ПАМЯТНЫЙ
<
К 800-ЛЕТИЮ МОСКВЫ
заседание секция
кинодраматургов
члены Союза писателей, и т. д. Но в каж-
дом случае, когда работа кинодраматурга
превращается в ремесленничество, халтуру,
падает авторитет жанра.
Коснувшись тематического плана Мини-
стерства кинематографии, Б. Горбатов под-
черкнул, что плановая работа в кинемато-
прафии необходима так же, как в издатель-
ской области. Планирование направляет
внимание писателей на разработку важней-
ших проблем. Однако, если план состав-
лен примитивно, то он неспособен вдох-
новить настоящего художника на серьезную
работу над фильмом и больше стимулирует
драмоделов, не имеющих своей сокровенной
темы, готовых писать‚о чем угодно, лишь бы
это было предусмотрено планом.
Качество и принципы составления тема-
тического плана подверг резкой критике
И. Прут. Он привел поистине анекдотиче-
ский случай со сценарием «Триест». Сцена-
рий этот сдали В. Кожевников и И. Прут в
Министерство кинематографии задолго до
того, как по нему была написана пьеса
«Судьба Реджинальда Дэвиса». Пьесу на-
печатали в журнале «Звезда», поставили на
сцене, а сценарий все еще лежит в недрах
министерства. Подобные казусы происходят
от того, что план составляется в кабинетах
министерства, без участия тех, кто призван
его осуществлять, без учета творческих за-
мыслов, устремлений и интересов писате-
лей.
Живую реакцию зала вызвало выступле-
ние В. Шкловского, говорившего о совести
художника, об его творческой искренности
и вдохновенном труде.
В прениях по докладу В. Сутырина при-
няли также участие К. Финн, О. Леонидов,
Д. Еремин, В. Катинов и др.
ская культура», доцента Кандиева — «Эстети-
ческие вэгляды Коста Хетагурова».
< Комедия Лопе де Вега «Собака ва сене» и
«Комедия ошибок» Шекспира переведены на
марийский язык поэтами И. Осминым и Н. Ка-
заковым.
© В секции драматургов Союза советских пи-
сателей СССР образована группа драматургов
музыкального театра, в которую вошли писа-
тели, работающие в жанре оперы, оперетты и
балета. .
В бюро грунны драматургов музыкального
театра вошли: А Софронов. (председатель),
С. Васильев, В. Винников, В. Типот и НЦ. боло-
дарь (секретарь).
< Богато иллюстрированное новоё издание
«Кобзаря» Тараса Шевченко, е предисловием
А. Корнейчука, выпустило Украинское изда-
‚: тельство художественной литературы.
$3 Эскизы типовых проектов зданий сельских
и районных библиотек, разработанные творче-
ской мастерской Академии архитектуры, утвер-
ждены Архитектурным управлением при Сове-
те Министров РОФОР. Библиотека районного
центра будет иметь книгохранилище на 18.000
томов, лва читальных зала, помещение для
массовой работы с читателями и т. д. Для
сельских библиотек запроёктировано книгохра-
Н. ТЕ+ЕЛЕПОВ
Е Se cane ames
Рю де ля Сурдьер, 18
как-то зашли мы в «Флору» и, верите ли,
глазам своим не поверили — там на правах
завсегдатаев все те, кто были по другую
сторону баррикады. Властитель дум —
Жан Поль Сартр. А клуб наш... Что ж, мы
хлопотали об организации клуба. Нам обе-
щали... Как же, герои сопротивления, писа-
тели Франции должны иметь свой клуб!
За одним остановка: говорят, в Париже по-
мещений нет. Просили потерпеть, пока уй-
дут американские войска. Когда же амери-
канские войска освободили городские зда-
ния, для всех организаций, даже для фаши-
стских помещение нашлось, а у писателей
Франции клуба все нет и нет. А собираться
где-то нам надо! И вот в Национальном ко-
митете писателей порешили: снимем какой-
нибудь чердак — это обойдется не так до-
рого, там и будем встречаться... *.
Мы спустились по крутой винтовой лест-
нице, прошли кривыми узенькими проулоч-
ками к Рю де ля Пэ, вошли в какой-го тес-
ный и темный каменный дворик и нырнули
в черный ход высокого угрюмого дома. Ста-
ренький лифт, кряхтя и поскрипывая, до-
ташил нас до седьмого этажа; лалыше мы
поднялись по шаткой деревянной лестнице
и, наконец, очутились перед сколоченной из
некрашенных досок дверцей, к которой
кнопками был прикреплен бумажный пла-
катик с лаконичной надписью: «Чердак».
За дверцей, действительно; был самый три-
виальный чердак Нод двускатной крышей,
преврашенный усилиями парижских ниса-
телей в некое подобие клубного помещения.
Здесь стоял небольшой письменный сто-
лик с делами Национального комитета пи-
сателей. У вешалок встречал гостей Луи
Арагон — член правления Национального
комитета и душа его. Чуть подальше све-
Kel перегородкой был отделен какой-то 3a-
куток с надписью, сделанной мелом: «Бар».
Правее стояли грубо сколоченные, покры-
тые зеленой краской столы и такие же гру-
бые, складные стулья. Такие, какие стоят
на садовых дорожках где-нибудь на даче.
И только чудесные виды из слуховых окон
скрашивали обстановку этого бедного при-
станища парижеких муз — за ними развер-
тывалась бескрайняя романтическая пано-
рама овеянных вечерней дымкой черепич-
ных кровель с тысячами труб и флюгеров,
столь памятная по фильму Рене Клэра
«Под крышами Парижа»... р
На «Чердаке» уже собралось много’го-.
стей. Стоял нестройный гомон, звучал
смех. Отчаянно ругали только что открыв-
шийся Салон живониси, спорили о Сартре,
громили Мориака, ставшего присяжным пе-
редовиком реакционной газеты «Фигаро»,
пылко костили «бессмертных» из Француз-
ской академии, решивших принять в свои
ряды целую группу мюнхенцев, вишистов,
в том числе пресловутого Жюля Ромена,
которого перед войной в гитлеровских кру-
гах не спроста именовали «фюрером фран-
цузской молодежи»...
Но нам пора познакомиться с хозяевами
и гостями «Чердака»... Вот этот слегка
и гостями $ чердака»... рот этот слегка
сгорбленный человек с усталым лицом, в
очках, с тоненькой орденской ленточкой. в
петлице — Жан Кассу, один из виднейших
деятелей французской литературы. Кассу
еще не оправился от последствий пре-
бывания в тюрьме. Но вся Франция чи-
тает его новые книги, его «33 сонета, напи-
санные в одиночке», вышедшие с предисло-
вием Арагона, и роман «Центр мира», по-
вествующий о судьбах одной французской
семьи в период от Мюнхена до второй ми-
ровой войны... Тут же Леон Муссинак, хо-
POI знакомый многим москвичам, — он
не раз бывал у нас в гостях. Муссинак по-
седел, немного осунулся, но все так же
бодр и, как всегда, полон творческих за-
мыслов. С ‘успехом разошлась его книга
«Плот медузы», в которой он описывает
свое пребывание в петэновском концлагере.
Недавно он закончил первую часть рома-
на из крестьянского быта «Поля Моэ».—
действие его относится к началу века. Мус-
синак готовится написать. вторую. часть,
действие в которой он доводит до наших
дней... Чуть поодаль Рене Маран, писатель-
негр, лауреат Гонкуровской премии... Ожив-
ленная беседа идет в углу — там на-
рижане толкуют с приехавшим вчерд из
Рима писателем Витторини, который привез
с собой рукопись своего нового. романа
«Люди и. не-люди» — о памятных днях
борьбы итальянских антифашистов © нем-
цами в Северной Италии в 1943 голу... А вот
профессор литературы Берджих Сватош 43
далекого чешского города Бенешов. Про-
фессор — уже немолодой человек, но в дни
воины он сумел найти в себе достаточно,
сил, чтобы стать солдатом, — Сватош вое-
вал против немцев в партизанском отряде
под командованием своего ученика Блади-
слава Шмида. О, то были славные ани! Не
знакомы ли вы случайно с Героем Совет-
ского Союза Земсковым? Нет? Kane! Bepa-
жих Сватош так хотел бы передать ему свой
дружеский привет! Этот молодой человек
был парашютистом Советской Армии. Он
спустился на горе Бланик, разыскал отряд
Шмида, помог ему установить связь с на-
ступающими советскими войсками н так
много сделал для партизан!..
Я был от души благодарен Лун Арагову,
который познакомил меня с завсегдатаями
«Чердака». Право же, это была одна из
самых приятных, радостных и памятных па-
рижеких встреч!
неудержимо стремится и
ности и воечеловечноети.., Он пер-
вый дал нам прозреть наше вна-
чение в семье европейских варо-
дов... :
Вечером того же дня в торже-
ствекном концерте, при участии
огромного оркестра и знаменитых
певцов и артистов, Достоевский,
выйдя на эстраду. сутулясь и
ставши как-то немножко боком к
публике. прочитал пушкинокого
«Пророка» резко и страстно:
— Воестань, пророк!..
И закончил с необычайным вы-
соким нервным под емом:
— Глаголом жги сердца людей!.,
Полатаю, что ипикто и никогда
не читал ати вдохновенные строки
так, как произнес их не актер,
не профессиональный чтец, а пи-
сатель, проникнутый искренним
и воосторженным отношением к
памяти величайшего русского
порта.
Создатель памятника, одного из
лучших по простоте, красоте и
выразительности, А. Опекушив
был выходец из простого народа,
из крепостной крестьянской семьи,
сперва — самоучка, Salem при:
знанный художник и, наконец,
академик.
Вспоминаются мне также и увле-
кательные разговоры и рассказы
о многолюдном. банкете в связи ©
торжествами, где я присутство-
вать, конечно, не мог. На этом
банкете Катков протянул было к
Тургеневу свой бокал, чтобы чок-
нуться. Но тот отвернулся,
Общество словесности ‚ устроило
в те дни интересную выставку,
также небывалую по тем време-
нам, гле были собраны снимки ¢
разных проектов памятника, бю-
сты Пушкина, некоторые из его
личных вещей, автографы, рус-
ские и заграничные издания его
сочинений, портреты друзей и
близких. Кроме того, был издан
большой альбом этой выставки,
Не знаю, остался ли кто-нибудь
живым из свидетелей этого вели-
кого торжества и праздника ли-
тературы, этого первого чествова-
`ния памяти русского ниеателя, ко-
торый верил, что «Россия встанет
ото сна и на обломках самовла-
стья» напишет имена тех, кто
погиб и отдал свою жизнь за бу-
дущее счастье народа.
Дни открытия памятника Пупт-
кину остаются для меня одними
из самых светлых и радостных,
хотя это и было почти семьдесят
лет тому назад. И радостно думать
о том, что я дожил до того вре-
мени, когда творчество великого
русспого гения стало достоянием
всего народа и имя Пушкина дей-
ствительно пропремело «от фин-
ских хладиых скал до пламенной
Колхиды».
Фото В Тиханова.
„Без друга
житье невтерпеж“
Групна московских литераторов во главе
с Э. Левонтином взялась перевести анто-
логию марийской литературы на русский
язык. Ну, а раз уж взялись, то, конечно,
заключили договор; получили аванс и...
перевели. у
Не будем останавливаться на переводах
Б. Иринина и Э. Левонтина, который, кста-
ти, является ответственным редактором
этой антологии. Не будем останавливаться
на поэтических упражнениях, вроде:
Девка не участник в общей доле,
В доме не работница... Грехи...(!?)
Хоть вернулся бы Никита, что ли,
Нанялеся бы. снова в пастухи.
Действительно, не стихи, а грехи, Оста-
новимся на более существенных грехах, на
переводах Арго. Привожу построчник на-
родной марийской песни:
Ва усадьбой я посеял рожь,
Придет время, рожь созреет. буду жать.
Придет время, меня встретит отец и мать,
Ишеницу я носеял на большом поле,
Придет время, созреет питеница, буду жать,
Придет время, меня вотретит брат и сноха.
В переводе Арго эта песня выглядит так:
3 посеял в поле рожь,
в поле рожь.
Дожидаться невтерпеж (3!)
Speer колос понёмногу,
Как настанет время жать,
Позову отца и мать
на подмогу,
Обмолотим рожь. пшеницу,
Пойдет деле горячо,
© горячо.
Крикну братика еще
и сестрицу (3?!)
На Украине в таких случаях говорят: «В
огороде бузина, а в Киеве дядька». Но
Арго это’ не смущает, он продолжает пе-
реводить. Стихотворение поэта С. Вишнев-
ского начинается следующей строфой:
Тяжело жить, если нет друга,
Без друга никто не живет, .
Если у тебя есть горе,
Друг всегда тебе поможет,
В переводе Арго эта строфа «немного»
видоизменилась:
Как грустно, как туго
ЭКивется без друга,
Без друга житье невтерпеж (1!!!)
И всю эту галиматью подписал к печати
ответственный редактор Э. Левонтин.
Прочитал я несколько подобных перево-
дов, мне стало невтерпеж, и я решил напи-
сать 06 этом в газету.
В 181 году в Москве. при yHE.
верситете, возникло первое в Рос-
сии литературное общество, как
сказано В уставе, «хранилище чи-
стоты отечественного языка».
Членский снисок «Общества лю-
бителей российской словесности»
изобиловал круннейшими литера-
турными и научными именами,
начиная от Державина, Карамзи-
на, Жуковского, Пушкина, а в
дальнейшем — Толетого, Турге-
нева, Островского...
Общество просуществовало 119
лет.
В жизни его было несколько
особо крупных событий обще-
ственного значения. Из них на
моей памяти сохранилось два: в
1880 году — ближайшее участие в
торжествах по открытию в Москве
памятника Пушкину и в 1909 го-
ду — побтановка и открытие па-
мятника Гоголю, когда в Москве
собрались предетавители универ-
реза НОочТи всех европейских.
ситетов Но Bee Oe
государств.
Гоголевскиве дни я застал уже
в ‘зрелом возрасте, в качестве
члена комитета HO постановке
памятника. А вот в 1880 году,
когда мне посчастливилось быть
свидетелем небывалого события и
торжества — открытия первого
памятника Пуиткину, я был еще
тринаднатилетним нодроетком,
Обычно памятники воздвигались
на улицах только. царям. Намят-
ник нисателю был впервые по-
ставлен в Москве по инициативе
общественности, на средетва, соб-
ранные среди народа И это от-
метил присутствовавигий на тор-
жестве Тургенев. Он метко сказал:
— Сегодня на нашей улице —
праздник!
Помню хорошо красивую голову
маститого писателя с пышными
седыми волосами, стоявшего у
полножия монумента, с которого
только что сдернули серое покры-
вало. Помию восторг всей громад-
ной толпы народа, в гуще кото-
рой находилея и я. триналцати»
летний юнец. восторженный по-
клонник поэта. Помню бывших
тут же на празднике тисателей —
Майкова, Некрасова, ПТолонекого,
Писемского, Островского. Помню
и сухошавую: сутулившуюся Фи-
гуру Лостоевского и необычайное
впечатление от произнесенной им
речи; о которой на другой день
товорила вся Москва. Речь была
сказана не здесь, на ипощали, у
памятника, а в Колонном зале,
‘когла потрясенные слуптатели
вдруг полнялись. со своих мест и
лвинулись к эетрале. и шумные
аплолисменть. крики . восторга
слились воелино. в общую бурю.
Пушкин, — говорил Доетоев-
ский, — раскрыл нам русское
серлце и показал нам, что оно
В самом центре Парижа, где’ сплелись,
образуя пестрый узор, Рю де ля Пэ, ули-
ца всемирно знаменитых ювелиров и порт-
ных — законодателей мод, чопорный Фо-
бур Сент-Оноре, шумная, парадная авеню
д’Опера, веселый, обсаженный тенистыми
каштанами бульвар Капуцинов, где се утра
до вечера теснятся стада автомобилей, фла-
нируют дамы в экстравагантных туалетах
и кавалеры с завитыми по-женски волосами,
истошно вопят. пролавцы газет, сигарет и
цветов, звенят бокалы у столиков, выстав-
ленных прямо посреди тротуаров, — здесь,
в самом пекле. этого беспокойного и шум-
ного города, сохранилась каким-то чудом
средневековая узенькая, в два размаха рук,
тихая и безмятежная улочка, словно со-
знелая с листа старинной гравюры, — Рю
де ла Сурдьер. Неширокие окна серых ка-
менных домов добротной кладки ХУП века
плотно закрыты решетчатыми ставенками.
Под’езды наглухо заперты. Сюда редко
в’езжают автомобили, здесь нет ни реклам,
ни витрин, манящих уличных зевак, и по-
тому, сворачивая с шумной - авеню д’Опера
за угол аптеки, вы невольно останавливае-
тесь.на мгновение, словно попадаете в ка-
кой-то иной мир, в иную эпоху — вот-вот
из соседнего двора выйдут бравые мушке-
теры, и топот их кованых сапог отдастея
эхом в пустой’ улице...
Позвоним консьержу дома № 18 и, когда
он откроет кованые железные ворота, под-
нимемся по крутой винтовой лестнице
вверх. Здесь, на пороге скромной квартирки
из лвух комнат, вас встретит стройный се-
дой человек с веселыми лучистыми глаза-
ми, один из самых популярных во Франции,
— ла и не только во Франции! — людей...
Лун Арагон, столь известный в наше вре-
мя поэт, прозаик, публицист, и Эльза Трио-
ле, первая женщина, ‘удостоенная Гонку-
ровской премии за свои повести, никогда не
жили легкой, беззаботной жизнью, никогда
не замыкались в узком литературном мир-
ке. Арагон уже много лет состоит в ком-
мунистической партии Франции и делит. с
нею все горести и радости на трудном,
страдном пути. Он дважды воевал с нем-
цами: в 1914 1918 ив 1939—1945 годах, —
сначала как военный врач, потом как под-
польщик и партизан. . ;
Можно было бы написать целую книгу о
том, как в трагические июльскиё дни 1940
года Эльза Трноле с застывшим от отчая-
ния, окаменевшим сердцем ушла, бросив
все, из Парижа и искала Арагона на страш-
ных, изрытых бомбами дорогах отступления
1940 года, протягивая встречным измятый
листок, на котором была нарисована эмбле-
ма его полка; как она совершенно случайно
нашла эго, отходившего со своей разбигой
частью, уставшего, изможденного, прошед-
шего ужас Дюнкерка, но не сломленного
испытаниями; как они ушли в подполье,
как установили связь с партией и как в те-
чение долгих месяцев и лет вели неустан-
ную борьбу с оккупантами. Но жители ма-
ленькой скромной квартирки в доме 18 на
Рю пе ля Сурдьер предпочитают сейчас
говорить и писать о другом — о сегодняш-
нем дне Франции, кипучем, ярком, полном
борьбы и противоречий...
Квартира Арагона обставлена до крайно-
сти просто, поистине по-спартански — сос-
новый, некрашенный, но чисто выскоблен-
ный. стол, скрипучие стулья, небольшая
конторка, заваленная рукописями. Единст-
венное богатство — книги, да и то библио-
тека сильно пострадала во время оккупа-
ции, когда в доме хозяйничали немцы. Един-
ственное украшение — уникальные фото-
графии Маяковского.
Мне вспоминается. сейчас наша встреча. с
Арагоном летом прошлого года. Высокий,
худой Арагон-то садится, то встает, то
нервно прохаживается по комнате, — раз-
говор идет о французской литературе, о
важнейших политических событиях, о фи-
лософии. Арагон говорит по-русски, он изу-
чает наш язык. Ему не всегда удается най-
ти нужное слово; тогда он занинается,
знелкает пальцами, злится и смеется над
своей беспомощностью, но, в конце концов,
вспоминает подходящее выражение и с удо-
вольствием, протяжно, нараспев произносит
его, старательно соблюдая грамматические
и синтаксические правила.
— Французский народ сильно вырос за
эти годы, — говорит он. — Раньше чтение
книг было прерогативой избранных, до вой-
ны тираж в 5 тысяч экземпляров считался
большим. Но в трудные годы ‘оккупации
французы полюбили книгу — книга заменя-
aa людям общение между собой. Любовь
к книге сохранилась и сейчас. Поэтому из-
дание литературы стало очень прибыльным
лелом. Это и хорошо и плохо. В нантих ус-
ловиях всякое прибыльное дело становится
предметом спекуляции. Сейчас у нас рас-
плодилось огромное количество изда-
тельств, многие из которых выпускают вся-
кую дрянь. В океане пошлости теряются хо-
ропгие книги. А такие хорошие книги есть, и
их немало...
Вышел в свет сборник рассказов «Колла-
борационисты». Их автор — писатель Жан
Фревиль, беспощадным пером обрисовав-
ший типы людей, сотрудничавитих с немцпа-
ми. Бывший партизан Андрэ Шамсон вы-
ступил с двумя книгами «Кладезь чудес»
— о Франции под немецким игом (книга
уже рецензировалась в советской печати)
и «Последняя деревня» — из периода пре-
словутой «странной войны» 1939—1940 го-
дов и боев 1940 года.
Из цикла очерков
«Под крышами Парижа»
а >
Высоко оценивает Арагон новые стихи
П. Элюара. В годы войны он вступил в ком-
мунистическую партию, активно участвовал
в сопротивлении, писал абсолютно понят-
ные, точные и сильные, дышавшие страстью
стихи, будившие ненависть к врагу. Тако-
вы и стихи самого Арагона; они сильны ево-
ей искренностью, глубиной, честностью. И
как презирает он дельцов от литературы,
холодных ремесленников, любителей
кон’юнктуры, которые отмалчивались в
трудное время, а сейчас мастерят книжон-
ки на потребу дня, эксплоатируя все еше
ходкий сюжет о сопротивлении! Он назы-
вает их фальшивомонетчиками.
— Меня иногда просят: напишите агита-
ционные стихи! — говорит, волнуясь, Ара-
гон. — Чорт побери, я не понимаю, что это
такое. Как можно ‘агитировать по заказу?
Поэт должен творить! Все творчество его
должно быть агитационным. Стихи — ero
потребность, его стихия, его душа, поэт не
‘может стряпать стихи, как кухарка, — это
это... святотатство! -— он с трудом выгова-
ривает это сложное русское слово. — Я не
могу верить. в искренность поэта, который
написал стихи в защиту нашего дела не
потому, что эту тему подсказало его серд-
це, а потому, что его попросили об этом...
Арагон и Триоле попрежнему ‘работают
много и упорно. Арагон выпустил большой
роман «Орельен» о жизни между двумя
войнами, сборник рассказов о сопротивле-
нии «Падение и величие французов». Не-
сколькими изданиями вышли ‘из печати
сборники его стихов «Нож в сердце», «Гла-
за Эльзы» и другие. —
Много времени у Арагона отнимает раз-
HOCTOPOHHAS общественно-политическая,
организаторская и издательская леятель-
ность. То он, помогая: партии подготовить-
ся к выборам в учредительное собрание, на-
писал сценарий документального фильма,
то он вдруг выступает на вечере югослав-
ского народного творчества с пламенной,
страстной и глубокой речью о Триесте, про-
являя при этом недюжинное знание исто-
рии — он обосновал права Югославии на
Триест. А сколько сил и энергии он вкла-
дывал в организацию нового, прогрессив-
ного издательства «Библиотек франсез»!
История этого издательства чрезвычай-
но интересна — Арагон основал его еще в
немецком подполье. Тогда было издано 20
книг — стихи, рассказы, публицистика.
Эмблема «Библиотек франсез» — мальчу-
Tau, играющий на флейте, с картины Эду-
арла Манэ «Ге {ИЁте», выставленной в_Лувре.
Действительно, можно только пора-
жаться тому, с какой дьявольской энергией
работали в подполье у немцев французские
писатели, журналисты, художники, ‘поли-
графисты. Бросается в глаза, что даже по
технике подпольные издания ничуть не
уступали легальным, и отличить их можно
только потому, что на них отсутствуют
какие-либо ссылки на типографию.
Ну, а сейчас издательство «Библиотек
франсез» — большая и серьезная фирма.
Среди его акционеров — Пикассо, Арагон,
Рене де Жувенель. Книги с маленьким
флейтистом на обложке расходятся в огром-
ных тиражах. Издательство выпускает в
свет то, что близко и дорого народу, что
кровно его ‘интересует. Уже давно распро-
даны «Кола Брюньон» Ромэн. Роллана,
«Плебисцит» Эркмана-Шатриана, (книга о
войне 1870 г.), записки врача Дебриз, за-
печатлевшего день за днем свое пребыва-
ние в немецком концлагере. Содержание
этих записок достаточно точно отражает
название книги — «Кладбище без могил».
Изданы многие книги молодых писагелей.
Арагон любит встречаться с талантливой
молодежью и смело ее выдвигает. Работает
он много H жадно. приходит домой поздно
ночью, усталый, бледный, но неизменно
жизнерадостный и веселый.
Арагон глянул на часы.
— О! — сказал он; вскакивая, — уже
шесть часов. — Прошу извинить, я совсем
забыл... Ведь сегодня суббота! У нас боль-
‚шой сбор на чердаке...
Заметив удивление на моей физнономии,
он расхохотался.
— Эльза! — воскликнул он, надевая на
ходу легкий прорезиненный плаш. — Рас-
скажи нашему гостю, о каком чердаке идет
речь! И приходите вместе! Я не прощаюсь
— ведь вам, конечно, любопытно будет
поглядеть на наш чердак и сравнить его ©
вашим великолепным особняком на ‘улице
Воровского — я там был в 1945 году и
очень хорошо его помню. Пока! — кажется,
ак говорят по-русски?
’ И он исчез за дверью.
— Так вы в самом деле еще не слыхали
0. нашем чердаке? — в свою очерель уди-
Bach Эльза Триоле. — О, это долгая и,
пожалуй, поучительная история! Ког-
да мы были в подполье, часто меч-
тали: придег время, прогоним бошей,: встре-
тимся в Париже снова, как бывало до вой-
ны, где-нибудь в кафе «Флора» — как это
будет радостно! :
Эльза Триоле резко оборвала, помолчала
и потом сказала, горько улыбнувшись:
— Ну. вот... Подполье кончилось... Пер-
вое время, понятно, было не до кафе, не до
B CCH CCCP
Под знаком проверки итогов развития к`-
нодраматургии после постановления ЦК
BKII(6) о фильме «Большая жизнь» прошло
заседание секции кинодраматургов, CO-
стоявшееся на-днях под председательством
Б. Горбатова в клубе писателей.
В. Сутырин в обстоятельном докладе pac-
сказал о тех сдвигах, которые наметились
за истекший год, — в частности, о возрос-
шем интересе к кино писателей, давших PAL
значительных сценариев на современные т@-
мы. Докладчик подробно остановился на
причинах, тормозящих рост советской дра-
матургии. Еще дают себя чувствовать ре-
месленничество, злоупотребление штампами,
боязнь новаторства, недостаточно развер-
нута самокритика в рядах киноработников
ит. п.
В прениях по докладу В. Сутырина мно-
го говорилось о роли и месте писателя в
кинематографии, о значении сценария, как
основы фильма. -
С интересом выслушали собравшиеся вы-
ступление Б. Горбатова, указавшего, что
месяцы, истекшие после постановления ЦК
ВКП(б), явились испытанием идейной И
творческой зрелости советских писателей.
Говоря о месте кинодраматургии в литера-
туре, Б. Горбатов справедливо утверждает,
что в тех случаях, когда кинодраматург до-
стигает настоящего художественного успе-
ха, ему не приходится доказывать, что сце-
Нарий — это полноправный литературный
жанр. Тому примером сценарий А. Довжен-
ко «Жизнь в цвету», напечатанный в жур-
нале, киноповесть «Сталинградская битва»
Н. Вирты, не только печатавшаяся отрывка-
ми и выходящая отдельным изданием; но и
передававшаяся по радио, «Драгоценные
зерна» Э. Бурановой, принятой недавно в
{3 Премии за создание государственного гим-
на Эстонской ССР получили народный писатель
Эстонской ССР И. Семпер и лауреат Сталинской
премии, композитор Г, Эрнесакс.
& При ССН УССР еоздана новая творческая
секния — очеркистов и публицистов. В состав
бюро секции входят А. Полторацкий, В. Бу-
чер, А. Кундзич, Ю. Дольд, А. Михалевич,
И. Волошин и С. Журахович.
$3 14 памятников ‘великим деятелям русской
ътуры и науки будут сооружены в бли-
жайшее время в`Ленинграде. Среди них — па-
мятники Пушкину. Некрасову, Лермонтову,
ТГрибоелову. Горькому.
3 Лве книги «ВКабардинских сказок» (на рус-
ском и кабардинском языках) выпущены Ка-
бардинским госиздатом. СборЕики составлены
Т. Кераптевым и 3. сировым.
#3 Болышой сборник «Советский фольклор
Чкаловской области» выпущен Чкаловеким об-
ластным издательством, Составитель. сборника
—А. Барлин.
Б несколько сток
‚.Цол северным сиянием“
Издательство «Советский писатель» вы-
пустило сборник якутской поэзии «Под се-
верным сиянием» (133 стр., тираж 5.000,
цена 5 руб. 75 коп.). В книге помещены
переводы стихов якутских поэтов Элляя,
А. Кюнде, А. Абашинского, А. Аччыгыйя,
К. Урастырова, А. Бэрияка. Т. Бюрэ, Ча-
чылгана, П. Тулагсынова и др. Вступитель-
а ВЯ Статья O якутской литературе написана
ое ба 1947 rona французским писателям и деятельности Коста Хетагурова, профессора чильше ва 5.000 томов, читальный зал и ком-
клубов — ведь еще шла война! А потом дали под клуб новое помещение, Семенова — на тему «Коста Хетагуров и рус- наты для массовой работы с читателями. И. Жигой.
не перепечатывались. Они погребены в
старых, малодоступных рядовому читателю
журналах. И в этом есть свой глубокий
смысл!
Остановимся на одном из таких произ-
ведений. В 1902 году в журнале «Норт
Америкэн Ревю» Твэн опубликовал острый
памфлет под названием «В защиту генера-
ла Фунстона».
Это произведение не вошло ни в собрание
сочинений Твэна, ни в какой-либо сборник.
Чем это об’ясняется?
Обратимся прежде всего к содержанию
твэновского памфлета. Писатель рассказы-
вает об одном из эпизодов империалисти-
ческой деятельности Соединенных Штатов
на Филиппинских островах. Как известно, в
1898 году между Америкой и Испанией
разразилась война, в результате которой
стона», он хочет раскрыть «истинную черную
суть этой славы». .
Еше в самом начале века Твэн отдавал
себе отчет в том, что Фунстон отнюль нё
одинок. «Находятся учителя, — писал он, —
ий руководители школ, которые преподносят
Фунстона, как образец героя и патриота.
Если этот фунстоновский «бум», — подчер-
кивает Твэн, — будет продолжаться, фун-
стонизм скажется на армии. Собственно
говоря, это уже произошло... Пример Фун-
стона породил множество подражателей,
множество отвратительных фактов, вошед-
ших в нашу историю. Вот, например, страш-
ные пытки водой, которым были подверг-
нуты филиппинцы... Вы знаете об этях звер-
ствах, которые военное министерство’ скры-
вало в течение одного-двух лет, а также о
прогремевшем на весь мир приказе генера-
«Скромным предложением» Свифта. Меж-
ду тем и эта вешь в свое время не вошла
в основное собрание сочинений Твэна.
Под непосредственным впечатлением -то-
го, что происходило в Китае после бок-
серского восстания, Твэн высказывает в
статье «Человеку, находящемуся во тьме».
самые сокровенные свои суждения об им-:
периалистических действиях Америки и
европейских держав. Он жестоко бичует
миссионеров, приносящих «свет». темным,
язычниками вместе с тем помогающих им-
периалистам захватывать колонии, порабо-
шать и убивать «выведенных из тьмы» ту-
земцев. С горьким. сарказмом Твэн FOBO-
‘рит об американских мисенонерах,. которые
заставляли китайцев возмещать «ущерб»,
нанесенный ими во время боксерского вос-‹
«тания, в 13-кратном размере, что они воПло-.
щают «американский дух», ибо «старейшие
американцы — ростовщики». Е
Лицемерие, которым обставляется дея-
тельность империалистов, вызывает у Твэ-
на ярость. Со злой иронией он’ пишет о
«дарах цивилизации», которые ‘христианст-
во (Т. е. империалистические державы)
приносят туземцам Китая, Филиппин и т. д.
«Будем ли мы попрежнему одарять благами
нашей Цивилизации Людей, находящихся
во Тьме, или-дадим передышку этим нес-
частным?» — восклицает Твэн. — «Будем
ли мы продолжать свою святошескую тре-
скотню и:отдадим новый век во власть этой
игры или, может быть, мы протрезвимся,
сядем и подумаем. Не благоразумнее ли
было бы собрать все атрибуты нашей Циви-
лизации и подечитать, сколько осталось Ha
руках товару, сколько Стеклянных бус и-Те-
ологии, Пулеметов и Молитвенников, Ви:
ски и Факелов Прогресса и.Просвешения
(патентованных, саморегулируемых, . годных
для поджога деревень по-мере надобно-
сти)? Потом следовало бы подвести HTOFH,
подечитать прибыли и убытки, и тогда уж
решить с толком, — продолжать ли эту
коммерцию или лучше на вырученные день-
ги затеять новое дельце под маркой Пи-
вилизации». _ :
С ядовитой иронией говорит Твэн об им-
периалистической политике, прикрываемой
фиговым листком приобщения «темных лю-
дей» к свету «цивилизации»: «Трест «Дары
Цивилизации» — если вести дела разум-
но и с осторожностью — это прелесть,
любая другая азартная игра. Но за по-
следние годы Христианство стало играть
неосторожно, и, по моему мнению, оно
от-этого страдает. Христианство ‘стремится
с такой жадностью загрести все ставки на
‘зеленом столе, что. Люди, находящиеся во
`Тьме, заметили это. Они заметили и нача-
ли выказывать беспокойство. Дары Циви-
‘лизации стали вызывать у них сомнение.
‘Bonee того, Люди, находящиеся во Тьме,
‘принялись рассматривать их пристальней,
-А это нехороцю. Дары Цивилизации — пре-
красная вешь и отличное ‹ коммерческое
‘предприятие. Лучшего товара не сыскать,
если только’ не разглядывать его на свет».
В конечном счете, Твэн приходит к горь-
‘ким выводам. Он говорит, что «должно
быть есть две Америки», И одна из них
Это Америка, «которая отнимает у бывше-
го пленника завоеванную свободу, затевает
с ним спор без повода и затем убивает, чтоб
захватить его землю».
Когда Хоуэле назвал Твэна Линкольном
американской литературы, то он стремился
отметить не только исключительное поло-
жение, которое автор «Тома Сойера» и «Ге-
кльбери Финна» занимает среди других
американских писателей, но и тесную связь
Твэна с демократическими традициями
США, воплощением которых для Хоуэлса
являлся Линкольн. Исходя из своих де-
мократических воззрений, Твэн жестоко
осудил империалистический путь, на кото:
рый так решительно стала Америка. Но тра-
диции Линкольна и Твэна неприемлемы для
американского монополистического капита-
ла, мечтающего о мировом господстве.
Вот почему книгоиздательская промыш:
‚ленность США, которая верой и правдой
служит империализму, не позволяет анти-
‚империалистическим произведениям Твэна
найти путь к широкому читателю.
- Таковы факты, еще pas подтверждаю-
щие, что даже самые солидные, по мнению
американских профессоров, представители
печати в США помогают империалистам,
реакционерам держать миллионы простых
hare em eee me een
американцев во тьме политического неве-
жества.
Главный редактор В. ВРМИЛОВ.
Редакционная коллегия: Б. ГОРБАТОВ,
В. КОЖЕВНИКОВ, А. МАКАРОВ (зам.
‘лавного редактора) В. СМИРНОВА,
А. ТВАРДОВСКИЙ.
“19, искусств ыы
ри И
Американские издательства непрерывным
потоком вынускают лживые, дурманящие
человеческое сознание книги — все эти
детективные, порнографические, «кошмар-
ные» повести, антисоветские измышления,
романы, лакирующие действительность. Но
американских издателей не менее ярко ха-
рактеризует и то, какого рода книгам они
закрывают доступ в массы.
Американский прогрессивный журнал
«Нью Мэссиз» сообщает, что после вто-
рой мировой войны издатели и буржуаз-
ные рецензенты в США об’единенными уси-
лиями пытаются помешать широкому рас-
пространению правдивых книг на актуаль-
ные темы современности, в частности, о
франкистской Испании, об интригах про-
тив Советского Союза, о деятельности фа-
шистов внутри Америки и т. д. Но яркие
примеры того, как реакция в. США застав:
ляет книгоиздателей служить своим це-
лям и задачам, можно почерпнуть не толь-
«о из области современной литературы, но
даже из, так сказать, академической сфе-
ры. Tenuy us американских издательств,
если это выгодно, весьма энергично рас-
правляются и с наследием своих признан-
ных классиков, таких, например, как Марк
TBOH.
Авторитетный американский критик Хоу-
элс еще в 1910 году, в год смерти Марка
Твэна, назвал его «Линкольном американ-
ской литературы», тем самым справедливо
подчеркнув прогрессивное значение этого
замечательного юмориста и сатирика, родо-
начальника критического реализма в США.
Казалось бы, к творчеству писателя, соста-
вляющего славу отечественной литературы,
американские. издатели проявят должный
пиетет. Однако до сих порв США нет
даже полного собрания сочинений Твэна.
Столь же примечателен тот ‘факт, что
некоторые важнейшие произведения этого
американского классика не только не во-
Недавно в Америке был опубликован от-
чет «комиссии по вопросам свободы печа-
ти». Комиссия эта была создана по предло-
жению Генри Люса, владельца одного из
крупнейших и наиболее реакционных изда-
тельских трестов в СИЛА, и в состав ее во-
шли руководители двух университетов, про-
фессора права, истории и политической эко-
HOMBH и глава крупного банка.
Люс был не только инициатором созда-
ния комиссии, он финансировал ee дея-
тельность. Неудивительно, что, по призна-
нию журнала «Форчун» (его хозяин тот же
Люс), комиссия не выдвинула никаких ра-
пикальных предложений. (Со всеми недо-
статками в сфере деятельности американ-
ской печати комиссия предлагает бороться,
в первую очередь, методом ‘«саморегули-
рования». Она рекомендует владельцам га-
зет, издательств и т. д. обрести чувство
«ответственности», так сказать, сделаться
лучше. Ясно, что такой умилительно-веге-
‚тарианский подход к делу, призыв к «само-
-усовершенствованию», обращенный к шака-
лам и акулам американской прессы, — это
‚именно то, что нужно Люсу и его друзьям.
И все-таки даже эта комиссия не смог-
ла пройти мимо некоторых многозначи-
тельных фактов, характеризующих амери-
канскую «идеологическук промышлен:
ность».
В отчете комиссии говорится, что совре-
‚менная американская печать «в состоянии
распространять ложь быстрее и шире, чем
‚ это могли вообразить наши предки». —
Таково авторитетное свидетельство вид-
ных американских профессоров, искренно
преданных отечественной буржуазии.
_ Приводя данные о безответственности и
°лживости американских газет, комиссия
склонна, однако, рисовать в более радуж-
‘ных тонах положение в книгоиздательской
промышленности США. С этой попыткой
обелить книгоиздательское дело в США` ни-
хак нельзя согласиться.
американцы захватили ряд испанских коло- ла Смита насчет массового уничтожения...»
ний, и в том числе Филинпины. Собствен-
HO говоря, во время войны филиппинцы са-
ми изгнали испанских колонизаторов с род-
ных островов, решив создать независимое
Филиппинское государство. Однако нравн-
тельство Соединенных Штатов отказалось
признать независимость Филиппин и немед-
‚ленно же начало войну против свободолю-
бивого народа. Уже в начале нового века
американский генерал Фунстон ухитрился
захватить в свои руки главаря филиппин-
ского национально-освободительного _ дви-
жения. Об этом факте и рассказывает Trou.
На первый взгляд поводом для написа-
ния памфлета было лишь возмущение Мар-
ка Твэна веролометвом Фунстона в отноше-
нии филиппинцев. Генерал не только об-
`манным путем проник в лагерь повстанцев,
HO He постеснялся выпросить у них про-
довольствие для отряда, которому дано бы-
ло задание уничтожить руководителя ‘фи-
липпинцев. С едким сарказмом Твэн «защи-
щает» Фунстона, указывая, что виноват,
собственно говоря, не генерал, а его под-
лая натура: «совесть. его испарилась через
поры кожи, когда он был маленьким».
Писатель, однако, не ограничивается об-
суждением этической стороны поступка’ ге-
нерала Фунстона. Он обличает американ-
скую империалистическую политику в це-
лсм, политику «фунстонизма».
Твэна тревожит то, что Фунстона встре-
чают на родине, как героя, Что он стал
«обучать детей патриотизму». Писатель за-
дается целью показать, что находится за
Твэн приводит существо этого ‘приказа:
`«Убивайте и жгите — теперь не время
брать в плен — чем больше вы будете
убивать-и сжигать, тем лучше — убивайте
всех старше десяти лет от роду...»
Решительно бичуя «фунстонизм»,
Марк Твэн в заключительной части статьи
с гордостью принимает кличку «Изменни-
ка», которой последователи Фунстона на-
градили своих противников. «Я думаю, что
имею право выступать и от имени других
Изменников, — говорит Твэн, — ибо я уве-
рен, что они со мной согласных».
Насколько глубокий смысл вкладывал
Твэн в понятие «фунстонизм», видно, в ча-
стности, из того, что он проводит параллель
между действиями Фунстона на Филинни-
нах и тем, что творили империалистические
державы во время боксерского восстания
в Китае. С горькой иронией Твэн говорит.
что денствия Фунстона «далеко вперед
продвинули нашу цивилизацию, продвинули
как раз в той же мере, в какой Еврона
продвинула ее в Китае»:
Из-под пера Твэна вышло также много
других статей и очерков антиимпериалисти-
ческого характера, но в большинстве своем
и они известны в США лишь узкому кругу
людей, главным образом, специалистам-ли-
тературоведам. Вот вылающееся ‘сатириче-
ское произведение Твэна «Человеку, нахо-
дящемуся во тьме», впервые опубликован-
ное в 1901 голу в том же журнале «Норт
Америкэн Ревю». Некоторые американские
о нае ори юн ные ое О ее р Gancmer ee
шли в собрание его сочинений, но вообще «позолоченным фасадом вредной славы Фун- силе вложенного в него сарказма со территории ‘enn OD nope sere
oe en ОН а : ee , a, ЛЕ ’ прочих лаг, чем
ря, 19. (Для телеграмм — Москва, Литга зета). Телефоны: секретариат — К 5-10-40, © : — -96-
р д pam ° a ra). Телефо: Ir ceKpeTap — A RA LY ан критики ea К 4-26 04, литератур. братских республик — К 4-60-02. летской a nfkraar
— К 1-18-94, излательство — К 3-37-34.
Типография «Гудок», Москва, ул, Станкевича. 7.
Адрес редакция и издательства: ул. 25 Октября, 19. (Для телеграмм — Москва, Литга