Работники литературы, искусства, кине-
матографии! Создавайте высокоидейные ху-
дожественные произведения, достойные вели.
кого советского народа!
				Вера ИБЕР ВЕСНОЙ О ВЕСН
	° Один из немссякаемых источников поз-
чического вдохновения — это прирола,

Если бы кто-либо взял на себя труд
подсчитать количество строф © природе в
мировой поэзии, то полученная цифра, не-
сомненно, удивила бы даже Эйнштейна. Ни
одно из времен года не может пожаловать-
ся на незнимание, У каждого из них име:
ются свои певцы, Но болыше всего их у
весны.

Перед почти бесцветной дымкой весён-
них садов стушевываются краски лета, зо-
лото осени, не говоря уже о снеге.

С необыкновенной силой вторгается вес-
на в наше сердце, будя в нем то надежды,
то воспоминания, а иногда И 10 и другое
одновременно.

Но весна — это не ‘только наиболее
«чувствоемкое» время года; оно важно еще
я с познавательной точки зрения. По одно-
му только описанию весны можно многое
узнать о родине поэта, Весна всегда связа-
на с землей, а земля — с формами челове-
ческого труда.

Наши советские поэты не составляют
исключения. Они также много пишут о вес-
не. И, расположив в ‘известном порядке их
стихи, можно получить своеобразную поэ-
тическую «сводку вхождения» весны в п6ёр-
вую послевоенную пятилетку, продвижения
весны от недавних военных рубежей до
юных плодовых саженцев, никогда не слы-
хавших свиста снаряда.

Но хоть вемля — везде вемля,
А как-то по-другому
	Чужие пахнут тополя
И прелая солома,
	В неплохом стихотворении Николая Гри-
бачева сказано
	Нослушал песню лесоруб —
и улыбнулся. И пила,
роняя манну с теплых губ,
дискант ребячий обрела. _
	Леон ПАСТЕРНАК
		П. ПАВЛЕНКО
	А, БЕЛЕВИЧ
				Когда пароход приближался к Херсону,
Крик чаек приветствовал солнца восход;
Но дымом был застлан весь край
небосклона,
И вырос средь дыма гигантский завол.
	Здесь Днепр перехвачен огромной
плотиной,

Немеркнущим город горит здёсь огнем,

И новая здесь предстает Украина, .
	NER EE EEO EN Ee ee oe eee

В труде неустанная ночью и днем.
	Но здесь не забыли сказаний

чудесных,
Здесь помнят о Каневе и о кобзаре =
Из крови бойцов, из шевченковской песни
Заводы растут на певучем Днепре!
	Неревел с польского
Марк ЖИВОВ.
	На палубе пляшут, поют и играют,
Мелькают буйки на реке, как лучи,
Шевченкова тень над Украйной
всплывает,
И Канев всплывает прёд нами в Ночи.
	Здесь памятник, знаем, воздвигнут
Тарасу,
Но тьмою он скрыт от восторженных
глаз,
И два пассажира из третьего класса
Стоят, как на вахте, и шепчут: Тарас!
	Расплылся, как облако легкое, Канев,
Плыли облака над уснувшей рекой,

И только гора нам виднелась в тумане,
И слышался с пристани говор людской.
	МАЙ В

Крым испытал в результате войны ‘нема-
ло бед. Севастополь и Керчь в развалинах,
Тысячи степных колодцев мертвы, Изране-
ны сады. Запущены виноградники. Потоп-
лены рыбачьи суда. Народу стало меньше,
чем до войны, а ‘работы больше. Новые по-
селенцы оказались перед трудностями,
справиться с которыми им было нелегко:

Крым медленно становился на ноги,
Крым приходил в себя по частям. Казалось
HHOH pas, что он еще долго не станет преж:
ним жизнерадостным Крымом, любимым
именно за свою колнечную жизнь.

Но весна 1947 года — весна необычная,
Крым воспрянул. Если бы мы жили в эп0-
ху банлуристов, постановление февральско-
го Пленума ЦК ВКП(б) уже безусловно
распевалось бы в народе. В колхозах о нем
говорят так, будто каждый непосредствен-
но участвовал в его созданйи и что-то сам
записал в нем.

Знакомый бригадир огородной бригады
сказал мне: . +

— На обеде, конечно, все соседи, ну, ав
отношении урожая я — извините — сяду с
«трудовиками» (т.е. с теми, кто будет наг-
ражден орденами Трудового Красного Зна-
мени). ‘

Народ измеряет свой труд не только про-
заическими центнерами, а ценою славы.
		Tlucouma и
	Записки Юлиуса Фучика-—«Слово пер
	з. тюрълеш
	ел казнью» («Репортаж с петлей на шее»),
	В действительности пила не выглядит
таким добродушным «губошлепом», как у
Грибачева, Главное достоинство пилы— это
ее «занозистость», «зубастость», полное от-
сутетвие губ: одни зубы. Хафактеристи-
ка этого инструмента дана Грибачевым не-
Точно,

Непревзойденный знаток природы М.
Пришвин пишет о «весне света». Думается,
что не менее поэтична и «весна труда».
Нельзя без волнения следить за тем, как
все шире разливается по нашей земле «вес-
на труда». Как движется она пб карте стра-
ны, заштриховывая нежной зеленью обож-
женные войной пустыри.

Продвигаясь все далыше на север, ona
достигает сурового берега, где зимой ‹ас-
карбин промерзает в облатках». гле
	Был флажком победы нашей вколот =
ДЛомишко утлый на краю земли.
	Весна садится с рыбаками в лодку И:
	Накинув ледок, как монисто на шею,
Очастливой слезой солоным-солона,
Летит, на курчавом ветру хорошея,
На солнце настоенная волна.
	(Вадим Коростылев).
	переведенные на десятки языков, воистину `обессмертили имя их автора,
Талантливый литератор, журналист, критик, Фучик был верным сыном комму-
К mt os
	нистической партии; таким он оставался
этом свидетельствуют его прелсмертные
	опубликованные вскорё после казни Фучика,
	Советскому читателю особенно дорог
революции, друга Советского Союза. В
	до последней минуты своей жизни. OG
записки, тайком вынесенные из тюрьмы и
	образ Юлиуса Фучика, стоикого солдата
самые трудные дни, ожидая в тюрьме
	смертного приговора, Юлиус Фучик ни на мгновение не терял веры в победу, его
мысли неизменно обращались к великой стране социализма, к вождю советских
	и родным дадут читателю
	народов товарищу Сталину.
	еке, ставшем национальным героем Чехо=
	Публикуемые нами сегодня письма Фучика к жене
	еше более полное представление о челов
	словакии. Читая эти пересланные из тюрьмы строки, мы ощущаем, как сквозь тис-
	я-большевика, влюб-
бываемый образ Ye«
	ки фашистской цензуры пробивается поэтическая душа писателя
ленного в жизнь, в свою профессию. Перед нами встает неза
	ловека, твердо верившего в светлое будущее, так крепко связанного со своим на-
родом, так неотделимого от него, что самое понятие о смерти неприменимо к нему.
	жизнь во славу человечества:
	Бессмертно имя того, кто отдал свою
	Можно услышать:

— У Чистякова, братец ты мой, наме+
чается вроде как звезда Героя без десяти
гектаров.

— Без трех «Знамен» на колхоз я и на
люди не выйду.

Никогда раньше не приходилось мне ви:
деть в людях ненависти к неурожаю. Не
страх перед ним, а ненависть к нему, как
к саранче или немцу, к тому, что должно
быть навсегда истреблено,

Этот знаменательный год достойно начи-
нает и маленький отряд крымских литера-
торов. Книга «В Крымском подполье» И.
Козлова уже печатается в журнале «Зна-
мя», В журнале «Октябрь» в ближайшее
время появится роман Е. Поповкина «Семья
Рубанюк». Послевоенной жизни переселен:
ческих колхозов Крыма посвящен роман
молодого прозаика Д. Холендро «Новый
сад». Книга «Это было» Ольги Джигурды
рассказывает о работе военного врача на
Черном море и в Севастополе в дни осалы.

Над книгой о героях борьбы на полях и
виноградниках, ведущих нынешнюю битву
за урожай, работают молодые очеркисты.

Лето 1947 года будет порой большой
творческой работы и для тружеников Кол-
хозных полей, садов и виноградников, и для
писателей Крыма.
		ПИСЬМО, ВЫНЕСЕННОЕ ТАЙКОМ ИЗ ПАНКРАЦСКОЙ ТЮРЬМЫ ГЕСТАПО
	Мои плоды из тех, что зреют нескоро,
наливаясь слалостью туманов на самой
опушке печальных лугов, — они подни-
маются из черных вод подземного цар-
ства, когда на горах лежит уже первый
снег.
		Густине
Любимая моя!
	тебе, моя любимая, своей помощнице и пер-
вой читательнице: ты лучше всех поймешь,
что у меня лежало на сердце, и, может
быть, вместе с Ладей и моим седовласым
издателем дополнишь, что потребуется.
Сердце и голова полны, но на стенах пусто.
А как странно писать о литературе и не
иметь ни единой книжечки, Которую TH
мог бы приласкать хотя бы взглядом,
	Вообще странная моя судьба. Гы знаешь,
как я любил простор; <олнце и ветер. как
я хотел быть всем, что в них живет: пти-
цей или Юустом, облаком или бродягой. А
вместо этого == годы, долгие годы я живу
под землей, разделяя участь корней. Нев-
зрачных, пожелтевших корней, об’ятых
мраком и тлением и поддерживающих над
землей дерево жизни. Никакая буря не
выворотит дерево с крепкими корнями. В.
этом их гордость. И моя тоже. Я 06 этом _
не жалею, — ни о чем не жалею. Я выпол-
нил, что было в моих силах, и радуюсь это-_
му. Но свет, свет я любил, и я хотел бы
расти прямо ввысь и хотел бы цвести и
зреть, как <’елобный плод.
	Ну что ж.
	«Весна труда» теряет плакатность пер-
вых послевоенных дней. Она углубляется,
приобретает психологическую рельефность.

Отвоевавшийся боец Советской Армии по
праву включает весну в число своих луч-
		И хоть весна — везде весна,
А жутко вдруг и странно:
В Восточной Пруссии она
С детьми, Сивцова Анна.

До чего же горька эта еще военная вес-
на, описанная Твардовским в «Доме у до-
роги», Какие за душу хватающие слова
найдены для описания русского ребенка,
этого крошечного человеческого ростка,
пробившегося в неволе.

И дочка старитая в дому.

Кому меньшого няньчить,

Нашла в Германии ему
Поспевший одуванчик,
	И слабый мальчик долго дул,
Льшал на ту головку...
	Пусть, может быфь, не этою долиной
Ты с боем шел по рвущимся пластам,
Солдат весны —
		Ты каждой мотившей миной
Бьый автор
Всем зачатьям и росткам.
	Слишком мало надежды на то. что мы
когда-нибудь еще пройдемся с тобой, дер-
зкась за руки, как малые дети. по откосу
над рекой, где веет ветер и из-за холма
поднимается солнце. И слишком мало на-
дежды на то, что когда-нибудь. в мире и
покое, окруженный содружеством книг, я
смогу написать про то, о чем мы с тобой
беседовали, что накапливалось и зрело во
мне двадцать пять лет. Часть моей жизни
уже уничтожили, когда похоронили МОИ.
KAMP, Однако я ве хочу сдаваться, не хочу,
чтоб остальная часть жизни погибла вся без
остатка, пропала бесследно в белой камере
967. Поэтому в часы, украденные мною у
смерти, я пишу заметки о чешской литера-
туре. Запомни навсегда, что. человек, кото-
рый передаст их тебе, помог мне не умереть
целиком. Карандаш и бумага, которые он
мне дал, волнуют меня, как первая любовь,
й Оттого я сейчас не столько думаю, сколь-
ко чувствую, не столько организую слова и
фразы, сколько уношусь в мечтах. Вероятно,
вообще будет нелегко писать без иллюстра-
ций, без цитат, и поэтому кое-что из того,
что Я так ясно вижу перед собой и бук-
вально ощущаю, может оказаться неясным
и нереальным для тех, кому я это хочу рас-
‘сказать. Поэтому я прежде всего пишу
	Сейчас, в разгар второй послевоенной
весны, все темы отступили на второй план,
уступая место великой теме высокого уро-
жая, для достижения которого напрягают
все усилия наши колхозы,

Говоря об урожае, нельзя не вспомнить
строк Маяковского, как будто только что
написанных:
	Республика
многим бельмо в глазу
и многим
охота сломать ее,
Нас
штык
от врагов
заптиптает в грову,
а в мирный день --
дипломатия,
Но нет у нас
довода

более веского,
чем ‘амбар,
	ломятийся от хлебных груп.
	Битвы за ‘урожай ведутся сейчас на
бескрайних просторах нашей родины. «По-
ля сражения» ждут своих певцов, своих
поэтов, Юный урожай уже рождается:
		Из глины
воронок,
сквозь след орудийных колес,
прозрачен
и тонок,
младенческий стебель проров;
	Будущий колос превратится в хлеб,
моторы, в зданья,
		в ракетную скорость
двукрылых гонцов новизны
и заново

в колос
на бороздлах новой весны!
	Воина еще длится. Враг еще не разгром-
лен. Еще туго натянута колючая проволока
«лагерей смерти».

Весна — еще только краткая передышка
между двумя боями:

Так, значит, нам на сутки отпустили
Зеленых трав и синей тишины,
	Чтоб мы помылись, бороды побрили
И просмотрели за неделю сны.
	(«Отдых». Сергей Орлов)
Проходит еще какое-то время — и:
	Полночь—вдребезги! Над миром вперебой
Перебои громобоя. пляс огня!

Полк, наверно, поднимается ва бой.
Разбудите, разбулите же меня!
	восклицает М. Максимов, спутав первую
всеннюю грозу с артиллерийской подго-
товкой. Он пишет дальше:

Успокойся. То не в бой идут полки,

Утром выйдепть,— почки лопнули, и сад

Каждой веткой тянут к небу мотыльки
Так, что яблони на цыпочках. стоят!

И мы так радуемся мирной весне, что да-
же прощаем поэту мотыльков, обладаю-
щих в данном случае He свойственной им
грузопод емной ` силой,

Настал срок — и война отгремела, закон-
чившись победой Советской страны, равно
непобедимой в бою и в труде.

Поэт Иван Бауков’

Увидел сад,

Тот самый старый сад,

Гле я провел мальчишеские годьу

Чернеет чернобыла полоса —

Повсюду непочатый край работы.

Любопытно, что в первых послевоенных
стихах речь идет большей частью о труде:
«вообще», как в первые дни войны говофи-
Ли «вообще» о боях, не детализируя их.

Понемногу начинают вырисовываться теё-
мы возрожденного сада и строящегося
Жилья,

Попутно хочется отметить, что описание
трудовых процессов требует величайшей
	точности. В этих случаях поэтический об-  листической
		раз должен быть особенно тщательно вы-
верен и взвешен.
	Богдан ИСТРУ
	ВДОХНОВЕННЫЙ ТРУД
	шую творческую активность, но необходи-
мо обновить сюжеты, расширить границы
мировосприятия: проза еще отстает от поз-
SHH, занимающей ведущее место в белорус-
ской литературе,

‚Мы должны глубоко радоваться законо-
мерному приходу в белорусскую литерату-
ру новых талантливых молодых прозаиков
Я. Бриля, И. Шемякина, И. Мележа, И. Гра-
мовича, М. Лупсякова и др. Пополнилась
новыми силами и поэтическая гвардия,
‘фронта пришли оригинальные, талантливые
поэты А, Зарицкий и А. Велюгин. Недавно
‚приняты в члены Союза писателей Бело-
зруссии молодые поэты Кастусь Киреенко,
Микола Гамолка, Дмитрий Ковалев, Алесь

 
	  БачиЛа. Григорий Нехай, Петро Приходько
	 

и д.

 Мы видим в эти дни весны расцвет твор-
чества всей нашей отчизны; как ручейки
стремятся в реки, а реки стремятся в море
и сливаются в единую нераздельную гладь,
так и все народы советской страны слива-
ются с великим русским народом. Наш на-
род един в труде, он монолитен в устрем-
‘лениях свойх — в этом его могущество, его
непобедимость!

Благодаря русскому народу, благодаря
советской власти выросла и ярко. расцвета»
ет в послевоенные годы белорусская куль-
тура; в Белоруссии открыты все возможно-
сти для роста народных дарований. Это во-
одушевляет писателей на новые творческие
подвиги.

Наш старейший поэт, лауреат Сталин-
ской премии Якуб Колас окончил большую
поэму о послевоенной жизни «Рыбакова
хата», лауреат Сталинской премии Аркадий
Кулешов написал цикл стихов о восстано-
влении народного хозяйства. Пафос обнов-
ления жизни, строительства, трудовой ге-
роизм колхозного крестьянства ярко и убе-
дительно отразил в своих сильных поэмах
«Ясный кут» и «Хлеб» Петрусь Бровка. Но-
вые стихи о героях наших дней написали
Максим Танк, Петро Глебка, Пимен Пан-
ченко, Василь Витка, Филипп Пестрак, Мак-
сим Лужанин, Ралентин Тавлай, Михась
Машара и др. Пишут пьесы о людях ве-
ликой сталинской эпохи Кондрат Коапива,
Михась Климкович, Алесь Кучар, Виталий
Вольский, Евгений Романович, Анатолий
Велюгин. Работает над новыми произведе-
ниями наш старейший детский писатель Ян-
ка Мавр.

Источник вдохновения писателей — в на-
шей прекрасной стране, в ее великой побе-
де, в трудовом героизме советских людей,
в их праве на светлый отдых в дни наших
празднеств. Создадим же книги, достойные
Чудесных тружеников, достойные наших
грандиозных побед! Народ ждет, произве-
дений, обобщающих пафос и героизм труда
рабочих и колхозников,

Слово за нами, товарищи писатели!
	Вот уж два тода белорусский народ с
эгромным патриотическим пол’емом восста-
навливает опустошенное, разрушенное гит-
леровцами хозяйство республики. Нова и
ярка жизнь Белоруссии, она полна и наг-
лядных, и незаметных героических подви-
гов труда.

Белорусские писатели стремятся отразить
эту жизнь. В чем сила новой высокоидей-
ной, интересной книги? В новой, сложной.
правде, в новом быте белорусса. Поэты и.
прозаики выезжают в Колхозы, где идет
борьба за обильный урожай. От зари до за-
ри на поле, израненном и засеянном метал-
лическими осколками, работают плуги,. И за
частую впереди них идут © заступами. кре-
стьяне, выбрасывающие эти осколки. Роко-
чут тракторы, скрипят сцепы плугов. В
свежие, как и до войны, согретые весен-
ним ‘солнцем борозды заботливая рука’ са-
жает крупный розовый картофель. Давно.
рассеялея в небе дым взрывов, земля же
все еще в рубцах. Мир на душе победив-”
шего белорусса, но память его еще долго
будет хранить пережитое. Дело писателя
передать это многообразие чувств жителей
белорусской деревни.

Это же полностью относится к труду и
переживаниям наших рабочих. Строительные
леса окружают свежую кладку. трубы но-
вых фабрик и заводов подымаются в небо.
Гудки Минского тракторного. завода плывут.
над городом. В перекличку своим басовым.
голосом вступает второй гигант новой ста-
линсчой пятилетки — Минский автомобиль-
ный завод. Выше и выше вздымают свои
корпуса новые школы и театры, институты
и жилые дома, снова растет наша столица
— Минск. Встают из мрачных руин Ba-
тебск, Гомель, Бобруйск, Могилев; воздви-
гаются корпуса новых гигантов индустрии...
	  Возрождается Беларусь — недавняя парти.
	занка, с оружием в руках встретившая под-
лого врага и не сложившая это оружие, по-
ка не победила.

В первых рядах воинов шли белорусские
писатели, Много хороших, талантливых про
изведений создали они в ГОДЫ Отечествен-
ной войны. Но нынешняя героическая эпо-
ха ставит перед литературой новые, еще
мало опробованные задачи.

В белорусской печати появились очерки о
людях, которые танк сменили на трактор,
винтовку — на плуг, штык — на топор. Пи-
сатель Макар Последович закончил повесть
«Теплое дыхание», посвященную жизни ра-
бочих, строителей Минского автомобильно-
го завода. Вееволод Кравченко написал поз
весть «Становление». В ней автор показал
послевоенное строительство колхозной де-
ревни, трудовой героизм людей. Алесь Ста-
хович заканчивает роман о КОлхоЗНОЙ де-
ревне «Под мирным небом».

Радостно, что прозаики проявляют боль-
	На дереве, которое мы держали и удёр-
жали, вырастут, расцветут и созреют поко-
ления новых люлей, социалистические поко-
ления рабочих, поэтов, а также критиков и
историков литературы, которые, можёт
быть, позднее, но зато лучше сумеют рае-.
сказать то, о чем я уже рассказать не смог.
Так, быть может, и мои плоды хоть немного
нальются сладостью и приобретут закоч-
ченную форму, хотя на мои Горы снег уже
никогда не ляжет. .
	В камере 9267, 28 марта 1943 г.
	ИЗ ПИСЕМ, НАПИСАННЫХ В БАУЦЕНСКОЙ И БЕРЛИНСКОЙ ТЮРЬМАХ ГЕСТАПО
	Бауцен, 14.6 1943

- Дорогие мама; папа, Либа, Вера и все-все!
	Итак, я, как видите, переменил место
жительства и ‘очутился в бауценской след-
ственной тюрьме. По пути с вокзала я BH-
дел, что это тихий, чистый и приятный го-
род, — то же можно сказать и об его тюрь-
ме (конечно, поскольку тюрьмы’ веобще
могут быть приятны для: заключенных).
Только после оживления в Ненковом двор-
цё здесь, пожалуй; слишком много тишины:
мы злесь в одиночных камерах, Но за рабо-
той время проходит как нельзя лучше, к
тому же я могу — как видите из прило-
женной официальной памятки — даже чи-
тать определенные журналы, так Что на
скуку жаловаться не приходится, Впрочем,
каждый сам в своей скуке повинен, —
есть люди, которые скучают и ‘там, где
другим живется прекрасно. А по мне так
жизнь интересна где угодно, хотя бы и за
решеткой; везде можешь чему-нибудь на-
учиться, везде можешь найти что-нибудь
полезное для будущего (разумеется, если у
тебя еще имеется будущее). :

Пишите поскорее, что у вас нового. Py-
ководствуйтесь приложенной официальной
памяткой, т. е; не посылайте посылок, раз-
ве что немного денег по адресу, указанному
сверху (На Мое имя). А теперь сердечно
всех вас приветствую, целую, обнимаю и
налеюсь еше свилеться:
	Ваш Юля.
ele.
Bayues; 11.7 1945: r.
Мои дорогие!
	Как удивительно летит время. Ведь вот,
кажется, всего несколько Дней прошло с
тех пор, как я вам отсюда писал в первый
раз, — и опять уж у меня на столе перо и
чернила... месяц минул. Целый месяц. Вы,
вероятно, думаете, что в тюрьме время тя-
нется, — так нет же. Может быть, именно
потому, что тут человек считает часы, ясно
видно, до чего они коротки, до чего корот-
ки день, неделя и вся жизнь.

Я в камере один, но одиночества не ощу-
шаю. У меня тут несколько добрых прияте-
лей: книги, станок, на котором я делаю пу-
говицы, пузатый глиняный кувшин для во-
ды, с которым так славно забавляешься (он
напоминает товарища, который предпочел
бы содержать в себе вино, а не воду), а в
углу, в самом низу, паучок. Сколько © эти-
ми товарищами можно говорить. вспоми-
нать, спеть песен — просто невероятно. А
этот станок — как он умеет разговаривать,
в точной зависимости от того, какое у меня
в эту минуту настроение —мы с ним отлич-
но понимаем друг друга. Только иногда,
когда я забываю его протереть, OH злится
и ворчит, пока я не искуплю свое невни-
мание.

И потом у меня здесь еше целый ряд
знакомых, Не в камере, а во дворике, где
мы каждый день прогуливаемся. Он неве*
лик, но одной лишь стеной отделен от
большого сада с красивыми старыми де-
ревьями. А во дворике газон с такой массой
разнообразных и разнородных трав и цветов,
каких я еще на таком клочке не видал. Это
напоминает то лужок в низине, то пасеку; —
тут выглянут садовые анютины глазки, а
там полевые маргаритки, красивые лютики,
лиловые колокольчики, гусятница, садовые
маргаритки, папоротники, — просто любо.
С ними тоже наговорищься всласть:

Так и пробежит день, пробежит неделя, —
а там, глядишь, и еще месяц промчался,

Да, ла, промчался, но © вас я так и не
узнал ничего, Если бы я несколькими дня-
ми раныше не расписался в получении 10 ма-.
рок от Либы, я даже не был бы ‘уверен,
что вы получили мое письмо и вообще
знаете, где я нахожусь. Вашего письмеца
я пока не получил. Возможно, что оно за-
блудилось в пути; Пишите мне, пишите,
можете писать каждый месяц: что сльзияо’
у вас, как живете, как там Густина, Целую,
обнимаю вас всех — ло свидания,

 
	я Ваш Юля.
a
Бауцен. 8.8 1943
Моя дорогая Густина!

Я получил разрешение написать тебе не-
	сколько строк и спешу это сделать сейчас
	же. Как мне писала Либа, ты переменила
жилье. Знаешь ли, моя дорогая, что мы ве-
далеко друг от друга? Если бы ты вышла
утром из Терезина на север, а я из Бауцена
Ha lor, вечером мы могли бы встретиться.
То-то бы мы кинулись навстречу друг дру-
гу, не правда ли? Мы все странствуем по
родным местам. Ты в Терезине, где так
известен дядя * ‚ а меня должны перевести
в Берлин, где дядя умер. Но-не думаю. что-
бы всем Фучикам а умирать в Бер-
лине.

Верно Либа уже писала тебе, как_я живу,
что я`один в камере, делаю пуговины. В
углу камеры, внизу, у меня маленький пау-
YOK, 4 Ha воле, у моего окна, поселилась
пара синичек, Близко-близко, так что я
слышу ‘их нежный детский писк. Теперь они
уже вывели птенцов, — ну и было же хло-
пот с потомством. а я при этом вопоми-
нал, как ты. для меня переводила их писк
на человеческий язык.

Моя дорогая, Целыми часами я беседую
с тобой и-жду и тоскую о том, что. нельзя
говорить с тобой воочию. Сколько мы тогда
друг другу нарассказали бы!

_ Моя милая малютка. Будь сильна и му-
жайся. Горячо тебя обнимаю и целую. До
свилания — твой Юля.
	Мои милыё!
	lee

Берлин Плецензев, 31. УП. 1943.
	И сейчас, когда праздник всех трудящих-
	(Михаил Луконин).
	‘ся Май стоит на пороге, когда
	Земля просыпается,
празлнично дыптит,
Все готово к цветенью
от дерева
to mpesra—
		в эти дни мы с особой силой ощущаем, что
первоосновой всех чудесных превращений
колоса является главное и повседневное
«чудо» — чудо коллективного труда социа-
листической страны, в которой имеем
счастье жить и работать и мы, советские
поэты.
		В этой песне, что слышна
В золотистой шири поля!
	Как весна заглянет в дом,
Отправляемся на всполье,
Острых лемехов ведем

Целых сорок на раздолье,
	Расцветает абрикос, —
Сердце бьется, замирая.
В пору раннюю до слез
Поскорее хочешь мая!
	Полюби у нас людей,
Всенародное их дело, —
Чтоб сама в душе твоей
Песня славы загудела!
	Праздник Мая проведем
В песнях, с пляскою заправской!
Встретишь родственный прием
В трудовой семье молдавской!
	Перевел с молдавского
С ШЕРВИНСКИЙ.
	Пусть Похорна красотой
Между сёл не знаменита, —
По весне блестит росой,
Летом вся садами скрыта;
	Коль побыть желаешь тут —
К нам прямёхонька дорожка:
До Похорны доведут

Шлях и новенькая стёжка,
	Коль погода горяча —
На пути твоем дубрава.
Пить захочешь — три ключа
У дороги есть, направо.
	В роще будут птицы петь,

Усыплять свирелью вешней,
Губ твоих коснется ветвь

Белоснежная черешни.
	Только нынче не до сна:
Ты пойми, какая воля
	Как вы уже знаете, я переменил меёсто-
‘пребывание. 23 августа в Бауцене якак раз
ожидал письма от вас, — а вместо этого
дождался вызова в Берлин, 24.8 я уже ехал
через Герлиц и` Котбус, 25,8 утром со-
стоялся суд, в полдень было готово дело,
Закончилось так, как и ожидалось. Сейчас
мы сидим еще с одним товарищем в камере
на Плецензее, клеим кулечки, поем и ждем,
когда до нас дойдет очередь. Остается ив-
сколько недель, — бывает, что и месяцы.
Надежды опадают тихо и мягко, словно
увядшие листья. Иные лирические души
при виде этого поддаются тоскливому чув-
ству. Но дереву не больно. Все это так
естественно, так самоочевидно. Зима подго-
товляет человека к себе, как дерево. Верь-
те мне: это нисколько. ни чуточки не
уменьшило радости, что живет во мне и
каждый день дает о себе знать каким-ни-
будь мотивом из Бетховена. Человек не
становится меньше от того, что его укоро-
тят на голову. И мое горячее желание,
когда все будет кончено, чтобы вы вспоми-
нали меня не с грустью, а © такой же ра-
‚ДостьюЮ, с какой я всегда жил, За каждым
когда-нибудь закроется дверь. А насчет
папы подумайте, нужно ли вообще говорить
ему об этом или как-нибудь намекать. По-
жалуй, лучше бы ничем не отягощать его
старость. Рассудите сами, сейчас вы к нему
и к маме ближе. .

Напишите мне, прошу вас. что с Густи-
HOH, H передайте ей мой наилучний привет,
Пускай всегда хранит силу духа и муже-
ство и пусть не остается одна со своей вё-
ликой любовью, которую я постоянно ошу-
щаю. В ней еще слишком много мололости
и чувства, чтобы она вправе была остаться
вдовой. Я хотел, чтобы она была счастлива,
и хотел бы, чтобы она была счастлива и без
меня. Она будет говорить. что это невоз-
можно. Нет, возможно. Для каждого чело-
века возможна замена. В труде и в чувстве.
Но сейчас пока еше не пишите ей этого
всего. Пускай когда воротится — если во-
ротится.

Теперь вы бы хотели иметь представление
(я же вас знаю), как я живу, Очень хорошо
живу. И тут у меня работа, да К тому же
я не один в камере, так что время поохо-
дит., будто бы даже слишком быстро, как
говорит товари по камере.

Итак. мои милые; всех вас горячо целую
и обнимаю — и, хоть это немного странно
звучит. до свиданья!
		Ваш Юля.
	Hyd ФУЧИК.
		РЕЛИКАЯ ШКОЛА MHPHH
	ство даже уже сложившихся и именитых
мастеров слова. Большинство лучших mpo-
	изведений появившихся в дни войны и в
послевоенные годы. были результатом
активной работы прозаиков и поэтов. в
	качестве боевых журналистов, се блокнотом
в планшете участвовавших в великой битве
советского народа.
	Вепомним историю! некоторых, теперь уже
получивших всенародное признание, произ-
ведений. Великолепная книга А, Фадеева
«Молодая гвардия» родилась в результате
его поездки в Краснодон корреспондентом
«Правды», и писатель мновое в ней почерп-
	‘нул из наблюдений, сделанных им во время
	его длительных военно-корреспондентеких
поездок по. фронтам, где он был свидетелем
и участником болыших и напряженных сра-
жений. Пользующаяся заслуженным призиа-
нием книга «Дни и ночи» — несомненный
итог работы военного корреспондента
«Красной звезды» К, Симонова в дни на-
пряженных боев в Сталинграде, Повесть

Горбатова «Непокоренные» возникла в
результате поездки автора, старого прав-
диста, с корреспондентоким блокнотом по
только что освобожденному Советской Ap-
мией Донбассу. Недаром повесть эта перво-
начально была напечатана на страницах
«Правды». Позма А. Твардовского ¢Ba-
силий Теркин», ставшая всенародно люби-
мой, печаталась во фронтовой газете, в ко-
Topol в трудные дни войны работал поэт.
Да и «Дом у дороги», эта прекрасная поэма
о страданиях, о мужестве, несгибаемой воле
и жизнестойкости советского народа, —
разве она пе результат больших и тонких
наблюдений корреслондента фронтовой га:
зеты в лни боев и сражений?
	TO же можно сказать И о произведениях,
посвяшенных  героическому — советскому
	на Урал в дни войны в качестве корреспон-
	дента «Правды».

Газете многим были обязаны и такие
крупные писатели, как И. Ильф и Е. Пет-
ров, А, Гайдар, Ю. Крымов.
	Примеры эти можно продолжить: Но дело
Не в их количестве. И приведенных доста-
точно, чтобы показать плодотворнейшее
влияние работы в большевистской печати
на творчество писателя.
	Настоящие, передовые советские писа-
тели всегла активно сотрудничали в боль-
шевистской печати на всем протяжении ее
истории. А. Фадеев, Н. Тихонов, Л. Леонов,
В. Кожевников, М. Исаковский, В. Вишнев-
ский, Ф. Панферов, М. Шагинян, А. Кара-
вавва A, Корнейчук, В. Василевская,
Ю. Яновский — вот далеко не полный
список писателей, которые в дни войны, да
и теперь активно сотрудничают в «Прав-
де». И эта активная газетная работа HH
сколько ие заставляет их «размениваться»,
не мешает их творчеству:

Большевистская газета дает советскому
писателю самую обширную и массовую три-
буну. Вго голос, прозвучавший со страниц
советской газеты, слушают сотни тысяч, а
иногда и многие миллионы читателей. Даже
самые массовые издания не могут дать ху-
дожнику слова такую аудиторию, Какую
дает ему советская газета.

Большевистская печать — это передовая
позиция идейно-политической борьбы. Это—
благодарнейшая атмосфера для формирова-
ния идейного облика писателя,

Привлечение к активному участию в ра-
боте газеты лучших, передовых, талантли-
вейших прозаиков и поэтов — одна из ос-
новных традиций большевистекой печати,
созданной великими Лениным и Сталиным.
Активная работа в газете — в свою
очередь  исконная —и- нерушимая тра-
	Этот эпизод вспомнился мне недавно во
время разговора с одним начинающим писа-
телем,  напечатавшим два рассказа. Они
имели успех, и вот теперь юноша. совето-
вался, как ему дальше итти по литератур-
ному пути. Ему порекомендовали поступить
на работу в одну из газет, писать очерки.
	— В газету? Что вы! Работать в газете—
это значит разменять себя на мелочи, испор-
тить стиль, слог. Нет, я мечтаю быть серь-
езным писателем...
	К сожалению; такие взгляды на сотру--
ничество в газете и на газетную работу еще
живут у иных, даже маститых литераторов.
	Правда, разделяют эти вагляды обычно
люди, не знающие, что такое работа в боль-
шевистской печати, люди, имеющие о ней
самое смутное представление, Большевист-
ская печать, являясь мощным оружием
партии в организации и воспитании масс, в
то же время — большая и отличная идео-
логическая школа для тех, кто в ней рабо-
тает, школа, формирующая сопиалистиче-
ское мировоззрение человека, обучающая
умению смотреть в глубь явлений, умению
остро наблюдать жизнь, подмечать в ней
новые явления, умению выбирать среди них
главное и основное.

Корреспондентекая работа дает возмож-
ность писателю все время наблюдать ЖИЗНЬ
нашей родины, быть свидетелем и очевид-
цем самых интересных событий, общаться
с замечательными людьми, вилеть их там,
rae Onn полнее й лучше раскрываются.
И именно корреспондентская работа, смысл
которой в постоянном и активном общении
с советской действительностью, снабжает
писателя неоценимым материалом для его
творчества, для создания монументальных
произведений.

Советская литература последних лет дает
бесчисленные примеры животворного влия-
ния корреспондентской работы на творче-
	тылу. Роман Федора Панферова «Борьба загочередь исконная и- Нерушимая
мир» возник в результате поездок автора! дищия лучших советских литераторов.
	Злая, непогожая, густая и черная, как
тушь, осенняя ночь остановила нас однаж-
ды на крутом горном перевале в глубине
Карпат. Из долин поднялся промозглый
туман, огни фар вязли и бессильно меркли
в нем, не освещая дороги даже на расстоя:
нии вытянутой руки, Делать нечего, при-
лось тут ночевать. Мы вышли из машины.
Сырой, омерзительно липкий холод, какой
бывает только в горах в обеннюю пору,
Пронизывал ло костей.
	И вдруг сквозь туман мы увидели в сто-
оне от дороги тусклый, распльвавшийся,
TOUHO масляное пятно по бумаге, колеблю-
шийся огонек. Вблизи он оказался OFPOM-
ным и жарким костром, горящим в котло-
винке среди каменных нагромождений, У
огня сидели солдаты артиллерийской бата-
реи, прислонившись K теплым, нагретым
камням в улобных позах. Маленькая, ху-
денькая девушка, судя По погонам. санин-
структор батареи, читала напечатанный в
«Правде» рассказ, читала неумело, по-дет-
ски, слегка шепелявя, по-своему  расстав-
Ляя ударения,
	Откуда-то из долины доносился гром ле-
HHBOH ночной канонады, ‘эхо повторяло
каждый выстрел, густой туман обступал
костер. А эти до смерти усталые, < ног до
головы. перепачканные в глине трудных
	горных дорог люди, забыв о еде, о сне,
внимательно слушали, живо и искренне пе-
реживали сюжетные перипетии, сочувство-
вали героям, как будто то были действи-
тельно живые люди...

Я рассказал потом об этом случае писа-
телю, чье произведение «Правда» принесла
тогда, в ту далекую фронтовую ночь, в
глубь Карпат, и он сказал, что чтение у
фронтового костра — для него наивысшая
оценка его твоочества.
	Перевел с лешекого
H. BAXPAUL
	‚# Композитор Юл
	 

ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА
№ 18 ется 3