литературиая газета
	они же теперь эту КУЛЬТУРУ разру,
	rar, пранижая труд.
	„Мы позволим себе пеликом приве.
‘сти исключительный по простоте и по
силе отрывок, в котором подхватыва,
‘ется тема заглавия и, как нам ка,
жется, дается идейная установка на
‘весь роман.

Герой романа вспоминает свою мо,
лодость, катастрофу в шахте, в кото.
рой погиб его. отеп-горняк...

«Я видел пьесу, изображавтую
почти то же самое, в Москве, в день
‘праздника молодежи. Дефилироваля
300 тысяч юношей. Чтобы _ войтк,
приходилось › пролезать сквозь их
толпу; теалр начинался в 9 часов,
аествие — в 5. Во время каждого
антракта мы спускались курить, м
‘мы вновь находили эту молодежь,
которая все шла и шла, высясь крах.
	‚ными знаменами HA ORHEX Домов,
	Затем друтие ВНОВЬ  ПоДниИМалЛиоь
‘к вымыелу, а я—к своей молодости,
И во время каждого антракта мы
бнова спускались, и те все шли и
шли, мы вновь поднимались смо-
треть на эту пьесу, которая дв»
валась от берегов Каспийского мо.
ря и ‘до берегов Тихого окевля,
потому что ‘в ней труд полу.
чал свой истинный смысл и свое до.
стоинство. Я вспоминал. колокол и
горняков, теснившихся вокруг, ©
всем их одиночеством, в глубочай шем
безразличии немецкой ночи... И когда
	  все кончилось, я вспомнил, смотря на
bee татли® татаЛлаа ола ATA маттала
	эту толпу, которая все еще мешала
нам выходить, что ей не было. еще
20 лет; И что, следовательно, среди
всех них, тянувлтихся в продолжение
мнотих часов к Красной площади, не
было ни одного, ни одного, понимае-
те ли вы это, который бы знал эпто-
ху унижения...>

Новый роман Мальро  рассказывае?
нам о Германии, о германских рево*
люционерах, об одиночках в фашист.
ских застенках. И если темой преды-
дущего романа было одиночество, то
лейтмотизом этих первых страниц его
нового произведения являются соли.
дарность и братство, и Мальро уши»
вается этим новым для нею видом
эроса, только что открытым им во
всей его живой и непосредственной
конкретности и сулящим ему осво.
бождение от его одиночества:

«Вы, мои китайские товарищи, по
гребенные заживо, — размышляет в
своей одиночке немецкий коммунист
Касонер, — мои немецкие друзья, ©
вашими цепями вокруг меня, ты, ко
торого только что убили, то, что свя»
зывает нас, я называю любовью...»

Этот повый момент в творчество
		проележен на материале его нового
романа, так как этот роман еще це.
лым рядом ситуаций — `формулиро-
вок, постановок вопросов — как бы
перекликается с «Уделом человече-
CKEM>.
	Итак, мир одиночества, бывший
еще недавно для Мальро единствен-
ной осязземой реальностью, остав-
шейся от призрачных. политических
потрясений, уже противостоит. тут
реальному. миру и человечеству Kar
нечто незаконное и почти’ престу-
ное;
„Выход из одиночества? о = поно
Для Катова этим выходом, 8101
побелой могла быть лить смерть, я
`Для Касснера — это борьба. По-
беда над миром одиночества «не мог.
ла заключаться в обретении спокой-
отвия, очевидно, недостижимого, но в
возможности вновь обрести. эту голо
ву, готдвую для нанесения удара, и
эти закинутые кулаки». И каким
бодрым, действительно победным
кличем звучит, все в тех же размы-
шлениях одиночника, мотив всеми?
ного братства,
	‹..От парижских слепых до ки
тайских советов, во всех странах ми»
ра есть люди, которые в этот момент
думают о нас, как будто бы мы были
их умершими детьми». —

Когда китайский революционер из
«Удела человеческого» выходит #4
улицу после совершения им терро-
ристического акта, люди, предметы и
здания кажутся ему враждебными и
страшными в их чуждости и безраз-
лични. Когда Каюснер, освобожденный
из застенка, попадает на улицу по-
сле девятидневного одиночного 38-
ключевия. он, подобна тегелевскому
духу на третьей. ступени развития,
вновь. открывает человечность в 0т-
чужденном от человека внешнем ми-
ре и находит себя и свою любовь в
людям в самой улице, в попадаю“
щихся на его пути животных, в ре”
сторанах, в выставленных в витри’
нах магазинов предметах ит. д. И,
«пьяный от людей», он восневает то,
что ему кажется самым в них цен-
ным и самым человеческим: создан“
ную трудом культуру.

Не следует, однако, думать, что
Мальро иабрал путь, о котором мы
говорили выше, и что. отметя свою
личную проблематику, он © головой
погрузился в столь богатую красками
политическую действительность, сви-
детелем которой ему довелось быть.
По пестроте красок и по обилию
внешних происшествий, «Удел чело“
веческий» может даже показаться
произведением более реалистическим,
более об’ективным, чем эти первые
страницы «Эпохи унижения», Fe
протяжении которой мы почти не вы*
ходим из одиночки фашистского 33°
стенка и почти не покидаем внутрен.
чего мира заключенного. Но в этом
внутреннем мире возникают воспоми*
нания и образы... Картины as pyc:
свой революции, образы социалисти“
ческого строительства, класовых 6068
немецкого пролетариата... Вот анти»
фаптистский митинг в Париже; вот В
рабочем районе Берлина уличная
стычка коммунистов с полицией. Bot
катастрофа в шахте и гибель горня*
ков. Смерть Ленина... Замершая от
скорби толпа. И обращение к ней
Крупской, звучалиее как лейтмотив
	‚ братства и солидарности: «Товарищи,
	Владимир Ильич глубоко любил на-
род...» . ,

И не для того ли Мальро полал эти
образы в виде воспоминаний заклю-
ченного, чтобы иметь право говорить
от первого лица, сохраняя выбранный  
им для своего романа фон?)  

Й ве как окончательную ли лики  
дацию проблемы одиночества следует
понциаль это помещение героя в оди-
ночку, в условия’ искусственной фи
вической изоляции и преодоления
этой изоляции сперва лишь пересту”
киванием через стенку и неуверенным
выстукиванием слова «тепоссен» (TO
варилти), а‘ затем пересмотром всего
революционного опыта заключенного ’
и сознанием принадлежности к кой
лективу? ‚у 1

покажет дальнейттее развитЕ  
	9. ЛИТАУЗР
			эгону-ЭРВИНУ КИШУ. ИСПОЛВЯЕТСЯ 50 ЛЕТ
		Эгон Эрвин Киш.
	Французский журнал «Ля нувель
рю Ффрановз» в своих мартовоком
	penn ppancess B CBORT Март

и апрельском” ‘номерах начал, печата»
ние нового романа Андре Мальро
«Эпоха унижений». Мы знаем еще
лишь небольшую часть романа, и по-
этому рано давать ему исчерпываю-

щую оценку, но нам думается, что по-
явление нового романа Мальро, хоть
и в незаконченном виде, не должно
пройти незамеченным советской чи:
тающей, публикой,

Мальро принадлежит к той части
французской интеллитенции, которая
принимает активное участие в, анти-
фангистской борьбе. Путь его к ре-
волюнции был труден и сложен; его
нельзя еще считать вполне завершен-
ным, Мното было у Мальро сомнений
и колебаний; немало их еще, надо
думать, будет. В ‘суб’екливном пла-
не сомнения эти и колебания были,
вероятно, одним из самых вущест-
венных факторов его жизни и созна-
	ния, но никогла они ве вырастали
	для него в центр. мироздания и He
служили предлогом для отгоражива»
ния себя от активного вмешательства
в политическую жизнь, для отказа от
практической ‹ поддержки. революци-
онного движения, Чтобы потерять
олимпийское спокойствие тех «служи-
телей разума», которые в эпоху им-
периализма и всеобщего кризиса вос-
цитавшей их экономической системы
умудрялись сохранять «свободомы-
слие» вольтерианцев, Мальро не до-
жидался, подобно им, ‹ публичного
сожжения книг в вультурной, раз-
витой Германии, совсем под боком
	культурной, интеллектуальной Фран.
	ции. Ero tonec — взволнованный,
протестующий, обличающий — мы
слышим давно.с Но чем громче гон
изобличал, чем взволнованнее проте-
стовал против колониального рабства,
против белого: террора, против экс-
плоатации человека человеком, тем
мучительнее вставал для него во-
прос: что делать с политикой, что
делать с революцией? Если сомнение
это ни разу не удержало Мальро ни
	от одного внешнего выступления, TO  
	с тем большей силой оно отразилось
в его художественном творчестве. Те-
Ma 06 отношении человеческого и по-
литического, о человеке в революции
стала центральной темой‘ творчества
Мальро. Мальро не мог удовлетво-
риться отведением политике 0с0-
бого места в своей жизненной  дея-
тельности, и творчество Мальро 6о-
лее непосредственно, чем творчество
какого бы то ни было другого ле-
вого писалеля, попутчика революции,
отражает этапы ето политической
	Эго н-Эрвон Ном
		Он раскалывает камень, нанося
верный удар по направлению волок-
на. Все отклонения в структуре ал-
маза, все то, что не соответствует
	‘предписаниям кристаллографии, 0ез-
	MAaNIOCTHO отпиливается. Ненужные
	‘отростки отмечаются тушью) и ка-
	мевь закладызается в Еапсюлю
	`› КИМ образом, что отмеченная ненуж-
	ная плоскость остается открытои.

Теперь очередь за пилой. Четырьмя
с половиною тысячами обращений в
минуту старается пила проникнуть
в алмаз. Кристалл сопротивляется
этому насилию с чисто деветвенным
целомудрием.

Нельзя обижаться ва «пилЛьщЩика»,
когда он, передавая камень дальше,
	товорит с завистью или же с некото
	PHM презрением 0 своем товарище:
«Korda трут, то это удается всегда»,
И действительно, «терщик» не бес-
покоитоя 06 узоре камня, он долбит
будущий бриллиант вращающимся
промышленным алмазом.

Драгоценная пыль носится при
лилке и при точке по воздуху, но
она не пропадает, не пропадает и ев
курсовая ценность.
Bo время инфляции, когда таяли
валюты и ценные, бумаги, выросла из
алмазной пыли самая большая шли-
фовальня’ Антверпена. Владельцем
этой шлифовальни, обралщенной в ко-
оперативное предприятие, стал про-
фессиональный coms, которому по
старой традиции многие взносы пла-
тятоя этой самой пылью. Сегодня
шестьсот шлифовальных станков
профсоюзной  пьылифовальни (ann
предиринимателям,. & на арендную
плату и на элмазную пыль  содер-
житоя фонд для помощи заболевиим
от алмазной пыли туберкулезом чле-
нам союза т:

Но мы с вами оставили алмаз еще
до того, как он отшлифован. Вернем-
ся к нему обратно. Шлифовальный
зал кажетоя проходным коридором,
мы не замечаем ни одного человека,
ни одного инструмента, только стучат
моторы, и вдоль множества высоких
окон тянется своего рода загородка.
Открытый и заброшенный стоит в
пустом помещении маленький дере-
		`ПО ПОВОДУ НОВОГО
`РОМАНА АНДРЕ МАЛЬРО
	В те дни Берлин уже
не был стаюй Joona:
щейся, вымытой прус-’
ской императорской сто-
лицей, и он еще He был
завтрашним Берлином
онкеров, обывателей, вер-

штихся & своим наси-
женным «штамтишам», и
юндов, учащихся друж-
но кричать «хайль»...

В эти дни в одном
из маленьких кабарет-
ных театров выступала
Роза Валетти — эта ире-*
враоная, уже не моло-
дая, но внутренне вечно
юная комедийная афти-

вило, плоски, поверхно-.
стны и недостойны Ba-
 летти. Но лучших не бы-
ло.  
В этом театрике (в про-
образе будущего «Haba-
рё дер комикер») и увя-
дел Валетти в скетче $
несколько странным на3-
занием «Вознесение Тонь-
хи-Висельницые. Назва“
ние было невеселое. Не.
весело, в сущности, было
и содержание — в те дни
настоящий юмор не мот .
быть не пропитан желчью, кровью,.
порохом... Но в этом скетче была. про-
луманная, ясно проведенная социаль
ная мыоль, был стержень, была еди-.
ная бьющая сатира, направленная ве.
против отдельных лиц, & против все-.
то ватиталистического строя, OTM.
ные наиболее яркие представители.
которого — ростовщики, владельцы
публичных домов, набожные девы и
‘проститутки — толпились на сцене,
желая быть допущенными в рай. :
Тематика была не нова, но острота,
сатиры была необычайна для тогдаш..
ней кабаретной сцены. (т.
Я посмотрел на программу, имя.
автора значилось скромным петитоме
«9, Э. Ниш», 29
Знали его тогда еще не многие; Хо-
тя журналистом у себя в Праге (Киш
у в Прахе 29 апреля 1885 г.)
ит был еще до войны ин писал то-

 
	тда уже недурные репортажи A Hee -
	большие пьесы. !

 C войны Киш вернулся революци-
нером. чер опыты дово-
енного ma уступили место более
продуктивной работе.

Он пишет ряд комедий, в частно-
сти, одну из своих первых комедий
=—Иутешествие из Праги в Прес-
e6ypr B 365 дней» Киш пишет co-
вместно с автором «Швейка» Яросла-
вом Хашеком,

В этот же период Киш выпускает
очень интересно составленный cOop-
ник «Классический журнализм», в
хотором приводит выдержки из луч-
ших произведений мировой журна-
листики.

Й только в 1923 году появляется
	первая книга «большихфепортажей».
	Киша под названием «Der тавепае
Reporters. C srora momenta Kum cra-
HOBUTCA TeM «мчащимся репортером»,
каким знают его читатели в Европе,
Америке, в Азии. Киш и сам лю-
бит называть себя «мчащимся репор-
тегом». Но нам это определение ка-
жется не совсем верным. Репортажи
Киша отнюдь не имеют вид наскоро
набросанных дорожных записок, ка-
хими часто являются репортажи бур-
жуазных «больших репортеров», Все
репортажи Киша поражают именно
своей основательностью, умением aB-
тора находить нужное, вышячивать
на первый план‘ характерные, глубоко
запрятанные моменты, отсеивая все
ненужное, нехарактерное,  второсте-
пенное.

Это умение, это наличие «рентге-
новского об’ектива» характеризовало
уже первую работу Киша-репортера.
На страницах, этой книги мы бродим
вслед ва Кишем но заводам Круппа
и по еврейскому тетто на лондонском
Узитчепле, мы сидели с ним зместе
в кожаных креслах Ha заседаниях
хапитанов немецкой тяжелой инду-
стрия и на твердых окамьях в з2се-
дании тамбургекого морского суда.

И со страниц этой первой большой
книги Киша на читателя смотрели
живые люди, человеческие уродства,.
радости, нищета, труд, гримасы буд-
ней большого города: Книга Киша чи-
талась с волнением, она не могла не
волновать, так как волновали и все
последующие его книги: «Hetajagd
dauch 91е 26», его военный днев»
nuk «Schreib dag auf Kisch> 4 HaKo-
Hell появившийся в 1930 г, «Рай—
Америка», книга, в которой Киш 0
поразительным умением заглянул 3%
кулисы Уолл-Отрита и тюрьмы Синг-
Синт, заводов Форда и негритянского
Харлема. Кто читал эту книгу, не
забудет картинки чикагской хлебной
биржи, где люди ждут счастливых
телеграмм 0 неурожае где-нибудь в
Канаде, чтобы выгодно продать кон-
тракты на десяток вагонов ншени-
	цы.  

-06 Америке писалось много, мно-
го писалось о бирже, о биржевиках,
но никто до Киша не смог в несколь-
ких страничках охватить все глав-
ное, дать в немногих еловах такую
полную и незабываемую картину.

Но этот период в жизни Kuma, Ba-
жен не только тем, что он, провии-,
циальный журналист, выработался в
настоящего большого, международно-
то репортера, а. тем, что этот репор-
тер стал. настоящим революционером.

Революционная работа Киша; его.
деятельность в антифашиетоких и
антивоенных  ортанйзациях давала
новое содержание его работе, направ-
лала его перо на новые важные 06°
екты, описать которые было Кишу
необходимо не только как репортеру,
но и как революционеру. .

Именно эта революционная  целе-
устремленность Киша рождает в 1932
я 1933 тт. его книги в Дальнем Во
стоке.

И опять-таки Киппу удается вилеть
и онисаль тот аакулисный Китай, ко-
торый недоступен простому. смертно-
му, который ‹ прячется за экзотику
китайских халатов, за — стротость:
мраморных порталов - европейских
банков на танхайском Gane. 0
Кипг злесь же, на Шанхайской 4a-
бережной, против этих банковских
пол’ездов, видит совсем другое: ›

«На лизихайском рейде ‘стоят -су-
да с разными трузами: библии, POR
ли, зонтики, стекло. Библии — это

ы. рояли — пушки, гонти-
кн — ружья, стекло — палроны».
	таблонцеких экспортеров
и далеких заокеанских
импортеров ему; понятна
и ясна, и он хочет пере-
дать свои знания, свой
наблюдения читателю.

В этой книге Киша
среди других есть волну-
ющий репортажи о бель-
тийских утольных копях
Боринаж. 06 углекопах
писали многие западные
писатели, ‘‘буржуавная
литература родила ‘сотни
сентиментальных рома»
нов, немало книг нани-
сэно и революционными
писателями, но TO, что
Киит смог сказать на 16
страничках овоемо: ренор»
Tama, отомо не сказал
НИКТО.

„Тысячи читателей Ки-
ша следят за всеми пе-

_ редвижениями нолието
революционном фенорте-
ра, тысячи неустанно
думали о нем, когда он
сидел в гитлеровской
тюрьме или теперь толь
KO что в тюрьме австра-
лийской.

За последние годы Киш
неустанно работал как
писатель и революцию?
нер. Громадна роль, ко-
торую Киш сытрал в

антифашистоком движении, и. неда-

 
	‚ром его венавидят немецкие. и вся-
	кие другие фашисты и ле
шисты.
Перо Киша-—могучее орудие, от-
	‚данное им на служение пролетариа“
ТУ. 29 апреля’ Кишу ‹ исполняется
	цятьдесят лет. Этому как-то не хо-
чется верить: В Кише столько моло-
дости, столько молодой, кипучей си-
лы, столько любви к жизни, к. борь-
бе, к. счастью...

Киш-—один 43 первых в славной
плеяде репортеров революции, в. пле-
яде, давшей нам Ларису Рейснер,
Джона Рида, Агнессу Смэдли, Миха-
ила, Кольцова, Илью Эренбурга...

Кишу — репортеру революции —
прелетоит еше долгий болыной твор-
ческий! путь.

-Мы посылаем ему сегодня от име-
ни всех его советских читателей и
друзей искренний товарищеский ре-
волюционный привет,

АЛ. ГРАН.
	HY возле

Мадеры в воду © борта
	парохода, и это оыло’ его. последнее:
сальто-мортале. Его труп никогда ‘не’
		то——<Акционерное общество Даймонд.
синдикейт», которое, рассылает леден-
цовый сахар и продает его по. брили*
		вать ту действительность, на oT.
рую он так остро реагировал в плане
политическом. Но это значило реко-
мендовать наивный резлизм em.
ку, уже раз усомнившемуся ‚в су:
ия инра Такой путь был
для Мальро уже невозможен.

В промежутки между написанием
«Удела человеческого» и печатающе-
тося нового романа Мальро побывал
в. Советском. союзе, в этой «Москве»,
которая в «Уделе человеческом» фи-
турировала еще в качестве лишен“
ного всякой человечности легендарно-
то политического полюса, Но в Мос+
nee Maappo нашел новую и небыва-
лую человечность... «Я еду в Москву
неё для того, чтобы любить», говорит
одна из героинь «Удела человеческо-
10», — и этим ев от ездом в страну,
куда едут не для того, чтобы любить,
заканчивается роман. Но в Москве
Мальро нашел новую и небывалую
любовь.. Он вдруг столкнулся с но-
ложительным содержанием, © NORMA.
ной пелью революции: «Но по край-
ней мере, — говорит он в «Эпоха
увижения», — если мы победим,
кажлый из нас получит наконец в08-
можность жить». В Москве же 0т-
крылось для Мальро и положитель-
Hoe содержание понятий «человев»,
«человеческое достоинство», о кото-
ром он еще так беспомощно говорил
в «Уделе человеческом»:

— Мне сказали, что вы коммунист
из чувства достоинства. Это правда?
— спрашивают на допросе одного из
тероев книги.

:— Я думаю, — отвечает-он, — что
коммунизм сделает вновь возможным
чувство достоинства для тех, вместе
с. которыми я борюсь. Во всяком слу-
чае то, что направлено против него,
лишает их этого чувства.

`— Что вы называете чувством до-
стоинства? Это ничего не значит...

— „Противоположность : униже-
нию»,

Как пусто и абстрактно звучит эта
схоластическая лискуссия по сравне-
нию с двумя простыми словами из
«Эпохи унижения» -—- «достоинство
труда». Да, в Москве Мальро понял,
что человеческого достоинства нужно
искать не в облаках, не в каких-
нибудь над- или подземных сферах,
& на самой этой вемле, гле люди тру-
	дом создали большую культуру и где
	ется в маленький треугольник, & ста-
нов, разумеется, вс6 крутится, все
крутится; до тех пор; пока камень
не обретет новую оболочку.

Теперь наконец он получил послед,
нюю шлифовку, теперь ‘он настоль-
ко утловат, что кажется ночти круг-
лым. Остается ero еще почистить. В
стеклянном шкафу он обрабатывается
при помощи серной кислоты и ‘азот
но-этилового эфира и их ядовитых,
но очищающих паров: Веполоснутый
камень ие налюминает больше кусок
ледениового сахара и уже никак не
	‚напоминает стеклянный камень „ИЗ,
	кольца накладного золота, Он’ стал
бриллиантом, блестящим, ‘ отливаю-
щим всеми цветами радути и доро-
гим, дорогим. у

`Этот метод обработки ‘изобрел, го-
ворят, пятьдесят лет назад. в Брюгге
один человек по имени Лодевик ван
Беркен. И ‘он первый выпуетил на
рынок бриллианты в их сегодняшней
пглифовке. В натуральную величину,
вылитый из бронзы сидит Лодевик
ван  Беркен на Плаю‘де Мэр в Ант-
`верпене. Изящной  статуэткой на
мраморном пьедестале он украшает
зал правления бриллиантового клуба,
Он изображен в костюме трубадурь,
в виде прекрасного юноши, ‘как обыч-
но изображают героев, внешность ко-
торых не утверждена в ‘истории ий
при изображении которых художники
и скульнторы н6 могут пользоваться
зутентичным. портретом,

Из числа торговцев на ватверпен-
ской Пеликанетраат, наверное, никто
н® является потомком Лодевика ван
Беркена. Они не так поразительно
красивы, как он, они товорят по-
румынеки, по-немецки, ‘по-вентерски,
по-польски. но прежде воето’ — по-
еврейсви. Они размахивают своими
бриллиантами с такой энергией, что
приходится удивлятвся, что мостовая
еще не усеяна лратгоценными каня-
	ми. Е ан кы и
В Амстердаме большая часть р8бо-
чих в шлифовальнях состоит из ев-
	Беднейчиие еврейские эмигранты
бросилясь на обработку камней, т, к.
друтие ремесла были для них закры-
ты строгими. цеховыми. законами,

Во времена кон’ юнктуры бриланан:
ты приносили колоссальные доходы.
Старатели, которые под тропическим
солнцем на расстоянии  кнлометров
выискивали ‘один. камушек; ‘в этих
доходах не. участвовали. ‘Рабочие в
илифовальнях Амстердама и Ант
взерпена. зарабатывали, когда наседа:
ли покупатели, гораздо лучше. Но как
только большая часть заказов. была
выполиенз,. рабочие безжалостно рас-
‘пускались, или переводились Ha Toe
лодную оплату.

тие того, антверпенские торговь
цы, чтобы. не платить профооюзных
тарифов, устроили шлифовальни, ках
кустарную промышленность, в’ дерев»
нях Восточной Фландрии,  

Этим был нанесен на многие тоды
урон качеству и: реноме антвернен-
ской`индустрии драгоценных кадней.

Разбогатели торговцы‘ с ‘Тюльистра-
ат в Амстердаме, с Пеликаногозат в
	CA fF амозордамо, о молика: зат в
Антверпене, с Рю Лафайет в Париже
и с Хэттон-гарден: в. Лондоне, очень
	разбогатели ювелиры. ‘королевских
дворов и столиц. Однако, они  нетомо:
тли создать себе столь. прочные мил:
лионные состояния, как властелины
лондонского синдиката. Синдикат и
в годы кризиса не ‘потерял своею мо-
нопольного положения и кладех себе
в карман, как и mpemne, жирные ди>
виденды,

Потому что миф еще продолжает
ю®рдо носить на пальцах камни в ка-
честве : устойчивой валюты. сл
		‚ Неревод, с немецкого .
ВЕРЫ СЫРКИНОЙ.
	эволюции. Выяснение отношения в
революции — тема одинаково близ-
кая всем представителям революци*
онной интеллитенции, пришедиейм в
революции в результате большой вну-
	`тренней борьбы и суб ективных иска-
	ний. Мальро положил эту тему в
основу художественного замысла сво-
их последних романов. И этим он. ре-
шительно поставил художественную
ценность своих произведений в пря-
мую ‘зависимость от их политической
зрелости. Вот почему мы`с совершен-
но особым вниманием и интересом
следим за творчеством Мальро.

  Принято считать, что последний
роман Андре Мальро «Удел челове-
ческий» написан о китайской peBo-
люции, О китайской революции там
действительно говорится, но настоя»
mast его тема, тема, подчеркнутая и
названием романа, — это, человек как
таковой, некий бесформенный челове-
ческий субстракт, обрастание которо-
то всяческими социальными функ-
циями само по себе уже является му-
читёльной и неразрешимой пробле-
мой. Китайские революционеры, герой
книги, подготовляют восстание, со-
вершают террористические акты, му-
жественно умирают, но на всем этом
лежит печать какой-то призрачности,
неподлинности, потому что и для
Мальро это мир не подлинный, мир
«отчужденный», за которым  тде-то
тлубоко кроется просто человеческое,
бесформенное и не находящее себя
начало. И чем мучительнее герои
Мальро стараются утвердить себя в
революции и найти в ней удовлетво-
рение своих страстей — честолюбия,
любви, ненависти, тем острее ‘ощу-
щают они неадэкватность революции
как формы бытия ‘и тем настойчивее
звучит в романе тема глухого чело-
веческого одиночества. .

Друзьям Мальро нередко казалось;
что он идет но ложному пути. Ка-
залось, что интеллитентекий идеа-
лизм, противоставляющий, если He
чистое сознание. то чистую человеч-
	„ность социальному бытию, непреодо-
	лим изнутри; что если Мальро дей-
ствительно хочет расти как револю-
пионный писатель, он должен забыть
6 своей проблематике, бросить нси-
хологический роман. КНолатаясь н&
стихийный материализм, свойствен-
ный большим художникам, оии ечи-
тали. что ош должен просто описы-
		Уже в эмиграции Виш выпуска»
ет две книги «Ющы!  уетбо4еп»
(«Вход воспрещен») и «Geschichte
asus sieben Ghetto» («Pacckasnl. us
семи гетто»).

«Вход воспрещен»— последняя боль
шая и ценная книга Киша. Здесь
Киш водит читателя по мировому
меховому центру — лейнцигскому
Брюллю, по залам казино в Монте-
Карло, по уличкам чешокого городка
Габлонца, снабжающего весь мир сте-
клянным: жемчугом, по бриллианто-
вым биржам и мастерским шлифов-
щиков бриллиантов в Антвернене и
Амстердаме.

И здесь перед нами опять старый
Киш с его необыкновенным умени-
ем подходить к теме, находить самое
важное, вникать в самую сокровен-
ную сущность.

Когда Киш пишет о Габлонце, чув.
ствуется, что он знает и чувствует
BOW экономическую подоплеку этого
экспорта стеклянного жемчута, что
	 
		вянный ящик на колесах, и нельзя
по нему узнать, что он скоро уедет
отсюда наполненный благородными
пассажирами: после окончания рабо-
ты каждый шлифовальщик кладет
на тазку вапечатанный мешочек с
нродуктом своей работы, и эта тачка
опускается залем во бронированное
подземелье.

Там, в непосредственной близости
от. сейфа, тлеет зольная печь. Она
отапливается  накопившимися 68
день в мастерских отбросами; при
	1200 градусах сгорает все, за исклю-
	чением алмазов‘ (они обугливаются
лишь при 1800 градусах).

Алмазы передаются шлифовальщи-
кам пересчитанными и взвешенными.
После окончания обработки они 6у-
дут покоиться в обитых шелком бар-
хатных футлярах, теперь же OHA He
жат в простой папиросной коробке.
Алмаз, предназначенный. к шлифов-
ке, подносят при помощи щипцов к
врашщающемуся диску,

Диск делает две тысячи двести
оборотов в. минуту, диск обмазан
смесью алмазной пыли и масла и та-
ким образом, хотя он только сталь-
Hol, он может справиться с минеряа-

а tailles называется по-фрам-
цузски шлифовка, HO тот, который
назвал бы. шлифовальщика «аШеит»,
поступил бы неправильно. Шлифо-
вальщик не , gro значит
	‘портной а e«polisseur». Шлифоваль-
	THR запуебает диск, он прикладыва-
ет к нему камень, падает пудра, об-
разуется квадрат, а вокруг этого
квадрата — четыре других квадрата,
оки образуют крест. обе пирамиды
камня стали восьмигранными.
После того как камень стал восьми:
гранным, он потерял наконец свою
схожесть с куском леденцового саха-
ра, хотя он еше и не вытлядит, как
бриллиант; в лучшем случае он на-
поминает стеклянный камень, вправ-
ленный в кольцо! из поддельного 20-
лота.
‚У самого дорогого и® земле про-
дукта нужно еще кое-что отпилить,
иногда удалить до 48 процентов. его
содержимого. Каждый утол квадра-
тов после лобовой обточки превраща-
	— Не покупайте этого, Минхер Бо-
олеман, только не покупайте того, что
вам предлагает маклер. Разве это
	кристаллы? Разве это блестит, как
	бриллиант? О
_— Неотдёленные   рае ‘HH
	когда особенно не’ блестят.
	— Минхер Боолеман, Минхер Bo-

олеман, не все есть бриллиант, что.

блестит.

— Конечно, но и не все бриллиант,

что не блестит.

— Минхер Беолеман, разве вы ни-
когда не слыхали, что не-профессио-
налам, чтобы их скомпрометировать,
дают в комиссию, вместо бриллиан-
тов, маленькие кусочки леденцового
сахара?

— Вы думаете? И как искусно по-
добрана упаковка, не правда ли?
Белый леденцовый сахар лучше вы-
деляется на желтой бумате, а желто-
ватый — на белой. Высыпем-ка все
это на стол.

— Ну, что я говорил, Минхер Бо-
олеман? Теперь и слепой увидит, что
это леденцовый сахар... Но зачем вы
кладете это на весы? Зачем вы вы-
писываете чек? Вы даете этому гос-
подину двести фунтов? Да, если вы
даете ему двести фунтов, то я верю,
что это’ настоящие бриллианты. Но
скажите, как вы это узнаете?

— Этот господин получает свои
камни от лондонского синдиката
«Лондон-Роу даймонд синдикэйт», &
бриллиантовый синдикат не продает
фальшивых камней,

— А если кто-нибудь продал фаль-
привые камни «Даймонд синдикей-
ту»?

— Знаете-ли вы, что такое «Дай-
монд синдикейт»? Это’ преемники
братьев Барнато и они понимают
свое дело еше лучше, чем сами
братья Барнато. :

d
	Первоначальной профессией брать-
ев Барнато отнюдь не была поставка
из Трановааля в Антверпен и Ам-
стерлам неотделанных бриллиантов.
	Братья Барнато были раньше юмори-
‘стическими партерными акробатами.
	В качестве таковых они гастролиро-
вали в начале семидесятых годов в
районе Иоганиебурга и купили у пья-
ного старателя пригмршиню weOTe-
ланных бриллиантов.

Озабоченные — -не надули бы их,
плыли они по направлению к Англии
и часто рассматривали в своей каюте
тусклые осколки. Если мы не сможем
их продать, решили они, то мы их
пришьем к воротникам наших костю-
мов, они будут сверкать и одновре-
менно напоминать нам о нашей глу*
пости.

Оли смогли их продать, и выручка
была такая, что Гарри Барнато еде-
лал на руках стойку, и это была
последняя стойка его столь богатой
стойками карьеры. Его брат Берней
сделал с радости сальто-мортале, KO-
торому, однако, суждено было быть
не последним, а предиоследним саль-

то-мортале в ето жизни,

Братья набросились на элмазы, не
боясь того, что они у них залежатся.
Как некогда тяжестями, они жонгли-
ровали. сейчас каратами, этим таин-
ственным весом, который, © одной
стороны, равен двум десятым грамма,
& с другой — может. равняться десяти
фунтам, т. е. десяти фунтам стер»
ЛИНРОВ.

° Лорд Сесиль Родес и Минхер де
Веерс разделили *с братьями Барнато
влалычество на алмазном рынке.

Каждый торговец алмазами смот-
рел на Бернея Барнато с завистью и:
на вопрос о том, с кем он хотел‹ бы
поменяться, он. ответил бы не ваду-
мываясь: с Бернеем. Барнато.

Хотя после 12 июня 1897. года...
В этот день Берней Барнато епрыг-
	Отрывок из книги «Вход воспрещен»,
	Улучшения природной  кристал-
личности производятся в шлифо-
вальных мастерских Амстердама и
Антверпена и на дому у шлифоваль-
щиков Восточной Фландрии в paftone
Антверпена,

Даже в ‘дни делового расцвета
бельгийские шлифовальщики алмазов
получали свое: ‘вознаграждение не в
антлийских фунтах, на которые при-
обретают: сырой товар, и не в гол-
ландских гульденах, за которые про-
дают тотовый товар, & в бельтийских
франках.

В настоящее время (1934) девять
бельгийских франков равны одной
немецкой марке, но сейчас две трети
шлифовальщиков не получают своего
заработка даже и в бельгийской ва-
люте, т. к. они безработные. 12.375
членов насчитывает их профессио-
нальная организация «Альгемейне
диаментбеверкеробонд ван Бельжие»
и из них только 4415 имеют работу,
По ту сторону границы, в Амстерда-
ме, еще хуже, там за последние годы
шесть тысяч рёбочих ушли из ал-
мазной индустрии, & из оставшихся
четырех тысяч едва четвертая часть
находится на работе.

В Антверпене без работы печти
восемь тысяч шлифовальщиков, че-
тыре тысячи получают поддержку
в размере 13 с половиной франков в
день и по 3 франка на ребенка, че-
тыре тысячи не получают ничего,

Рабочие-бриллиантщики разделены
на шесть категорий. Лучше всех оп-
лачивается (или онлачивался) «кли-
вер», который исполняет первый ра-
бочий процесс. В бесформенном ку-
сочке камня он узнает, как он созда-
валея, и под ето диагностическим
взглядом определяется, состоит ли
этот минерал из двух ‘или из трех
кристаллов.
	‘к Бебработные девушки в ‘конторе те атрадьной „номпании «Такарадзуна» в Токно. (Япония). _