необ- ходимые процессы подменены в ро- мане магическими заклинаниями ав- тора. Кроме того; новостройка в ро- мане не имеет рабочей «глубинки», в произведении действуют ‘исключи- тельно «верхи»: начальник строитель- ства, главный инженер, емо помощ- ник, отсекр и пр. Слов нет, от де- чтельности этих лиц Зависит очень иногое, но ведь не все же. Герои в романе меняют свое нутро, хак носки. Главный инженер Алперс, эще недавно «бывший тениальным В Музее изобразительных ‹искусств открыта: выставка скульптора ДОМО- eaardamenm художественной деятельности, На большевизм или меньшевизм. Пусть ьсе кон’юнктуры, весь буржуазный опыт строительства, все экономиче- ские теории правых. и левых утвер- ждают, что план невозможен — в де- ло вступает тот фактор, которого ни- кажой буржуазный специалист и ни- какой меньшевик, боящийся и не по- нимающий пролетариата, предусмот реть не в состоянии. Дело решает творческая сила рабочего класса. она-то и преодолевает Bee препят- CTBHA. Но она не могла появиться сти- хийно. Ее надо было вызвать. и ор- танизовать. Вот этому и посвящена третья глава. Она повествует о том, как партия будит и ведет в бой твор- ческий энтузиазм масс. _ т период, период штурма, на- чинающийся в.1929 г. и нродолжаю- щийся весь 1930 и почти весь 1931 тоды — величественный и’ драмати- ческий рывок в будущее—тоже полон противоречий. Если вспомнить, что кулачество в это. время. еще пред- ставляет значительные силы. что 24 миллиона раздробленных крестьян- ских хозяйств не в состоянии снаб- дить етрану нужным количеством хлеба, что промышленность, хотя и восстановленная до довоенного уров- ня, еще очень слаба, распылена, — легко себе представить всю остроту положения. Один из специалистов, участников плановых совещаний, ставил услови- ем строительства пятилетки — им- порт не только машин и материалов, но и рабочих. Разве‘только кучеров нам не придется ввозить. Он дока- зывал, что в нашей стране нет HH техников, ни инженеров, ни эконо- мистов, чтобы справиться с зада- чами. От импорта людей мы отка- зались. Надо было ввести в строй миллионы новых ` рабочих. Надо было обучить этих людей, надо было мобилизовать всех умею- щих и знающих. А Между тем новые рабочие, пришедитие из деревни, бы- ли не только плохими рабочими, но несли с собой дезорганизацию, шкур- нические традиции, политическую индиферентность, & иногда и враж- дебность. Техническая интеллиген- ция, в большинстве лойяльная, была все-таки испугана планом, не верила В его осуществимость. Множество ин- женеров поспешили окопаться в але ларатах, многме из OCLAMIFEXcH ва ГАЦКОГО, охватывающая 30 лет его рин нашей революции, и особенного напряжения достигает она как раз в эти тоды —годы перед развернутым социалистическим наступлением на всех фронтах. Вместе се Куйбышевым и специа- листами Госплана участвует читатель в первых совещаниях, посвященных пятилетнему плану. Постепенно перед ним вырисовываются контуры гран- диозной программы, которая должня привести к окончательной гибели частный капитал во всех ето фор- мах и выдвинуть пролетарское госу. дарство в первые ряды среди еамых передовых в техническом отномпении стран мира. Вокруг плана завязывается бой, в который вступают все противостоя- щие большевизму силы. На место раз- громленной левой оппозиции, с ее истерикой, ее позерством, ее борьбой за приоритет выступают правые, при- нимающие стиль осторожности, осмот- `рительносту, постепенности. Их пол- держивают специалисты, которые в ближайшем будущем окажутся спо- движниками Рамзина. Но как убеди- тельно звучат их речи на всяких пла- новых совещаниях и заседаниях! Они подкупают. своим ученым авторите- том, языком цифр доказывают они неосуществимоств пятилетки или предлагают условия для ее осущест. вления, на которые никто не может согласиться. Минутами читатель поч- ти убежден в их правоте, Он видит ACHO, что строительных материалов нет, что инженеров нет, что знаний нет, что еды нехватит, что нигде и никотда ничего подобного не предла- талось, что это — фантазии. однако’ с непреклонностью и прямотой партия берется за peurs- _тельное переустройство всего хозяй- ства страны. Откуда же взять для `этого силы? Так ‘кончается вторая глава. ° Третья глава отвечает на этот во- прое. Развернуфое социалистическое наступление начинается. И здесь рас- крывается тайна его успеха. Здесь разрешается та философская ‘дилем- ма, которая была поставлена во вто- рой главе: план или самотек, только mayserme мнра или изменение его, фото: «А. С. Пушкин» — Домогацкого. нок, поверстных столбов и про- странств». Е. „. «Нэпман в переводе значит но- вый экономический человек. Сн_ва- вязывает теперь повсюду узелки раз- розненной русской промышленности, магнетизирует огромные русские про- странства, колонизирует Россию, при- ступая к делу с пафосом пионера»... Ликующий чичероне ‹ показывает читателю свою утопию. С торжеством он потрясает цитатами из Устряловя, выискивает в литературе образы ку- лаков, мирно врастающих в социал- лизм, зет антлийокие коверкоты в частных лавках на Петровке и де- филирует по аллеям Эрмитажа, на- певая «Аллилуя». : Однако истинное положение вещей не ускользает от тлаз его спутника. Осторожно и обоснованно. авторы предлагают ему нэп в том виде, в ка- ком он действительно существовал как антитеза военному коммунизму, во-первых, и как ограничение част- ного калтитала, во-вторых. История частного капитала в период нэп’а бо- гата интереснейшими событиями. Его борьба с социализмом, его мзневры, его хитрости и, наконец, его ожесто- ченная атака, которую он начал, на: копив силы и вообразив, что он най- дет себе поддержку, достаточно мощ. ную для того, чтобы сокрушить свое. то врата. Кулачестве организует хлебный толод. Торговый пейзаж меняется стремительно. Товары исче- зают с рынка, Противоречия, достиг- нув высшего напряжения, сталкива- ются в схватке, в которой сбыва- тель уже никак не может разобрать. ся. И если в деревне борьба идет под свиет кулацких пуль, & в городе нэпман сдает позицию за позицией, сбиваемый налотовыми ляслами и. прямыми репрессиями, то совершен: но иной вид приобретает эта в кабинетах учреждений, на с’ездах и конференциях. Борьба за генеральную линию пар- тии зтротиз правых и левых — наибо- HLS доесазтилеская ‘странилта D CRO спор, ведущийся со всем блеском стиля и цифровой аргументащии. Он заканчивается так же, как и начался — полным тупиком, из которого со- беседникам приходится выбираться уже при участии советских людей. Здесь появляются темы бесед ‘Стали- на © Людвигом и Уэлсом. Описанию нашей страны посвящена вторая часть этой главы, сделанная лапидарно, однако очень конкретно на основании фактических материз- лов. Таким образом, начало книжки это -——. день мира, какие-нибудь сут- ки планеты, взятые произвольно, вы- бранные так же случайно, как напри- мер выбрана \юль Роменом дата для первой ето книги «Люди доброй во- ли»: И, если хотите, это сопоставление естественно, ибо какая-то доля поле- мики с Ромэном вдесь неизбежна, так как редкий писатель так проти- воположен нашему мировоззрению как создатель унанимизма, превра- тивитийся теперь в откровенного @a- приста, На этом кончается вступление и начинается вторая тлава, в которой читатель сразу оказывается в про- шлом, в 1927 году. Ето тидом на первых порах оказы- вается блатодушный человек, лосня- щийся довольством. Это — своего ро- да энтузиаст. Он предлагает внима- нию собеседника чудесные перспекти. вы советското будущего, которое ри- суется ему, как золотой век демокра- тии и просперити. Здоровое сотруд- ничество всех живых сил страны. частная инициатива в ©0036 с тосу- дарством готовят новую эру. Новые люди появляются в Россни—«Штоль- цы Homa», «конквистадоры бурного прогресса». Они подвижны и энергич- ны. Как рыба в воде плавают они в запутаниом переплете совнархозов, трестов, веиндикатов, тубторгов: «Под- писывают договоры, пгумно обедают с нужным человеком в кафе «Бар» Они сперматоизируют дебелую Русь, ложатся спать поздно, ветают рано— чтобы опять завертеть колесо винто- Борис Агапов Единственный недостаток книги. о® Боторой пойдет речь, мне „ кажется, чвется в том, что она еще не записана. Впрочем мы уверены, что МУ беду мы ликвидируем вскорости. , _Hrax, ототнув скромный переплет. Тащенный золотых тионений и хака, присутствие которого, как известно Далеко не всегда служит к украие- Вию литературы, читатель погружает. я в первую тлаву. е действие может происходить в разной обстановке в зависимости от ВКусов ее авторов — на радиостан- ции, в редакции крупной газеты, мо- жет быть даже в кабине какого-ни- Щь самолета, — словом в таком ме- ere, куда легко могут дохфтить cBe- дения со всех концов мира и где слу- чайно моРут оказаться нужные авто- рам персонажи. Прежде чем завязать Вор. с этими искателями: истины, читатель может изучить их. внеш: Вость, чтобы легко прийти к ваклю- зению, что беспристрастность не при: лежит к их достоинствам. В их лицах, одежде, манере держаться он обнаружит признаки, свидетельству- Ющие о принадлежности каждого к трупам, достаточно известным в на- ше время. а событиями, происходящими на Всех материках, собеседники пытают- ся найти существо, самую суть того ‚ Дата которого стоит в эпитрафе мавы. Очень простые и очень боль- вопросы служат предметом об- “Уждения. Что такое человеческое Счастье? Как оно ‘достигается? Каким te зом избежать тех мрачных собы- › 0 подготовке котбрых говорят земые материалы? Как разре- кажущееся неразрешимым про- зиворечие между жизнью отдельного человека и обществом? Как yoose- STRTA onyx, Умиротворить других, Компенсироваль `третьих? Каждый mpeaaraer свой. рецепт. Песь нет ни «антикитов» Фурье, а Mecrux чаяний Чаянова, пред- = ТАвляЮщЩего себе будущее в коло- а “АБ ОСПаААЗА рута е one Это гораздо более зрелые и жа ванные предложения. Програм. РУзвельтовского НИРА, плановый -_ ‘Тализм, напионал-сопиалиотские