И. ГРИНБЕРГ Вмест Три поэмы Евгения Долматовского. об’единены названием «Одна судьба». Бегст- во из немецкого плена и трудный путь на в0-. сток, к линии фронта; участие в победонос- ных наступательных боях Советской Армии, в итурме Берлинё; возвращение к мирному труду — вот три звена, три этапа биогра- uu, раскрытой в поэмах. Однако, строго говоря, судьба лирического героя Евгения Долматовского началась гораздо раньше, в сборниках стихов о метрополитене, о’ ве- селых карнавалах. Об этом начальном пе- риоде нередко вспоминаешь при чтении во- енных стихов поэта. Вспоминает ю нем и сам Долматовский: его сборник «Вера в победу», вышедший в 1944 году, открывает- CH строками; . Ham mMup был светел, юн и синеглаз, K нему не смели подойти печали, Такой свободой озарило наб, _ Что мы, товарищ, ей нены не знали, ‘Казалось, что не может быть иным ‚Тот сад. который сами мы растили. Простую жизнь под небом голубым Мы первою любовью полюбили. В поэме «Пропал без вести» действует все тот же, уже знакомый нам лирический герой, который видел окружающий его мир только светлым, юным и синеглазым и, по его собственному признанию, еще «не знал цены» озарившей его свободе. Мы узнаем его но снам, которые снятся ему в неволе («Шла ты дорогой цветов навстречу, вся золотая, в том ‹амом платье. Итицы сади- ‘лись тебе на плечи, мир открывал для тебя об’ятья. Снился ему карнавал. веселый»). Мы узнаем его по воспоминаниям о довоен- ной жизни («Помнишь ли ты холодную в9- ДУ? ею улицы в городе полавали, с <иро- пом яблочным и крем-содой около Пушки: на продавали»). 7 И вот юноша, наивный, немного легко- мысленный, готовый к приятию одних только радостей, оказывается лицом к ли- Wy < самыми суровыми испытаниями, - кото- рые могли выпасть на его лолю> Тяжелая рана вырывает его из рядов боевых товари- шей, беспомощный и слабый, он попадает в руки фашистов. В лагере для военно- пленных гитлеровские мерзавцы не только подвергают советских людей чудовищным физическим пыткам, Но и стремятся ело- мить их волю, унизить их человеческое, со- ветское достоинство, ‘уничтожить -и рас- топтать их душу. У героя поэмы, ‘такого беспечного, казалось’ бы, неподготовленно- го к борьбе, находится достаточно сил, что бы вырваться из неволи, пройти через все невзгоды и беды, добраться к своим. И мы понимаем, что юноша, не знавший истинной цены окружавших его жизненных условий, He знал при этом и своей собственной: цены, He подозревал © возможностях, в нем самом сокрытых. — 5 7 ae Вот уже близок фронт, уже рядом 60e- вые товарищи — родная Советская Армия, Совсем нет сил у героя. Но он обращается к самому вебе с приказом, с призывом: Доживи! Уж немного осталось. Доживи, доберись, доползи! ..Й ползет он в октябрьской грязи На разбитых локтях и коленях. Твердая воля ведет изнуренного, осла- бевшего человека через все преграды к по- ставленной им, вернее, живущей в нем, це- ли. Но нельзя правдиво рассказать о. му- жестве советского человека, не выразив са- мой советской природы его, не раскрыв. еро сознательности и одухотворенности. И потому’ Евгений Долматовский вскры- вает основу боеспособности своего героя че тогла, когда приводит беглые и общие ан- кетные сведения («Ты пебетал° октябрен- ком в школе, детство повязывал красной косынкой, вольную юность провел в комсо- моле...»), а когда открывает перед читате- лем силу патриотических чувств’ и мыслей, крепнущих в сердце юноши. Чем тяжелее испытания, тем сильнее духом становится «пропавший без вести», тем явственнее ска зываются „воспитанные в нем советским строем жизни верность своим убеждениям, любовь к социалистическому отечеству, го- товность к борьбе. «Месня» и «Расстрел»— вот удачнейшие главы поэмы. Плевенные, под выстрелами немецких автоматчиков по- ют грозную партизанскую песню Юноша, которого фашисты принялн за комиссара, направляемый ими на расстрел, решает: Пусть я никогла комиссаром не был, Не был я вражьей грозой—чекистом, Только я рос под советским небом, Ясным. как сердце народа, чистым. Что ж если так, пусть я нынче стану Beem, что оня ненавидят яро, -= Стану чекистом и комиссаром: Стану я метителем неустанным. Это рождает силу и твердоеть, Это моя последняя горпость, Именно такие открытые, лирические стро- ки, передающие движения ума и сердца ге- роя, — самое ценное в поэме «Пропал без вести». Долматовский здесь гораздо лучше выражает, чем изображает; переживания он передает вернее, чем наблюдения. Когда де- ло доходит до чужой речи или до описа- ния чьих-либо действий, стих Долматовско- го сразу теряет присущую ему левкость. Кажется, будто автор, махнув рукой на за- коны поэтической речи, торопится о с00б- шить читателю необходимые фабульные Евгений Долматовский. «Одна судьба». «Совет- ский писатель». 1947. Стр. 118; е с героем связи и мотивировки, ‘чтобы поскорее пе- рейти опять к прямому лирическому рас- крытию своих раздумий и чувств. ^ А между тем в одной из таких «эпизоди- ческих» глав появляется Христина Верби- на, украинская крестьянка, спасшая от нем- ues раненого и слабого беглеца, — герои- ня всех трех поэм. Однако в отличие *©т рассказчика, образ которого проясняется на первых же страницах книги, фигура Хри- стины Вербиной только в последней поэме — «Счастливого пути» приобретает отчет- ливость и определенность, В поэме «Иду за тобой» Христина лишь условный знак — зе более! $ } Азтор, очевидно, стремясь к наибольшей цельности повествования, сосредоточил все помыслы, все чувства героя вокруг BOCHO- минаний о Христине и желания освободить ее, Подобная же «одержимость», ‘сосре- доточенность; как мы помним, была: свойст- венна герою и в «Пропал без вести», но там эта благородная, неодолимая страсть при- общала молодого человека к жизни совет- ского народа, к всенародному подвигу; в «Иду за тобой», напротив, — герой остает- on! уженным в свое особое, «отдельное» горе. Потому-то, во второй поэме: не полу- чает полного выражения великая мораль- ная сила, жившая в душах участников о0с- вободительного похода. Лучшее место поз- мы — глава «Раздумье», в которой поэт на мгновенье «выходит из сюжета» и приоб- ретает способность подумать не только © своем горе. но и о прекрасной мечте сер- Жанта, сгоревшего в тавке, о мечте, AH вущей в серлцах всех советских людей, о будущем, которое надо завоевать и по- строить. Тема созидания и труда снова воз- никает в книге Долматовского уже на ст23- ницах последней, заключительной поэмы «Счастливого пути». Эта поэма возвращает нас к тому юноше, который внушил нам уважение своей целеустремленностью # стойкостью. Он приходит к мирной жизни возмужавшим и поумневшим. В главе, ко- торая также носит название ‘«Раздумье», — терой говорит об одном из своих спутни- ков, высказывая и свои собственные <ом- нения и тревоги: Он знал липть ненависть и мужество, И было жить на свете просто. Как с ним сойдутся, как подружатся Теперь науки и ремесла? Общее направление пути героя ясно; мы верим словам поэта, Несмотря. на то, что произносит он их несколько высокопарно: Пошлите нас туда, гле потрудней, — ’Величье строек — вот моя свобода. Но еще нужно найти свое место на великой стройке, нужно войти в темп грандиозных работ, нужно проверить свое мастерство или (если речь идет о молодежи) приобрести его. Вот 0б этом-то переходном состоянии и на- писана третья поэма Долматовского. На этот раз герою удается встретиться со своей снасительнищей. Впервые, Христина Вербиня предстает. перед читателем, как определившийся характер, и. в характере этом много скромного и ясного’ обаяния. Образ Христины фадует еще и потому, что он свидетельствует © появившейся и укратившейся способности поэта видеть и чувствовать не только свою «одну судьбу», но и судьбы своих товарищей по борьбе и труду. Свойство в-высшей степени нужное ‘нашей поэзии. В самом герое нас больше всего привле- каст его воля К созиданию, его искреннее желание стать в первые ряды строителей, после того как он был в первых рялах бой- цов. Взволнованный, ‘ездит он по тем Me- стам, которые возвращены к жизни ценою крови и усилий его товарищей. Он решает вернуться в Сталинирад, одним из защит- ников которого он был. . Вот он город, где повернулись Все штыки — и пошли вперед, Помнишь. черные дырь улиц; «Баррикады» — мертвый завод? Иобелевиие от мороза, Вдоль конвейера шли стрелки, Помниить, как ты смотрел сквозь слезы На ® зовненные станки? _B вступлении к поэмам Евгений Долма- товский писал: Тут с героем придуманным автор Друг на друга похожи лицом. Не наше дело — уточнять степень этого сходства‘ лиц и событий. Но не подлежит сомнению другая, более . важная, близость автора и его героя — близость душевная. Во внутреннем росте молодого танкиста от- разился и рост поэта, его создавшего. Поко- ‚ление, вошедшее в войну неопытным, неопе- рившимся, вернулось к созиданию закален- ‚ным и возмужавшим, ; В одном из стихотворений 1943 года ‘Евгений Долматовский писал: : Не зачерствело сердце на войне, Оно осталось жарким и влюбленным, Это верные слова. Советские люди не за- черствели, не ожесточились в испытаниях, — напротив, стали еще ‘более человечными. `Они стали умнее, зорче, дальновиднее. Они ‘яснее видят будущее, указанное им Лени- ным и Сталиным, Этот напряженный и постоянный процесс идейного роста советских людей — одна из важнейших тем нашего искусства, нашей поэзии. Герой Долматовского и в мирные годы хочет быть «на переднем: крае». На переднем крае должен находиться и поэт. Тут нет ни слова дидактического, нраво-. учительного, ‘но это настоящее глубокое понимание ребенка, и отсюда очень точное ‘изображение егб ощущений, Ребенка даже трудно назвать «читателем» этих стихов: ‘мне такой маленький читатель предстаз- ` ляется не иначе, как соавтором. В стихах Квитко дети ‘угадывают свою выдумку, вот ‚почему стихи его так легко запоминаются детьми и даже могут обращаться ими в игру. Вы посмотрите, как в стихах Квитко ре- бенок рассматривает жука; он рассматри- вает его близко, вероятно, присев на’ кор- точки и наклонившись ‘над ним, и очень подробно—и «панцырь» и «полдюжины ног»; =— очень сочувственно; но сочувствие не ме: шает ребенку забавляться каждой неудач- ой попыткой жука улететь: ...Но’ скоро опять сорвался, Бах, бах, точно спелая слива! Ребенку забавно до тех пор, пока жук действительно не достигает своего: Но все ж он достиг своего — с Сидит на зеленой вершинке... И влруг распакнулись на спинке Прозрачные крылья его. ` MW тогда открывается, что жуку нужно было «высокое место для старта, чтоб кры- лья расправить в полет». И это восирини- мается ребенком очень естественно, он сам это наблюдал и понял. `’Мальчишеские мечты о путешествиях опять-таки увидены автором воображением ребенка; может. быть, ребенку даже пока- жется, что про «Волшебный ножик» приду- мал он сам. ..Я мечтаю, что олнажды Рано утром я проснусь, Я` мечтаю, что однажды Острия рукой коснусь — Из евоей ложбинки тесной, Вотанег медленно клинок И воскликнет: «Мир чулевный, Разверниеь у маптгих. ног!» И полнимутся туманы, И увижу я влали Все моря и океаны, Все большие корабли! И мальчик поплывет... «с севера и 210 fora, 10 Заполярного круга, а после опять сначала! Чтоб море меня качало, чтоб било в борта волной»... Е. Жить так, чтобы всегда открывать чу- десное в жизни, —вот что хочет найти автор для мальчика с «волшебным ножиком» в Фронтиспис и титул книги Ем. Букова «Андриеш» работы В. Таубера (Детгиз). Обложка книги Г, Ревзина «Колумб» работы И. Брюлина («Молодая гвардия») anne o 909 9 ~—_...__._... аа В советской литературе тема Отечествен- ной войны будет жить вечно. Даже если в одном гениальном произведении удастся на- иболее полно воссоздать гигантские истори- ческие события, определившие судьбу чело- вечества, то и тогда грандиозная тема не может быть исчерпана, _ Советский человек периода Великой Оте- чественной войны останется навсегда образ- цом для многих поколений. В благоговейной м благодарной памяти потомков чЧеловен и олагодарнои памяти потомков человек сталинской эпохи всегда будет приме- ром самоотверженного и непоколебимого служения будущему. И как бы ни были прекрасны люди всепобедившего коммуни- стического общества, сквозь толщу времен негасимым светом будут. сиять им драгоцен- ные черты сегодняшнего советского чело- века — воина и труженика. Самое существенное в советской литера- туре, посвященной Великой Отечественной войне, —‘ее человечность, Не подробности событий, а черты советских людей, повеле- вающих ходом событий, — в центре иска- ний большинства наших писателей, работа- юших над военной темой. (жобенно широкое развитие получила сей- uae военная повесть. Очень важно, что бельыпинство авторов этих повестей — быв- шие фронтовики, зачастую впервые высту- пающие в литературе, И если бы даже в их произведениях чисто событийная сторона войны с ее бытовыми подробностями зани- мала господствующее место, и тогда AX книги имели бы значительную ценность, как живое свидетельство современников, Но, за редким ясключением, военные повести на- писаны людьми, которые стремились в сво- ей писательской работе к высшим целям — х раскрытию духовного облика советского человека, к изображению таких черт его характера, которые влияли на ход великих исторических событий. В этом глубокое и принципиальное зна- чение творческих особенностей нового пи- сательского поколения, пришедшието B CO- ветскую литературу после войны. В первом номере журнала «Знамя» за 1947 год напечатана повесть Эм. Казакеви- ча «Звезда». В ней с безукоризненным знанием военной профессии рассказывается 0 действиях COBCTCKHX разведчиков в тылу врага, Скупо, с большим чувством меры. ав- тор рисует подробности военного быта, так что подробности эти приобретают качест- во лаконичных художественных характери- CTYK. so Зная многие стороны войны, Казакевич сумел правдиво и глубоко показать соютоя- ние командира, которому нёобходимо ‘ре: шить сложную задачу: в иИзнурительном преследовании врага он оторвался от него И теперь опасается встречи с противником, потому что дивизия обескровлена, а тылы отстали. И в то же время командир хочет скорее встрелиться с исчезнувшим против- ником и узнать, на что тот способен. Он по- нимает, что пора остановиться, для того, чтобы привести людей и хозяйство в поря- док, но одновременно сознает, что это про- тиворечит страстному порыву всей страны ий его собственному желанию. рихсо- Таких глубоко психологических вок в повести немало. вок в повести немало, Великолепно своей правдивостью корот- кое описание перехода военной операции из одной стадии в другую, когда к окопав- шейся пехоте прибывает артполк,. встречае- мый с великой радостью. К полному удо- вольствию солдат артиллерия произво- дит огневые налеты на немецкие траншеи и блиндажи. «А когда подходит ближе по- левая почта и накопившиеся за месяц, на- ступления письма целыми пачками доходят до продрогших солдатских рук, это уже почти счастливая жизнь». Так сказать может только человек зоркого памятливого виИ- денья и проникновенного энания солдатской KH. Уже олни эти детали говорят о незаурял- ном литературном даровании. Но нас при- злекает в «Звезде» Казакевича другое — люди, чьи черты и освещают повесть св®- том настоящего искусства, : ‚ В командире ‘разведчиков лейтенанте ЧТ ВТР фа Травкине Казакевичу удалось показать об- раз советского молодого человека — храб- рого, бесстрашного, отдающего все свои си- лы служению ‘родине, целомудренного и бескорыстного, для которого идейные И нравственные коммунистические Понятия являются единственно возможными. Разведчик Мамочкин -—— позер, бесшабаи- ный. самолюбивый, «любил (Травкина) именно за та качества, каких нехватало ему самому: за самозабвенное отношение к делу И за абсолютное бескорыстие», Послеловательно и просто раскр! Tea в повести высокие и ясные духовные черты ее героя. Нежностью и чистотой проникну- та в ней тема неразделенной любви фади- стки Кати к Травкину. И как хороню под- мёчено двойственное чувство, переполнив- Wee сердца солдат, знавших об’ этой люб- BM, когда «они паже порицали, своего командира за равнодушие к девушке, хотя одновременно и гордились его неприступ- ностью». , } Казакевичу удалось поэтично и проник- новенно рассказать © возвышенной и чистой ee Ln peewee 1947 FP. В. Иноер (Детгиз). «Стихи» Pan Обложка книги боты В. Горяева нло олодой писатель. и старые штампы С большим интересом начали мы читать повесть Аркадия Минчковского «Мы еше встретимся», Писатель рассказывает о молодых людях, вступивших в жизнь накануне войны. Герои повести — Владимир Ребриков и Нина До- линина — проходят путь, типичный для многих юношей и девушек нашей страны. Ребриков — сначала солдат, потом офицер. Заканчивает он свой боевой путь ад’ютантом командира дивизии, мечтая по окончании войны поступить в военную академию. Нина Долинина работает в госпитале. о Минчковокий — наблюдательный чёло- век, он подкупает нас точностью деталей. тери Нины — Нелли Ивановны. „Любовь эта — странная... B 1922. roay Нелли Ивановна вышла за- муж за МЛатуница, военного человека, вышла, видимо, без любви. Скоро она < ним разошлась и вышла замуж за режиссера Долинина. И вилоть до самой войны ее жизнь была спокойной, безмя- тежной и, зидимо, счастливой. Но вдруг, выясняется, что Долинин и Нелли Ивановна — люди чуждые друг другу, и писатель внезапно разводит их в разные стороны. Нел- ли Ивановна после одного разговора © До- лининым «резко встала. На один миг взгля- нула на Долинина, мгновенно поняв ничто- жество этого человёка, с которым она п№- жила 16 лучших лет своей жизни». Затем как это часто бывает в романах, Нелли Ива- новна, приехав на фронт с актерской брига- дой, встретилась с полковником Латуницом. Они долго бродят по вишневому саду, и пи- сатель рассказывает об этом свидании та- ким «возвышенным» слогом: = «О, какое счастье, какое счастье, — ‘шен- тала она, прильнув горячим лбом. к его руке». г ‘ Мы не знаём ни их любви, ни причины их расхождения, не верим, разумеется, их сближению. Латуниц — самый серьезный персонаж этой повести, но и он ведет себя удивительно легкомысленно и даже. пош- ловато-- , «Прекрасно сохранившаяся, красивая жен- шина стояла перед ним, И — странно —` злость обида против нее, копившиеся много лет, вдруг куда-то исчезли», Это действи- тельно странно. что все исчезло лишь по- тому, что женщина хорошо сохранилась. . Когда Ребриков слушал рассказ Лату- ница о примирении с женой, ему захотелось сказать, что «с его дочерью Ниной у него такая же странная, такая же глупая исто- рия». Ребриков прав — история его любви к Нине тоже странная. В любви молодых людей бывают и сс6- ры, и размолвки, и насмешки, и многое пру- гое, свойственное «переходному возрасту». Но в ней есть и горячие чувства, зыражаю- щиеся в поступках, может быть, даже смешных и наивных, она знает и самые сер- дечные, самые нежные слова. В любви Нины и Ребрикова есть и ссоры и, может быть, даже тревоги, но нет в ней ни сча. стья, ни нежности, ни мечтаний, Ни одного ласкового слоза, все принесено в жертву «странностям». Когда они познакомились, Нина сказала о Володе просто (герой пове- сти почти всегда говорят «просто»): «треп- ло». Этот нелестный отзыв определяет все их отношения. В новогоднюю ночь ребята мечтают о будущем. У писателя, к сожалению, нехва- тает задушевных слов для того, чтобы рас- сказать о благородных стремлениях ючо- шей и девушек. Но, когда нужно осмеять все эти мечтания, автор не скупится на сло- ва. Эту функцию берет на себя Ребрикоз: Сам он не мечтает и другим не позволит. Он всех осмеял и больше всего досталось, разумеется, девушке, в которую он, якобы, влюблен. Все их пребывание в школе по- строено на непрерывных насмешках друг ‘над другом. Началась война, Казалось бы, в этот день или хотя бы в последующие дни общего потрясения Ребриков вспомнит о любимой. Но он и его друзья целыми днями гуляют по улицам, сидят в пивных или в ресторз- нах («прощаясь с мирной жизнью, слушали джаз»), пьют холодное пиво и, возбужден- ные, повеселевшие, отправляются смотреть кинофильм. Ребрикову и в голову не при- ходит пювидаться с любимой. Вероятно, on знает, что по законам жанра они еще встретятся, И они действительно встречаются: в да- ‘леком городке Камске, где Нина работала в госпитале. Они увидели друг’ друга, но, разумеется, и He подумали поговорить. Странные влюбленные, которые предночи- тают. размолвки —- дружбе, ссоры— любви. Язык повести — это тот гладкий, обка- танный, старомодный литературный язык, который уже редко встретишь. в современ- ной прозе. У Ильи Ильфа в записной книж- ке есть такая фраза: «Очень легко писать: `«луч света нё проникал в его каморку». Ниу кого не украдено, ив то же время не свое». Повесть Минчковского ‘испентрена такими «не своими» оборотами. Тут и «освещаемые холодными лучами осеннего солнца ребя- та», и «широкая полоса асфальта, в которой, как в крышке рояля, отражались сверкаю- шие эмки и зисы», и «прильнувшая к стек- лу Нина», которая «словно обожженная, отскочила от окна», и многие другие штам- пы, Автор не задумываясь пишет: «Днено был пуст, ни один пароход не бовоздил его гладкой поверхности» и т. д. Если бы речь шла о литературной не- опытности, тогда можно быть более снис- ходительным к молодому писателю. Но 6e- да в том, что повесть написана очень глад- ким: пером, и реальные жизненные наблюде- ния тонут, в литературных банальностях и штамнах. любви, ничуть не при своих ‘героев. Та часть произведения, в которой. гово- рится о действиях разведчиков в тылу вра- га, не может не вызвать чувства восхище- ния, Замечателен эпизод, когда разведчики, неожиданно наткнувиись на немцев, собра- ли всю свою волю и прошли мимо них неторопливой поступью. Когда разведчики, после огромного физического и нравствен- ного напряжения, передают через свою pa- диостанцию © позывными «OBERT a» первые сведения советскому командованию, они ре- щают: «Нет, так стоит жить!» И Травкин, вглядываясь в лица своих подчиненных, думает, что «если на Земле он мог им пре- доставить право жить своей отдельной жизнью; иметь свои слабости, то здесь, на этой одинокой Звезде, они и он составляли украшивая при этом. одно о . ; Да, только советскому человеку доступн но это высшее ощущение себя, как части- цы коллектива, т Попав в самый центр тайно накапливаю- щихся немецких соединений, советские раз- ведчики после многодневного преследова- ния, почти настигнутые; «медленно или, шатаясь, как цьяные, Шедший позади с Травкиным Мамочкин внезапно сказал: — Прошу у вас прощения, товарищ лей- тенант. : Покаянно бия себя в грудь, а может быть, и плача -— в темноте не разобрать, он хрипло, вполголоса заговорал: — Из-за меня, все из-за меня. Недаром рыбаки у нас приметам верят. Почти всегда бывает правильно. Я тех двух лошадей не- довел в деревню, а в наем сдал, за про- дукты... Травкин молчал. : — Простите, товарищ лейтенант. Если приду здоровым... — Придешь здоровым, пойдешь в штраф- ную роту, — сказал Травкин. — И пойду! С удовольствием пойду! И я знал, что вы так скажете! Знал, что все равно вы так скажете! — восторженно вскричал Мамочкин. И он сжал руку Трав- кина в почти истерическом. припадке не- понятной благодарности и самозабвенной любви». Эта чистота нравственных убеждений, эта неуступчивость, даже перед лицом смерти, жестокая и вместе с тем высшая человеч- ность завершают характер лейтенанта Трав- кина. Но живое ощущение от.повести было бы лалеко не полным, если бы мы не остано- вились на заключительных ее главах. ‘ ”_ Прожодит много дней, а Катя, «полная на- дежды и железного упорства, ждала. Никто уке не ждал, а она ждала. И никто ве смел снять рацию © приема, пока не нача- лось наступление... А она принималась снова твердить в ревущий эфир нежно, ве- село и печально, смотря по настроению: — Звезда, Звезда, Звезда, Звезда». Печально, нежно и возвыштенно написана эта последняя глава. В повести Казакевича есть еще одна большая творческая удача — это солдат Аниканов: коммунист, бывший председа- тель колхоза, сибиряк. Духовное могуще- ство этого человека, его спокойная уверен- ность в себе, сильный и самостоятельный ум, нравственная’ чистота и скромное, без- граничное мужество создают яркий и за- поминающийся образ русского солдата Ве- ликой Отечественной войны. И если свести впечатления от повести молодого прозаика Казакевича в одно це- лое, то это будет ошущение радости. Сво- бодно, своеобразно и самостоятельно при- ходят в советскую литературу все новые и новые писатели, и с каждым новым име- нем все ярче и полнее вырисовывается облик советского человека периода Великой Оте-. чественной войны, чтобы светить сквозь тол: щу веков человечеству неугасимым, вечным светом. своей целеустремленностью Но если вы всерьез подумаете об этой кни- ге, то поймете, что писатель создает лишь иллюзию правдивости и достоверности, что знание жизни у него очень часто усту- пает место знанию литературы, к тому же не лучших ее образцов. Минчковский видит вещи, но он плохо знает психологию лю- дей. Очень часто он прибегает к литеза- турным реминисценциям. Особенно чувствуется эта. литературщина в характеристике героев старшего поколе- ния. Минчковский очень подробно равсказы- вает биографию отца героя повести — Вла- димира Львовича. Персонаж. этот перешел в повесть из старых романов. Владимир: Львович— человек со странно- стями. Задумав сделать ученую карьеру в столичном университете, он неожиданно уехал в Иркутск и занялся там астрономн- ей. Затем бросил астрономию и стал зави- маться цветоводством, потом фотографией, затем увлекался производством хирургиче- ских инструментов И географических карт. Носле этих более или менее серьезных ув- лечений им овладела менее благородная страсть — он купил рысака «Азарт». Ув- лекался Владимир Львович коллекциониро- ванием книг, фарфора, картин, моторной лодкой, Затём он стал «руководить ‘лабора- торией», при! этом Минчковский даже не со- общает- какой, Странности героя, как пишет автор, «поуменьшилисв», но не исчезли. Самое удивительное, что этот невероят- ный человек живет не в прошлом веке, а. В наши дни. Да и вообще такое обилие увле- чений вряд ли может выдержать один ха- рактер. Еще обиднее то, что его сын — Влали- мир Ребриков,—родившийся и выросший в советское время, тоже оказывается челове- ком с. литературным прошлым. В минуты фронтовых раздумий он вспоминает летство. «Видения детства стали перед Ребриковым... Вот пасха. Ему и Андрею испекли куличи, Андрею гобольше, Володьке поменьше. Ан- нушка одета: в белый кружевной фартук и такую же косынку, а мать, нарядная, в. длинном платье, принимает гостей». Будь это воспоминание написано более вырази- тельно, его можно было бы принять за ци- тату из «Детства Никиты» Алексея Тол- стого. Герой Минчковского вспоминает чу- жое детство. Как-то мимоходом ‘автор’ рассказывает, что Аннушка, которая за господ душу го- това отдать, была, разумеется, религиозна и «потихоньку, еще в Вятке, крестила голо- валого Волольку». «Но со временем это про- шло», — пишет Минчковский. Но это как раз не прошло, и крещеного Володьку очень часто посещают ненонятные для советского молодого человека старомодные чувства. Ему очень нравится, например, когда его связной обращается к нему так, как в ста- рое время деншик к офицеру. Этот странный «аристократизм» cnofierze- нен и подруге Володи — Нине Долининой, Лишь во время войны удалось ей встретить: ся с простыми людьми. «Раненые нравились Нине. Прежде, встречая этих простых, а иногда и грубых людей, слушая порой ру- гательства на улицах. она никогда не пред- полагала, что они могут быть так терпе- ливы и добры, эти здоровые парни и небри- тые дядьки». Разве это не похоже на ба рышню из «хорошего дома», ставшую сест- рой милосердия и впервые встретившуюся с «солдатиками»! В повести рассказана ‘история любви ма: Е А Минчковский. «Мы еше встретимся», «Co- ветский писатель». 1346. Стр. 238, Н. ЕМЕЛЬЯНОВА Вот это уменье подробно и точно видеть мир глазами ребенка, изображать словами, очень доступно для ребенка, действие, мысль, иногда даже философский вызод, интересно подводить ребенка ‘к малому. в котором он уловит большое, делает книжку стихов Л. Квитко «Весна» такой же зани- мательной, интересной и содержательной, как и остальные книжки автора. Что касается переводов, то. надо сказать, что они не везде на высоте, но я думаю, что, несмотря на недостатки, неточностн, недоговоренности многих переводов, книж- ка Квитко дойдет до ребенка и ‘будет одной из любимых книжек, Главным недостатком переводов является часто упрощение, при котором. выпадает тонкая деталь и ясная, четкая мысль автора замутняется, В неко- торых ‘переводах их недостатки заметны ‘и без сравнения с текстом автора. Так в хо- рошо Переведенном стихотворении «Полсол: нух и кукуруза» про очень привлекательный подсолнечник и кукурузу, которые сами очень различны («запеленуты натуго налив- ные початки. А подсолнух доверчиво весь раскрылся на’ грядке»...) Е. Благинина пи: шет, что они «чуть не лопнут от зрелости». Напрашивается поневоле: «чуть не лойчут от злости». Тут можно простой переста- HOBKOH слов избежать невыгодного в рус- ской речи оборота. Кое-где переводчик в начале каждой строфы ‘излишне ®употреб- ляет союз. «и». При: этом размер им не везде соблюден. Зачем же растягивать и вый И ясный текст автора? Издание книжки тоже вызывает воЗрз- жения. Ее хочется‘ посмотреть более наряд- ную, с рисунками, исполненными тщатель: нёе. В прелестной шутке. «Из Бембы в Дрембу» хорошо было бы сделать рисунки крупней, лица выразительнеи. В очень хо- роших стихах о елочке, которыми откры- вается книжка, иллюстрация В. Конашевича показывает именно то, чего нет в стихотво- рении. Елочка у Квитко «стоит, открыта всем ветрам», а на рисунке она, как раз «в глуши лесной, в тиши лесной укрыта дубом и сосной». . Книга, названная Л. Квитко «Весна», где автор говорит о весне человека, который на заре открывает глаза ‘на иирокий мир и готовится участвовать В го. устройстве, ‘обязывает и издательство отнестись к офор- мленню книги так же любовна, как отнесся. к своей задаче автор. Радость узнавания жизни. пробуждение ребенка в цзетущем и радост- ном мире. И вот уже ‘ребенок ‘осматривается и на малом пространстве вокруг себя заме- чает, как происходят интереснейшие вещи, значительные события, даже чудеса: Вот брошено в землю семячко: Чудо случилось. = Наверное, с ним — . у Зерньшко стало : Живым и большим. Именно в детстве так удивляло меня и тысячи ребят чудо роста живого растенчя из крошечного зернышка, именно так мы наблюдали движение каких-то. неизвестных нам еще существ, невидимых в густой траве: Что это значит, Нонять неё могу. Кто это скачет На мягком лугу? Мелькнет и исчезнет, Мелькнет и уйдет, Мелькнет—и в душистой Траве пропадет, Я шарю тихонечко, Тихо —- чуть-чуть, А вдруг.мне откроетея. Тут что-нибудь? И оцнф за другим ребенку открывается новое в необыкновенно разнообразном мире явлений, которым. Квитко окружает его в своей книге, Ребенку все в’ этом мире зня- комо: и березка, и лес, и подсолнух, и руки бабушки, и усталая мать, но автор бережно й легко подводит его к новым представле“ ниям о мире и к чувствам, которые обога- шают ребенка и легко им воспринимаются, потому что в стихах Квитко ребенок уже нашел себя, ему кажется, что это все, MOK4- занное автором, он узнал сам. В одном из лучших стихотворений—«Ры- `бак» — говорится, как стремительно вбе- `жавиий мальчик увидел на ларе, где спрл- ‘таны рыболовные снасти, усталую мать. `Мать всю ночь работала в Пекарне у жар ‘кой печи. не спала, но ведь и на реку © Кузьмичем хочетсят,, Ушел ли Кузьмич? Разве отанет он ждать! А что, если Math На минутку поднять? Беспомощно мальчив Cron? у Лверей. liveth aye уходит Вузьмич поскорей! Лев Квитко владеет даром подмечать те тонкие и малозаметные движения жизни в природе, которые, будучи открыты поэтом, становятся видимы каждому, и так, что че: ловек как бы всепда это. знал и сам. Но без поэтического открытия человек прошел бы мимо многого, что его окружает’ и ощу- шается как тихое и ровное дыхание жизни. Я — взрослый человек и литературный ра- т > но ведь это — книмка для детей, и как же полойти к такой книге, чтобы сказать, . EN EN хороша она или плоха не с моей только. Ме ЗЕ а точки зрения, а для тех, кому она Tipe Attar значена? . Книжка Квитко нравится детям. Я на- блюдала, как маленькие девочки из одной квартиры нашего дома, куда я принесла книжку «Весна», играли перед крыльцом. Они высоко прыгали, падали на четверень- ки и снова вскакивали, крича: «Прыг-скок!-— И опять посидели чуть-чуть, как-будто ре- шили они отдохнуть...». в «Мушки» — стихи из квиги — дети об- ратили в ипру, 2 Главное достоинетво творчества Квитко в том, что он легко включается в мир ошу- щений ребенка. Он изображает все то, что в окружающем его близком мире видит во- круг. себя ребенок в доме, во дворе, на до- рожках. сада, что для взрослых стало обычным ‚и не возбуждает интереса. И еге: ди этого мира Квитко помещает самого ре- бенка, вы чувствуете его в каждом стихо- творении живым, деятельным, наблюдатель- ным, веселым. Вот он просыпается на заре „ видит перед собой этот замечательный образ спелой виттни © кожей, как зеркало, в`которой отражается мир. ИМ в ней отразились we ..И в. ней. отразились И лее. и поля. И сочная. зелень, И солиисе, и я. ри Это превосходно передано автором, ошу» тимо физически, движущиеся перел ребен- ком на грани сна И яви спелые, блестящие вишни в сияющем свете утра, плывуние широкой волной золотые пол” и леса, ощу: пение перехода из сна В действительность, . ” Квитко. «Весна». Стихи для детей, Детгиз. 1646 год. 48 CTp- ‚ Обложка книги Симона Чиковани «Песнь о Давиде Гурамишвили» работы Г. Смелова («Советский писатель»). ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА № 13 — 3