> питературная газета ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО« Е. Усиевич Такой же жизнью живут, В из0- бражении Б. Пильняка, и другие коммунисты, с которыми приходится сталкиваться героинъ. «Мне нравился один товарищ, HO он был очень занят, я 970 редко встречала: Он был. вторым, © ROTO: рым я сходилась. Он стал приез- жать ко мне, когда я сказала ему, что я не девушка. Нам было совер- шенно понятно, зачем мы встречаем. ся». Дальше рассказывается, Что у «первого» отношение в любви тоже было «санитарно-гигиеническое». 068 — серьезные партработвики. Haro Hen —- случайный отец ее случай- ного ребенка. К беременности пол- рути он отнесся так: «Он почти злоб- но спросил меня, почему я так долго не звонила ему, три месяца назад аборт возможно было бы сделать, со- всем безболезненно. Он спросил меня, на самом ли деле я’ беременна и ‘точно пи-я подсчитала, ‘что отец — именно он. Он уже звонил какому- то знакомому медицинскому знаха- ‚рю, и внахарь по дружбе брался де- лать аборт. Я поняла, что наша двойная смерть — смерть моего ре- бенка и моя — ему удобнее, чем ро- ждение человека». Е Одинокая и растерянная, не имея бемьи, Антонова приезжает в дом отдыха провести несколько послед- них дней перед родами. Вот как го- ворят о ней партийцы в доме: «Прокурорша Антонова — 1роза- бабочка и, пожалуйте © животи- ком.» Это хихикание, этот злорадный обывательский тон добавляют еще один штрих к рисуемым Пильняком взаимоотношениям между мужчиной и женщиной, якобы господствующим в коммунистической среде. Но эти бесчеловечные отношения тоспод- ствуют именне в буржуазном обще- стве, будучи прямо противополож- ны действител: комму- нистов. Решив наделить «энергично функционирующие кожаные куртки» человеческой психологией, слабостя- ми и скорбями, Б. Пильняк навязал им всю грязь, осевшую на буржуаз- HOM интеллитенте; а вместе ‘с нею наделил своего «нового» человека н трагедией одиночества. Ero испытывает не только.Анто- нова, но и коммунист, инженер-стан- костроитель Суровцев, прошедний школу гражданской войны, увлекаю- щийся своим делом работник. Он го- ВоОрит 0 себе: «Я коммунист, то есть человек коллектива, все понятно, — & вот как только я остаюсь один... мне одиноко и мне страшно, а я знаю, что человеку надобно иной раз побыть и одному и одному чуветво- валь себя полно. И надо не чувство- вать одиночества вдвоем. о женщи: ной, потому что вдвоем с женщиной возникает тд, что дает человеку ощу- щение бессмертия». И вот двое этих одиноких людей, разбитых подавлением в себе чело- веческих инстинктов, решаются ©03- дать семью, чтобы укрыться от оди:- ночества, «новую» семью без лжи И грязи. Странно только, что пробуждение человеческих инстинктов, как He впервые у Пильняка, вызывает в женщине подозрительное понимание переживаний беременной суки. ана- лотии § которой то и дело повторя- ются в рассказе. Почуветвовав пер вое движение ребенка, Антонова opa- зу грозно подымается на защиту ©о- баки, которой не дают вырыть бер- логу для щенков. Спустя нек ое время она пишет в дневнике: «Со- бака ‘подрывалась. под все’ сараи, чтобы сделать себе `лотовище лля родов. Именно потому, что у меня тая Олекма». Это книга прекрасно написанных, крепко сделанных сти- хов. К сожалению, и в ней слишком часто сквозь голос Саянова слышатся голоса других поэтов. Так, стихо- ‚ творение «Золотая Олекма» невоз- можно читать, не вспоминая каждую секунду стихи Волошина «Demetrins ирегафот»: тот. же размер, те же ритмико-синтаксические ходы, ‘даже в первом отихе совершенно выходя- щие из общего словарного строя цер- ковно-славянское «токмо» (рифмует с «Олекма») как будто нарочно для ‚ чтобы лишний раз пропедали- ровать сходство со славянизмами Во- лошина (‹убиенный ныне и восста- вый»). Boe это тем более досадно. что тематика «Золотой Олекмы» сов- сем не книжная. Это яркие реалисти- ческие картины золотопромытшленной Сибири, преимущественно дореволю- ционной. Саянов настолько культур- ный поэт, что должен был бы уметь избегать таких реминисценций. Там. где он их избегает, он создает пре- восходные, конк ые образы стра- шной царской Сибири («Хозяева»: «В бега») и ее социалистического преображения («Соболиная охота», «Управляющий прииском»). Очень интересны и появившиеся в журна- лах («Лит. современник») отрывки из поэмы «Тайта» о гражланской войне в Якутии — одном из самых гран- диозных по своей обстановке участ- ков великой борьбы за советскую власть. Еще в большей степени, чем Ha Саянове, тяготеет книжность на. ноэ- зии Николая Брауна и Вольфа Эрли- ха. Оба ищут выхода из нее в своей тематике, но самая плоть их стиха остается сугубо книжной. Для Bpay- нз характерно, например, в стихах о морских волнах вспомнить Морскогс коня Тютчева. Освобождается Браун от своей книжности в военной краюно- армейской теме — теме, которая слу: жит оживляющим Антеем для столь многих советских поэтов, как в пол: ной простого пафоса «Смерти парти- заза» («Знамя» № 1) и в стихах о больших = человеческих чувствах, дружбе и любви. Несколько выхоля за формальные границы моего 0630- фа, я не могу не отметить его пре- ‚красные стихи о любви в №1 «Лит. современника» за 1935 г, (особенно второе — «Мне руки твои»). Эрлих не книжен по своей темати- ке, но стихи его кажутся слишком старательными, слишком обдуманны- ми. У него: есть реалистическая хват. ка и изобразительность. В ero ryan ном произведении за прошлый год — «Еська из Багдада» есть сильные строфы, остро. дающие суровую и же- стокую природу Армении. Но другая ‘пет мужа, нет «логовищ а», Я и пр ехала сюда на эти дни перед родами, в чужой дом, чтобы быть совершены но одной... Это больше, чем накадз- ние, это природа мотит 3% себя». Коммунисты не разрултают семьи, Наоборот, у нас она гораздо крепче, ибо держитея на гораздо более че ловеческих основаниях. Не в нашей стране из семьи не делают фетиша, не делают убежища, в котором двое спасаются от одиночества и проти- востоят всему остальному миру. Rex. щина у нас живет о мужчиной, что- бы иметь в нем друга, товарища, & не только чтобы иметь «лотовище», в котором был бы «мужчине, муж, отец моего ребенка, который поймет все, что я чувствую... пол которого будет. для меня так же свят, как мой для него», ^ Итак, материнство —~ CBATOS, как у суки. Муж, детеныши, «логовище» и.. сватой пол. Вот то человеческое, Что ‘желает спасти Борис Пильнаяк, Для того, чтобы возвестить миру это «новое» евангелие, ему и понадоби- лось оклеветать людей социалисти- ческото общества, приписав им Cee человечность, тупую жестокость от. ношений между мужчиной и женщи, ной, свойственные буржуазии. Такое содержание так просто ©0- ветскому читателю преполносить не- возможно. Поэтому Б. Пильнак, &0- торый может же, оказывается, ии. сать и человеческим языком, когда ему есть что оказать (ем. например, его рассказ в № 11 того же «Нового мира» за 1934 г. «Большой ирлем»), в разбираемом. рассказе. довел ща. манокий стиль до предельности. «И такая же скорченная вылезла ‘В сознание остатком эстетики от су- ден, от рвоты, от раскоряченности самой себя и соседок...> Остатком эстетики от” суден, от рвоты... о, господи! «И еще через закрытые тлаза, че- рез сжатые до беззвучия зубы про- резалея крик, резкий и здоровый, и я увидела маленький, сморщенный красный комочек». Крик ребенка, прорезывающийся через стиснутые зубы матери, да еще через закрытые‘ глаза ее жё, вещь, конечно, очень любопытная, но стралино непонятная, прямо можно сказать — мистическая. «Аборт опоздан...» Ну, это по ли- нии безтрамотности. А вот не угодно ди: «Что касается меня самого, то по отношению к первой жене я оказал: ся в том положении, в каком по от: ношению ка мне была втерая. А © второй женой произошло: то, что про» изошло со мной по ‘отношению к пер. вой жене». Me Тонко. Почти как в задачнике. 13. линина и Буренина. Б. Пильняк взял для своего рас- сказа название, которым озаглавил один из лучитих своих рассказов М. Горький. Этим он как бы проти: вопоставляет тлубоко человеческой трактовке этой темы великим проле: тарским писателем свою трактовку, которая, на поверку, оказывается пошлым поклепом на новое челове» чество. Поравительный акт саморазоблаче- ния. . В ПОИСКАХ Чем успешнее. развивается в, #8 ‘шей стране строительство социализ- ‚ма, тем полнее, ярче, чище, значи 4 тельнее ддлается жизнь каждого участника этого строительства, тем многограннее становится его лич- ность. Мы присутствуем при возник- _вовении. нового, социалистическото человека. И этот человек интересен не только как борец и строитель. Но зсей своей нравственной структуре, во всех своих отношениях, в том чи- сле и в быту, в семье, в своем отно- шении к женщине, к детям, к това- рищам он неизмеримо интереснее, выше, чище и сложнее, чем буржуаз- ный собственник. На Эту сторону жизни нового че- ` ловека наши писатели обратили вни- мание лишь в самое последнее вре- мя. Все еще помнят, конечно, что до очень недавнего времени новый человек, › коммунист, даже в произ- ведениях наших пучших писателей изображалея в. качестве «окелета», лишенного мяса, нервов, эмоций, в качестве сухой и рационалистиче- ской «машины революции». Не от- крыв «новую» проблему, некоторые наши писатели набросились на лич- ную жизнь нового человека с энер- тией, которая, как это отмечалось в «Правде», например, относительно рассказа Сергеева-Ценекого «В’поез- де. с юта»,. носит не совсем или во- все нездоровый характер, Случай этот не единичен. Достаточно вспом- нить «Личную жизнь» Соловьева и ряд других симптоматических, к со- валению. вещей. } Весьма странное освещение этой же ‹ проблемы дает ‘и писатель В. ‘Нильняк в помещенном в первом номере журнала «Новый мир» рас- сКазе «Рождение человека». Вюнцепция рассказа такова: имен- но потому, что коммунисты живут интенсивной общественной жизнью и всецело поглощены ею, в них неда- влены. человеческие инстинкты. Ге- роиня ‘рассказа, женшина рабочего происхождения, член нартии, проку- pop, человек, с юности сросптийся с коллективом и не представляющий себе жизни вне его, пишет про себя: «Моя жизнь прошла так, что, может ‘быть, сейчао впервые я думаю, — как сказать? — о человеческих ин- стинктах и о моих собственных. Мне „некогда было е них думать». А от полавления человеческих ин- стинктов происходит неряшество в личной эюизни, беспорядочные поло- вые связи в «санитарно-гигиениче- ских» (так и сказано) целях и в ре- зультате — чувство бесконечного тра- тического одиночества. . КФУРТ—- Читатель знал т. Франкфурта, как директора Кузнецкстроя, как ортани- затора борьбы за металл, чутун, про- кат; как мастера социалистической стройки. Сводки и‘трафики в газетах; скупые строчки телеграмм: ‘статьи специалистов о перспективах Кузбас- са; иногда очерки 0 строительстве второй металлургической базы нашей страны, — вот почти и все, что да- вало хоть какое-нибудь представле“ ние о силах и средствах, брошенных партией и правительством на освое- ние огромных, нетронутых ботатств. столетиями ждавших пастояшего хо. . Художественная литература не по* спевала за Кузбассом. Масштабы строительства, сложность глубоких измерений материальной базы и пои: хики людей, в труднейших условиях приспособлявшихся к темпам острой- ки и производотва, — все это требо- вало известного времени, чтобы притлядеться и художественно 960б- щить И только в прошлом году «День. второй» Эренбурга положия прочное начало литературе о Куз- баосе, : Сейчас, что очень важно и ценно. заговорили сами строители Кузбаюса. Почти одновременно появились: вос- поминания Франкфурта и сборник «Кузнецюстрой» !). Эти две книти да- ют уже довольно точное представле» ние о той реальной обстановке, в ко- Торой рождалось и росло строитель- ство; о людях, вынеспих на своих плечах трудности стройки и пуско- вого периода; об основных этапах борьбы и роста этих людей. Тов. Франкфурт писал свои воепо- минания во время отпуска, «Я спе- птил, упасаясь оставить евои заметки незаконченными». Тов. Франкфурт — человек «не ис- кушенный в литературе» (как он сам себя характеризует в предисловии). Воспоминания Франкфрута носят Ha ce6e печать опешки и недо- работанности. Но даже и в таком виде, не претендуя на большое худо- жественное обобщение, на яркий, об- разный показ людей и событий, кни- та Франвфурта оставляет глубокое впечатление, Она органически примы, кает к «Истории фабрик и заводов». Она взволнованным голосом непоеред- ственного участника и ортанизатора событий рассказывает о множестве интереснейтих фактов. Удалось ли автору передать. ‹аро- мат стройки»? В известной мере—ла! Даже первичный, несколько прими- тивный монтаж фактов, зафиксиро- ванных наспех, по памяти, впечатля- ет, ибо каждый из этих фактов -вна- менует подчас поразительные про- цеосы становления новой экономики и новой психики. Есть какая-то особая убедитель- ность в рассказах непосредственных участников, событий и дел, До сих пор директора заводов раз- говаривали, с литературной точки зрения, гораздо менее интересно, чем их соратники по стройкам. Присмот- ритесь к высказываниям т. Давы- дова в «Былях торы Высокой» или к высказываниям того же Франкфур- та в сборнике «Кузнецкстрой». Вы- _сказывания рядовых рабочих насы- щены порой замечательной‘ сказовой пропветкой; их еты очень кон- ‚Бретны и впечатляют именно этой конкретностью, эмоциональностью. Давыдов и Франкфурт в упомянутых сборниках «‹отделываются» общими итоговыми рассуждениями. Язык их высказываний бледен, малокровен. «Рождение стали и человека» — первая’ книта, в которой директор отромной социалистической стройки ‘рассказывает «всерьез, от себя». И «Рождение стали и человека» — «Октябрь» №№ 10, 11, 12. 1934 №. 1) «Кузнецкстрой» (история Куз- ненкстроя в воспоминаниях) — с0- ставитель Ji. Toot, Заптеибкраевое изд-во, Новосибирск, 1934. Стр. 182. Ц. тр 30к _ Существование ленинтрадекой но- _взии каж особого, имеющего свои ин- ‚дивидуальные черты отряда совет- ской поэзии получило как бы общее признание. На с’езде писателей ле- ‚нинтрадеким поэтам был посвящен особый содоклад Н. Тихонова. Ле- нинградский Гослитизлат выпустил особую антологию «Ленинградекие ПОЭТЫ». не особенно удачно состав- ленную (и снабженную не в меру «самокритическим» предисловием), но удобную для первого знакомства со второстененными поэтами Ленин- града. Особое лицо ленинградской поэзии определяется в ‘основном следующи- ми чертами: относительно высокий тех- и культминимум: нельзя cede представить ленинградцами таких ноэтов. как Жаров или Алтаузен; по- чти полное отсутствие формального влияния Маяковского и Лефа (при наличии некоторого влияния Хлеб- никова); пренебрежение газетной поэзией в узком смысле елова при довольно высокой насыщенности по- литическим содержанием; особое тя- тотение из политических тем к темам красноармейской и интернациональ- ной — естественное для приграниз- ного города. Нельзя еще не отметить ‚несколько книжный характер знач\- тельной части ленинградской п зии — наследие старого интелли- тентското Петербурга. Все’ эти черты (кроме последней) сосредоточены в особо концентрированной форме в творчестве Николая Тихонова, влия- ние которого, как поэта и деятеля поэзии, на ленинградских поэтов млалших поколений очень велико. Центральная фитура молодой ле“ нинградской поэзии — Александр Прокофьев. Я должен со всей опреде- ленностью сказать. что я ло сих пор ИРЕК ТО зывает также и о вредителях. И здесь он приводит глубоко поучительные факты. Вот бандиты-поджигатели, «скромненькие счетоводы», прекрасно говорящие на,’ мнотих европейских языках, переброшенные” из-за трани- цы; вот начальник военизированной пожарной охраны, имевший прямой задачей организацию поджогов на строительстве, Пожимо нопосредственного интере- са отиводы, рассказанные Франефур- ‘TOM, имеют, по налнему мнению, и друтой, гораздо „более глубокий смысл. Когда вчитываешься в них, в эти факты героики и борьбы, воно- минаегть; что многие из них уже про». чно вошли в сюжетный фовд неалцей - литературы, посвященной социзли- стическому строительству. Борьба с половодьем (ледолом на реке Абуш- ке); студенты присланы напрактику ‘из Томека; первые этапы етроитель- ства школ; молодежь из специересе- пенцев: на стройке; раофслоение среди инженеров; монтаж доменных печей в жестокие морозы ина высоте 40 ме- тров, когда и внизу захватывало ды- хание; описалтие момента пуска кок- совых печей, когда рабочие приходи- ли тысячными толиами, с женами и детьми, котда «лица у в’ех были праздничные и радостные. С таким блаженным выражением, бывало, шли от пасхальной заутрени с пасхами и куличами, люди, веровавшие в бога. Ночью, через ухабы и рытвины раз- рытой площадки возвращались они к себе — в землянки, в бараки, бере- жно неся’в рувах овеществленную ‚свою работу и радость — кузнецкий Кокс», -- 60 воеми этими фактами читатель уже встречался и в «Соти» Леонова, и в «Гидропентрали» ПТаги- нян, и в «Большом конвейере» Ильина, и в «Дне втором» Эренбургя итд итд . Что это‘ значит? Ore значит, что нала литература не выдумывает. Она пичнет о правде жизни; она честно ‚пользуется тем материалом, который щедрой рукой дарит ей нала дей- ствительность. И авторитетный това- риш, мастер социалистической етрой- ки, вдумчивый и чуткий, подтвержда- ет, что писатели в основном верно отображали виденное и слышанное, брали факты, типичные для многих натих строек. : Но вместе с тем, подтверждая пра- вливость нашей литературы, воопо- минания Франкфурта зовут ее к но- вым, более выюоким достижениям. Ибо они наглядно иллюстрируют. как мало все-таки еще было показа- ` Но, сколько упорной и систематиче- ской работы предотоит еще впереди. ‘Интересная и нужная книта, нами- санная не писателем! И. ПУКОР. надо быть справедливым по, отноше- показывает его новый метод работы. нию в нему: факты он выбирает © И только в последних строчках «но- большим вкусом и чутьем. Он умеет веллы о бывшем пушкинисте» Франк- уловить в окружающих. его людях и фурт добавляет скупо: «организащия событиях ту «изюминку», которая хозяйства — работа, трудная; кропот сразу поворачивает их к читателю ливая, зачастую неблатолалуная.` Она наиболее существенной стороной, Тов,. требовала большого упорства и вни- приехал на Франкфурт -— не писатель. Но он мания. Когда ВКраскин прошел большую школу управления площадку, в ето шевелюре было еще MHOTO островков. черных. волос. производотвом, ортанизационной ра- боты, классовой борьбы. Отсюда ero стройке они исчезли. Теперь он cen. умение ориентироваться в сложных Этот человек налтрязженной и нереной работой подорвал свое здоровье. выделять в Большой знаток литературы, некогда положениях; отсюда его умение при- лядываться к людям, выделять в них само существенное. И если ео пушкинист, а ныне прекрасный боль- герои еще охематичны, показаны шевик-хозяйственник,. Краскин нема- m0 CHT nw вдоровья: отдал Вузнецв- строю»: “Наглядный пример концовок Франкфурта, дающих отличные «точ- ТОлЬБО ОЛНОЙ-двумя деталями, то это ло сил значит, что писатели должны будут строю». оспользоваться тем ботатейпгим Ma- териалом, который дает им в руки ки отталкивания» писателю. т. Франкфурт; они. должны будут «дорисовать» ero. Ho пройти мимо 9т0то. материала они уже не смогут. И в этом основная заслута т. Франк- фурта. / Люди у Франкфурта появляются и исчезают, чтобы уступить свое место другим; десятникам, инженерам, зем- т. Франкфурт; они. должны будут — Любопытна зоивка, сюжетного «дорисовать» его. Но пройти мимо стержня эпизолов Франкфурта вста- вочными эпизодами. Проследим за ней хотя бы на эпизоде с Краскиным. Начинается он встречей Франкфурта с Краскиным в Москве, Краскин \уез- жает в Кузнепк вместе с Dpaundyp. том и начальником Туркоиба Шато- лекопам. В воспоминаниях Франк- фурта нет «героев». Героем является сплоченная, охваченная строительным энтузиазмом MACCAa; за несколькими вым в его служебном вагоне, «Ша- `товский патефон напевал и наигры- вал лирические мотивы, а мыс Кра- скиным долго и обстоятельно толко- вали о Кузнепкстрое, товорили O TOM, десятками характеристик, набросан- ных очень скупо, наснех, в порядке как ортанизовать нашу работу, как организовать большое и сложное хозяйство Кузнецкотроя». ‘Ha этом этизод обрывается. Он сменяется эпизодом об Иванове, бывшем. офице- ре, потом красном командире, орга- низаторе транспортного хозяйства Кузнецкстроя. Эпизод 06 Иванове «проходных эпизодов», читатель ощу- щает волю партии, волю оольшого коллектива. «Рождение стали и человека» мо- жно было бы назвать монтажем ма- леньких новели-опизодов, сжатых до низаторе тр пределов газетных заметок. Фоном Кузнецкотроя. для этого монтажа являетея довольно сменяется ‘эпизодом о Димитрове, подробная информация об основных бывшем партизане, одном из первых й лучших шоферов, подтотовившем Ha месте транепортные кадры. UH этапах строительства. Новеллы-эпизо- ды вкраплены в этот фон; они явля- ются естественным его фразветвлени- только потом ‘снова появляется Ве ем; они иллюстрируют ето. И если скин. Такая смена эпизодов хараклтери- ый метод монтажа довольно при- митивен, то отдельные эпизоды, раю- зует композиционную манеру Франк- сказанные Франкфуртом, подобраны фурта. Франкфурт показывает людей отлично. Для человека, любящего и только на производстве; В этом его понимающего натие строительство, эти сила и слабость. Для тото чтобы. по- эпизоды становятся. впечатляющими казать Враскина как ортанизатора обобщениями очень больших и CHOM- хозяйства, необходимо тут же пока- ных процессов. зать и состояние транепорта, являв- Можно было бы привести в каче- шегося ‘основным звеном этото хо: стве примеров очень “много. таких взяйства, Показ транспортной про- эпизолов. Вот некоторые из них. В апреле, еще в самом начале строительства, ледолом на реке Абу- шке утрожает железнодорожному мо- етпе в хамом начале показ людей, решавитих ее. Фравк- фурт поставил перед собой задачу нарисовать читателю рост стройки в сту. Всю ночь варывают льдины, про- ее основных звеньях, динамику дви- талкивая их баграми, устанавливая жения этих звеньев. Отсюда еменяе- мость эпизолов, их взаимообусловлен- ность, вотавки одного эпизода В другой. Франкфурт дает зарисовки не только ударников производства, пре- данных лелу работников. Он расска- крепления, Люди, ежесекундно рис- куя жизнью, борются со льдом. Два дня напряженной, бессменной борь- бы, — и мост опасен... Вот коротенький портрет коммуни- бта-инженера Александрова. Моло- roro Александрова вначале встречают . недоверчиво. Через короткое время этот человек своей работой завоевы- вает общую любовь и авторитет. Предоставим слово’ автору: _ «Приехал к нам Александров очень худым. С каждым днем он стал больше худеть. А работал он много. Тяжело было слышать, как он много и подолгу, как-то всем своим нутром, кашлял. Однажды, это было’ уже ночью, возвращаясь с работы, Алёк- санлров мне сказал, что он серьезно болен туберкулезом, особенно. после — У нас в семье, — сказал он, — все туберкулезные. Видно, скоро и обо мне придется некролог писать. Вот бывший доцент истории лите- ратуры, пушкинист ИКраскин, спод- вижник Франкфурта по’ борьбе с ин- женерами-вредителями в Сибири еще в 1919-20 тт. Краскин уехал на’ Куз- ненкстрой, «томясь но живому делу». Франкфурт’ довольно подробно’ рас- сказывает о кропотливой будничной ‘работе Краскина. Новые методы уче- та и принципов ортанизации хозяй- ства, введенные Краскиным, подхва- тываются тазетой «За индустриали“ зацию» и широко пропагандируются. Франкфурт очень мало рассказывает о самом Краскине. Ов в основном Tea Il ирекий Статья Современная книжная графика. Силуэты к повести Пушкина «Дубровский», выпусказмой Госпитиздатом, доцког в «Столбцах» прием этот служит обнажению и обостряющему «отстранению» мира удушающего ‚ ме- щанства (реакционность «Столбцов» в том, что Заболоцкий представлял это мещанство как доминирующий факт советской действительности Ha. кануне реконструктивного периода; «Отолбцы» перекликаются в этом смысле © «Трановаальь Федина и «Лирическим отступлением» Аосеева). У Прокофьева тот же прием служит, с одной остороны, освежающему, дружественно-юмористическому изо- бражению, в результате. которого действительность предстает в тонах веселой буффонады. Но есть у Про- кофъева‘ в этом приеме и резлисти- ческий момент, поскольку он отра- жает то действительное противоречие между формой и содержанием, кото- рое не может не сопровождать пер- вых шатов социализма в деревне. Во всяком случае весь цикл проникнут большой бодростью. Особенно харак- терен конец стихотворения «Василий Орлов перед смертью своей»: И вновь тишива. И, ее распоров, Сказал: умираю, —Василий Орлов,— Походкой железа, огня и воды Земля достает до моей бороды. Суерть встала на торло холодной : ногой, Ударила в спину железной клюкой; Уже рассыпается. кровь, что крупа... Умру — ехороните меня без попа. Чтоб сделаны были mo Bore Moet Могила просторней и гроб посветлей. 9106 троб` до мотилы несли на т руках, На трех полотенцах моих, в петухах! Чтоб стал, как карете, мой троб а / именной, Чтоб музыка шла и гремела за мной, „Я ‘думаю. ни один. поэт никогда не писал таких бравурно-бодрых стихов © смерти. Появившиеся за прошлый д в журналах и газетах и еще не собрав. а ve Pee re. emaea TInerahuane. mnuanraspan no большей части в циклу о любви. `Вначительная часть этого цикла до- вольно бесцветна для такого поэта, как Прокофьев, и представляется мие написанной не в полным нёпряже- нием творческой энергии. Но там, где Прокофьев снова сближается © фольклором современной деревни, он создает замечательные вещи. Такова, например, песня «Не боюсь, что даль затмилась» («Известия», 22 октября, 1934 г.): ° Ну тогда я веотану, с места И прищурю левый глаз И. скажу, что я с невестой Целовался много раз. . Что ж, скажу невесте, жалуй Самой горькою судьбой. Раз четыреста, пожалуй, Целовались мы с тобой, ‘Творчество Прокофьева заставляет вновь поставить вопрос о Заболоцком и ‚его влиянии. Пример Прокофьева показывает, что ничего губительного в этом влиянии нет. На глубокую упадочность. «Столбцов» советский поэт оказывается невосприимчив. Борис Корнилов, как и Прокофьев, совершенно свободен от специфиче- ской ленинградской книжности, Си- ла Корнилова — в его’ свежести и непосредственности, слабость — в том, что-у него нет того крепко спри- Того мировоззрения, которое: во нем так неожиданно обнаружил Н. И. By- харин. Корнилов блестяще начал прошлый год подмой «Триполье». В «Триполье» замечалельно, © одной стороны, -яркое, натуралистическое изображение кулаков, свободное oF того тайного эстетического любования кулацкой «силой» и «размахом», ко- торое часто высовывает свои уши из-за ВИДИМОГО «разоблачения». Ку- лаки Корнилова натуральны‘ и от- вратительны. Чего стоит их сектант- ский «бог», который: Хрупал сахар вприкуску И в поту, и в жару Ex туснную ryary Золотую, в жиру. С другой стороны, героическая ги- бель комсомольцев рассказана с.ди- рическим пафосом, на который. спо- не многие из наших молодых поэтов. Бандитский атаман велит HICHREIM «коммунистам, кацапам и чежламь вполать пять латов впеоел.— И шатнули сто ‘двадцать... товарищи... сразу... Начиная, товарищи; © левой ноги; Так выходят на 60й. ‘Ba плечами — знамена, Сабель чистое, синее полукольцо; Так выходит Кто ззает врагов поименно... 2 Поименно, не то, чтобы только в лицо. Так выходят на битву не ради трофеев — сладкой жизни, любви и густого вина... И назад отступает = молодой Тимофеев, руки налиты страхом, нога сведена. Но: слабость «Триполья» в`том, что кроме вненгнего, налуралистического (хотя и очень социально-выразитель- ‚ ного) показа врага и лирического па- фоса, в поэме нет ничего. Нет жи- вых образов комсомольцев, нет еколько-нибудь глубокого понимания содержания *борьбы ‘между больше- виками и кулачьем. Это слабобть всей поэзии Корнилова. Натурали- стическая полнокровность и подлин- ‘НЫЙ дар песни — и все. В этой огра. ниченности большая опасность для Корнилова. Творчество Не дает ему достаточного стержня, и это уже при- вело. ето к тяжелым ‘срывам, Корни- лов, пожалуй, самый разительный пример поэта, жестоко страдающего от отсутствия культуры, от отсутст- вия широко обоснованного револю- ционного миросозерцания. Между тем талант его не маленький. Его стихо- творения (напечатанные в «Извести- ях») «Прадед» и «Соловьиха» при- надлежат к лучшим стихам прошло- № года, . В отличие от Корнилова Виссарион ов — тицичный ленинграден. Человек старшего поколения, Сая- нов HO только поэт, но и боль- шой знаток поэзии, один из органи- заторов «Библиотеки поэта — пре- красной серии, которая после неко- торого перерыва наконец снова во- зобновила свою деятельность. В про: илом тоду вышла (после долютго молчания) книга ето стихов «Золо- № его поэма — «Математики» — сугубо книжная, и попытка Эрлиха тракто- вать математиков, вынужденных скрывать друг от друта свои откры- тия как борющихся между codon бандитов — натянута и неубедитель- На. Решительный шаг к отходу от внижности из ленинградских поэтов сделал А. Гитович, книга которого «Артполк» представляет собой очень интересную попытку создать поэзию красноармейских будней. Но там, где он наиболее самостоятелен, Гито- вич остается пресным и мало поэтич- ным, или не находит в своей теме ничего, кроме ее сырого содержания, или развивая ее по совершенно не: благодарным прозаически внептник линиям («Номера», «Связь»). Там же, где он поднимается до ‘подлинного пафоса, он не умеет поставить свой голос. Так, хорошо задуманное. сти’ хотворение «Андрей Коробицын», тд тема героической ‘смерти’ пограни® ника расптиряется до темы сметения всех границ мировой революцией, на“ писано размером, ритмическими хо’ лами и отчасти даже словарем па- стернаковского «1905 гола», Книжность ленинтрадекой поэаги, несомненно, наследие прошлого. В наиболее концентрированном виде она присутствует у старших. (10 стажу) поэтов. В особенно острой форме мы находим ее, например, 7 умершего в прошлом году Констан тина Ватинова, талантливого 10978 искавшего выхода из своего абстрак тно-книжного — индивидуализма Я формализма в работе по истории 8% водов (он участвовал в составлении книги «Четыре поколения»), но как поэт так. и He вышедший за эт пределы. Мы находим ее у Сласоко го, который‘ пытается освободиться от нее через индустриальную тему. (стихи о Хибиногорске-Кировске). Е сутубо утверждает М. Троицкий Ba своих «Трех поэмах». У молодых Jt нинградцев она не TRE заметн Так, ве совсем нет у А. Pemere ва, но зато и стихи его не подним* ются выше первоначального освоения стиха, . \ Тенденцию книжности Koss найти однако молодой поззии ® - вне Ленинграда. Ею, например, пр® , викнуты стихи молодого моско Окончание на З стр” недооценивал Нрокофьева. Моя оцен- ка его как «физкультурного» поэта («Литературная газета» от 5 ДТ 1935 г.) была основана на игнорировании его творческого пути как. целого, ‹ велел- ствие чего некоторые его последние стихи были восприняты мной в не- правильной перспективе. Неправилъ- ным было и сближение Прокофьева с течением «врахов культуры и мы- сли», к которому. он ни в каком емы- сле не близок. Прокофьев, несомнен- но, один из самых талантливых поэ- тов того призыва, который вошел в литегатуру в начале реконструктив- ного периола. От большинства ленин- градских поэтов он отличается боль- пюй свежестью и жизненностью своей поэзии. Это поэт с живыми связями в деревне; но свободный от всего специфически крестьянского. :5 Поэзия Прокофьева складывается в большие тематические и стилисти- ческие циклы. Нервым таким цик- лом, лавшим ему вилное место в на- шей поэзии, был цикл боевых, ярко политических стихов о революции и траждланской войне, включающий. та- кие вещи, как «Мы», «Разговор по душам», «Слово о матросе Железня- кове» и замечательные (впервые пе- репечатанные в сборнике «Избран- ное», Лентосиздат) «Два разговора в т. Быковым». В 1932—8384 тг. Прокофьев создал чрезвычайно интересный и ориги- надьный цикл, составивший (в-том же сборнике) отдел «Испания». Это стихи 9 советской деревне, выдер- жанные в своеобразном юмористиче- ском тоне, тле элементы газетной со- временности вправлены в общий стиль фольклорного лубка. Эти стихи дали повод говорить о влиянии на Прокофьева поэтической системы Зэ- болоцкого. Влияние это несомненно. Столь же несомненно, что влияние это чисто формальное. и что творче- ская мотивировка тех же приемов у Прокофьева совершенно иная; ‘чем У Заболоцкото. У Заболоцкого Про- кофьев воспринял прием противоре- чия межлу ‘словом и предметом, про- тиворечия, которое, . резко смещая привычное восприятие предметов и привычные словесные ассоциащии, ROA Nowe zArApAn maannwamre V Rafa. & 1 Это, разумеется, не говорит равнодушии ленинградцев к велико- му советскому ‘поэту. Наоборот, имен: но в Ленинграде Дом писателя наа- ван именем Маяковского, и ленин- тралец А. Прокофьев писал: ; Я хочу, чтобы одна иа улиц Назвалась проспектом Маякотатато