о о о
		be
	НВ
	6
	Председатель райисполкома Анна Твер-
дова в связи с болезнью секретаря райко-
ма партии оказалась полновластным и б8с-
	контрольным хозяином района. Во время
	войны район был на хорошем счету. Кичась
	прежними заслугами. Гвердова оторвалась
от народа, считает себя безгрешной, голо-
CO критики восиринвимавт о как аакорби-
	критики воспринимает, как оскорби-
тельные голоса «зависти». Твердова при-
тесняет передовых работников, вроде пред-
седателя колхоза Марьи Роговой, а при-
превает людей чуждых, Как председатель
Тихой, превративший колхоз в источник
личного обогащения, или плут Милаш-
кин — директор МТС. Твердова не заме-
чает, что она давно оказалась в лапах про-
хвоста Тихого, смотрит на всё его глазами
и сама встала на презтупный путь наруше-
ния устава колхозной жизни, разбазарива-
ния колхозного имущества, обмана rocy-
дарства. Порбочные методы руководства
Твердовой ведут хозяйство района к
развалу.

Постепенно Твердова лишается того на-
родного доверия, которым раньше была об-
лечена. Верное социалистическим ‘устоям
жизни колхозное крестьянство, неразрыв-
но связывающее свой труд с заботой о го-
сударстве, целиком поддерживает передо-
вых людей района — председателя колхо-
за Марью Рогову, второго секретаря рай-
кома Ковалева и других в их борьбе против
«твердовшины». Возвращение с фронта
прежнего секретаря райкома Ивана Рогова
является началом конца самовластия Твер-
довой. Преступные махинации Тихого и
порочность стиля работы Твердовой разоб-
лачены.

Таково вкратце содержание новой пьесы
Н. Вирты «Хлеб наш насущный».
	Эта пьеса с партийной прямотой ставит
вопросы, которые живо волнуют наше об-
цество. Она написана писателем, умеющим
пристально всматриваться в жизнь, прав-
диво подмечать сущность явлений. Это
пьеса о борьбе нового со старым в новых
условиях, когда открытая борьба давно
окончена, новое победило. В таких усло-
внях частнособственнические инстинкты
проявляются в особой форме; носители
этих инстинктов пользуются особой так-
тикой они усвоили внешнюю форму но-
		ПЕРЕЧИТЫВАЯ КНИГИ
	Вера СМИРНОВА
	А. Макаренко „Педагогическая поэма“
Е eee eee
	> све. а, м

ки врагах колхозного строя:

в

  
	купа, но там, где бессилен подкуп, он не
брезгует и лестью; видя и в этом одно из
средств опутать и подчинить себе человека.
Тихой совершает прямой подлог, он достает
фальшивую квитанцию о сдаче хлеба на за-
готпункт,

Автор пьесы правильно подчеркивает, ка-
кой огромный вред и ущерб колхозному хо-
зяйству наносит враждебная деятельность
Тихого. Она направлена против самых ус-
тоев колхозного хозяйства, подрывает у че.
стных колхозников веру в трудодень. Гихой
стремится развратить окружающих, ожи-
вить Y отсталых  частнособственнические
инстинкты, заразить людей микробом собст.
венничества, равнодушия к делу партии и
государства,

Именно в том, что, изображая Тихого,
драматург не скользит по поверхности, а
раскрывает образ до конца, заключается
внутренняя значительность и поучитель-
ность этого образа, несмотря на некоторую
утрированность внешности и манер Тихого.
	Нам кажется напрасно автор архаизирует
	образ, придает ему черты какого-то свято-
ши, сектанта, заставляет ето читать молит-
вы, говорить на старообрядческий лад. Ти-
хой—типичное проявление кулацкой души,
но он не обязательно бывший кулак и сек-
тант,

В образе Твердовой драматург метко
схватил самые основные черты, характери-
зующие этот тип. Анна Твердова полагает,
что она человек, преданный делу партии:
она потеряла на фронте двух сыновей, рабо-
тала когда-то не за страх, а за совесть, но
ею утрачено ценнейшеа качество советеко-
	го работника-—чувство нового, умение раз-
	бираться в людях, творческое беспокойство.
Партийность уже становится только фор-
мой ее поведения, и она носит эту форму
	довольно ловко, HO по существу оказы-
	вается во власти частнособственнических
инстинктов, оживших в ее душе.

Н. Вирта замечательно показывает этот
разрыв между партийной формой и частно-
собственнической сущностью характера
Твердовой. Ньеса начинается ее словами,
	звучащими, как боевой приказ:
	<— Поезжай, товарищ борина, не задер-
живайся! Скажи Роговой, барометр идет
снова на сушь — завтра продолжать мо-
лотьбу. Продолжать и не тянуть!»

Но уже из последующего разговора выяс-
няется, что эти слова -—— пустая фраза, что
слово Твердовой расходится с делом. Твер-
дова выше интересов государства ставит
интересы своего любимчика Тихого и отка-
зывает в комбайнах и автоколонне пепедо-
вому колхозу «Дворики», уже готовому
сдать хлеб.

Картина стиля руководства Твеэдовой в
пьесе вырисовывается совершенно ясно. Она
осела в своем кабинете и глуха к голосу
тех, доверием которых облечена. «Ты смот-
ришь на дело со своей сельской колоко-
ленки, а я с районной вышки», —говорит она
тоном превосходства секретарю колхозной
парторганизации Зориной. Твердова забыла
	ный, получивший, по крайней мере, если
	не высшее, то среднее сельскохозяйствен-

А. МАКАРОВ ное образование».
Наша колхозная действительность бога
o та фактами, свидетельствующими © стреми-
„$2 < ror

ба

 
	тельном росте простых колхозников, о их
превращении в передовую сельскую интел-
лигенцию, ведушую социалистическое хо-
зяйство на основе научной. агротехники»
Всей стране известны имена Героев Социа“
листического Труда, передовиков сельско-
го хозяйства, колхозных звеньевых Н. М;
Кривошей, П. Г. Гудзенко, А. А. Пармузи-
ной и других.

В лице Марьи Роговой писатель лока?
зывает нам именно такую фигуру передо=
вой женщины советской деревни. Образ
Роговой менее художественно закончен;
чем образ Твердовой, но в своих тенден-
циях он намечен правильно и вызывает
симпатию. Сила Роговой в том, что ее меч-
ты и мысли едины с мечтами народа. Го-
рячая патриотка, страстно стремящаяся к
тому; чтобы ее помошь государству была
наиболее эффективной, она по своей охоте
идет в колхоз. Ее большевистская убеж-
денность и ее знания сплачивают вокруг
нее колхозников. Рогова — человек, умею-
ший смотреть в будущее. Она научила кол-
хозников понимать широту их задач, и.
люди, самоотверженно работая над выпол-
нением годового плана, находят время ор-
ганизовать агротехнические мероприятия;
призванные в будущем полностью обезопа-
сить урожаи от всяких случайностей. ‘

Н. Вирта не хочет создавать схемы аб6о-
лютно совершенных людей, — так, он под-
черкивает что идеалы, к которым стремит>
ся Рогова, еще недостаточны: нельзя ду*
мать только об одном колхозе, нельзя пла»
нировать будущее колхоза без учета инте
ресов соседних колхозов:

В движении рисует автор и образ второ-
го секретаря райкома Ковалева, еще моло-
дого партийного работника, который увз
лекся идеей создания показательных кол-
хозов, тогда как истинная задача руководи-
теля района заключается в том, чтобы под-
нять одновременно все колхозы до уровня
передовых. Н. Вирта правильно подмечает,
что заблуждение Ковалева имеет не толь-
ко чисто практическое, но и политическое
значение; Именно благодаря своему увле-
чению Ковалев оказался несколько отор=
ванным от жизни района в целом и не смог
< должной силой противоборствовать Твер-
довой и своевременно разоблачить Тихого.
	На недостаточную широту взгляда и ро-
бость ‘их мечты указывает Ковалеву и Ро-
говой муж ее Иван Рогов, вернувшийся
с фронта. В его лице Н. Вирта намечает
образ морально-чистого большевика, умно-
го, дальновидного руководителя, чей зна-
чительный довоенный опыт обогашен и
расширен опытом фронта. Рогов обладает
государственной широтой мышления. Из
сравнения советского строя жизни и со-
ветского человека с заграницей, где дове-
лось побывать Рогову, для него как бы в
еще более ясном свете представились Te
явные и скрытые рычаги нашей хозяйст-
венной и духовной жизни, которые и обе-
спечивают полное превосходство нашей
советской системы жизни над системой ка-
	Документ великого времени
	было ставить перед собой, обосновывать
философски и решать тут же своими сила-
ми, неся все последствия и всю OTBe TCTBEH*
ность и попутно пытаясь сформулировать
ВЫВОДЫ,

Все было непривычно, все известные при-
емы и навыки не годились, а что и как де-
лать — предстояло еще придумать и ре*
шить. Но к приходу своему в колонию
Макаренко был уже опытным педагогом-об-
щественником, много лет учительствовав-
шим в школе рабочих-железнодорожников.
У него было такое оружие, как ленинские
идеи о коммунистическом воспитании, ‘<0-
ветская политика народного образования,
как великая русская литература, и большое
количество всяческих знани и умений.
У него было ясное понимание, что сама со-
ветская действительность педагогична в
самом высоком смысле этого слова и что
нужно выработать ‘филигранные приемы
для перенесения в детскую среду, для
	внедрения в детскую душу навыков, MO-
ральных критериев  устанавливавшихся
новых традиций советской — жизни,
	Очень скоро в дело пошли все необходимые
для воспитания и перевоспитания средства:
организация, труд, коллектив,

Вера в человека, который сам-то
привык в себя не верить, оказалась самым
сильным оружием в руках педагога-комму“
ниста, она-то и двинула горы. Эта вера ок-
рыляла жизнь мечтой о будущем, дейст-
венной мечтой, делала человека сильным и
смелым, помогала ему найти везде друзей
и товарищей, не быть одиноким, потому
что одиночеством больны люди, не дове-
ряющие ни себе, ни другим.

Но эта высокая вера в прекрасного чело-
века, в то высокое человеческое, что долж-
но быть в каждом человеке, заставляла в то
же время быть очень требовательным к ок-
ружающим, она не выносила никаких ски-
док. Уже в самом конце книги, в главе,
иронически названной «Помогите мальчи-
ку», рассказывается, как колония имени
Горького, выросшая в великолепный здоро-
вый и чистый человеческий коллектив,
расправилась с попавшим в нее закорене-
лым маленьким вором. На товарищеском
суде колонии, организованном со всей под:
черкнуто серьезной  церемониальностью,
которую любили горьковцы, представитель-
ница «дамского соцвоса» держала речь в
защиту обвиняемого, упрекала весь коллек-
тив в недостатке внимания к «бедному
мальчику» и требовала помочь ему. «В этот
момент, — говорит Макаренко, — коллек-
тив стал перед серьезной угрозой» — это
было испытание.

Но горьковцы по себе хороню знали, как
нужно «помогать мальчику»: они приговори-
ли его на месяц к лишению своего общест-
ва, разговора, общей работы. Вынужденное
безделье и одиночество, пустота сущест-
вования среди дружного и деятельного
коллектива оказали отличное действие, и
когда через неделю ребята сами предложи-.
ли «амнистировать преступника», TO даже
этот, казалось, отпетый лицемер, лентяй и
воришка расплакался or радости.

Показать человеку его будущее, неизме-
римо лучшее, чем его прошлое, вызвать
В человеке все силы для достижения этого
будущего, мобилизовать все лучшее в чело-
веке — это и была задача Макаренко-педа-
гога и Макаренко-писателя, воспитанного’
советской действительностью и воспиты-
вавшего для нее настоящих, чистых, ‘Hestb-
ных людей,
	Сокровищница
рукописей
	БАКУ. (От наш. корр.). В рукописном.
фонде Азербайджанской академии наук
собраны ценнейшие рукописи Ближнего Во-
стока, Здесь хранятся редкие экземпляры
рукописей и автографы: иранских поэтов-
Фирдоуси («Шахнаме»), Омар  Хайяма
(«Четверостишия»), Энвери, Урфи, Джами,
Саади, Хафиза, Гаани и др.; азербайджан-
ских писателей — великого Низами-Гянд-
жеви, Хагани, Мехсети-ханум, Насими, Фи-
зули, Кешвери; архив азербайджанского пи-
сателя-мыслителя Мирза-Фатали Ахундова, .
писателя-драматурга Джафара Джабарлы и
др. самые древние рукописи великих клас”
сиков Азербайджана «Мехр и Моштери»
Усар Табризи, диван Кешвери, «Куй и Чов-.
кон» Арифи; древнейший диван Физули с
миниатюрами, полный сборник сочинений
Камалатдин-Исфахани, редкие образцы ор-
наментов, характеризующих собой разные
периоды развития культуры на Ближнем
Востоке. Всего в этом замечательном фон-
де насчитывается более 5000 рукописей,
	орнаментов и миниатюр,
	По решению ‘Академии наук Азербайлд:
жанской ССР, в ближайшем будущем руко:
писный фонд’ пополнится новыми, ценными
материалами, хранящимися сейчас в различ-
ных культурных учреждениях Азербайджа-
на.
	различно принял известие о командировке
в Москву, где живут его жена и дочери.
Читатель, особенно если он был на фронте,
не поверит, что человек, которого ничто
`не взволновало за три года войны, человек,
не наживший ни друзей, ни недругов, поч-
ти забывший семью и равнодушно думаю-
щий о родном городе, — мог быть хорошим,
офицером, мог страстно ненавидеть врага и
пламенно любить родину. С этой точки
зрения Подгорный не интересует автора.
Отечественная война в рассказе — случай-
ная декорация для искусственной психоло-
тической ситуации. В майоре Подгорном,
так же каки в Капе, нет ни одной черты
созатского человека.
	К сентиментальным рассказам. не имею-
шим никакого отношения к современности,
можно отнести и рассказ «Неведомый
друг». Стенографистка московского учреж-
дения Вера Васильевна послала на Фронт
письмо и подарки. Ей ответил молодой тан-
кист Коля Омеличев. «Письмо было роб-
кое... наивное. ..Он, например, подробно
описал, какой он меня себе представляет.
Это у него получилось очень смешно, —
прямо из какой-нибудь кинокартины списал,
честное слово. Я ответила ему. И я до сих
пор не знаю, правильно ли я поступила?
Может быть, лучше было прямо и откро-
венно сказать, что мне тридцать пять, что
у меня пожилой муж. А я почему-то умол-
чала — и, клянусь вам, не из кокетства, а
оттого, что мне стало как-то жаль этого
мальчика».

Коля Омеличев влюбляется в Веру Ва-
сильевну. Он очень молод. Его письма про-
никнуты всей силой первого большого чув-
ства. Вера Васильевна, жалея юношу, дает
ему право нисать о «нашей любви». Новые
письма Коли не оставляют сомнения в том,
что он все планы будущего связывает с
Верой Васильевной. Тогда Вера Васильевна
сообщает ему полправды, пишет, что она
намного старше его, но умалчивает о муже.
Как и следовало ожидать, Коля отвечает,
что ни возраст, ни внешность не имеют
значения. Сентиментальный обман продол-
жается. Коля погибает, так и не узнав
правды. Автор, видимо, не думает о TOM,
что произошло бы, если бы, вопреки зако-
нам избранного им мелодраматического
жанра, танкист Омеличев не погиб, а, про-
неся через все испытания войны свое пер-
вое чувство, приехал бы к Вере Васильез-
не и узнал, что стал жертвой жалости,
	Коля Омеличев мог бы повторить Вере
Васильевне известные ему с9 школьной
скамьи слова Максима Горького, Но Коля
‚ Омеличев погиб, и мы за него напомним эти
слова и героине рассказа и писателю Федо-
	Трудно было бы выдумать более острую
форму, найти более выразительную  обста-
HOBKY, более подходящий человеческий
материал для доказательства справедливо-
сти «оптимистической гипотезы», чем та
полуразвалившаяся «колония для малолет-
них преступников» в шести километрах от
Полтавы, на песчаных холмах, в которую в
сентябре 1920 года пришел Антон Макарен-
ко, чтобы здесь «нового человека по-новому
делать». -
	Жестокость старого капиталистического
мира, его несправедливость, все его грехи
еще виднее, ощутимее и страшнее, когла
они обращены к детям. Ребенок в старом
мире бесправен, беззащитен, запуган, оди-
нок и почти всегда несчастен. Об этом до-
<таточно свидетельств в мировой литерату-
ре. В «Оливере Твисте» Диккенса дети ули-
цы, маленькие воришки, воспитываются и
эксплоатируются взрослыми грабителями и
совершеннолетними убийнами. Вырываются,
и то лишь в писательской мечте, из этого
страшного круга только одиночки, спасен-
ные случайными благодеяниями обеспечен-
ного филантропа, Старый мир смотрел на
«малолетних преступников» с удивительным
по своему бесстыдетву озлоблением и
страхом и обрушивал. на беззащитные дет-
ские головы всю свою тяжеловесную и
несправедливую «законность». И как бы
счастливо HH кончались диккенсовские
истории о пропавших мальчиках, читатель
не может отделаться от гнетущего вопро-
са: «Это в книге, а как же те, другие, ос-
тавшиася на лне?»
	Горький со всей прямотой, с ненавистью
разоблачил лицемерие старого мира в от-
ношении к детям. Духовный ученик, пла-
менный последователь Горького, А. Мака-
ренко своими трудами показал, как можно
сделать из этих отбросов улицы — людей,
даже больше того, людей счастливых.

Империалистическая война 1914—1918 гг,,
вызванная ею разруха, вооруженный поход
капиталистических держав против. молодой
социалистической республики — таковы
были причины детской беспризорности в те
годы, отделенные от нас четвертью вёка.
	<Я в течение восьми лет должен был ви-
деть не только безобразное торе выбро-
шенных в канаву детей, но и безобразные

духовные изломы у этих детей. Ограничить-
ся сочувствием и жалостью к ним я не имел
права. Я понял давно, что для их спабе-
ния я обязан быть с ними непреклонно тре-
бовательным, суровым и твердым. Я должен
быть по отношению к их горю таким же
философом, как они сами по отношению к
себе. В этом моя трагедия», — писал Горь-
кому этот человек, несший в сердце огром-
ную нежность к этим обездоленным малень-
ким людям, но редко позволявший себе да-
же потрепать по голове какого-нибудь CBO-
его подопечного, самый строгий, самый
неподкупный, «железный» человек в коло-
нии. Он знал: «те, что дают себе труд пе-
реживать только сладкую жалость и ‹ахар-
ное желание доставить этим детям прият-
ное, те просто прикрывают свое ханжество
этим обильным и поэтому дешевым для них
детским горем».
	Но это не было раздумьем кабинетного
философа, отвлеченно решающего жизнен-
ные проблемы, это не могло быть и бес-
страстным наблюдением писателя над
жизнью, совершающейся перед ним. Это
была работа большевика, это был ряд кон-
кретных практических задач, которые надо
	‚ Среди книг советской литературы есть
повесть, которую перечитываеть каждый
раз с волнением, Написана эта книга убеж-
денным и страстным  педагогом-коммуни-
стом, в нее вложен большой опыт работы на
порученном ему партией участке строитель-
ства нового ‹ общества. В этой книге нет
ничего выдуманного, она-—документ вели-
кого времени, автобиография советского
работника. Читая ее, почти не замечаешь
писателя, видишь всё время перед собой та-
лантливого, смелого, волевого человека,
педагога, окрыленного идеями коммунисти-
ческого воспитания, руководителя молодо-
го человеческого коллектива, и только по-
том понимаешь, что это и есть тот талант
«инженера человеческих душ», в котором
сила и прелесть книги, Автор сам хорошо
сознавал в себе это единство, это слияние
педагога ин писателя. Недаром он смело наз-
вал свою книгу «Педагогической поэмой».
Он понимал, что в его скромном педагогя-
ческом деле жила та высокая поэзия, кото-
рая давала ему право на звание художни-
ка. Но в то же время, будучи работником
«трудной и хитрой науки педагогики», он
считал себя только одним из исследовате-
лей, испытателем новых советских методов
педагогики и мечтал о том, что «может
быть, очень скоро у нас перестанут писать
«педагогические поэмы» и напишут  про-
стую деловую книжку: «Методика комму-
нистического воспитания».

В этой неотделимости литературы от жиз-
ни, в этой неразрывности, когда книга для
писателя — не привычное ремесло, а непо-
бедимая потребность высказаться, передать
свой опыт, пропагандировать его, биться за
него—н заключается жизненность книги
А. Макаренко, «тайна» ее молодости, ее:
воздействия на читателя.
	Чрезвычайно важен вопрос о сроке жизни
литературного произведения, о стойкости
правды его, об испытании временем, вообще
вопрос о «воздействии» литературы, о том,
«волнует» или «не волнует» книга. Необы-
чайно интересно, отойдя на годы от наших
книг, увидеть окончательно проясненными
их смысл, их ценность, их красоту.

«Педагогическая поэма» А. Макаренко,
может быть, одно из наиболее ясных, чи-
стых монолитных созданий нашей литера-
туры, ничего не утерявшее от времени.
	В чем сила его, в чем поэзия. В чем Ta
повизна, без которой не мыслится художе-
ственное произведение?

«Видеть хорошее в человеке всегда труд:
но», — пишет А. Макаренко в автобиогра-
фическом очерке, нредпосланном последне-
му изданию «Педагогической поэмы». — «В
живых будничных движениях людей, тем
более в коллективе, сколько-нибудь нездо-
ровом, это хорошее видеть почти невозмож-
но, оно слишком прикрыто мелкой повсе-
дневной борьбой, оно теряется в текущих
конфликтах. Хорошее в человеке приходит-
ся всегда проектировать, и педагог это
обязан делать. Он обязан подходить. к че-
ловеку с оптимистической гипотезой, пусть
даже и с некоторым риском ошибиться».
	Эта потребность проектировать в Людях
хорошее, эта «оптимистическая гипотеза»
советского педагога — только частица того
великого оптимистического учения © миро-
устройстве и о человеке, которое провозгла-
сили на земле коммунисты. Среди всех уче-
ний о человеческом обществе — это самое
справедливое, жизнеутверждающее, гордое

и требовательное.
	В пьесе правдиво показано, каковы в со-
временных условиях ‘характеры, всей своей
сущностью враждебные колхозному строю.

Несомненный интерес в этом отношении
	представляет образ председателя колхоза
	Тихого. Сила Силыч Тихой — своеобраз-
ное проявление собствениической, кулац-
кой души, ущемленной победой колхозного
строя и злобно ищущей путей к осуществ-
лению частнособственнических стремлений.

Оказывая за счет колхозников и госу-
дарства незаконные услуги отдельным ру-
ководителям района, Тихой получает от
них заниженные посевные планы, фальши-
вые акты о неурожайности. Таким обра-
зом, обязательства, которые он должен
выполнить перед государством, незначи-
тельны, но «досрочное» выполнение их.
дает ему право на первое место в районе,
на ложную славу.

Еще в 1933 году товарищ Сталин ука-
зывал партийным работникам в деревне,
что «колхозы... представляют лишь фор-
му организации, правда, социалистиче-
скую, но все же форму организации. Все
зависит от того, какое содержание будет
влито в эту форму».

Пользуясь свойм положением в районе,
достигнутой им фактической властью над
Твердовой, Тихой с последовательным
упорством, потирая все законы колхозной
демократии, стремится приспособить кол-
хозную форму организации для чуждого
ей содержания.

И у Тихого есть своя «мечта»: «чтоб у
кажного верного моего мужика — двух-
этажные дома, коровы, лошади. Машины
легковые марки «Победа»! Лично себе —
`«ЗИС-10». Чтоб чувствовали — Тихой
едет, хозяин, сторонись!» — нечаянно вы-
балтывает он эту, свою «мечту» Рогову.

Идеал будущего благосостояния рисуется
Тихому в виде своеобразного рая, где ему,
«господину», служат вознаграждаемые им
«верные его мужики».

Путь к осушествлению этой кулацкой
мечты он видит в особой, проводимой им
политике: «В том она, Фомка, и есть поли-
тика — He выпущать из-под себя хлебец...
Я олно помню: перед хлебом и пес смиряет-
ся».
	Тихой фанатично верит в эффективность
этой политики, бывшей в сзое время полити-
	кой целого класса кулачества. При помощи
ёе надеялся притти к государственному го-
	сподству этот последний в нашеи стране.
капиталистический класс, пока не был окон-.
чательно разгромлен и ликвидирован на ос-
нове сплошной коллективизации сельского
	хозяиства.

Что Тихой является идейным пережитком
кулачества в новых условиях, показывахт и
те приемы, которыми он проводит свою
«политику». Это чисто куладкие приемы.

(При обмолоте, например, подкупленный ме-
ханик комбайна переводит рычажок на дза
  деления и чистое зерно идет в мякину, ко-
торая рассовывается по укромным местам.
Излюбленный метод Тихого — метод под-
	насушный», журнал
	Н, Варта. «Хлеб наш
«Звезла» № 6, 1941.
	 

С Са реа к Фе ое она ааоа о ЗОВ нЕВиЙ ие сЗЫЙ

и отвергла нерушимое для руководителя
TAO __ хотят рта не толко CRENHKY.

питалистической. Рогов возвращается в
район не только с желанием, но, как мы
	правило. — уметь видеть не только сверху,
но’‘и снизу, не отрываться от`жизни, Ве без-
оглядное администрирование из кабинета
приводит к прямому нарушению интересов
колхозников и государства. В ее районе на-
чинают оживать чуждые нашему духу про-
явления частнособственнических  настро-
ений: отдельные руководители запускают
свои жадные лапы в колхозные амбары, ^а3-
базариваются трудодни, во взаимоотноше-
ния начальников и подчиненных проникают
высокомерие, лесть, чинопочитание.
Подобные факты, как известно, имели ме-
сто в некоторых сельских районах. Поста-
новление Совета Министров Союза ССР и
ПК ВКП(б) «О мерах по ликвидации на-
рушений Устава сельскохозяйственной ар-
тели в колхозах» положило конец преступ-
ному разбазариванию. колхозного имущест-
ва. В нашей советской и партийной печати
такие факты уже освещались. Так, напри-
мер, председатель Чкаловского сельского
райисполкома Ивлиев Ф. А. распоряжался
колхозной продукцией; как собственной.
По его занискам и запискам заврайземотде-
лом М. Куприк колхозы района отпустили
за бесценок, а частично и бесплатно раз-
‚ным организациям и отдельным лицам
5.235 кг зерна, 535 кг муки, большое коли-
чество мяса, картофеля и других продуктов.
Председатель Алма-Атинского сельского
райисполкома IT, WH, Голоскоков расхищал
	  колхозные земли, понуждал председателей
	колхозов к. разбазариванию общественного
скота, продукции, денежных средств.

Ценность образа Твердовой в том, что
писатель типизировал. эти. отрицательные
явления, не только рассказал © них, но и
раскрыл их причины и то, к чему они могут
привести,

Хорошо говорит о причинах падения Твер-
довой простая колхозница Зорина: «Я тебе
скажу так: представляется мне Твердова
верстовым столбом — как поставили, так и
стоит... И важничает — я, мол, столб, вер-
стовой, на мне, мол, цифирь вона какая по-
ставлена! Заплутаетесь, мол, без меня; А
того не замечает, что люди замечают:
столб-то покосился, цифирь стерлась, идут
люди мимо, идут в даль-дальную, идут ми-
мо столба, да примечать-то его перестали.
Нешто какой умник подумает, не пора ли
сменить — вот-вот упадет.. Только столб
он деревянный, ничего не чувствует. А ей-
то вот уж как горько, что она стоит, стоит,
а люли мимо идут, идут... и далеко вперед
	можем заключить, уже и с продуманным
планом осуществления своей еше довоен-
ной менты о развитии хозяйства района.

Образ Ивана Рогова характерен для на-
шей послевоенной действительности, но, к
сожалению, автор мало показывает этот
образ в движении, в действии, поэтому в
пьесе он выглядит скорее декларативным
и нуждается в художественной доработке.

Центральные персонажи пьесы действу-

ют в живой, полнокровной среде энизоди-.
ческих лин. Изображая колхозников са-
мых различных возрастов и положений, от
глубокого старика Андрияна до молодой
своенравной девицы—бухгалтера Луши, Н.
Вирта сумел подчеркнуть новое в характе-
ре современного колхозника, в какой бы
наивной форме оно иногда ни проявлялось.
Особенно запоминается прямодушная  Мат-
рена Зорина, секретарь парторганизации
колхоза «Дворики», с ее пламенной верой в
нашу партию.
_ Хорошо раскрыл также автор беззавет-
ную преданность массы колхозников но-
вым социалистическим устоям жизни. Эта
преданность выражается и в том героизме,
с которым работают колхозники «Двори-
ков», и, может быть, с еще болыней силой
проявляется она в прорзавшемся гневе кол-
хозников «Новин» против Тихого.

Жизненностью и правдивостью отмече-
ны и условия, в которых. развертывается:
действие.

Автор правильно показывает, что нынче
в деревне ведущей силой являются бывшие
фронтовики, чей военный опыт и самоот-
верженный труд обеспечивают им право на
руководящие должности в хозяйстве кол-
хоза. В лице бригадира «Двориков» Рома-
на Мохова и бригадира «Новин» Тихона
Егорова мы видим людей, близко знако-
мых нам в жизни.

Н. Вирта не обходит и тот факт, что от-
дельные фронтовики утеряли свою былую
славу, кичась фронтовыми заслугами, в
ожидании высоких постов не желают рабо-
тать. Такой тип колхозного нахлебника мы
уже встречали в повести Н. Тощакова «Ча.
рома», в поэме А. Недогонова «Флаг над
сельсоветом». Нам кажется, в пьесе Н.
Вирты этот тип, в лице ефрейтора Зото-
ва, обрисован более жизненно. Н. Вирта
отмечает, что в действительности такое
поведение является не исключительно ре-
зультатом испорченного характера самого
«героя», а нахолит почву для себя в на-
	ушли», Е Л ЕЕ ORE EOI а
Эта по народному меткая характеристика   строении отдельных отсталых лиц, в дан-
хороша. Твердова: — человек с большим   ном случае даже сознательно раздувается

nce me ae hPa
	прямым врагом Гихим. Нам кажется также
убедительным в пьесе и тот путь, которым
Зотов идет к исправлению. Не дружеские
увешевания, а живая колхозная жизнь от-
крывает ему глаза на смысл его проступ.
KOB.

К числу недостатков пьесы следует от-
нести вялость образа Ковалева, недорабо-
танность интересно задуманной фигуры
сотрудницы районной газеты Наташи, бег-
лость обрисовки колхозников «Новин». Не.
нужными представляются нам попытки
обязательно, во что бы то ни стало связать
отдельные пары любовными узами и за-
полнить последнее действие об’яснениями в
любви (Ковалев — Наташа, Роман — Еле-
на). Эти мотивы в пьесе не представляют
художественного интереса.

Очень жаль, что в некоторых частных
положениях, отдельных репликах звучит
ненужное преувеличение. Вряд ли в не-
большом колхозе Тихого, где, по словам
автора, чуть ли не половина земли к тому
же разбазарена, можно, переведя рычажок
молотилки на два деления, украсть «сотни
центнеров чистого хлеба». Тихой получает
фальшивую квитанцию о сдаче на загот-
пункт 2000 центнеров. Все, правда, удив-
лены, но странно, что никто сразу He ro.
‘ворит, что это ложь, 2000 центнеров на
подводе не увезешь, понадобилось бы для
этого Не менее ста рейсов автомашины, —
ложь Тихого слишком явная, ее можно бы-
ло проверить легче, чем это делается в
пьесе. Подобные мелочи особенно досад-
ны тем, что способны вызвать недоверчя.
вую улыбку у  практиков ‘сельскохозяй-
ственного производства.

Впрочем, эти недостатки не столь суще-
ственны и легко поддаются исправлению,
Пьеса Н. Вирты — жизненная и поучи-
тельная пьеса. Важность и значительность
темы, содержательные, ярко написанные
персонажи, живой колорит быта, — все
Это ‘делает ее политически нужным и лрз-
матургически интересным явлением. Надо
думать, пьеса привлечет внимание тех на-
ших театров, которые стремятся не отета-
вать от жизни, поддерживать хорошее и
новое и бичевать плохое и отсталое.
		ЛИТЕРАТУРНАЯ ТАЗЕТА
№ 33. : — 3
	самолюбием; чувствуя, что почва уходит у
нее из-под ног, она начинает искать другую
почву. От легкой зависти к своей подруге
Марье Роговой, не останавливающейся в
своем лвижении вперед, она доходит до не-
нависти к ней. Эту ненависть она переносит
и на всех передовых людей района. Пользу-
ясь своим положением, она лишает колхоз,
которым руководит Рогова, комбайнов,
транспорта. Ее деятельность в качестве ру-
ководителя района приобретает антидемо-
кратический и антигосударственный харак-
тер: она тормозит развитие передовых кол-
хозов и покровительствует рвачам, ‘собст-
венникам и врагу Тихому.

Пробудившиеся в ее душе частнособ-
ственнические инстинкты, умело направляе-
мые Тихим, опоелелили изменение ее харак-
Tepa We только как руководителя, но и про-
сто как человека. Она становится BEICOKO-
мерной, грубой, жестокой.

Так постепенно Анна Твердова доходит
до полного падения — она становится жал-

‘кой игрушкой в руках прямого врага, по
существу, смыкается с ним, и ее партий-
ность становится только формой, прикры-
вающей чуждое, враждебное большевист-
скому духу содержание.

Поняла ли Твердова глубину своего. па-
дения? Мы бы сказали, — пока только
увидела, но не поняла. Да и увидела пото-
му, что оказалась припертой к стене. Если
бы ее падение не стало очевидным, она бы
не призналась в нем никому, нашла бы ка-
кого-нибудь Милашкина и приказала при-
нять ему вину на себя, как это уже раз
сделала, оправдываясь в том, что лишила
колхоз Роговой транспорта. И; какими выс-
пренними, неестественными словами  кает-
‘ся Твердова в своих прегрешениях! .

Ярко показав в образе Тихого, Твердо-
вой, директора МТС Милашкина различ-
ные проявления  частнособственнической
натуры в условиях современной колхозной
действительности, писатель сумело наме-
тить жизненно-правдивые фигуры и пере-
довых представителей советского села,

Это, прежде всего, председатель колхо-
за «Дворики» Марья Рогова, бывшая кре-
стьянка, ставшая агрономом. В докладе «О
мерах под’ема сельского хозяйства в пПо-
слевоенный период» тов. А. А. Андреев го-
ворил: <...В перспективе мы должны cTpe-

/-MATbCA к TOMY, чтобы во главе колхоза,
МТС и совхоза стоял человек образован-
	ин
	Обложка работы Г. Смеловой к книге
	вершины»
	Гамзата Цадаса «Горные
(«Советский писатель»):
		ABYXTOMHBIH CIOBAPh
ЗЫ ПУШСИНА
	Институт русского языка Академни наук
СССР готовит к печати серию книг, иселе-
дующих пронеес развития русского литера-
турного языка. В беседе с нашим сотруд-
ником руководитель отдела истории русеко-
го языка академик В. Виноградов сообщил,
что первый сборник этой серии будет сдан
3 печать осенью 1947 года.
	— Сборник посвящается анализу языка
Карамзина, поэта Дмитриева, М. Н. Му:
равьева, Крылова, Державина н Хераскова.
В него войдут: мои статьи «Эволюция язы-
ка и стиля Карамзина» и «Неизвестные про-
изведения Карамзина», статьи докторантов
Ю. Сорокина «Русская народная речь в
словаре Академии Российской 1789—
1794 годы» и А. Ефимова «Фразеологиче-
ский состав повести Карамзина «Наталья
боярская дочь», доцента С. Ожигова «Рус:
ское литературное произношение в конце.
ХУШ и в начале ХХ в».
	Отдел, которым я руковожу, работает
также над составлением большого (270 пе-
чатных листов) двухтомного словаря языка
Пушкина. Первый том словаря намечено

выпустить в 1949 году к 150-летию со дня
		рождения поэта.
		рову, стремящемуся вызвать у
чувство жалости к своим героям:
	«Надо уважать человека! Не жалеть. не
	унижать его жалостью».
		ких жизненных тягот. Пользуясь безответ-
ностью девушки, сотрудники наперебой
просят ее дежурить за них.

Первое и единственное большое событие
в жизни Капы пройсходит на вечеринке у
сослуживицы, празднующей приезд с фрон-
та племянника — лейтенанта. «Это был уже
немолодой.. полнолицый человек», — co0d-
щает автор. В сущности это почти все,
что мы узнаем о втором герое рассказа.
Капе, которая не ела с утра, наливают ви-
на, и полнолицый лейтенант начинает рас-
сказывать о фронте, «прижимаясь своими
звонкими медалями к ее плечу». Когда
нужно уходить домой, девушке кажется,
что она проснулась «от сладкого сна». Ска-
зав на прощанье несколько теплых слов
и условившись о новой встрече, лейтенант
навсегда исчезает из жизни Капы. Она пи-
шет ему два письма, но ответа не полу-
чает. Вскоре приходит известие, что он по-
гиб на фронте.
	«Как-то одна из сотрудниц <о елезами
сказала Капе, что у нее погибла на фронте
сестра. Капа подняла на нее печальные, но
ясные, ставшие вдруг красивыми, глаза и с
гордой, мужественной нежностью  ответи-
ла: :

— Что ж, надо уметь пережить Tope...
И у меня на фронте жениха убили...

Рассказ предельно сентиментален, поэти-
зирует безропотность и покорность одино-
кой «обделенной судьбою» девушки. И по
сюжету и но стилю он был бы вполне уме-
стен в пухлом томе литературных приложе-
ний к какому-нибудь дореволюционному
«семейному» журналу. К сожалению, в
сборнике Г. Федорова этот рассказ не оди-
нок. Майор Подгорный («На рассвете») —
та же Капа, только превращенная волею
автора в мужчину и одетая в форму офице-
ра. Он так же незаметен и безлик, как
Капа: «..лицо у него было обыкновенное,
с невыразительными чертами, с обильной
сединой на висках, с мутными, точно He
проспавшимися глазами. Он был молчалив,
всегда и во всём аккуратен. За три года
работы в штабе он не нажил ни сильных
врагов, ни больших друзей. (Подчеркнуто
мной. — С. Л). Е

Случайная встреча Подгорного со слепой
девушкой преображает его, как Kany пре-
образила встреча с Василием Семеновичем.
«Словно сердце его внезапно помолодело и
в нем с новой силой вспыхнула любовь к
дому и жене, к дочерям». До этого майор
Подгорный, - отвыквув от семьи,  0ез-
	Книга Г. Федорова «На рассвете» об еди-
няет двенадцать рассказов, действие ко-
торых происходит в дни Великой Отечест-
венной войны или вскоре после ее окон-
чания, Рассказы могут быть разделены на
две группы. Первая — характеризуется
жизненностью положений и правдоподоби-
ем характеров. Можно спорить о частно-
стях рассказов «Дом № 147», «Старик»,
«Теплые руки», «По следам врага»: не все
эти рассказы в одинаковой степени удались
автору, но путь, избранный в них писате-
лем, не вызывает возражений. Убедитель-
но показано превращение одинокой, без-
домной старухи в бесстрашную мститель-
ницу оккупантам («Дом № 147»), мужест-
венно преодолевают трудности жители ос-
вобожденного от захватчиков района в рас-
сказе «По следам врага». Не может не
ззволновать читателя и образ старика-кол-
хозника («У истоков легенды»), который
свято оберегает могилы советских воинов
и создает поэтическое сказание о товарище
Сталине, навещающем могилы павших ге-
	роев.

Но в сборнике есть другая группа расска-
зов. Они ошибочны по замыслу, жизненно
неправдоподобны и художественно неубе-
дительны. Герои этих произведений, без-
ропотные неудачники, не имеют ничего об-
шего с нашей действительностью. Основ-
ное чувство, которое они вызывают, — чув»
ство’ жалости.

Наиболее типичен для этой группы рас
сказ «Невеста». Его героиня — безответная
и кроткая девушка, машинистка Жапа:
«.каждый, глядя на ее некрасивое лицо,
на робкий, застенчивый взгляд, думал, что
эта немолодая девушка чем-то обделена
судьбой..» Она совершенно одинока, ря
дается, но никто из товарищей по работе
не проявляет никакого участия к незамет-
ной и терпеливой Капе. «Обделенная судь-
бой» Капа предстает перед читателем в ок-
ружении трогательных аксессуаров старин-
ного рождественского рассказа. «Зимой,
когда здание не отапливалось и большое
окно покрывалось толстой’ граненой кор
кой льда, Капа отчаянно мерзла в своей
выношенной меховой жакеточке, Но она не
жаловалась, — стучала и стучала на ма-
шинке посиневшими, распухиими от холода
пальцами».

Начинается Отечественная война. Для
Жапы война означает лишь увеличение мел-
	—_—_—_———_—— нее
: Г. Федоров. «На рассвете». Рассказы. «Совет.
ский писатель», 1941, 164 стр. ее
	Основной идейный смысл этих рассказов
Г. Федорова—не гордость за человека, не
уважение к нему, а принижающее его чув-
ство жалости. В рассказе «Встреча» это
приводит автора к прямой ошибке. Об’ек.
том жалости здесь оказывается человек,
	который должен вызвать у читателя ‘чув:
ство презрения.
	лянию. После прихода немцев Грибков стал
	полипаем. Он служит немцам, но ненави-
дит их за то, что они изнасиловали его
жену. За эго же он ненавидит и истязает
жену... «не могу ее видеть без злобы, бью
ее походя... Знаю, что нет за ней вины, а...
не могу».

Кажется ясно, что никаких симпатий,
никакого сочувствия этот спекулянт и из-
менник родине вызвать не может. Да и во-
обще не стоило писать рассказ о. психоло-
гических ‘переживаниях этого морального
урода.
	Но нет! Хотя читателю ясно, что нена-
висть Грибкова к немцам—явление случай-
ное, Г. Федоров заставляет своего героя
товорить о мести, а судью Андрея Василье-
вича жалеть полиная. .
	«А плохо ты, брат, живешь, —с неволь-
ным участием сказал Андрей Васильевич».
Вряд ли читатель отнесется «с участием»
к предателю и поверит автору, что в Гриб-
кове остались черты советского человека.
	Г. Федоров стремится во что бы то ни
стало построить трогательный сюжет. Раз-
жалобить читателя переживаниями крот-
кой Капы, некрасивого и  бесцветного Под-
горного, бедного Коли, так и не увидев-
шего любимой женщины, мучающегося оез-
ностью немецкого полицая, — этой неза-
видной цели подчинены и сюжет в стилъ
многих рассказов Г. Федорова.
	Правда, книга Г. Федорова не исчерпы-
вается этими произведениями. В ней, как
говорилось выше, есть рассказы, свидетель-
ствующие, что автору ‘знаком и другой
путь. Этот путь определяется наблюдения-
ми над живой советской  действительно-
‘стью, отказом от условных мелодраматиче-
ских схем. Он предполагает не сентимен-
тальную жалость, а гордость за человеки.
По этому пути и следует  итти Г. Федо-