„ алоеть мл
О рома
ской и отчасти пролетарской среды.
Ей отлично внакома пснхолотия ма.
ленького, вытесненноге на задворки
жизни человека, который тщетно пы-
тается создать иллюзию обеспечен-
‘ности. и благосостоявия. Копылова
Умело показывает в «Богатом источ-
нике» освобождение своих героев oT
‚предрассудков и психологических
травм буржуазного общества. Ретро-
спективный взгляд писательницы,
устремленный в прошлое, подчерки-
вает торжествующую радость набтоя-
щего, Можно говорить об. отбутствии
в «Богатом источнике» развернутых
положительных образов, можно укз-
зывать сходство литературной мане-
ры Копыловой с приемами писате-
лей-символистов, но книга волнова-
ла, читатель с нетерпением ожидал
нового романа талантливой писатель-
НИЦЫ.
И вот перед нами — «Одеяло из
лоскутьев». Скажем прямо: несмотря
на содержательность своего замысла,
несмотря на незаурядную наблюда-
тельность и поихологическую прозор-
ливость автора, эта книга далеко’ не
оправдала наших ожиданий. .
Проследим судьбу Ксении ШЩерба-
`’КБовой. Вот ее детство. Девочка жи-
вет в мире запретов. ЕЙ, дочери жал-
‘кого конторщика, недоступны блага,
принадлежащие богатым, их про-
сторные жилища и блатоухающие
сады. «Мне запрешали бегать по
траве, в которой было бы так хоротпо_
покататься, вызеленив платье. Мне
запрещали рвать даже листья, в ко-
торых так весело было бы проделы-
вать дырочки, щелкая языком». 0
чем же мечтает девочка? Может
быть, горячая, инстинктивная нена-
висть к чужому благоденствию уже
закралась в ее сердце? Нет, ее мы-
сли вполне безобидны: «Я стану док-
тором и буду лечить больных без
всякой платы. Я буду учительницей,
такой доброй, как мадмуазель Мари,
которая показывает мне буквы в те
дни, когда Лиля с Митей уезжают
с родителями в тости. Я буду раз-
давать заработанные деньги нищим,
которые. сидят у ворот кладбища, и
возьму на воспитание какую-нибудь
сиротку». Звучащий здесь, в самом
начале романа, знакомый мотив бел-
ной Золушки, одинокого в мире, оби-
женного злыми людьми существа не
оставляет нас до конца книги.
Копылова делает свою тероиню
сельской учительницей, потом прено-
давательницей монастырской школы.
Перед читателем проходит длинная
вереница «униженных и оскорблен-
ных», поломанных жизнью ‘людей:
отравившаяся работница Настя Бон-
дарева, Вика Мухина. мечтавшая
«войти в жизнь через итирокие во-
рота» и вышедшая замуж за тор-
говца, затравленная в монастыре по-
слушница Аннушка... Через уродство
Н трязь окружающей ее среды пы-
«Малыши с Зеленой площадки» В. Чаплина вы
сунками худ. Д. Горлова.
Латинское слово «Нитапиа» можно
перевести как. «человеческий», «при-
сущий человеку». Применяя понятие
«гуманизм» Е нашей социалистиче-
ской современности, мы имеем пре-
иде всего в виду человечность, ува-
жение Б личности строителя бесклас-
сового ‘общества, заботливое выращи-
вание Новых, социалистических кз.
честв в Человеческом сознании, «Ha.
до беречь каждого способного и по-
нимающего работника, — говорил
т. Оталин руководителям черной ме-
узллургии, — беречь си выращивать
его. Людей надо заботливо и внима-
гльно выращивать, как садовник
тыращивает облюбованное плодовое
деревоз.
Замысел нового романа Л. Копы-
довой явственно перекликается. 0
идеей социалистического гуманизма:
Писательница избрала своим героем
«способного и понимающего работни-
ха» — учительницу Ксению Щерба-
хову, изведавшую на личном опыте
пестокость собственнических отноше’
ний между людьми и твердо став-
шую в конце концов на сторону. со-
цизлизма. Биография Ксении дол-
жла, по мысли автора, разоблачать
лживость и риторическую бессодер-
жательность буржуазного гуманизма,
представленного в книге философией
Александра Шатерникова, одного из
} месснанствующих глашатаев и веро-
3 учителей русского декаданса.
’` Шатерников, вымышленный пер-
сонаж, вещает совсем в стиле
библейского пророка, <Такова жизнь,
тде не дается ничего без боли...
Душу вашу будут терзать на части,
но пусть каждый её лоскут повис-
нет, как праздничный флаг, как зна-
wa на высокой башне. Сердие ваше
пронзят мечами, но пусть каждая
рана расцветет розой, чтобы, исто-
щившись в божественном цветении,
стало оно полным и налилось све-
том солнца, воссияв, как высокий
светильник, каждому ищущему до-
a>. Таково кредо Шатерникова.
Он превозносит пассивное, жертвен-
noe страдание и смирение перед не-
язбежными тятотами жизни.
Копылова хочет подвести свою ге-
роиню к опровержению тезиса Ша-
терникова 0б «искупительном стра-
дании», к признанию необходимости
ертаниаованной борьбы за человече-
ское счастье, к пониманяю пролетар-
-.вкого гуманизма. Назревающий и
обостряющийся конфликт между Кое-
нией и Шатерниковым, ее наставни-
хом и другом, определяет не только
идейное, но и композиционное един-
ство произведения Копыловой. Po-
ан состоит из трех совершенно са-
хостоятельных эпизодов, рисующих
различные этапы жизни тероини и
собдиненных неболышими тлавами,
переносящими читателя в современ-
хобть, Почти весь текст романа дан
в формё автобиографических запи-
сей Ксении ШЩербаковой, Книга мо-
зла бы быть свободно расчленена на
несколько самостоятельных. произве-
дений, если бы писательница не еде-
ala попытки заменить внешнее
„движение сюжета скрытым движе-
нием мысли: автор стоит на стороне
ШЩербаковой в ее споре в Шатерии-
‘тов, и все моменты биотрафии ге-
роини призваны доказать ее пра-
BOTY.
В какой же мере реализовала
Л. Копылова свой замысел?
Тема «прощания со старым ми-
ром» не нова.в творчестве писатель-
ницы. Сборник ее рассказов «Бога-
_ТЫй источник» весь пронизан идеей
очищения обыкновенвого, среднего
человека от грязи и копоти капита-
лизма. Копылова прекрасно знает
быт: дореволюционной полупролетар-
и ИОПОВОУИОеТЬР
%
тирады перестроявшейся Кеении, об-
ращенные к Александру Шатерни-
кову, вновь встретившемуся’ на ее
пути.
Копылова — иокренняя и одарен.
ная писательница. Там, где она под-
нимается над низелирующим‘ людей
и события критерием пассивного со-
чувствия человеческому страданию,
там OHA создает картины и образы,
выполненные остро ® красочно. Та-
кова сцена бала у Вики Мухиной,
полная острого гротеска и тонкой
наблюдательности. Копылова умеет
лаковичными, скупыми штрихамн и
намеками показать изнанку устойчи-
вого и внешне даже привлекатель-
ного быта’ (сцены в монастыре); ей
удается правдиво, без нажима в
фальши разоблачить эксплоататор-
ское нутро умного, любезного и даже
относительно ‘культурного, «цивили-
зованног» кулака Коломлынова;
тонкой и проницательной иронией
окрашен в ее книге образ Алек-
сандра Шатернякова.
Пролетарская человечность, comna-
листический гуманизм ° означает
активную борьбу з& гармоническое
развитие человеческой личности, ств-
сненной и изуродованной капитализ-
мом. Наш туманиам предполагает
участие в суровой и ожесточенной
классовой борьбе. Это т. Копылова,
конечне, понимает, Мы вовсе не хо-
тим сказать, что она проповедует
снисхождение к враху, или, перефра-
зируя слова К. С. Станиславокого,
собирается писать здодея прежде все-
го там, где он добрый. Но активное
начало слишком приглушене в ро:
мане. Копыловой, поэтому мы не мо-
жем признать за ней полной победы
над Александром Шатерниковым;
ироническое отношение писательни-
цы к этому герою не подкреплено в
достаточной мере художественным
разоблачением его теории «искупи-
тельного страдания».
Копылова не вышла победительни-
цей из спора в Шатерниковым и в
плоскости специфически литератур-
ной. К влиянию писателей-декаден-
тов, заметному в рассказах Копыло-
вой, теперь прибавились еще сенти-
ментально-лирические интонации,
рассчитанные Ha чувствительность
читателя. Голодная «Нюрочка в бе-
лом платье с розами в распущенных
волосах», играющая в школьном
спектакле, устроенном Ксенией Щер-
баковой, сама Ксения, идущая на бал
к Мухиным по непролазной грязи
Собачьего хутора, спальня её OTL,
«которая была ‘такой маленькой, что
деревянная кровать, стоявшая там,
упиралась своими спинками в про-
тявоположные стены, и около нее
оставалось такое узкое пространство,
на котором бы не поместился самый
простой стол», — все эти детали при-
дают книге трустный или, бкорее,
жалостливый колорит. Мысли и ощу-
щения, кажущиеся Кепыловой 0собо
значительными, она передает типич-
но символическими и импрессиони-
стическими оборотами речи, напри-
мер: «Я рассказала ей про веселое
солнечное утро, когда солнце горит,
как золотой сноп, в синем небе, ко-
тда душа твоя чиста, как ручей, из
которого только толуби пили воду,
и весь мир качается в твоем сердце,
как дитя златокудрое в колыбели».
Следуя канонам символистическото
письма, можно легко притти к пу-
стой вычурности и ложной многозна-
чительности литературной речи. Бе-
зусловный литературный вкус, свой-
ственный Копыловой, удерживает ее
от явного подражания декадентам,
боко вросли корнями у себя дома,
что куда и’как надолго быся ни ва-
ехал, я всюду унесу почву родной
Обломовки на нотах, и никакие окез-
ны не смоют ее». Несмотря на таков
любовное, мягкое отношение к обло-
мовщине, роман Гончарова был в06*
торженно и вполне заслуженно встре-
чен нитилистами. Мы видим, что у
Гончарова совнательно примененный
им метод дал результаты, обратные
политическим ‘стремлениям писателя.
В западноевролейской литературе
мы встречаем немало подобных при»
меров некоторого разрыва социально-
политических ваглядов писателя и
об’ективного вначения его творчества.
Известно, что «Тартюф» Мольера
явился злой сатирой на феодальное,
духовенство эпохи Людовика ху.
Это не номешало Мольеру в своих
письмах королю старательно реабили-
тировать себя, оглаживать острые
стороны произведения. «Я не оста“
вил места никакому недоразумению.
Я устранил все, что могло повести
к смешению добра и зла, ‘a OB 9т0м
изображении употребил лишь специ-
альные краски и существекные чер-
ты, по которым сразу узнается насто»
ящий и явный ханжа» — писал
Мольер Людовику относительно Tap-
не Л. Нопыловой
< ) в“
1
тается Ксения Щербакова пронести
незапятнанными свою мечту 0 чи-
стой, радостной жизни и свое свет-
лое чувство жалости к людям. Да,
жалости! Потому что можно тольв®
жалеть персонажей, выведенных пи-
сательницей, — у них нет воли к
борьбе, они едаются и гибнут... И,
‚теряя надежду различить «луч. све-
та в темном царстве», героиня запи-
сывает в своей тетради: «Отчаяние
находило на меня. Где же жизнь? —
спрашивала я сама себя. — Неужели
ко всему, что меня манит в ней, до-
рота ведет только через городские
свалки или кладбище?»
Но, может возразить нам автор,
Ксения Щербакова все же не погиб-
ла, тяжелые жизненные испытания,
доставшиеся на ее долю, закалили
ее, выработали в ней большую силу
сопротивляемости и способность сме-
лото, бескомпромиссного суждения.
Так ли эт07. Приведя героиню
к глубокому душевному кризису,
автор не показал выхода из него и,
пропустив промежуточные звенья,
поспешил перенесту, действие в наши
дни и вооружить героиню. популяр-
ными брошюрами по диамату,
Одна за друтой разбиваются иллю-
зии Ксении Щербаковой, Она. меч-
тает о совершенном, альтрунстиче-
ском человеке, ‘а. врасноречивый
эстет, адвокат Соловьев, проникно-
венно рассуждающий о чистых че-
ловеческих отношениях, оказывается
на проверку ограниченным мещани-
ном. Она восхищается бескорыстным
подвижничеством, в светлая девуш-
ка Оленька, племянница игуменьи,
казавшаяся Ксении воплощением ло-
бра и человеколюбия, обнаруживает
при ближайшем знакомстве «извра-
щенность в понятиях о любви. и о
счастьи», :
Подвергнуть критике гимназиче-
ские идеалы Ксении Щербаковой,
показать, что мир собственности и
своекорыстия‘ ужасен, — это только
полдела. Ксения в главах, посвящен-
ных современности, и Ксения в ее
прошлом — два разных человека.
Это так. Но проследить процесс фор-
мирования сегодняшней Ксении авто-
ру не удалось.
Вопреки намерениям Копыловой,
вопреки интересному замыслу ее ро-
мана «Одеяло из лоскутьев» о труд-
ном и мужественном росте яркой ин-
дивидуальности строитеяя социализ-
ма получился роман о жалости к «ма-
лым сим». Вот почему автор не на-
ходит нужных красок для изображе-
ния идейного и эмоционального ‘0б-
лика нового, коммунистически мы-
слящего и действующего человека.
почему совершенно незаметно,
где-то на третьем или на четвертом
плане, проходит в книге фигура
большевика Дмитрия Бондарева.
Вот почему так наивно-риторичны
Чаплина выходят в Детгизе с ри-
А, С. ПУШКИН. т
Гравюра худ. И. Павлова по рисунку худ. Н. Кузьмина из \У тома
тельством «Академия»
Пушкина, подготовляемого изда-
попытки оторвать мировоззрение пи-
сателя от его художественного мето-
да. Значит ли это, что они дают пра-
вилъиое разрешение вопроса?
Мне кажется, что Горелов и Тамар-
ченко допускают одну ошибку, об-
щую с Розенталем в Спокойным. Ко-
гда Энгельс товорит о противоречиях
между мировоззрением писателя и
его творческим методом, он берет
его диалектической противоречиво-
сти. Все же указанные товарищи рас.
осматривают только законченные ре-
зультаты художественной деятельно-
сти писателя и поэтому не могут увя-
зать концы с концами.
Реалистический метод писателя ти-
па Бальзака вытекал из его социаль-
но-политических взглядов, но, будучи
примененным к изображению дейот-
вительности, этот метод, в силу вну-
тренней лотики своей, приводил к
результатам, противоречащим взтля-
дам писателей.
полного собрания сочинений А. С.
Мне могут сделать тазое возраже>
ние: какой смысл, скажут, полемизи-,
ровать со Спокойным, раз вы тоже
признаете, что реалистический метод
противоречит мировоззрению буржу*
азных писателей? Неужели все дело
в том, чтобы добавить; «но он все-
таки в конечном счете обусловлен
этим мировоззрением»? Не есть ли
это спор. из-за запятой, не имеющий
практического значения для понима-
ния искусства?
Тот, кто так думает, глубоко оши-
бается. К чему ведет теория © том,
что реалистический метод создан воз
преки мировоззрению, и что этот ме-
тод не предопределен мировоззрения“
ем? Она сводится, во-нервых, к игно-
рированию практического реального
значения, которое имела политиче»
ская позиция буржуазного писателя
в формировании его художественного
метода, и тем самым оставляет лё-
зейку для идеализма. Она ведет, воз
вторых, к «имманентному» анализу
произведения, оторванному от всего
процесса творчества писателя, то
есть, по существу, к переверзевщине.
Известно, что Переверзев не хотел
заниматься социальной биографией
писателя на том основании, что буд-
то бы существенное значение для ху-
дожника имеет лишь то, что выраже-
HO B его произведении, а не «какое-
нибудь» мировоззрение.
«Поскольку, — читаем мы, в работе
В. Переверзева «Творчество Достоев-
ского» (изд. 3-е), — Достоевский вы-
ступал в-качестве публициста, он вы-
сказывал свой ‘взгаяды, развивал
свое миросозерцание. Тут мы, дейст»
вительно; имеем дело ‘с его религиоз-
ными, политическими и социальны-
ми воззрениями, которые можно ис-
следовать с точки зрения логической
и фактической обоснованности, мож-
но доказать их слабость и несостоя-
тельность и выбросить, как хлам, Но
в его художественных произведениях
перед нами жизнь, живые характеры,
живые души, которые имеют вееоб-
щую об’ективную ценность. Итак,
анализ содержания художественного
творчества Достоевского; с моей точ»
ки зрения, сводится к анализу ©08-
данных им характеров». я
Совершенно не случайно, что Сно*
койный, рассматривая художествен-
ный метод как метод, созданный во-
преки социально-политическим и фи-
лософоким взглядам писателя, отка-
зывается изучать эти взгляды: «Ко»
нечно, — нишет Спокойный, — меж-
ду политическими и философокими
идеями тоже возможно противоречие.
Но это совершенно особый вопрос.
Художник специально не занят раз-
витием философских идей; у худож-
ника эти идеи существенны постоль»
ку, поскольку он ими пронизывает
свом художественные произведения.
У художника они, эти философские
идеи, заострены своим конкретно-ав“
туальным, т. е. политическим смыс-
лом»,
Оказывается, вопрос o философ-
ских идеях художника не имеет ана
чения потому, во-первых, что, худож
ник специально не занят развитием
философских взглядов. Но откуда это
взял т. Спокойный? Вот, например,
Достоевский в отдельных своих про
изведениях специально был занят
развитием философских идей. Ока-
зывается, во-вотрых, философоквие
идеи художника существенны лить
постольку, поскольку они пронизы-
вают его произведение. Ну, а как
политические идеи, эстетические
взтляды писателя существенны сами
no с56е? И вообще, что это ва по-
становка вопроса, что одни взгляды
существенны лишь тогда, вогда они
выражены в произведении, & другие
могут быть существенны и когда они
не выражены. По-моему, и полити-
ческие и философские взгляды пиоа*
‘теля существенны уже потому, что
они обусловливают политическую и
философокую направленность художе-_
ственного произведения.
Рассуждения т. Спокойного о не-
существенности философских вэтля-
дов писателя мотивируются еще тем,
что для художника философские
идеи заострены политическим смы*
слом. Очевидно, т. Спокойный дума»
ет, что у политика, философа, учено-
то эти идеи не заострены политиче-
веки. :
Вместо того чтобы вывести проти
воречие художественного метода и
мировоззрения писателей-классиков
исходя из их мировоззрения, т. Спо-
койный возражает против критиков,
считающих, что мировоззрение пред-
определяет художественный метод,
При этом он аргументы чериает wa
арсенала переверзевщины, несколько
завуалируя их философской терми*
нолотией, ,
Уже эта.одна сторона статьи Спо-
койного делает ето рассужлення о
связи мировоззрения и метода в ве:
нове своей ошибочными и вредными.
В СПОРАХ С
- МИРОВОЗЗРЕНИИ
Бывавай институт литературы ЛОКА
организовал в прошлом roxy сессию
по вопросам социалистического реа-
лизма, результатом Которой явился
сборник «В спорах о методё». Ме:
ня интересуют в этом сборнике толь:
ко статьи, посвященные вопросу о
взаимоотношении мировоззрения и
художественного творчества,
Спор вращается вокруг энгельсов-
ской оценки Бальзака. С.точки зре-
ния товарища Розенталя («Литкри-
тик», 1938, 6) и с некоторыми оговор-
ками присоединяющегося к нему на
страницах сборника 1; Спокойного в
статье «Противоречие между художе-
ственным методом и мировоззрени-
ем», Энгельса надо понимать в том
смысле, «что Бальзак сумел глубоко
изобразить буржуазное общество“ во-
преки своему мировоззрению и бла-
годаря своему реалистическому мето-
ду». (Розенталь, разрядка всюду моя.
— М. В.)..
Но такая формулировка, извраща-
ющая Энтельса, восстанавливает по-
хороненную марксизмом идезлистиче-
сную теорию о независимости искус-
ства-от политики. Правда, т. Спокой-
ный заверяет, что бояться разрыва
политических взглядов и художе-
ственного творчества не приходится.
«Он (Д. Тамарченко. — М. В.), —
пишет т. Спокойный, — почему-то
опасается, что утверждение антаго-
низма между мировоззрением и худо-
жественным методом означает раз-
рыв, отрицание взаимосвязаннюсти
между ними. Напрасное опасение!
Ведь антагонизм-то и есть как раз
определенное отношение, определен-
изя связь. Да ведь то, что реализм
Бальзака звучит вопреки его легити-
мизму, — это же определеннное отно-
шение между реализмом. и лерити-
мизмом; Между тем Тамарченко и
Горелову * это определенное отноше-
ние почему-то представляется отсут-
ствием отношения, разрывом».
Прежде всего, если всякий антаго-
Низм предполагает наличие связи, то
это положение отнюдь не решает во-
о форме связи. В статьях Та-.
марченко и Горелова говорится’ не
просто о том, что мировоззрение. пи-
сателя связано с его художественным
методом, а о причинно-следственной
связи. Может быть, связь в погялке
простого взаимодействия 8, может
быть, определенная причинно-след-
ственная связь. Опять-таки и здесь
нет каких-то абсолютных траниц
между формами связи, во разве это
не чистейшей воды релятивизм —
стирать грани между разными форма-
мн связи и глубокомысленно заяв-
лять, что, констатируя антатонизм,
мы не должны бояться разрыва; раз-
рыва все равно не получится, связь
останется. В действительности, раз-
рыв как раз получается. Творчество
писателя становитея необуеловлен-
ным 60 социально-политическими
ваглядами,
Даже более того, оно не обусловле-
но вообще мировоззрением писателя,
то есть всей системой политиче-
ских, философских и иных взглядов
писателя. «Многие наши критики, —
возмущается т. Спокойный, — убеж-
дены в том, что наше мировоззрение
предопределяет творческий метод.
Эта неверно, но это звучит в выска-
зываниях о том, что будто бы лири-
ка и 6100 пролетарской поэзии те-
ряют жанровые различия между Cco-
бой и сводятся вк некоему общему
знаменателю в теориях, отрицающих
возможность то советской комедии,
то сбветокой трагедии в ряде друтих
эналогичных мыслей наших совет»
ских критиков». Ho cam т. Спокой-
ный в одном месте заявляет, что
философокие взтляды писателя восег»
да политически заострены. Так как
же можно говорить, что ‘эти взгляды
не предопределяют художественного
метода писателя? Тут т. Спокойный
совершенно последовательно прихо-
дит к разрыву политики и художе-
ственного творчества. Открещиваясь
от меныпевиотвующего идеализма
в данном вошросе т. Спокойный сам
становится на позиции последнего.
°. История литературы знает не мало
произведений, когда писатели своим
художественным языком говорили
нечто аначительню более прогресоив-
ное, передовое, чем они сами хотели
бы сказать, & иногда их художествен-
ные произведения были прямым от-
рицанием их общественно-полнтич6с-
ких веглядов. Фонвизин своими ко-
медиями вызывал ненависть к кре-
постному праву, но сам он, по своим
взглядам, не выходил за рамки нро-
свещенного абсолютизма, сам он 05-
тавался на почве крепостных отноше-
ний, Разоблачая деспотизм, произвол,
невежество Простаковых и Скотини-
ных, Фонвизин надеялся на то, что
эта уничтожающая критика поможет
исправлению класса помещиков и
даст возможность восторжествовать,
по ¢TO мнению, справедливым зако-
нам тогдашнего — монархического
строя. Фонвизин, чтобы отчетливее
подчеркнуть, выявить свои положи-
тельные ватляды, выводит типы pe-
зонеров — Правдина, Милона, Отаро-
дума,
Но эти, надуманные, рассудочные
образы, необходимость ^ которых в,
«Недоросле» диктовалась не столько
реальной жизнью той впохи, околыко
‘идейным замыслом автора, получи-
лись бледными, худосочными. Бичу-
ющая критика Простаковых — ре-
альных представителей тогдашнего
мелкопоместного дворянства, соста-
Buta Фонвизину бессмертную славу
великого сатирика и обличителя дво-
рянскогм строя. Суб’ективные поли-
тические намерения Фонвизина —
облагородить, улучшить клаюс поме.
щиков, обусловившие правдивую
критику. двор
HHCTBa, сами «взрыва -
лись» этой критикой, приводили пи-
сателя к созданию таких произведе-
ний, которые глубоко противоречили
этим намерениям, .
Можем ли мы сказать, что нет при-
чинно-следственной связи между
социально-политическими ваглядами
Фонвизина и его реалистическим ме-
тодом? Нет, не можем, хотя логика
применения реалистического метода
приводила к результатам обратным
тем, каких добивался писатель. Мы
знаем (и это отмечает Энтельс в од-
ном месте), когда даже формально-
логический метод в силу внутренней
своей логики приводит к выводам,
опровергающим этот метод и все фор-
мально-логическое консервативное
‘мышление иоследователя.
_ Если мы не возьмем творчество пи-
сателя в его диалектическом разви-
тии, мы никогда не поймем, напри-
‘мер, сущности трагедии Гоголя. Раз-
ве тратедия Гоголя не была вызва-
на тем, что: реалистический метод,
который он применил в соответствии
со своими политическими стремлени-
ями, в конечном счете дал не те pe-
зультаты, которых хотел писатель до-
биться?
Резэжционер и крепостник, сторон-
ник сэмодержавия, православия и
народности, Гоголь убоялся того o6-
щественно-политического резонанса,
который имела его критика поме-
щичье-бюрократического строя ниБо-
лаевской России. И. Гоголь, пытаясь,
на языке художественных образов
сказать такую правду о действитель-
ности, которая бы не противоречила
ero социально-политическим вагля-
дам. пишет второй том «Мертвых
душ», тде выводит маловыразитель-
ные «положительные образы», позна-
вателыное значение которых. неивме-
римо ниже основных персонажей. го-
голевского творчества,
Те же противоречия мы набюдаем
и у Гончарова.
Гончаров был целиком на стороне
старого патриархального строя. 0б-
личитель обломовщины, он чувство-
вал себя органически с ней свазан-
ным, Недаром ой писал: «Мы так глу.
es
й книжке
есел.
венный у нас детский автор, которо*
му удалось поднять подпись к рисун-
ку до уровня своеобразной детской
эпиграммы («Детки в клетке»). Опыт
этот пока не намнел последователей.
Гораздо смелее можно говорить о са-
тире в смешной детокой книжке или,
вернее. — при максимальной конкре-
тности, которой требует детская сати-
ра — только о сатирическом о типе.
Естественно, что в таких книжках
преобладают сатирические типы дДе-
тёй («Звездочки в лесу» Барто — тип
мечтателя), & затем и самостоятель-
ные, приобретающие большую выра“
зительность и действенность у Барто
в цикле «Мальчик наоборот? и у
Маршака «Мастер-ломастер» и <Ло-
дыри и кот»). Сатирические типы
взрослых, обладающие конкретностью
живого образа, в смешной книжке
еще очень редки. Ведь такой персо-
наж, как «Рассеянный» — тип явно
собирательный. Если не считать не
совсем определенной капризной «ба-
рыни» в «Батаже», единственным
живым сатирическим персонажем ос-
тается «мистер Твистер».
Веселые книжки у нас создаются
тлавным образом поэтами. Ясно, что
средства комического воздействия та-
кой книжки окрыты также и в 060-
бенностях стихотворной. речи: в’ ее
синтаксисе, лексике, звуковой и рит-
мической стороне стиха; значительна
также роль комической стихотворной
формы и композиция стихотворения.
Разработка комической стихотворной
формы у наших детских авторов толь-
ков проекте. Можно упомянуть о 38-
бытой книжке Барто «Про калошу»,
тде в очень веселой форме «бесконеч-
HOTO стихотворения» описывается по-
тоня мальчика за укравшим калошу
щенком. В зависимость от структуры
поэтической фразы целиком ставит
комизм своих книжек Хармс. При`из-
вестной односторонности тажото твор-
ческото метода, у самого Хармса сами
по себе применяемые им повторы уже
стали теоретически и практически
апробированным ‘приемом детской
книжки вообще и веселой в частно-
сти. В «Путанице» Чуковского мы
встречаем повторы, удачно применен-
ные в форме сказочной анафоры и
сказочного присловия: ‘
Прибегали два курченка,
Полизали из бочениа,
Приплывали два ерша.
Попивали из ковша,
Прибегали `лагушата,
Поливали из ушата,
Тушат, тушат — не потушат,
Запивают — на зальют,
Что касается лексики, то в лекси-
коне, например, детских персонажей
веселой книжки слишком скупо `ис-
пользуется блатодарный матерязл ха
ражтерной детской речи, которая 56-
таническое единство материала и ме-
тода, которото достигает Маршак, в
противоположность Хармоу.
Формы смешного в! детской книжке
чрезвычайно обогащаются умелым
применением комических жанров об-
щей литературы и особенно фолькло-
та. Детские писатели подвер-
тают литературной переработке за-
тадки, комические сказки и анекдо-
ты, детские песенки (дразнилки, пе-
ревертыши), взятые непосредственно
из живых источников и сборников
народното творчества. Но ефера дей-
_ствия фольклора в детской литерату-
‘pe этим далеко не отраничивается..
Необходимо подчеркнуть плодотвор-
ность широкого применения фоль-
клорных методов и ‘бытующих в
фольклоре жанров на почве веселой
книжки. Здесь развивается загадка,
вернее, полузагадка с комической ок-
раской (у Маршака остроумное при-
менение Форм затадки выходит за.
пределы только веселой КНИЖКИ).
Слабее развивается комический ска-
зочный гротеск, идущий от бытовой
сказки («Мороженое» Маршака, . не»
которые из коротких сказок Чуков-
ского). Зато особенно разнообразное
применение в смешной книжке на-
холит нанболее сжатая ив повество-
вательных фольклорных форм —
анекдот. Можно говорить о возникно-
вении бытового анеклотического эпи-
зола («Пудель? Маршака — цель
анекдотических эпизодов бытового по
рядка) или анекдотичного эпизода в
более эмоциональной трактовке и в
большим Уклоном в экзотику («Че-
репаха» Чуковского). Дальнейшее
применение анекдота в веселой книж-
ке — сатирическая форма.
Из детского фольклора в нашу сме-
шную книжку входят формы драз-
нилки и перевертыша. Дрёзнилка,
правда, вводится скупо (до сих пор
еще сильны сомнения в педаготиче-
ской ее полезности), а перевертыши в
советской литературе для детей во-
обще едва-ли не монополия Чуков-
ского.
Дразнилка фитурирует иногда, в ви-
де рез й морали («Девоч-
ка-ревушка» Барто), а иногда исполь-
зуется как форма полностью (драз-
нилки Маршака, помещенные в «Ко-
етре»). Перевертыш у Чуковского тес-
но связывается © тем же принципом
игры, при чем ивлюбленная игра,
мотивирующая у него «лепые не-
лепицы»х — зоологическая. Тут неиз-
бежно возникнет вопрос не о пло-
дотворности самого жанра «лепой
нелепицы» (уже ‘решенный), а тре-
бующий в каждом отдельном случае
своего практического разрешения во-
прос об об’еме детского опыта.
Попытки применения литературных
сатирических жанров мы и видим у
Маршака и Барто. Мадимак едивот»
пелгно служит целям бытового пове-
ствования у Кассиля и у Чуковского
в «Солнечной». Вообще же сила воз»
действия смешного в речах персона-
жей меняется в зависимости OT TO-
го, с каким персонажем имеет дело
маленький читатель. Действующим
лицом может быть взрослый, ребенок,
очеловеченное животное, оживленный
предмет. «Лодыри и кот» Маршака
смешат, конечно, не морально, & тем,
что морализирующие реплики произ-
носятся котом. Поэтому антропомор-
фия — такой распространенный при:
ем комическото.
Стихотворная речь персонажа мо-
жет удачно имитировать, окажем,
болтовню, причем такая имитащия
приобретает характер либо сатириче-
ский, как у Барто («Болтуны»), либо
итровой, как у Чуковского («Теле-
фон»). Имитируется иногда раешный
гворок, но больший успех имеет
скороговорка, получающая разнооб-
разное игровое применение, приобре-
тая, например, функцию считалки.
Итрой детские писатели пользуют-
вя по разному. У. Хармса есть сти-
хи 0 трех мальчиках, из которых один
вообразил себя автомобилем, другой
— пароходом, третий — самолетом
(«Ира»). Писатель очень верно запе-
чатлевает игровой момент, но итры в
ето книжке нет никакой: она — толь-
ко прекрасный рассказ в стихах об
игре, нестособный ни’ стимулировать
детокую фантазию, ни тем более вы-
звать омех ребенка. :
Не описание итры, а игровое дейст-
Вне может стать поллинным и основ-
ным (в некоторых случаях даже ре-.
иающим) элементом веселой книжки.
Доминирующая роль игры очевилна в
стихах Чуковского, особенно таких,
кав «Телефон», «Чудо-дерево», «Пе-
ревертыши», — в стихах, которые мо-
Гут послужить и действительно слу-
жЖат ипровым материалом для читате-
лей. Нетрудно, впрочем заметить,
что игровой принцип Чуковский кла-
Дет в основу и книжек с героическим
сюжетом, что иногда и подчеркнуто:
Он сказал:
«Ты, злодей,
Пожираешь людей,
И за это мой меч —
Bow голову с плеч,» :
И ВЗМАХНУЛ СВОЕЙ САБЛЕЙ
ИГРУШЕЧНОЙ
{«Нрокодил»),
Маршак учитывает’ существенное
значение игры даже в «серьезных»
Своих книжках при выборе сюжета
(«Пожар», «Почта»); в веселых же
книжках он с большим тактом приме-
НЯет игровые методы, вводя их как
компонент стихотворното, изредка
прозаического («Усатый-полосатый»)
повествования. Существенное зна-
чение для комического воздействия
приобретает также словесная _ игра.
Различие методов Маршака’ и Чуков-
кого сказывается и в пользовании
приемами словесной игры. Для Чу-.
КОВСКоГО имитация детокой «шифро-
занной речи» («Котауси и Мауси»), В
«“Телефоно» (игры слотами и звуками).
Mapmana ето знаменитый «вато-
Зоуважаемый и тлубокоуважатый»
К нельзя лучше помогает характе-
Ристике комического персонажа. Важ-
НО отметить, что Маршак пользуется
В подходящих случаях игровым—по-
плясовым — ритмом, одновремен-
wee выразительный звуковой
Завизжала
ила,
Зажумжала,
ак пчела,
Пропилила
ершок,
Наскочила
В На сучок («Мастер-помастер»).
RHA NEAL, посвященных слеци-
вый’, ИФ («Мяч»), последователь-
фитм обиауживает‘ OP-
Подкатился
Под ворота, -
обежал
обежал
До поворота...
({«МЯЧ» МАРШАКА).
Тут создается звуковой узор и ка
ламбурная рифма — особенности,
совместно с другими поэтическими
средствами также определяющие сте-
пень воздействия Веселых стихов нА
читателя.
Как видим, разнообразие жанров,
получающих свое применение в ве-
селой книжке, дает возможность ши-
рокого творческого эксопериментирова-
ния, С другой стороны, хотя бы и с3-
мые целесообразные для веселой
книжки приемы при одностороннем
их применении (повторы у Хармса,
перевертыш у Чуковского) в сущно-
сти утрачивают свою целесообраз-
ность. Мы видели, что почти любой
комический прием Может привиться
на почве детской Литературы при
умелом к нему подходе, остроумном
творческом комбинировании жанров и
форм и дальнейшей разработке жан-
ровых возможностей. Веселую книж-
ку вряд ли нужно замыкать в ка-
кие-нибудь тематические границы.
Не авторов такой книжки у нас очень
и очень мало. И совершенно не ис-
пользуется то, что могут дать в этой
области маленькому читателю наше и
заладное литературное наследие и,
тлавным образом, доступные: ему от-
расли мирового фольклора,
Горелюв и Тамарченко абсолютно
правы, когда они выступают против
* Речь идет о статье Тамарченко
«Мировоззрение и метод» и статье
Горелова ‹0 взаимоотношении идей
ий образов в художественном произ-
велении», напечатанных в сборнике.
В порядке обсуждения,