литературная газета теристика. Капитана Мухтарова мож- но и нужно из повести убрать. ‹..Котда лейтенант Фон Лерхен- фельд после речи прокурора уводил Левина, чтобы отправить его обратно в тюрьму, Левинэ спросил ето: — Вы тоже верите, что я — Gec- честный трус? — Вы не трус, — холодно’ отвечал тот, — но раюстрелять вас необходи» м0». Вот такими точными фразами Сло- нимокий очень тонко. раскрывает ха- рактеры своих эпизодических персо- нажей. , Хорошо очерчен в повести образ матери Левинэ. Властная, изуродо- ванная богатством, она никак не мо- жет примириться со своим сыном, по- рвавигим все связи © TAK называемым порядочным и культурным общест- вом. Розалия Владимировна оквозь всю свою жизнь пронесла чувство вели- чайтей благодарности к своему умер- шему мужу, избавившему ее от ни- щенской жизни в ненавистной Рос- сии, и ревнивую любовь к своим де- тям. Слонимский прекрасно вокрыл жесткий этоизм этой насквозь буржу- азной женшины. Смертный прито- одержанную Розалию Владимировну. Забыв свою ненависть к соратникам ее сына Жени, она выкрикивает: «Нго нельзя спасти! Где его друзья? Почему они бросили его? Они не зна- ют! Налю найти их! Нало, чтобы они. воостали!...» Этот возтлас «надо, чтоб они восстали» — прекрасный хуло- жественный штрих. Перед нами, в другом обличии, но в сходной исторической обстановке, старая знакомая — Клавдия Андре- евна, мамалиа Бориса и Юрия Лав- ровых, полалавшая, что} все это --= и война и революция — лишь формы проявления её лично злополучной судьбы и судьбы ее детей. В перерыве судебного заседания, подойдя к сыну, Розалия Владими- ровна промолвила: «Ты очень устал... тебе необходим отдых. Как ты исху- дал!» Пусть рушатся миры, Розалия Владимировна этого знать не хочет, ее покойный муж оставил ей ‘значи тельное состояние, которое должно ог. радить ее детей от всяких несчастий. И образ Розалии Владимировны: как бы символизирует тот своекорыстный мир, из которото‘вышел и с которым порвал Евтений Левинэ, став выра- зителем борьбы утнетенных за рево- люцию, за сопиализм. Этому делу чужда его мать, этому. делу чужд прекраснодушный профес- сор Пфальц, пожалевигий своего та» лантливого ученика и спрятавший ето. у своих знакомых. Саркастически обыгрывает Слоним. окий жалкую фигурку прекраснодуш- ного но вконец перетруеивятего - про- фессора. Обуреваемый самнениями и раскаянием, что впутался в, опасное ‘дело спасения политического преступ- ника, Пфальц снова повинуется спо- хойной уверенности Левина и в кон- це концов снова отправляется выпол- нить поручение своего бывшего’ уче- ника. Профессор Пфальц относит нисьмо к жене Евтения Левино. По возвращении он отвечает: «Жена просила поцеловать вас. но Я этото делать не буду, потому что вы причинили. моей Баварии боль- пой вред. Вы — человек без родины! Вы — убийца! — взвизгнул он вдрут. — Вы — чудовище! 06 этом весь ro- род кричит! Я решительно не по- пре зачем и почему я cracan вас!» Фигурка професоора Пфальца по- надобилась Слонимскому не только для того, чтобы оттенить умонаютро- ения той интеллитентской обыватель- щины, которая густой пылью носи- лась в воздухе, искажая нерспевти- вы, внося уныние и нервозность. Писатель, остановившись на био- графии Левин, прошел, однако, ми- мо TOTO очевидного факта, что в a ЕЕ, оптиовах коммунистического руковод- ^ ства баварской революции сказались. иллюзии люксембуртианского толка, % в действиях Левинэ иллюзии эти. находили и свое психологическое об’. яснение в своеобразии политической биографии этого замечательного рево- люционера, чи. Описывается распределение ни- ток среди шахтеров. «Козьмин дает конец нитки одному из товарищей, велит бежать до определенного ме- ста. Добежал — стоп, нитка обры- вается, и товарищ получает ее. Бе- ретёя следующий». Нитка здесь не красуется, она при- ведена в движение, она раскрывазт тему. Как правило, деталь реальна, пол- новесна, вещественна. Другое ее свойство: она точна, готов сказать— отшлифована до микронной степени. Понятно, откуда эта скрупулезная точность: от знания. Никакой при- близительности, вероятности. Вначале скупой пейзаж: «утро та- кое туманное, когда роса садится». Не подумайте, что это — красивая заставка. До красивости ли, ежели паровоз буксует: из-за росы на под’ еме. «Для того, чтобы не букоовал паровоз, даю кентриар. Я развиваю большую скорость. Паровоз по инер- ции в кривую не захотел вписывать. ся, а захотел ехать прямо. Срывает- в воду. Вылетает. Тремя полу- ая Cr. А = ®. 7 ук АО: =. скатами... Я хочу дать контриар, но вижу, что уже поздно. Паровоз рылом уже ткнулоя в канаву и стоит Я чувствую себя просто отчаянно. Ду- маю: сейчас оголится топка, вода придет в сфероидальное состояние, и котел разорвется. Но я сразу стал качать воду. Даже пробки не снла- ВИЛ». Точность, сопряжена злесь с плас- тичностью и эмопиональностью. Вы взволнованы вместе с Попуэктовым, потому что видите, что все лолжно было именно Фак случиться. а не иначе. Вы верите кажлой детали. В последнем разделе книги, в бы- лях © реконструкцим, люди — мало сказать — радуются, неистовствуют В радости на экскаваторы, на думке- ра, на компрессоры. Демидовские коннозабойщики и гонщики, познав- шие на себе тяжелую лану подряд: Зиков — владельцев: лошадей, не ус- тают славить машину, вытеснившую двухсотлетнюю «кобылизацию», поэ- тизируют на разные лады свою власть над новой техникой, Это не точность учебника или за- водокой инструкции Техкология`0ч6- 5’ Слонимокого ерть намеки на п. литические ошибки, допущенные ба. варскими коммунистами. Слонимокий приводит сцену, котда в ожидании приговора Левина задумывается НАД причинами разгрома революции, «Левинэ сидел с газетой в руках, Но он не читал. Он думал. Почему тот караульный солдат, тот крестьян. ский парень, пришелец из нищеты полей и лесов, оказался тюремщикох _ & не другом? Почему ие удалось еде’ лать таких вот парней живой Onopory . ‚рабочему, революции? Почему жило сознанин недоверие в лачутам п хижинам крестьян? Злесь может быть _ таится нечто гораздо больней клеветы ‚ прокурора... Неужели поздно уже ло. думать эту боль до конна*». Между прочим, «эту боль до кон, Ца» должен был додумать художник, Обмолвивиись, что это «больней кле- веты прокурора», Слонимский, одна. ко, вершину тралической коллизия вывел ив этого обвинения в труюостн, вылвинутого против Левин проку. рором. В поисках оправдания смертного ‘приговора прокурор бросил Левина обвинение в трусости, ибо последний, повинуясь решению партии, ушел в полтолье. В своем заключительном слове Ла вина лишь в конце, саркастическак приглашением присутствовать при. своей казни, презрительно ис досто-.. инством отбросил жалкую попытку прокурора. Тралический пафос речи Евтения Левино — в следующих скорбных словах: - т «Я говорил; когда меня убеждали на ©0юз-с Шнеппенторстом: социализ сты. большинства начнут, & потом убетут и предадут нас, независимые _ попадутся на удочку и будут дейст вовать вместе с ними, потом уйдут, & нас, коммунистов, поставят к отенз ке...» Левин» бесстрашно, на высоком дыхании обнажает причины гибели’ советской республики. Отнюдь не для судейских пигмеев предназначает ов свою страстную речь, последнюю речь вождя, умудренного борьбой, победой и поражением. Это через голову драхленьком -судьи, это через голову охмелевтието от злоети прокурора гремят слова подсудимого. «Мы, коммунисты, всог« да в отпуску у смерти». “Лэвино подчеркивает героизм. борь- бы и мужество борцов революции, Bow торая снова воспрянет из крови, не- нависти ‘и решимости трудящейся массы. Слонимекий, однако; выпятил xe эту мотучую уверенность пролетарз ского вождя. Обвинение прокурора попало в художественный фокус поз вести, тем самым несколько переме- стив драматическую коллизию с вер- шины широкой социальной тратедих в более узкие масштабы. В. этом. безусловно ошибка автора: По счастью, материал решительно выч. водил повествование на более кие горизонты, но роковое ‘намерение автора безусловно затормозилюо. болев высокое налыное нараот TOBECTH, «Такое счастье мне и не сни- лось, котла я был еще ‘Тадвим утенком >- `` Андорови Критика детской литературы по- добна фольклору: из уст в уста. Pa- ботники © детокой книгой, педатоги popao ых хаждую детскую ‘книгу, спорят о ее достоинствах и недостатках, о ее художественных и идейных качествах. В педагогических институтах, вузах читаются доклады, курсы по детской литературе. Но ее ры ли эти работы, эти оценки книг? Нет. — Я Критико-библиографический бюлле- тень «Детская и юношевкая литера- _тура» являлоя единственным печат- „ НЫм органом критики детской. книги. В нем помещались только оценки нё+ _ которых детских книг. Тонкий жур- нал в 16 страничек заполнялся ху- досочными беспринцииными рецензи- ями © дидактической концовкой: «книту рекомендовать нельзя», «кни- га вредная», «книжка лопускается». Бюллетень издавался руководящим учреждением. С бюллетенем считя- лись: Приговоренные без всякого 0с- нования книги подвергались остра- кизму, Такая судьба постигла «При- ключение травки» Розанова («Б». №1; 1932 т., стр. 9), «Как рубанок сделал рубанок» Маршака, «Миллионы» `’Хармса, «Ценный груз» Паустовекого «Где изображены. в налией художественной литературе ге- рои пролетарского движения в Германии, Австрии, Болгарии, Китае и других странах? Где эти образцы, которым могли бы подражать миллионы?». (Речь т. Димитрова на анти- фашистском вечере в Доме пи- сателя. «Правда» от 4 марта 1935 r.). Повесть Мих. Слонимского явилась как бы ответом на обращение Димит- дожественные образы героев между- народного революционного движения. Мужественная фитура Евтения Ле- винэ — вождя Баварской советской ‚республики, трагическая судьба мюн- хенских пролетариев, кровью своей поплатившихся за изменническую по- литику социал-демократических Be- шателей, вся эпоха 1919 года, когда из отня и крови империалистической бойни взвилось знамя советской рес- публики, в Вентрии, Баварии, весь этот материал, как могучий пласт ис- тории еще не раз будет привлекать пытливый взоф целых поколений ху- дожников. М: Слонимокий ®з этого водювофота, тем, событий, людских биографий вы- делил рассказ о гибели вождя мюн- хенских коммунистов Евгения Леви- но. Советский писатель выступил с ост- рым художественным памфлетом. Те- ма памфлета — величие яюдей ре- волюции, обреченность мира ненави- сти_ и угнетения. ‘ Читая повесть о Левино. велупива- ясь в ето речь перед судом, ощу- щаетть, что это сегодня вот таж, пол- ные огня и ненависти, выступают ге= роические борцы испанской револю- ции, австрийские дружинники, не- мецкие пролетарии, задавленные тя- желым фаптистским сапогом. Вспоминается, как только что по- трясал мир Георгий Димитров, этот замечательный обвиняемый, пригво- зливший в скамье подсудимых фа- шистских смердов и их хозяев. Судьба Евгения Левина выступает как обобщенное выражение героики пролетарокой революционной борьбы. В маленькой повести М. Слоним- скому чрезвычайно удались некото- рые ‘второстепенные персонажи, хо- тя не все, Из неудачных персонажей следует указать раньше всего Ha капитана Мухтарова, забредшего сюда из фан- них рассказов Слонимекого и воспри- нимающегося Kak чужеродное. тело. Указание, что капитан Мухтаров ‹вы> рабатывал свою манеру поведения — сочетание европейской внептности со славянскими взрывали лучши», также воспринимается как в конец трафа- ретная, абсолютно затасканная харак- громожденности <«беллетристически. ми» условностями. . Традиционная метафора — назы- вать вещи именами других вещей или явлений — ‘не существует в «Былях». Украшательсквя декора- тивная деталь насквозь чужда этим книгам — «Четырем поколениям», «Людям СТ3З» и «Истории метро», скажем. Здесь деталь вводится как необходимая шестеренка, двигающая поступки, раскрывающая мотивы н ситуации, Вот рассказ И. Г. Баронова. Опи- сывается рабочая массовка. Ну, за- чем ему вспоминать, кто как одет был, и с такой подробностью? Окз- зывается, «демократия» была в шля. пах, женщины их в шлянках с перь- ями, как тотда велась мода». Уже через два абзаца деталь заработаля, как шестеренка. На маевку внезапно, как всегда, напала полиция. Участ- ники маевки быстро рассыпались по лесу, но женщинам досталось 060- бенно тяжко, Из-за шляпок. При- шлось пробиваться сквозь густой е0- CHAK, & шляпы тромоздкие с высо- кими по моде перьями задирались. «Пух из шляп летел, перья сыпа- ЛИСЬ», у ‚ В этом же рассказе оратор-студент (ero рабочие первый раз видят) в черном пальто-и в черной шляпе, в черной сатиновой рубашке и дгова- ривается, что на воротнике косово- ротки ~~ белая путовка. Не зря ли, эта белая путовка? Совсем не зря: раз белая пуговка на черном: есть — значит нали. Деталь; как партийная Человек рассказывает о своей ра- боте. Работа бешеная, героическая. И это передается через лысину. «Я ко- гда в рудном заступил, так у меня волосы на голове целы были. А через два года вылезли. Голова стала греть- ся, и волосы полезли. Хватишь — волосок ползет, От напряжения от сильного. Был я малограмотный, ca- моучка. А тут митинги эти вокрут, делегации разные приезжают. Прихо. дилось все в себе находить. Вот. в чем и трудность» (Е; Е, Горносфаев). Нужно Пылаеву И. М. показать, © какого уровня’ началось восстановле. ние рудника; Ни одной цифры добы. ОДИННАДЦАТЫЙ ГОД. ранже, помимо непосредственного ин- тереса как некоего эстетического ко-_ декса вождя революционно-демовра- тической поэзии Франции половины проиглого столетия, интересны еще и тем, как он живо откликался на пи- сьма безвестных поэтов и любовно работал над их ростом. Me Из полдюжины статей, из. которых каждая представляет известный ин- терес, необходимо остановиться на двух. Отатья Винера «О некоторых вопросах социалистическото реализ- ма» дает интересную. попытку ‹ рас- крыть записанные в уставе Союза ` писателей основные определения соц- резлизма и известное положение Эн- гелься о типических характерах. К не- достаткам. статьи нужно отнести не- которую суховатость и бледность языка и отсутствие конкретного ана- лиза художественных произведений. Из критического отдела второго но- мера заслуживает внимания статья Н. Плиско «Маяковский в граждан- скую войнуз. Это, кажется, первая попытка научного анализа творчества поэта этого периода. Попытка плодо- творная. Автор убедительно докавы- вает лва интересных положения: 1) что «Маяковский, как мелкобуржуаз- ный ф`еволюционный поэт. прибли- жаясь к пролетарской литературе, уже в период военного коммунизма вел свою поэзию по основным сти- левым магистралям поэзии, пролетар- ской»; 9) что работа Маяквовском в Советская литературная обществен- нооть только что отметила десятиле- тие «Октября». В многочаеленных приветствиях были отмечены `боль- шие заслути журнала в деле выращи- вания кадров пролетарских писате- лей. Один из редакторов «Октября», А. Серафимович, чутьем‘ больного ху- дожника сразу оценйл талант М. ИТо- лохова, начавитего печататься в «Ок- Тябре». В журнале были напечатаны такие произведения, как «Разтром» Фадеева. «Бруски» Панферова, «Ста- нина» и «Разбет» Ставокото, «Гуляй „Волта» Артема Веселого. Многие из молодых писателей были «открыты» «Октябрем». Но у журнала были и ошибки. Од- на из них— довольно свежая; это на-. печатание в № 10 аа прошлый тод рассказа Сертеева-Ценского «В поезде с юта>», в котором искаженно изобра- жалась советская интеллитенция. Новый тод начат журналом весьма удачно. Первый ‘номер начинается выдержками «Из дневников военных лет» великого друга Советского союза — Ромен Роллана. Дневники даже в отрывках представляют человеческие документы величайшей: силы и ис- ключительной важности. Присланные. специально для «Октября» и впервые появляющиеся на русском языке, от- рывки из «Дневников». дают пред- ставление о понытках Роллана‘ про- тивопоставить разнузланному шови- низму пацифистский гуманизм. Шо- винистическая зараза захватила даже лучших представителей ивтеллитен- ции, и единый ‘фронт ‘нацифистов против войны проваливается. В наши дни, когла германский фаптизм фаз- житает шовинизм в самых его гнус- ных формах и усиленно готовится ® ‚завоевательной войне, к реваншу, эти отрывки звучат так, как булто они только что вышли из-под пера. «Октябрь» продолжает свою интер- номере. Безыскусственные письма и дневники рядовых рабочих и комму- нистов ‘фаптистокой’ Германии непо- средственно перекликаются с дневни- вами Роллана. Центральная вещь художественно- го отдела — роман В. Ильенкова «Солнечный город». Как бы ни оце- нивать роман в целом, уже сейчас совершенно ясно, что он явится боль- шим шагом вперед в творческом раз- витии писателя. Несмотря на некото- рую эскизность ряда мест, роман на- полнен духом борьбы наших дней и устремлен в еще лучшее будущее. Из прозаических вещей следует также отметить «Повесть о пропав- шей улице» Анны Караваевой (nep- вый номер) и отрывок из романа Ав- туста Лвича — «Раскованный мир» (второй номер). ной интерес представляют от- тывки из дневника Фурманова, от- носящиеся к периоду написания «Ча- паева». — « В обоих номерах напечатаны пье- сы. Пьеса Панферова «Тридиатый год». представляющая‘ собой передел- ку третьей книги «Брусков» — «Твер- дой поступью», Интересная но Мате: риалу, имеет крупные комнозицион- ные недостатки: ‘недостаточность и однообразие действия, растянутость и некоторая вялость диалота. Пьеса Си- днея Кинтгелей — «Люди в белых халатах», помещенная во втором но- ‚ мере, драматуртическя Прелставляет более интересное явление. Все дей- ствие пьесы проходит, казалось бы, в однообразной и серой обстановке госпиталя. Но пьеса, занявшая в США первое место на конкурсе 1934 года и вызвавшая болыние споры в американской критике и публицисти- хе. наполнена таюим ботатством есте- ственно вытекающего из идей пъесы действия, ярко очерченных характе- ров, крепко связанных в сюжетный узел, в основе которого лежит зна- чительная тема: наука в условиях кз- питализма, — читается © захватываю- щим интересом и заслуживает внима; ния наших театров и драматуртов. С OO ON ee Е Довольно ботат в журнале и отлел публицистики. и критики: Письма Бе-. ская и февральская внижки журнала «Октябрь». i, Эта книга прежде всето многого- лосна. Она инструментована как ио- торическая полифония, если прибег- нуть к музыкальному термину. В ней запевают сто шахтеров Высокотор- ското железною рудника. Mao- поголосие «былей» — факт выда- ющийся даже после «Людей СТЗь, «Беломорстроя», «Четырех поколе- ний», «Челюскина», «Истории метро». Целые семьи, родовые гнезда вопоми- нают себя, становятся историками. своих поступков и своето движения. Чернышевы, Дмитриевы, Кузьмины, Андрейцевы — отцы и дети, братья и сестры, деды и внуки — участву- ют в коллективной устной истории рудника. Исторический пробег этой книги эпоса отромен: от крепостника Деми- дова до советского Haproma Cepro Орджоникидзе. В конце прошлого века титуло- ванный потомок Никиты Деми- дова князь Сан-Дюналю пожаловал в свои владения на Высокой. Через пятьдесят лет Высокогорский рудник посетил товарищ Орджоникидае. Опи- сание его приезда — последняя быль в книге горняков. Она дает почувет- вовать — поставленная рядом © де- мидовским приездом — временной ‚ диапазон сюжета, который paspada- тывается авторами. Два приезда — две эпохи. Между ними пролегает извилистая траекто- pHa нути российского канитализма и десятилетий движения пролетариата к власти. Выходят коннозабойщики, штабельщицы, ломщики, запальщи- ви и, усиливая друг друга, Boccta- навливают разрозненные связи исто- рии, осмысливают поражения и HO- беды своего класса; славят ненависть «Были горы Высокой. Рассказы рабочих Высокоторского железного рудника». Под. редакцией М. Горько-_ го и Д. Мирскотд. Государственное издательство фабрик и заводов. Мо- сква. 1935. венного произведения. Основное по- ложение подтверждается обильным материалом детокой литературы, под- тверждается восприятием и требова- ниями детей-читателей к художест- венному образу. В статье есть спор- ные положения. Но тем она острей, интересней, тем больше заставляет думать. , И. Иноземцев в статье «Очерковый жанр в технической книжке-само- делке» раскрывает путь развития книжки-самоделки, привлекая для сравнения американскую литературу этого типа. М. Малишевский подни- мает насущную проблему детской ли- тературы — ‹О поэзии для детей» — на образцах стихов, помещенных за последнее время в. детских журналах. А. Витман раскрывает задачи рабо- ты © детской книгой в свете послед- них решений «О дисциплине и во0с- питательной работе в школе» («За коммунистическое воспитание сме- НЫ»). Второй отдел «Критики и библи- ографии» содержит развернутые ре- цензии на книги для всех возрастов и аннотированный указатель рекомен- дуемых книг (продолжение) по те- мам для внеклаосного чтения, в по- мощь библиотекарю и педаготу. В разделе «Трибуна работника дет- ской КНИТИ» Детокие писатели долж. ны делиться своим опытом работы. На этот раз помещен доклад писате- ля и редактора А. Абрамова «Какой «Роста» оказала большое влияние на ($Б.» № 2—3, 1982, отр. 10, 15) и была и какой должна быть техниче- форму его творчества вообще в смы- сле большей простоты и приближе- ния к массам. : : На общем Фоне доброкачественного и интересного материала слабое ме- сто — стихи, Выделяются только «Новый тод» А. Гидаша и «Три пес- ни» А. Суркова. Плохо в журнале в рассказами. Не считая отрывков, печатание которых вызывает только досаду у читателя, в обойх номерах напечатано только по одному маленькому рассказу. Рас- сказ Сергея Алексеева, «Необъкновен- ная девушка» идейно спорный: речь идет о звоостановительном периоде, но в нем слабо дыхание нантей эпохи. Редакция должна интенсивнее культивировать жанр новеллы. Непонятно также; почему из «Ок- тября» выпал совершенно очерк? Заключим: даже при наличии ука- занных недостатков первые номера журнала выгодно отличаются от про- шлых лет направленностью и каче- ством материала. ЧИТАТЕЛЬ. другие не менее хорошие книги. Только за последнее время в «Бюл: летене» стали появляться разверну*. тые статьи-рецензии, стали группиро- ваться вокруг «Бюллетеня» кадры критиков и летеких писателей. Й вот, «когда солнце начало греть землю. жаворонки запели. и была па- стоящая весна», вритико-библиогра- фический! бюллетень увидел себя об’- емным критическим журналом в 9 печатных листов © затоловком: «Дет- ская литература». В новом журнале несколько отде- лов; В первом отделе-—«Вопросы дет- ской литературы и детского чтения» — помещены теоретические статьи прин- ципиального, обобщающего харажтера. В. статье «Проблемы образа в дет: ской литературе» (А. Юрьевой) ав- тор доказывает, что образ, система образов являются основой хуложест- Издание критико-библиографиче- Ч И ЕЕ NN we eee ЗЕ С Е с ского института, 1935. № 2, февраль. ПОБИКОВ подв FRAB IO © bi C.6nM roc ская книга для детей». Ближайшие номера журнала «Дет- окая литература» будут посвящены ряду кардинальных вопросов детской литературы — проблемам сказки, на- ‚ учно-популярной книти, дошкольной книти. Готовится ряд. статей по тео- рии и истории детской литературы о комическом в детской кните, пробле- ма советокой детской литературы, эволюция исторической книги моно- `°трафии о Гайдаре, Кассиле и др. Злобин, Кассиль и другие писатели готовят статьи о процессе своей ра- боты над книгой для детей. К ре- цензиям . редакция пред’являет тре- бования утлубленного анализа книги, принципиального обоснования оцен- Ri. Так из фольклорного бытования ре- дакция журнала «Детская литерату- раз вызывает критику детской лите- ратуры к жизни, к широкой общест- венности, призывает к борьбе за вы- ское идейное и художественное ка- чество советокой детской литературы. О. АЛЕКСЕЕВА. fib -H все же повесть эта — наиболее эмоциональное произвеление Слоким- ского, в чьем творчестве в значитель ной степени нелоставало теплоты, сердечной взволнованности_ ‘ Михайла/ Слонимского характеривуя ет упорное стремление к коренным я острым политическим ‘темам. Воть ка- кое-то подкупающее мужество B eto стремлении художественно осилить в осознать образ большевика как гоне. ральную тему ‘советокото искусства. После романа «Фома Клешнев» Миха- ил Слонимский печатает свою повесть «Евгений Левинэ», оружием худож“ ника откликаясь на процесс Димитро- ва, процесс Ракоши, оружием хулож- ‚Вива салютуя нашим братьям по классу в Испании, Австрии, Герма- нии, подымающим боевое, пулями ма регтеченное, кровью обатренное знамя пролетарской революпии. --- И в этой политической активности и актуальности тематики Слонямеком в значительной степени и кроется причина. столь безусловного художе- ственного роста передового советокоге писателя. човечена и утеплена. Н. К. Депжен- ков слышит «звенящее кипение: пер форатора»; он «укрощает пыл «Джен ка», направляет его в центр камня, и игла заползает туда все глубже к глубже». В производственных деталях соци- алистический человек документирует свои новые чувства без ложной пси“ хологизации и аллилуйского Rant рызпа. _ a, Я не исчерпал темы «Былей», co средоточившись на принкипиально новом и положительном. Это не зна“ чит, что все обертоны с этой истори ческой полифонии безупречны. Боль: ше тото, много спорного и неблаго- получного в самой композиции м8 териала, в. способах его организации, Многие сюжетные связи лишь 060 значены, не получили образного раз вития. Непреодоленной осталась par зорванность пути больыпинотва лю- „дей, Плохо видна их превращаемость, характеры и мотивировки не разви ты, е трудом осмысливаются обяза“ тельность роста положительном Te роя, пути вредительства и уничтожее НИЯ ‚ клаюсового. врага. ‘Потому ч10 люди распределены по событиях. иотрафии разрезаны на кусочки разнесены по тематическим дтдет кам. Людьми иллюстрируются cobble тия. Это — слабость композиции оч видная, и @ ней надо кончать. Жестче следовало урезать явно статейные газетные высказывания, выпадающие из стиля и тона «Бы лей», Но не здесь главное: Главное 8 том, что «Были торы` Высокой» — книга суровой эпопейной правды подлинно народная книга, Она далека от. фольклора, осты’ вающего в пути от сказителя к ск8* ителю;. В «Былях» сочится живаЯ ровь творимюй исто Это — не GeanernneraRa в обще. принятом понимании, И меньше всего страстная полиф” ния уральских, горняков — научная : история. . Но следует помнить, что «Выли 10- ры Высокой» — чистейший перво”, источник” пролетарского ‘творчества откула можно питать все три ветви литературу, фольклор, и историч скую науку. , Издательство «Советский писатель» выпуснает «Ратные подвиги простанов» Андрея Новикова, дожника С. Бигоса. М, Чечановский. свою 5 овсплоататорам, величествен- но, как подобает классу-гегемону, по- вествуют о своем превращении из суб’екта, истории в ее оозидателя. Развертываетсн единая партитура — замысел истории рудника, но каждый участник коллективной книги сохра- няет индивидуальную — тональность толоса, ‘вплоть до мельчайших оттен- ков интонации, & ‘через. нее де вас доходит и свовобычный жест pac- сказчикя_ Эпопейный могучий ритм былей прекрасно слышен в голосе Авдотьи Максимовны Андрейцевой. Она уме- ет писать лишь свою фамилию. Це- лую жизнь она укладывала руду в штабеля. Человек одной профессии. Ее первые рассказы рождены как устная импровизация. «Непосильная f работа старила ме- ня. А каждый день камни. были в моих руках, много пудов камней. Спраптивали меня: Как же это ты сробила? Кони сдыхают, а ты 6 56- только выробила? — Я пятьдесят пять лет выробила... Я всю породу знаю: сернистую, медистую, фосфо- ристую, полумартит, мартит, желез- ‘HAR... А вот. еще робила Анна’: Родионов- на Масленникова, Катя Прохоренко робила, Татьяна Пискунова... Многие померли.. А я все живу, все Живу». Литые, кованые слова. Их можно преизносить перед тысячами людей. Книта бытия пролетариата. Вот Михаил Фомич. Боровых, де- сятник и запальщик, живописует от- ступление белых из Тагила. Он/ни- чего не забыл. У него пронзительная память портретиста. Причем портре- тируемые детали отобраны © эконо- мией и, целеустремленностью драма: турта. Умолкает Боровых, а речь — уже. о нем — поведет Пшикун Ан- дриян. Иванович. У этого ломщика ‚Вуды не только индивидуально .окра- шенный словарь, но и повествова- тельный ритм свой, не повторяющий Боровых/ «Раз дождь был страсть сильный, Ровно таких дождей и Re бывало. Устой под водоотливными трубами подмыло. Рудянка из берегов вышла. Ой, мать честная! Ночью Фомич прибежал на рудник. Мокро. Темень. Он кричит машини- стам водоотлива сверху: © °— Как, ребята? Ровно плохо идет вода? Плохо вода убывает у вас. Что не пускаете моторы? = — Да толку-то, — кричат, — ни- какото нету. Гнет трубы. Свертки пе- регибает». . Прерывистая, почти судорожная скороговорка. Пшикун не выписыва- ет лиц, черт характера, главное для него — поступки людей, и он дает их в мускулистом ритме, Ритмическое и интонационное раз- нообразие книги сильнее звучит как раз в тех частях, тде выступают ав- торы устного рассказа, люди <6e0- письменные», и оно заметно убывает в самостоятельно записанных вобпо- минаниях людей вполне грамотных, но литературно безоружных. Речи директора или техника Сандригайло, скажем, ведутся на безличном языке. Не сумели ортанизаторы сборника их. разтоворить, & жаль: есть что оказать этим товарищам. Beem множеством толосов «Были горы Высокой» разрушают интелли- тентокиь, «народолюбческие» осеров- ские и меньшевистские изображения ` дооктябрьокого прошлого рабочего класса. Послушайте рассказчиков первого раздела книги — «Демидовщина»: где там унылая и безропотная жизнь «страстотерпца» и «мученика», паб- сивнего, забитого труженика. каким. изображается пролетариат ‘в «жало- отных» произведениях иных беллет- -ристов? Нет, мы видим могучую по- ходку борца, пусть еще стреножен- Hore. Samarrit, безоружный, ослеп- ляемый, он протестует при первой возможности, нагоняет страх на на- чальство, бьет его рабочей насмещ- кой в предчувствии своего классово- то освобождения. Унравляющий расплачивалея ле- жалым товаром, долго не давал зара- ботной платы, прибеднялся и, призы- вал. шахтеров. к терпению, «На площади у завода памятник Демидову был.. Мешок с куском хле- б& ему на шею навешали, да три копейки денег впустили. Повесили мешок ночью: А утром народ пошел... Беда! Фаводекое начальство насилу сняло. Тут что было-то! Срамота». ‘ В этой пустяковой фронде прорва- лась скрытая энергия феволюцион- нейлнего в истории класса, Ширится рабочее движение, воз- главляется партией, вооруженной на- учным мировоззрением. Стихийные стачки с. царизмом, с буржуазией и их атентурой перерастают в высшие формы классовой‘ борьбы, После раз- трома революции 1905 тода татиль- ская группа большевиков выпускает В своей тайной типографии манифест российской социал-демократической рабочей партии — политическое ору- щие большой силы и страстности. Непрофессиональная книга. «Бы- лей» потрясает прежде всего потому, что нет среди ее участников холод- ных созерцателей, лозирующих -Me- таформы и ассонансы по абзацам. ‘Говорят люди, занятые до корня во- лос и откровенно заинтересованные тем, что вспоминают. Рабочий ‘твор- ‚ческий стимул любого рассказчика, не всегда, впрочем, осознаваемый, но безоптибочно регулирующий течение рассказа: выделить только сущест- венное и отвеять все социально-не- характерное, мимолетное, В «Былях» вы физически ощуща- ете, что время как бы взнуздано, До того оно сконденсировано и напол- нено событиями и поступками. Время — 668 пустот, потому что человек поглощен своей темой. Он решает ее, как решают производотвенную или политическую задачу. Свежесть «Бы. лей» (и книг такого типа) в неза-