у +. ; У
том, целесообразно, ли насаждать и
поотрать 060бую профессию людей,
пишущих стихи, которые никому не
нужны. ‘Нового и ценного в CO-
ветокой поэзии гораздо вероятнее
ожилать не 0т молодых людей, с
двадцати лет бросающих вое, кроме
инсания стихов, & от людей, имеющих
за собой биографию, имеющих опыт
работы и борьбы, приходящих в под»
зиЮ не со школьной скамьи, & из ту-
щи производственной, политической и
культурной работы, В отдельных слу-
чаях и из профессиональных «моло-
ДЫХ» могут вырасти настоящие поэ-
ты; но ‘основная ставка должна быть
Ha тех, кто. приходит в поэзию чело-
веком, уже оставившим свой след в
жизни. : os г
f.
Наиболее серьезные упреки, сде-
ланные мне на дискуссии, сводились
к обвинению в эклектизме и в отсут:
CTBHA «творческих убеждений». Под
последними моими оппонентами (в
числе которых был т. Бесналов) по-
нимается приверженность критика к
определенному творческому направ-
лению, например, Катаняна — к
принципам нового Лефа или Юзов-
ского — к драматургии Погодина, Я
должен со всей откровенностью пря-
знаться, что в этом смысле у меня
«творческих убеждений», действи-
тельно, нет. Я не считаю интонацион-
ный стих единственным допустимым
«советским стихом», Но не думаю, что
ноэтому я должен его вовсе отвергать
и не признавать «Золушку» Кирса-
нова прекрасной поэмой; Я предно-
читаю простую логическую прозу
упкина пеэтизированной прозе Ар-
тема Веселого ‘или перегруженной
образности Пастернака, но я предпо-
читаю Артема Веселого и Пастерна-
ка стилизованной простоте Лапина
Советская литература представляет-
ся мне как единое растущее целое,
единство которого определяется общ-
ностью миросозерцания и цели и не
исключает величайшего творческого
разнообразия. Признание такоге раз-
нообразия не означает никакой все-
ядности. Есть методы и приемы, не-
совместимые с социалистическим Pea-
лизмом: джойсизму, например, или
прустизму нет места в советской ли:
тературе. Есть, с другой стороны, о6о-
бо важные залачи, разрешение кото-
рых особенно важно для литературы
как целого и для всей страны. Такой
задачей в драматургия, например, яв-
ляется: создание полноценной драмы
характеров, к которой стремится —
с очень частичным успехом — Афи-
нотенов. Но эт0 никоим образом не
умаляет для меня ценность других
творческих направлений в лраматур-
‘тяи и не мешает мне предпочитать
чисто лирическую драму, недавно на-
писанную Светловым, «Страху» Афи-
HOTCHOBA. з
В поэзии такой 060бо важной за-
лачей я считаю создание поэзии, ко-
торая бы умела сочетать самостоя-
тельную социалистическую мысль с
большой лирической насыщенностью.
литературная газета
СТАТЬЯ ТРЕТЬЯ
УСКОЛЬЗАЮЩ АЯ ТЕМА
Колька не хочет учиться на фор*
мовщика, так как это ручной. трул.
Так сказал ему дед Никита, старый
формовшик, еще до революции оста-
вивший. производетво.
Вынужденный держать экзамен в
ФЗУ, Колька нарочито неверно ре:
шает задачу. Услышав после экза-
мена рассказы ребят о формовочных
мапгинах, Колька приходит в волне-
ние: «А разве есть такие?» Ребята
смеются и смотрят на него, как на
обезьяну в зверинце. Колька бежит
переделывать задачу и 10 пороге
горько твердит: «Обманул дедушка,
обманул». 5
Таково содержание рассказа <То-
карь шестого разряда», стоящего пер-
вым в новом сборнике рассказов мо-
полого писателя А. Мусатова --
«Молчание», вышедшем недавно в
Гослитиздате.
Не говоря. уж о том, что Колька -
не типичен, ненпохож на прочих под-
ростков; — покажите вы Кольке ма-
показать образование новых качеств
в ‘человеке. под влиянием наших
социалистических будней, Задача, дей-
ствительно сложная, и Мусатову не
всегла достает знания этих будней
для убедительного решения подни-
маемых им вопросов,
‚ Например в рассказе «Молчание»
{его именем назван сборник) автор
ставит вопрос: может ли «в наше
время», в нашей стране калека поль-
зоваться счастьем любви и семейной
жизни? — и отвечает: может. Но в
рассказе этот ответ звучит неубеди-
тельно. :
Комсомолец Саша познакомилея ©
молчашей девушкой, и она понра»
вилась ему. Думая, что она молчит,
«разытрывая» его, он беседует с нею
при помощи переписки. Узнав, что
девушка — глухонемая, Саша все же
женится на ней. Почему?
Дело в том, что другие девушки
не любили Сапгу, ибо, во-первых, он
был «оухонот, низкоросл, и волосы
у него какие-то ненормальные — как
у архивного старичка»; а глухонемая
‘HIWHH перед экзаменом, и не было Лена — красивая. Девушки не лю-
бы самото раосказа, построенного
крайне искусственно, на случайно-
Рассказ изобилует комментариями
самого резонерского порядка: «Запу-
тался Колька, не знает, кто прав...»
и т. д. Но ясно, что нравоучения эти
(как впрочем. и весь расоказ} могут
относиться лишь к подростку, кото-
рый готовится в ФЗУ, а не к в3рос-
лому читателю. То же нужно ска-
зать и о рассказе «Делегат». Излахея
историю о том, как пионер на крае-
вом слете борцов за урожай преуве-
IHU подвити отряда, как затем,
под влиянием товарищей. @сознал
неправильность своего поступка и
искренне раскаялся, — рассказ этот
явно рассчитан на детей THOHePCKO-
го возраста.
Мусатова мы знаем не первый” гол
как детского писателя по его сочине-
ниям в изланиях Детгиза, Но зачем
били. Сащу и за 10, что он <мол-
чун». Проведя ¢ ним томительно
скучно вечер, девушки на утро рас-
сказывали подругам: «Ну и к
чик навязался вчера... ни тпру,.
ny, ни кукареку. Молчун!» В о
от этих девушек глухонемая Лена,
несмотря на молчание «кавалерчика»,
не уходила, даже позволяла ему жать
свою’ руку, и «Салма был счастлив,
как ребенок; и внутренне’ улыбался
своему счастью. Он мог бы сидеть
так до утра», — :
‘Но нужно ли ставить в вависи-
мость от «нашего времени» Td, что
красавица-девушка удостоилась стать
женой «сухоногого, низкорослого, с
ненормальными волосами «молчуна»?
Мы лумёем; что ‹наше время» здесь
вовсе не при‘ чем: Тут cam. собою
приходит на память другой &Молчун»
`-—персонаж из «Поднятой. целины»
М. Шолохова, от которого. велелствие
ero песчастной склонности 5. молча-
Kar всегла у Мусатова, интересно
задуман и рассказ «Острожекая би:
блия», но выполнен замысел так, что
в Пассказе остались только начало
й конец, а самый рассказ выпал.
Гроза обывательских оторолов, ула-
‘Лой недоросль Цетька Алмаз из озор-
ства берет у хранителя синодальной
библиотеки Елова Острожекую. библию
и не возвращает ев. Влов поднимает
судебное лело, но Петька уезжает из
города. Новая: глава рассказа начи-
нается со слов: «Прошло шесть лет».
За это время в городке все измени-
лось. Сюда переведено много учеб-
ных заведений, и срели них — исто-
рический факультет. Отудент-диплом-
ник, Чье исследование о лревнерус-
ских книгах привело в восторг Влова,
‘оказывается недавним «варваром» —
Петькой Алмазом. Опущенные Муса-
товым шесть лет. в которые Петька
Ha хулигана превратился в ученого,
и должны были, повидимому, дать
содержание рассказу.
Рассказы: сборника «Молчание»,
_как в овое время и первого оборника,
товорят о наличии у. Мусатова из-
вестной литературной, культуры. ху-
дожественного вкуса и о внимании
ето к слову. Мусатову явно нехватает
знания тото, как происходит передел-
ка человека в действительности. 06
этом писалось в связи с первым сбор-
ником, это же ет повторить -
и сейчас.
`Но` сборник ‹Мончавяе» дает воз-
можность ‘уточнить это указание.
Пело в том, что у Мусатова (и тут
же можно было бы назвать еше не-
сколько молодых прозаиков) есть
тема, навеянная самым духом наше-
то времени, но ‘нет еще героя: Мусл-
тов пишет то о колхозниках (первый
сборник), то © рабочем, то о выходце
из мещанства. Между тем каждый из
этих «героев» передельвается в ©в06-
образных условиях, у каждого из
них своя лотика движения вперед.
Мусатову необходимо выбрать сво2го
героя. Думается, что для’ этого нужно
не только «наблюдать» своих героев,
но только «ездить» к ним, но жить
среди них, непосредственно участво-
вать в их работе, как это делают
зучитие налии писатели
КЛ. РЫЖИКОВ
ВОПРОСЫ ПОЭЗИИ
К такой ноозии пока имеются только
более или менее отдаленные прибли:
жегия.
То, что советская поэзия представ-
ляет ©0б0ю единое. растущее целое,
обязывает обозревающего 6е критика
попытаться определить направление
этого роста. То, что это пелое так
разнообразно, делает такую. залачу
очень трудной.
Некоторые основные вехи этого
налравления, однако, ясны. Во-пер-
вых, несомненно, что сопциалистиче-
окое качество советской поэзии ста-
новится все более органичным. Оно
углубляется не столько в том емыс-
ле, что поэты глубже и полней по-
вимают сущность нашей. социалисти-
ческой эпохи (этого слишком часто
нет), сколько в том, что социалисти-
ческая действительность всё больше
становится самым воздухом нашей
поэзин, которым она не может не ды-
шать, Политическая — в широком
смысле — тематика становится все
обтесотвенней и органнчней для на-
ших поэтов. Она перестает быть при:
надлежностью отдельного жанра поэ-
зии, & проникает ее всю. Вместе с тем
растет ‘и ‘укренляется пноззия простого
человеческого чувства, сознательно и
бессознательно принимая HOBOS, се-
циалистическое, небывалое в старой
поэзии! качество. Рост лирики чувства
тесно связан‘ е- усилением народной
струи в нашей поэзии. 2060-
рот, совершенно сходит на-нет поэзия
исключительных, утонченных пере-
живаний, поэзия импреессионистичес-
кой мифологизации внешнего мира,
поэзия оттенков и настроений, сло-
вом, весь тот поэтический комплекс,
сильнейшим выразителем которого
был Борис Пастернак (хотя этим ком-
плексом его TBOpHeCTEO и не ограни-
чивается).
Нанта ноэзия становится все более
смысловой, все’ менее расплывчалой.
Наряду с этим — и это тлавная сла-
бость нашей поэзии — наличие крен-
кото смыслового ядра слишком редк
переходит в движение поэтической
мысли. Пеэвия нана слишком исклю-
чительно питается чувством и рмо-
цией, слипгком мало — идеями. Идеи
входят в нее в готовом виде, как убе-
ждения и как предмет эмоциональ-
нохо отношения, но поэзия слишком
мало участвует в создании и развитии
идей. Наша художественная литера-
тура вошла самостоятельной, нужной
й инициативной частью в магистраль-
ное движение нашей эпохи. Культур-
ный человек нашей сециалистичес-
кой эпохи должен знать ведущие
произведения нашей художественной
прозы. Про поэзию, послё смерти
Маяковского, тото же сказать нельзя.
Наша поэзия еще не стала необходи-
мой. Место ее остается второстепен-
ным. Чтобы выйти на большую ма-
ристраль эпохи, ей нехватает итиро-
кого и тлубокото охвата эпохи, не-
хватает своего, — самостоятельного,
инипиативного подхода к ее великим
задачам.
С другой стороны, границы поэти-
ческой ‹понятности» ° разлвинулиеь
очень широко. Не подлежит вомне-
нию, что такие стахи, кажущиеся нам
предельно простыми ни понятными,
как, скажем, «Смерть. пионерки» Баг
рицкого ‘или «Пирушка» Оветлова,
были бы нбпонязны человеку, во6-
питанному на одном Пушкине и Не
красове, и непонятны: не велелствие
нового содержания, & вследствие’ но-
‘BOW степени отлаления от прозаиче-
ской композиции.
В основном советская поэзия в06*
приняла это наследие поэзии нача»
ла ХХ в. Известная чають ‘советокнх
поэтов пыталась вернуться к лосим-
волистоким способам поэтического вы.
ражения. Но возвращалиевъони нк
Пушкину и Некрасова к эпитонам
конца ХХ в. и начала ХХ в. Вмеоте
6 волой они выплескивали и pedeH-
ка: пытаясь’ вернуть поэзии. просто
ту и логическую яеность, они ли-
шали. ee той образной и м0:
ниональной насьчценности, без кото-
рой стихи перестают быть поэзией.
Ноэтому они не сумели приобрести
авторитета у молодых поэтов, и в
представлении последних высокое ка-
чество’ поэзии прочна асеоциирова-
лось с той «антипрозаичностью», ко-
торая вырабатывалаеь всей поэзией
начала ХХ в. ИМростая и «ирозаиче-
ки» ясная поэзия предотавляется им
в виде стихов Жарова, т. е. стихов,
лишенных самых основных `призна-
ков поэзии.
Конечно, непосредственное чувство
товорит им о высоком поэтическом
качестве простой и «прозаической»
поэзии Пушкина, но практического,
творческого пути к ней они не нахо-
дят. Они могут находить в Пушкине
художественное наслаждение, но
учиться у него они не могут, потому
что они отделены от него целым, так
сказать, формальным миросозерцани-
ем; которое стоит межлу ними YH IGA-.
линным существом поэзии Пушкина.
Наоборот, «декаденты», несмотря
Ha чуждость их настроений и тем,
развертывают эти темы по-современ-
ному, выказывая высокое мастерство
В ТОЙ «антипрозаической» комнози-
ции, на которой воспитаны молодые
поэты. Понятно поэтому, что расту-
щее внимание к вопросам формы и
«техники» должно сопровождаться
растущим интересом к «декалентам».,
Было бы совершенно неправиль-
ным лелать отсюда вывод о каком-
либо идейном влиянии символистов
и акмеистов на нашу поэтическую
молодежь. Это влияние чисто фор-
мальное. Поскольку у наших поэтов
есть упадочные настроения, они вы-
ражалтся в формах, заимствованных
не у Анненского, а у Вертинокого,
или, в лучшем случае, у Есенина,
поэта, отнюль не представлявшего с0-
бей высшего уровня «декадентской»
стихотворной культуры,
Чтобы советокий поэт мор плодо-
творно. учиться у русских классиков
от Пушкина до Некрасова, нужно.
чтобы наша поэзия повернула на
путь сближения © прозой, на путь
сближении образа с. понятием, Приз-
нажов такого поворота еще слишком
мало *. .
Поскольку такой поворот не насту-
пает- освобождение OT «лекадент-
ских» влияний будет прямо зависеть
от роста общей социалистической
культуры молодых поэтов, от увели:
чения улельното веса общих интере-
сов за счет специфических, формаль-
Но-поэтических,
>” Мои обзорные статьи 0. «Отихах
4934 1.› («Литгазета» 15 и 25 &преля)
послужили поводом для дискуссии,
ной секцией критиков СОН, в
которой приняли учаютие также мно-
тие поэты. Дискуссия вышла далеко
за пределы обсуждения моих статей
и подняла ряд вытросов первостенен-
ного значения как лля критики, так
и для поэзии, К сожалению, диокус-
сия не стенотрафировалась и почти
‘не получила отражения в печати. По-
‘этому сколько-нибудь полно исполь:
зовать ее довольно трудно, и я здесь
хочу остановиться только на несколь-
ких вопросах, полнимавшихся мно-
тлнми из ее участников,
Одним из самых сильных и, увы,
тяжелых впечатлений дискуссии бы-.
ло впечатление от выетуплений мо-
лодых поэтов — от их невероятной,
удручающей некультурности. С тех
пор вопросе 06. самодовольной и
удовлетворенной некультурности /мо-
лолых поэтов поставлен остро и раз-
вернут в очень правильной и свое-
временной статье Е. Трощенко, полу-
чивией больной резонанс и поллер-
жанной рядом товарищей, в чаютни-
сти А. Сурковым (см. «Литгазету» от
$0 июня). Несомненно, что явления,
отмеченные Трощенко и Сурковым,—
проявление тех же общих причин, что
и та споэтическая» хулитаншина, о
которой А. М. Горький писал уже год
назад и которая до сих пор, к не-
счастью, окончательно не ликвиди-
рована, нак © TOM свидетельствуют
недавние новыь «подвиги» преслову-
foro Павла Васильева, вызвавшие
письмо всех лучитих советских поз-
тов в «Правду». Конечно, и не
рультурность молодых поэтов и
буйные тнусности Павла Васильева —
явления, далеко не одинаковые по
своей социальной вредности, И совер-
шенно прав т. Исбах («Литгазета» от
20 июня), что лучше. учиться в ВРЛУ,
`’ хотя бы и неуспешно, чем хулиганить.
Но из того, что тихая некультурность
много лучше фазнистокого хулитан-
ства, еще не следует, что с ней мож-
но в какой бы то ни было мере ми-
риться. Котла вся страна охвачена
‘мощным порывом борьбы за культу-
ру, нельзя допустить превращения.
молодой поэтической среды в какой-
то уродливый островок, гле борьба за
> всестороннюю социалистическую
- культуру подменена чисто цеховым
‚ высиживанием стихотворческого уме-
ния. г }
Я не был на собрании молодых пи-
сателей в ДОП и не знаю, что имен-
во Л. Длигач имел в виду, когда он,
протестуя против аналогии, нрове-
денной Суфковым между творчески-
ми литвузами и школами других ис-
кусств, оказал: «Здесь речь идет о
совершенно разных технических 6a-
зах2. Я бы сжазал больще: нельзя
товорить о технике в художествен-
пой ‘литературе в том же смысле, в
каком мы говорим о технике в жи-
вописи или музыке. Материальная
- (звуковая) техническая база итрает
’ относительно ничтожную роль в поэ-
тическом творчестве. Теперь, котда
„мы анаем, что «все дело в людях, ов-.
лалевитих техникой», становится 060-
.
›бенно ясной вредность и беосмыюлен-,
ность укоренивттихея терминов <тех-
‘ника» и «технолотия» в приложении
к художественной литературе вообще
ик поэзии в частности. Поэт, как и
зсякий писатель, не ‘инженер рифм.
й стихов, а инженер человеческих
луш. Та техника, которой он должен
овладеть, чтобы стать одним из лю-
лей, которые еейчае нужны стране,
Re техника ямба, ритмического пере»
боя или интонационного стиха, а тех-
пика воздействия на человеческие.
души. Технику поэзни оближать на-
до с техникой педатогической работы,
а не с техникой материального про-
изводства. Конечно, вопросы ©тихо-
уворной и словесной формы входят
составной частью в эту технику, но
поэтическая форма в совершенно
ином омысле определяется содержа-
ннем, чем материальная техника жи-
вописн и скульптуры. Чисто фор-
мальное, профессиональное обучение
поэзии невозможно. И ноэтому про-
фессионализация поэта Ha стадии
ученичества не только вредна, но
бессмыеленна. Прежде чем творчески
учиться поэтической форме, поэт
полжен иметь, что’ оказать. Социали-
стичеокому читателю важен не набор
_ приемов новото поэта, & ето содержа-
‘Hye, ero опыт 60 продуманное и
рочувствованное знание oO нашей
действительности и © растущем из
нее будущем. Только если у него
есть ве это, поэт может стать вуж-
ным, полноценным и инициативным
Участником великого строительства
социалистических душ. Без этого
поэтам трозит опасность превратить-
ся в замкнутый цех никому не нуж-
ных мейстерзингеров, оценивающих
друг-дружкины ‘стихи на основании
групповых ‘критериев, рентительно
ничего реального не выражаюрих.
В небомненной связи. с цеховой
професеионализацией и общей не-
Бультурностью молодых поэтов стоит
вопрос, поднятый на дискуссии о мо-
их ‘статьях И. Уткиным, о- тенденции
молодых поэтов ‘учиться у «декален-
Тов», у поэтов начала ХХ в. пред
почтительно перед классиками... Нё
подлежит сомнению, что на надтих
глазах происходит возрождение вли-
яния и популярности «декадентов».
Обратить внимание на это необходи-
мо. Но было бы крайне нежелатель-
но подходить к этому факту . fupo-
щенно. Отульное осуждение -интёреса
К ждекадентам» легко привело бы к
вультаризации вроде той, которая за
последнее время так пышно расцвела
на стравицах «Нового мира» ъ оцен-
ке новой французской живописи.
Русокая дореволюционная ноэзия
ХХ в была явлением социально и
творчески очень сложным. Ее нель-
зя безоговорочно отождествлять с за-
Lagan декалентством. Черты буржу-
азного упадочничества и остетизма
разнообразно переплетались в ней с
чертами, родотвенными великому пе-
риоду ‘буржуазной поэзии, с боль-
шим лиризмом н ионытками большюо-
то философекого синтеза. В этом ска-
зывалаюь революционная эпоха, кото-
рая получила очень острое и своеоб-
разное отражение в поэзии символи-
стов от «Пепла» Белого до «Двенад-
цати» Блока.
Футуриеты боролись с символиз-
мом, но в известном разрезе они про-
должали их дело. От Бальмонта до
Маяковского русская поэзия подверг-
лась коренному перевороту, который
явился вовериивиимея фактом для
советокой поэзии, в основном воспри-.
нявшей и утвердившей этот перево-
рот. Переворот этот можно опрелелить
как огромное усиление специфично-
сти поэтического выражения, огром-
ное удаление поэтической композиции
от прозаической. ,
Здесь не место останавливаться на
существе и на конкретных формах
этого процесса. Он заслуживает спе-
циального исследования, Весьма сход-
ный процесс совершалея, начиная с
Чехова, в русской художественной
прозе, где; тоже усиливались и фазви-
вались специфические формы компо-
зинии, ‘отлалявииие прозу «образов»
от прозы «понятий». Ho там этому
процессу оказывало противодействие
еще очень живое влияние. классиков,
особенно Толстото, В поэзии сходные
процесвы происходили и в прошлом.
Таким переворотом сопровождалась
победа романтизма над классициз-
wom, Ho русская классическая 109-
вия от Пушкина до Некрасова оста-
лась незатронутой этой стороной ро-
мантизма и занимает довольное иск-
пючительное место в истории миро-
вой поэзии по сочетанию малой «епе-
‘цифичности» (выюокой степени «про-
заичности») с высокой поэтической
насвищенностью.
У Пушкина поэтическое содержа-
ние всегда CHANT на прочном «иро-
заическом» (рационально-логическом)
костяке. в основном определяющем
поэтическую композицию. Поэзия ХХ
в. сознательно и последовательно ‘05-
вобождалась от’этото костяка. В той
мере, в какой она его сохраняла, она
заменяла его логические суставы ска-
чками, разрывами и эллинсами, ли-
шазшими поэтическое произведение
какото-либо непосредетвенното проза-
ического субстрата. Стоит сравнить ©
этой точки зрения даже наиболее пу-
блициетические стихи новых поэтов
— «Военину» Маяковского или «Три
Анны» Aceera — © «Полководцем»
Пуеина или «Родиной» Некрасова.
Несомненно, это таких стихов, как
«Родина» и «Полководец», современ-
ный эт не хочет и He может HH-
cath, Kak не мог бы приблизиться К
«прозаической» простоте Пушкина
‘понадобилось включать детские про цию, обежали две жены.
извеления Мусатова в сборник. вы-. И.о acenna ох Мосотова
пущенный `\Гослитиздатом, -- непо-
нЯтно.
=.
В остальных рассказах книги Му-
сатов продолжает разработку темы о
переделке человека в советоких ус-
ловиях, которая занимала его и в
первом сборнике. В разработке этой
темы у молодого писателя уже есть
удачи. Например, в «Счастье» (про-
иглогодний сборник) Мусатов ярко
показал, как молодая батрачка на
собственном опыте убеждается, что
счастье мужа-кулака для нее лишь
позор и унижение. В рассказах по-
следнею сборника Мусатов етавит
себе более сложную задачу: он уже
не довольствуется изображением ро-
ста классового самосознания в стол.
хновении с врагом, — он пытается
Неблагополучное положение © «мо-
лодыми ноэтами» не лолжно окранти-
вать всего нашего отношения к бли-
жайшему будущему советской поэ-
зии. Массовая продукция молодых
поэтов никогда не определяла буду-
него поэзии. Вопрос о молодых поэ-
тах — вопрос не столько о будущем
советокой поэзии. еколько вопрос о
’*) Одним из наиболее серъезных
были «Жизнь» и <«Лантара»- Лугов-
окого. Но в самое последнее время
Лутговской снова резко повернул от
«прозаической» композиции: Послед-
ние сто. лирические стихи; «Песенка»
и «Девушка моет волосы» («Энамя»,
№4 и 5), написанные © несравненно
большим под’емом, чем названные
поэмы (и вообще едва ли не самые
сильные изо веего, что он до сих пор
написал), самым решительным обряа-
зом возвращаются к воинствующей
‹антипрозаичности».
так, — мы будем говорить ниже, по-
ка же мы упоминаем о них для того,
OXGBSATA,
$ да.
кой роман Лебедева вбирает в ©ебя
разнообравный малериал из жизни
предвоенного Урала. ,
Да. это самый доподлинный Урал,
населенный не литературными при-
зраками, а живыми людьми. Но это
еще не роман, а питательная среда, из
которой должен выйти ero repo и
выкристалливоваться его тема, Таким
основным тероем является рабочий
Константин Парамонов, превралцаю-
итийся из бездумного подростка в мо-
лодого пролетария, постепенно обозна-
ющего свою тесную ювявзь с товари-
ами по клаюсу и по револющионно-
му делу. Оставим пока в стороне ху-
дожника Успенекого, его опутника, по
книите, C которым они прихюдят к OLA:
наковюму уровню понимания действи-
тельности, и обратимся к этому цен-
тральному образу романа. В какой
‘мере судьба Константина Парамонова
вносит внутреннюю тематическую
стройность в течение романа и каки-
ми изобразителыными средствами лю-
бивается Вю. Лебедев тото, чтобы этот
66pa3, правдивый по существу; был
правдив и художественно?
Что Константин Парамонов автором
не вылуман, а сложилея из очень ти-
пичных и обыкновенных примет мил-
лионного пролетария, это вне всяких
сомнений. Да и нет в ето биотрафии
никаких исключительных событий,
которые делали бы его литературным
тероем — в романтическом значении
этот слова, Но в то же время — это
замечательная и глубокая мо своему
смыслу бнотрафия, и ее обобщающая
сила выражена в романе таким обра-
зом. что за одним Константином Иа-
рамоновьм мы видим тысячи ему но-
добных, а его рассказ о своей жизни
воспринимаем Kak своеобразный ра-
бочий фольклор.
Впрочем, 0 себе он расскавывает
скупо: больше о людях, с которыми
встречается. Книга так и написана:
сначала, несколько: страничек о дет.
стве, 0 руднике, об ‹хусловиях чело:
вечесвого существования» нод пятой
Издательство «Молодая гвардия» вы пускает «Четыре такта» Н. Шпанова с иллюстрациями худ. Е. Перникова
форма, в которую вылилюя роман, и
не разматывается ли порой клубок
прямой речи © некоторой вялоетью?
Туг возможны разногласия. Иному
читателю роман покажетея не
законченным и не нужда B
поправках; ведь столь полновесоны
ero речевые образы! Читатель более
придирчивый найдет в романе длин-
иоты, не согласится с беглостью He-
которых характериютик, утрекнет ав-
тора в том, что интересные сами по
себе беселы ето персонажей (хотя бы
в тюрьме) перебивают иногда голое
его тлавного тероя и налолго ставят
его в пассивное положение. Он прав,
этот придирчивый читатель: в рома-
не, действительно, немало страниц,
которые налтоминают художественную
запись фолывлора, не процеженную
чёрез оозналие героя. В них автор, от-
казавшийся от своего описательного
‘участия в романе, настолько увлека-
ется непоередетвенной колоритностью
этих бесед, что забывает и о личности
овоето героя, который на известный
“срок превращается чуть ли не в ©ка-
зителя, Это. тем досаднее, что в це“
лом-то. как уже было оказано выше,
раесокавы Константина `Парамонова
совсем ‘не пассивны ‘и окралнены жи-
выми переживаниями раступцего челю-
века, Злесь ‘автор вынужден прибе-
галь к очень простолушным литера-
турным приемам, чтобы вернуть ро-
ман из фольклорных просторов в бел-
летристическое русло и оживить овое-
го героя, — таков, например, прием
оборванного на полуслове рассказа, ка-
кого-нибудь третьего лица.
Но прилирчивый читатель прав
только наполовину, потому Yo он
рассматривает недостатки романа в
пределах написанного. Еще с боль-
шей прилирчивостью и, несомненно,
с большей плодотворностью их можно.
раюсмотреть на основе замыспа. рома-
на и запоженных в нем возможностей.
В самом начале романа дан замеча-
тельный творческий ключ, 0 котором
в дальнейшем автор как бы забыл.
Этот ключ — сегодняшний день Кон-
стантина Парамонова. сеголнятиняя
зрелость его чувств и сознания, умуд-
ренных революционным опытом и с9-
пержательной жизнью. Так естест-
венно, казалось ‘бы, при ето отлядке
на прошлое хохрамить за ним эту
сегодняшнюю продуманную точку ape-
ния на действительность я дать ему
право не только переокззать
жизнь, но и самому изнутри ее ос-
мыслить. Тотда все события и все
встречи с людьми, о которых он’ рас-
скавывает выравнались бы в двой-
Ho и прочной пооледовательности:
накопления жизненного опыта и его
сознательной оценки.
Этого не происходит. Только изрел-
ка в романе проскальзывают мысли,
перекликающиеся с первыми его стра-
ницами, где терой романа; -— уже ©сло-
жившийся человек, Так, например,
после встречи © бродягами он думает
о том, «сколько людей этот строй жи-
зни бросает в поиски не существую-
щих в природе вещей. Люди уходат
умирать с завода, от рабства, от печи,
перед которой стояли, в леса». Так,
познакомившиеь © политически-
ми осыльными, попав-в тюрьму, он
осознает этот переломный момент: «Я
вспоминал жизнь с самого начала. И
вспоминал уже. ее по-другому, чем
знал ее раньше». Но слишком отры-
вочны и случайны эти мысли, чтобы
сблизить прошлое с настоящим, — и
пролтлое живет в романе, очень мало
раскрываясь за счет настоящего.
Вот поэтому-то мы и говорим о ко-
личественном ботатотве романа, не-
равноценном по качеству. Какой лю-
бонытнейпгий образ Елизар Иванович
— мастер на все руки, бродяга, ©в0-
бодный и неприкаянный человек! Но
ето бунтарство — «теперь мне оста-
лось бунтовать, я людей разглядел» —
и его судьба — это He больше, ‘чем
сильный и правливый эпизол. Таких
эпизодов в романе мното. они раз-
ного социального содержания, во’ оли-
_нажовото художественного веса в си-
стеме впечатлений его сквозного тероя.
Стралиники, искатели: «царства небес-
ного на Земле», фальптизомонетчики,
бродяги, — все те, кого выкинула из
седла, иоковеркала. залнала в лес
уролливая действительность царской
Роосии, нужны и интересны ‘этому
repow не ‘меньше; чем рабочие, чем
политические ссыльные, чем пионеры
революционното ’булущего. Он живет
среди них, он узнает через их pac-
оказы жизнь, он соприкасается с жи-
зненной правлой в горячем звучании
человеческого голоса. и котла, нажо-
Hell, он встречается лицом к лицу с
люльми революционной практики, то
ето сознание уже тотово пойнять н
зпитать в себя их убеждения. Чита.
‘Тель этому верит, как верит каждому
персонажу в отдельности. Но читатель
хотел бы, чтобы роль Константина
Парамонова была более действен-
ной, и самым закономерным зтроявле-
нием этой действенности, непоюрелет-
венно вытекающим из внутренней су-_
ти романа, мотла бы быть именно
четкая сценка прошлого с позиций
настоящего, И Tonia роман стал бы
собраннее и целеустремленнее, а в че-
редовании ето эпизодов яветвеннее
проступил бы принцип отбора.
Выиграли бы тогда и те персона-
жи романа, которые сейчас оттеснены
на задний план великолепной вырази-
тельностью его фольклора. Это поли-
тический осыльный Дмитрий Ивано-
вич Соловьев, это механик Шукин,
это вожаки рабочих и революционеры.
Они поставлены в романе на свои ме-
ста, во им ли соперничать с красно-
речием бывалых людей! А naa toro,
чтобы увидеть их во весь рост, Кон»
отантин Парамонов, от лица которого
велется рассказ. еще недостаточно в0-
ок и активен. Г
И наконец, явная неудача романа—
образ мололого художника Успенско-
ro. Ilo существу, этого образа и чет:
есть записки Успенского, скучные и
наивные в своей лирической части. и
занимательные там, где они поэтя
дублируют рассказы Парамонова. Сам
же Успенский, случайно попадаюний
в спутники Парамонова и параллель-
но с ним переживающий зарождение
революционных чувств. мало индиви-
дуализирован и распльвчат. Показать.
‘через особенности интеллитентекого
сознания процесс во перестройки
Лебедеву не удалось, и в ваключи-
тельном товарищеском, полном внут»
реннего значения рукопожатии он поз
чти механически соединяет три руки:
Парамонова, художника и его неве-
сеты: —
В талантливой книге Вс. Лебелева
есть серьезные недостатки. Но эти не-
достатки тажого сорта, что они. евиде-
теяъствуют о ненюпользованных твор-
‚ческих ресурсах писательсного замы»
ела. $
Иначе товоря, если Лебедев пролол-
жит свою работу над историей Кон:
стантина Нарамонова, мы вправе
ожидать от него полной и бесспор-
ГЕРМАН ХОХЛОВ
ее недостатках
заводовладельщев, потом об уходе oT-
ца и смерти матери и, наконец, 0с-
новное содержание — о странствова-
ниях тероя пою Уралу и о людях и OO-
бытнях, которые открывают ему гла:
за на действительность и об’ясняют
ее клаюсовую прирюду. Очень верно и
© большим творческим тактом налцу-
пав © первых же страниц свежие и
выразительные интонации прямой рё-
чи своего героя, лишенные литератур-
щины или вульгарной «сочности», Ве.
Лебедев доносит их художественную
чистоту до конца книги, Вспомним
хотя бы «Невекую повесть» Лазрухи-
на © ее нафочитым обыпрызаннем
«пролетарского говорка» и. согласим-
ся, что это достоинство <Товарищей» “
—<тнюдь не маловажное, Больше то-
ro: прямая речь книги Лебедева не
только хорошо звучит и правильно пе-
редает рабочий разговорный язык,—
она являетоя также сильным изобра-
зительным средютвом, через которое
харажлеривуется главный терой фо-
мана. Это не безличньй аказ, каким
пинутся иные книги, а. индивилуаль-
ная, насыщенная живыми чувотвами
речь живого человека. И хотя Кон-
стантин Парамонов — лицо, не столь-
ко действующее, сколько раюбказьива-
ющее (а зачаютую и еслушающее —
чтобы воспроизвести потом чужие
расеказы), его конкретный образ скла-
дывается перед читателем © достаточ-
ной ясностью. Е
Итак, интересный материал и co-
циально осмысленный человеческий
образ, развитие которого сопряжено с
накоплением этого материала, — та-
кова общая схема романа Лебедева.
Но вот он обрастает; шлотью, вот при
ходят в движение ето сюжетные нити,
вот открывается ето идейная глубииа,
и, почти забыв о посреднической ро-
ли писателя, мы © вниманием слуша;
ем рассказы ero тероя. Рассказывает
он, как мы уже говорили, прекрасно
— никаких метафорических огедосте-
‘ний и литературных красот! — и
одущение непосредственной зритель-
ной причастности к содержанию ро’
мана не покидает читателя. И все же
на какой-то странице читатель может
усумниться: пак ли окончательная,
_С талантливой книге и
ратурное дребезжание которого режет
местами. слух. И если тем не менее
роман Be. Лебедева сохраняет внут“
реннчою цельность и фадует читалеля
своей свежестью и художественной
простотой, то ото, конечно, но снима-
ет вопроса 0 ето’ частных и очень
сушественных творческих онтибках.
Тем более, что они Находятся в. пря-
мой связи © общим построением фо-
мана и каждый раз Возникают на
пути автора Towa, когда он тробует
обойти трудности своего интересного
замыюла. или не проедумывает всех его
возможеноютей,
Основная и большая удача романа
в 10м, что свое хорошее знание мате-
риала и людей, о которых он’ расска-
взывает, Ве. Лебедев донес до читате-
ля; как на ладонях. Но воматриваяср
в этот материал и перезнакомивтиеь
со всеми героями романа, читатель. 06-
нарузживает, что количественное CO-
держание романа богаче качественно-
то раскрытия его омыюла. ›
Картины предвоенного горнозавод-
кого Урала набросаны Лебедевым
хотя и эокивно, но достаточно шитро-
кон с яркими деталями взаимоотно-
шений между кучкой капиталистиче-
ских хищников и рабочими. Такие
сцены, как массовое отравление рабо-
чих в шахте как рабочая забастовка,
как ‘многие другие зарисовки безза-
стенчивой энсплоатации и назреваю-
щето политического прозрения экепло-
атируемых масс, удались „Лебедеву в
не меньшей степени, а немтогослов”
ность и простота тона, в котором они
рассказаны, делают их особенно праж-
дивыми и рельефными. Длинный ряд
‘проходных перобнажей, текучая CMe-
на человеческих судеб и характеров,
по-разному сопротивляющихся или
‘подчиняющихося гнету царской дей-
ствительности в ее уральских уело-
виях, выписаны Лебедевым метко, не-
принужденно и убедительно, Есть в
романе среди этих людей и такие,
которые организуют человеческое не-
довольство в революционные фотмый
самоотверженяю работают в ‘револю-
HHOHHOM движении. О том, что они
несколько. охематичны и почему это
«Книга эта составлена из востом“и-
наний двух моих знакомых — рабо-
‘чело Константина Парамонова и ху
дожника Н. М. Успенского. Больше
половины книги рассказано Нарамо-
новым. остальная ее часть — это ку-
ки затисок Уюпенокого. И первое
елово в этой книге принадлежит Па-
рамонову—итейгеру одного из ураль-
еких рудников»;
Таково коротеныкое авторокое пре
Лиоловие, которым открывается роман
`Ве, Лебедева «Товарищи». Писатель
хочет рассказать 9 жизненной правде
‚В ее непосредственнюм звучании — и
выводит себя 3a скобки фомала. Ко-
`нечно, это чисто литературная услов”
ность: читатель ‘волен верить или не
` верить в подлинную жизнь Конотан-
тина Пафамонова, м убеледает его. не
редисловие и не внешняя уставюв-
ка романа на бесхитростные HHTOHA-
ции первого либа, а мера художест-
зенной удачи, с которой данный замы-
<ел Hamer свое творческое вотелютке-
ие, Но как бы то ни бью, читателю
ясно: роман написан так, чтобы. по-
отавить перед ним, читателем, эту
жизненную правду вплотную, и, отка“
завиеись от иной, более сложной ли-
тературной формы, Ве, Лебедев отка-
залоя от многих ее преимуществ. ,
”_ Ниже мы увидим, каких серьезных
творческих издержек стоил Вс. Лебе-
деву ето ромат и как часто кратчай-
пгее расстояние между той или ИНОЙ
точкой действительности. и листом бе-
Лой бумаги оказывалось менайден-
иым, Местоимение «я», даже если оно
чужое. обяаывает писателя к очень
большой продуманности евоей темы,
& правдоподобие живой разговорной
‘речи нередко обманывает самото. авто-
ра, который спьишит евоего героя, но
BUNT He ero, а окружающую его APe-
му. Подобных страниц, тле от тероя
эствется только голос, & его сложный
Фопиально-пеихологический образ pac-
пворяется в потоке паюсивно permct-
Фяруемых впечатлений, не лишен и
ромая Вс. Лебедева. Хуже того: его
второй параллельный образ — худо
вика Успенского — наделено и +6
Ф7озь выразительным голосом, дите: