К 30-летию Великого Октября
				Знакомые приемы! Немногое нужно из-
менить в этом великолепном отрывке, что-
бы охарактеризовать политику сегодняшней
трумэновсокой Америки, которая точно так
же «погромыхивает железным кулаком»,
посылает отряды на помощь антинародным
правительствам и предоставляет щедрую

помощь долларами в обмен на... государ-
ственный суверенитет!
	Книга о Достоевском   Малям по Курдюкова о Павло Тычиие
	Творчество Достоевского сложно и пВо-
тиворечиво. Писатель сталкивает в одном
и том же романе людей. которые с глубо-
кой и страстной убежденностью отстаива“
ют диаметрально противоположные реше:
ния основных жизненных вопросов.
	Это давало основания читателям и Чс-
следователям Достоевского совершенно п0-
разному воспринимать его творчество; одни
видели в нем атеиста. бунтаря, революци-
онера, подрывающего все основы буржу”
азного общества, — другие реакционера,
аполотета юамодержавия. В Частности
иррационализм Достоевского был исполь:
зован идеалистами и мистиками всех сор
тов.

Творчество Достоевского — огромная
сила. Эту силу нам следует понять и оне
нить. Нельзя отдавать Достоевского мисти-
кам и реакционерам, которые превращают в
догму его слабые стороны. Изучая наслед-
ство великого писателя, нужно отделить
его реакционную апологию терпения, по-
корности. и страдания от его страстного
протеста против социального зла.
	Основное достоинство работы В. Кирпо 
тина в том, что автор все время рассматри:
вает творчество Достоевского в его про-
тиворечивости и — одновременно — един 
стве. В работе В. Кирпотина нет той не
преодолимой пропасти между молодым И
зрелым Достоевским, о Которой столько
писали прежние исследователи, В. Кирпо-
тин. конечно, не отрицает перелома в MH-
ровоззрении Достоевского, но устацавли-
вает, что и в раннем периоле творчества, в
40-е голы, наряду с глубокой верой в бед-
ных людей в несчастьях которых. повинен
сушеетвуюнеий порядок, у писателя «про-
скальзывали ноты сомнения в человеке».
	Исследователь не просто переводит. пи-
сателя из революционного етана в лагерь
реакции, как это часто делалоеь, он Уучи-
тывает диалектическую сложность творче-
ства Достоевского. Своим анализом он
убеждает, что и После того как Достаев-
ский перестал верить в революцию, он все
же продолжал ощущать справедливость
своих юношеских идеалов. «причем начало
социального протеста. заложенное в ЛУЧ-
ших созданиях Достоевского, оказалось
сильнее, чем ошибочные и даже реакцион“
ные выводы, к которым он стал стремить-
ся как мыелитель».

Противоречивость Достоевского нахо:
дит свое выражение и в частом разрыве
между замыслами писателя и их художе-
	В. Кирпотивн. Ф. М. Достоевский. «Советский
нисатель», 1947, 79 стр,
	с. НАГОРНЫЙ
	Всем известна мятлевская мадам ле Кур-
длюкова — болыная любительница преизно-
сить по всякому, да и без всякого повода
«красивые» иностранные слова, О чем бы
ни зашел разговор, обязательно ны к селу
и ни к городу влепит она французское сло-
вечко. Вот как она. обычно, из’ясняется:
	Же не ди на: ла Kalle
Манная, авек де пенки,
Ла моронгка; лез’ оибнки,
Поросенок су ле хрен,
Ле кисель эз ле Cry deus.
	стати сравнивать Тычину. с рафинированя
ным эстетом Полем Валери?!

Говоря далее о музыкальности, свойст=
венной стихам Тычины, о мелодичности, ко“
торая, конечно же, идет от народной пес-
ни, от думы и сказа украинских лирников,
от поэзии Шевченко, у которого многому
научилея Тычина, Озеров нишет: ‚ «Можно
сказать, что стихия музыки вынестовала его
поэзию. Венеминаются слова Мармонтеля о
Метастазио (так-таки сразу и вспомина-
ются! _М, М.), который раеставлял фразы,
паузы, счет и все частицы своих арий, слоз-
но он их сам пропел».
	Павло Григорьевич Тычина — глубоко
народный поэт, По его книгам можно про-
следить всю историю Советской Украины
от первых дней революции (книга «Плуг»),
строительства. и раснвета нашей родины
(«Партия ведет», «Чувство семьи единой»),
Великой Отечественной войны («Побеждать
и жить») и до нынешних дней.
	«Забудень край родной — исеущится
твой корень», — вот основной мотив мно-
гих и многих стихотворений замечательно-
го советского кобзаря. Как же можно пос-
ле всего этого писать о Тычине следующее:
«Сочетание тонкого и чуткого лиризма ©
революционным пафосом — явление чрез
вычайно редкое. У Тычивы мы встречаемся
с ним. Утонченность Мюссе и Верлена по-
роднилась в нем © прямолинейностью и ло-
зунговостью Барбье и Вайнерта»..

С претензией и манерностью (восполняю-
щей, очевидно, недостаток‘ смысла) автор
щерголяет именами западноевропейских пи-
сателей; теряя голову от благоговения и
низкопоклонства перед всем иностранным, _
он послушно следует за самыми неожидан-
ными, почти бредовыми скачками своей
уысли: ог Вайнерта — к декаденту. Верле-
ну, от Маяковского — к Полю Валери, от’
Тычины — к Мармонтелю и Метастазио!
	Поистине — курдюковская «ла каша
звек де ненки»! Вот что может наговорить
	госпожа де Курдюкова; если вздумает чи
сать об украинской поэзии!
	венного литературного музея Б. У линцев
и др.

15 ноября в Свердловске откроется кон-
  ференция, посвященная жизни и творчест-
ву Мамина-Сибиряка, На конференции бу-
  дут заслушаны доклады на темы «Фоль-
‘клор в _тЕорчестве Мамина-Сибиряка»,
  «Мамин-Сибиряк и современность», «Твор-
  Heckas исгория романа «Три конца»,
«Драматургия Мамина-Сибиряка» и др.
	ктябрь»
	ы———щ——— — Е Е ИКРА

лейтенант», и командир дивизии этому да”
Же не уливляется.., Иногда эти несообраз-
ности комичны, иногда печальны, а все вме-
сте они лишают произведение достоверно-
сти. Если бы дело было только в деталях
военного быта, в «спенифике» армии, то мы,
как это принято, заговорили бы © консуль-
танте и редакторе, К несчастью, сомнение
вызывают люди — наши современники, вы-
веденные в романе,

«— Дядя Петя! — спросил Коленька, мо-
лодой боец, долго и пристально раесматри-
вающий немцев. — Мне дедушка говорил,
когда я на фронт пошел, будто у них, у нем-
цев, porg?..».

Командир дивизии Михеев спрашивает
красноармейца, только что взявшего в плен
немецкую боевую мантину:

— «Кто? Кто это сделал?

— Я, — не сразу, нарастяжку ответил,
чего-то перепугавшись, Сиволобов и, что-
бы не подводить своих дружков, еще раз
сказал, уже поднявшись из чкувшинчика»,
отдавая честь: — Я, товарищ полковник!

— Ай-яй-яй! — вскрикнул Михеев и ки?
нулся к «тазику»!..

— Может, мы чего не так сделали, не по
инструкции? — недоуменно спросил своих
дружков Сиволобов...>.

Очень любит Ф. Панферов подчеркнуть,
что солдат наш — простяга, этакий «нему-

  

 

 

  дрящий мужичонка». Ему-де и невдомек,

какие-такие имеются инструкщии, он, мол,
	 

из таких медвежьих дебрей явился, где си-
дят доисторические деды и рассказывают
внукам, что немец рогат...

Этот человек не думает, он «мозгой шеве-
лит». Увидев трупы убитых немцами това-
рищей, он советует: «Ты вот что, — прикрой
душу заслонкой, а то с ума спятишь... Нет,
ты скажи себе: «Убитый здесь — все одно,
что самовар на столе там, дома». -

Пренебрегая подлинной жизнью, Ф. Пан:
феров создает свой собственный, выдуман-
ный мир, Так возникает рефлексирующий,
томящийся, всему удивляющийся «гость на
войне» — мнимый инженер и директор за-
вода Николай Кораблев. Его сравнивали ©
Пьером Безуховым. Но Пьер на Бородин-
ском поле, в общении < чпростыми» людьми
‘искал ответов на вопросы, мучивитие его. А
Кораблев? Он приезжает на фронт, чтобы
разыскать жену, оставшуюся в оккупирован-
ном районе. Впервые приближаясь к фронту,
OH «слышит свое серлце: оно бъется энер-
гинными, жизнералостными толчками, а все
тело наливается мужской силой, ожидаю-
щей и тоскующей...>.

Напоминаю: жена Кюраблева не на курор-
те, она там, гле советских людей убивают,
пытают, морят голодом. «Мужская сила»
играет в Кораблеве. Ему чудится: «И вот
он уже рядом < Татьяной. Нет, не Николай
Кораблев, а мужчина... даже мужик, несу-
щий в вебе всю мощь своих предков. Он
подхватывает Татьяну на руки.» итд.
ит. н. Как можно не почувствовать кощун-
ственной грубости всеро’ этого?

Автор безнадежно компрометирует героя
в глазах читателя уже одним тем, что от-
	водит ему неприглядно наесивную роль в
грозные дни войны.
	На фронте Кораблев попадает в среду
высших офицеров Советской Армии. Их
быт, их характеры в романе — это быт и
характеры праздноболтаючтих, угодничаю-
	ших неред начальством, поигрывающих NO
мелочи в картишки и по мелочи философ-
ствующих обитателей какого-нибуль захуда-
лого гарнизона старой армии. Нет никаких
сомнений, что Ф. Панферов стремился изо-
бразить правдивую картину Великой
Отечественной войны. Писатель сделал по-
нытку решить благородную и одну из труд-
	нейших задач — рассказать © Курской бит-
ве. Его неудача, мне кажется, об’ясняется,
прежде всего, незнанием жизни. В этом смы-
сле она поучительна.
		ственным осуществлением. В, Кирпотин
правильно отмечает различие между резк-
ционными тенденциями Достоевского в
«Униженных и оскорбленных», в «Престу-
плении и наказании», в «Идиоте» и тем,
иногда даже революционным, восприятием
его произведений передовым читателем,
которое было совершенно неожиданно для
самого Достоевского, хотя в произведениях
его имелись все основания для такого
толкования. Нам представляется, что эти
противоречия следовало бы показать и на
материале «Братьев Карамазовых». Надо
было бы сказать о том, что здесь Достоев-
ский, желая утвердить победу старна 39-
симы, в то же время показывает действие
тельную победу атеистических и бунтар-
ских доводов Ивана Карамазова, которые
выражены с большей художественной убе-
дительностью, чем реакционные элементы
	в рассуждениях того же Ивана Карама-
зова. Следовало и здесь подчеркнуть
противоречивость Достоевского, который
	заставил своего положительного героя Але-
шу, последователя учения о том, что зло
должно быть побеждено смирением и лю-

бовью, потребовать расстрела Генерала,
затравившего мальчика собаками.

Иногда автор, говоря о молодом Досто-
eBCKOM, смешивает свое восприятие его
произведений с замыслами самого Досто-.
евского, что приводит к излишнему рево-.
люционизированию мировоззрения Достоев-
ского 40-х годов. В. Кирпотин своеобразно
интерпретирует такие произведения, как
«Велые ночи» и «Неточка Незванова», рас-
крывая в них новые стороны, Однако труд-
но согласиться < авторским толкованием
замысла «Неточки Незвановой», как пе-
рехода от пассивного мечтательства к ак-
тивному героическому делу, чуть ли не к
революционной борьбе, Даже в 40-х годах
многое отделяло Достоевского от Герцена
и Белинского, и нельзя ставить их в один
ряд. Это несомненное преувеличение.

В. Кирпотин прав, конечно, когда он пи-
шет о потере у Достоевского веры в рево-
люцию. Но здесь обязательно надо было
учесть разочарование Достоевского в ре-
зультатах буржуазной революции 1848 го-
да на Западе. То немногое, что сказано ©
«Записках из подполья» без ссылок на

влияние 1848 года, кажется нам несколько
однобоким,

Однако эти возражения не изменяют
общей положительной оценки работы,
в которой творчество одного из корифеев
критического реализма ХХ века’ рассмот-
	рено во всей своей противоречивости и в
	тесной связи с идейной борьбой его эпохи.
	По страницам
	 

Роман начинается с осеннего дня 1941
года, когда батальон, в котором служит
красноармеен Андрей Лопухов, отступая,
входит в Ольховку. Все, все рухнуло! Где
‘TH, мирное счастье Андрёя Лопухова? Зав-
тра, может быть, здесь будут немцы. Про-
тай, Ольховка, прощайте, белые березки,
мать родная -— прощай... И любимая жена
— прощай. «Андрей взял Марийку за руки,
Лицо у нее было спокойное и строгое, как
все это утро, но теперь на нем выступал
румянец. Она долго смотрела на Андрея,
не отрывая взгляда; в ее темных глазах
мелькали отблески солнца, Неба. и проле-
тавшей мимо багряной листвы. Наглядев-
шись на Андрея, она опустила глаза И
сказала тихо и просто;

— Hy, все, Андрюша. Все, родной!

Андрей порывисто притянул ее к себе:

— Марийка, ласточка моя! Е
‚ — Теперь иди! — у нее едва шевелились
губы...» .

Батальон ушел далыше на восток. Тоска
и отчаяние в душе Андрея. «До каких же
	пор отступать? — подумал он. — До ка-
ких мест? Вот встать тут и стоять!» Он
	ких мест? Вот встать тут H CTQHTR> Vn
начал часто со всей силой бить лопатой в
землю»,

Но нет, чтобы победить, мало этого горь-
кого чувства разлуки и тоски, Суровую

школу должен еще пройти. Андрей, Это
	школа ненависти и бесстрашия, Добродуш-

 
	ного и чуть наивного крестьянского парня
она превратит в солдата, :

Когда остатки полка, отступая, ночью.
переходят в брод речку. которая является
рубежом родных, знакомых Андрею с дет-
ства мест, в душе его зарождается тре:
вожное и боязливое чувство. «Мир на этой
стороне теперь был страшен дяя Андрея,
но все же давно знаком и пройден на
сквозь; мир на той стороне загадочен, на-
полнен таинственной тьмой и неизвест-
ностью... Что ждет его за этой рекой? Ан:
дрею показалось, что позади опять очень
внятно раздался голос отца:

— А вернешься ли?»

‚ Андрей Лопухов мужал на войне. При-
родный ум, сила, чувство любви, честность,
душевное благородство — все это обостря-
лось в нем. умножалось в грозных испы-
таниях военной поры.

Полк Андрея, отступая с боями, дошел
до подступов К Москве. Дальше отходить
нельзя было. Первая книга романа закан-
‘чивается в момент, когда только что от-
тремело сражение. Андрей озирал поле
недавнего боя. «Непомерную усталость и
тяжкую боль заглушало в нем несказанно
приятное ощущение какого-то особого
счастья. Андрей не мог понять, когла и
почему появилось это ошушение, но тонно
знал. что он иснытывает его впервые в жиз-
НИ..».

Bapyr он заметил, что «ереди этого
страшного ноля, гле целый день с ненсто:
вой силой бушевали, огонь и железо, где
все было попрано смертью. на небольшом
голом пригорке, как и утром, стояла и ти-
	‘хо светилась в сумерках одинокая белая

береза. .
— Стоит? — изумленно прошептал Ан:

дрей. . .
	ИВТ

И Андрею показалось необычайно зназя:
тельным, полным глубокого смысла, что
вот здесь, на открытом месте, в таком же-
стоком бою, выжила эта береза — краси:
вое, песенное дерево, самое любимое в На-
щей стране...

_И еще сильнее почувствовал Андрей то
счастье. что пришло к вему впервые в.
жизни. Но теперь он знал: это — счастье
победы...»

Вот это ошушение носле напряженного и
опасного боя лучше всего говарит о том, ка
кая духовная сила раскрылась в Андрее з
дни войны. Когда мы познакомились < ним,
он в тоске и муке прошался с Ольховкой.
Казалось, ‘все, что способно радовать, все,
что порого, — оставил он там. Но дальше,
хотя не уменышалась, а, может быть, острее
с кажлым днем становилась тоска’ по Ma-
рийке, начала обнаруживаться‘ ето ©поеоб-
ность ощущать счастье, необ ятно, широ-
кое-—то счастье, которое приходит к чело-
веку, когда он самозабвенно борется, за
справедливое, за правое дело. Оказалось,
его духовный мир способен уместить в себе
не только маленькую Ольховку и полк е
товарищами, но и поля Подмосковья, и
Москву, откуда перед самым боем радио
донесло негромкие слова вождя, — словом,
всю Ролину с ее муками и борьбой.

Широта сознания этого крестьянского
юноши, его душевное благородство, сила
духа говорят о том, что перед нами совер-
шенно ‘новый человеческий тип. Это совет-
ский крестьянин-колхозник. — Множество
книг написано о крестьянской поихология,
HO HH B одной из них, если взять всю миро-
BYIO литературу лосоветекого периола, не
мог Михаил Бубеннов заимствовать черты
своего героя. Он емог увидеть их только в
кивой жизни, в которой народилея и возму-
жал новый прекрасный человек. «Белая бе:
	35 - летие 00 дня смерти Мамина - бибуряка
	ПЕРЕЗИТЫВАЯ
		Об увиденном в Америке Владимир Мая-
ковский сказал образно и в То же время
математически точно:
	я стремился

за 1000 верст вперед,
а приехал

на 71 лет назал.
	Эта почтенная дама невольно прихелит
на память при чтении брошюры Льва Озе-
рова, посвященной творчеству поэта Павла
Тычины. Речь идет о крупнейшем и свое-
образном украинском поэте, судьба и твор-
чество кототого всеми корнями уходят в
родную землю,

Отдав дань Павлу Тычине, как поэту,
который воплощает в себе лучшие черты
своего народа, Озеров сразу же спешит ого-
вориться, что этого всего мало для того,
чтобы «понять работу Тычины всесторон-
не, во всех ее взаимосвязях, во всем об’е-
ме». «Поэтические достижения Тычины, —
пимет Озеров, — нужно сравнивать с ра-
ботой Маяковского, Галактиона Табилзе,
	Исаакяна, Шварцмана и других. Но следу-
	ет говорить и шире; с творческими завоева-
ниями польского поэта Юлиана Тувимя,
	американского — Карла Сенберга, фран?
цузского — Поля Валери, немецкого поэ-
та-антифашистя Иоганнеса P. Bexepa.
	Тычина в этой связи встает перед нами в
новом свете»,

Сопоставление творчества украинского
поэта с творчеством Маяковского и других
советеких и прогрессивных западных поэ*
тов никак ‘не может уловлетворить критика.
и поэтому. стремясь «к широте и всесторон:
	ности». он начинает валить в одну KY}

 
	самых различных иностранных писателей.
Непонятно, прежде всего, зачем нужно бы-
ло делать такие сравнения, но, если уж
критику взбрело это в голову, то с какой
	Л. Озеров. «Павло Тичина». СОпьлна вадян-
сьних нисьменник:в Укразни. 1944.
	СВЕРДЛОВСК. (©т наш. корр,). эдесь
создан комитет по нествованию памяти
писателя Д. Мамина-Сибиряка, З5-летие со
дня смерти которого исполняется в ноябре
текущего. года. .
	В состав ‘комитета вошли прелеедатель
	исполкома горсовета В. Жихарев, CeKpe-  
	тарь горкома ВКП(6) по пропаганде и abh
тании Л. Чесноков, писатель П. Бажов,
	директор научной библиотеки Государет-
	журнала «
	реза» — еще олин пример нодлинного нова-
TOPCTBA советской литературы.

Первая книга романа рисует самую труд-
ную пору Отечественной войны — осень
1941 года, Она со всей беспощадной, поисти-
не суровой, правдивостью показывает, через
какие муки прошел наш нарол, какие труд-
ности поборол, сколько душевной силы и
стойкости проявил он перед липом смер-
тельной опасности. Преодоление трудностей
Михаил Бубеннов рисует как процесе, в ко-
	тором миллионная народная масса закаляет-
	ся и сплачивается для борьбы. Отдельные
чуждые, случайные элементы, притаившие-
ся в ней, обнаруживаются и отпадают.
Шкурник гибнет, приговоренный суровыми
законами войны; человек, не изживший в
себе хишных инстинктов собственничества,
оказывается пособником фашистских пала-
чей, врагом колхозного общества... Это —
единицы, и то, что они обнаруживают себя
и отпадают, как мертвое отпадает от живого

тела, — ведет лишь к большему укренле-
нию единства и воли народз.
eRe

Так же, как в романе М. Бубеннова, в по-
вести Семена Бабаевского «Кавалер Золотой
Звезды», главным героем является молотой
человек — крестьянин, Сергей Тутаринов,
как личность, нисколько не похож на Ан-
дрея Лопухова. Сергей — человек резкий,
	решительный, со всеми задатками крупно-
	го организатора И вожака.. `Окончилась вой-
	 

на, и Сергей вернулся на Кубань, в родную
станипу, Война многому его научила, она
как бы ускорила развитие этого юноши. Вот
почему он оказывается во главе колхоза.
Смелость, энергия, деловитость в сочетании
ескорыстием, скромностью и душевной
романтической ‘устремленностью создают
обаяние этого характера. Сергей по-хозяй-
еки свободно совершенствует и обновляет
жизнь. План, организация, коллектив, сози-
ание — все это его родная стихия, ` к ко-
торой не приходится ему ни привыкать, ни
приспосабливаться, Попробуйте мысленно
перенести Сергея Тутаринова из обстановки
сегодняшней деревни, где он находит до-
стойное применение своему уму, таланту,
‘творческой фантазии и деловой энергии, —
в обстановку единоличного крестьянского
хозяйства, в исконную деревенскую глухо-
мань. Это невозможно сделать никаким уси-
лием воображения. Тутариновы — плоть от
плоти нашего времени, их родила и воепи-
тала великая эпоха социализма.

Движение жизни явственно ощущается в
повести. Мы вместе с ее гезоями загляды-
ваем туда, куда движется жизнь, — в близ-
кие уже годы всестороннего расцвета И изо-
билия. Хозяйственные планы колхозников,
их горячие споры об электростанции, коне:
волстве, садах, огородах — все это перелает
подлинный пафос колхозного трула. Перел
нами — по-настоящему современное, живое
произведение.

 

 

 

 
	- Роман Тихона Семушкина «Алитет ухо-
дит в горы» относится к эпохе. 20-х годов.
Но. книга эта чрезвычайно современна и
поучительна. Перел нами всея «хитрая меха-
	ника» обмана и угнетения, применяемая
«цивилизованными» ганготерами  коло-
ниальной империалистической политики.
Достаточно взглянуть сегодня на газетный
лист, чтобы увидеть, как в разных концах
земли действуют такие же рыцари долла-
	ра, как капитан-пират Гарри Браун и Чар-
ли Красный Нос.

Книга увлекательно повествует о первых
днях нового, советекого строя жизни на да:
лекой овраине. Светлая заря едва только
занялась над сумрачным чукотеким берегом.
Ho мы уже знаем, она предвещает народу,
который был обречен на вымирание, боль-
	шой яркий день, светлую жизнь В совет:
ской семье народов. С
*

Только действительное знание жизни и
сознательное ‘ее восприятие позволяют ав:
торам «Белой березы» и «Кавалера Золотой
Звезды» увлечь нас ощущением резльно-
	‘сти событий и образов, а тем самым — BHY-
	шать героическую идею, лежащую в основе
замысла. /

К сожалению, этого не`скажешь © второй
книге романа «Ворьба за мир» Ф. Панферо-
	ва, напечатанной в первых трех номерах
«Октября»; :
Ошибки и неточности, допущенные
	Ф, Панферовым в описании фронтового бы-
та и военных действий, уже отмечались.
Можно многое прибавить к тем замечаниям,
которые сделал в своей статье о «Борьбе за
мир»  ренерал- полковник A. Боголюбов
(«Культура и жизнь» № 18). В романе
Ф. Панферова сказано, например, что пехот-
ный полк имеет в своем составе авиацию;
что герой книпи подкатывает к стрелковым
ячейкам перелнего края ‘на автомобиле; что
командующий армией оставляет посторон:
него «иитатекого» товарища наедине с кар-
той, на которую нанесен план армейской
операции; что красноармеец в присутствии
командира дивизии осаживает своего Ha-
чальника: «Потрепался и хватит, товарищ
	Оз писал это в 1925 году, на восьмом
году революцщин. «Приехать на 7 лет на-
зад» — это значило снова понаеть в страш-
	ОРДЕН. NONE ПТ IEEE NE OR I
са: стическо рабст
ный мир каниталястическото рабства, С   мно. паретво доллара, ерывая «вое и

которым Россия покончила в Октябре. Щи и
№ Сослиновных  Иатак Амарики Ман.   кие MackHe © ekamuTana ~~ PO пре

Так последовательно разоблачал ноэт
	похабия».

С точки зрения старого негра, чистиль:
шика обуви Вилли (стихотворение «Блек
энд Уайт»), весь мир окрашен в два цвета:
белый и Черный.
	Бехый
ест ’
ананае епелый,
черный —
гнилью моченый,
Белую работу
делает бельЕй,
черную работу —
черный.
	ковскии снова столкнулся лином к лицу с
царством «капитала — его препохабия». И
снова ожили в его душе прежние образы-—
жгучие, гневные, сильные, но уже лишен-
ные того безвыходно-трагического звуча-
ния, котовое характерно было для его доз
революционной поэзии. Центральный ‘срез
ди них — образ Америки, огромной ка-
питалистической тюрьмы. Ровные стриты и
авеню Бродвея напоминают ему гигант-
скую «тюремную решетку». А в момент от-
плытия из Америки поэт заносит в свою
путевую книжку: «Замахнулась кулаком с
факелом американская баба-евобода, при-
крывшая задом тюрьму Острова Слез».
Так была воспринята им гигантская брон-
зовая статуя — «чудо» ХХ века, символ
американской «свободы». Поэт переосмые-
лнвает традиционный символический об-
923, словно вЫворачивая его наизнанку; и
	И только один вопрос, «закорюка из за-
корюк», мучил старого Вилли, нарушая
«ясность» и четкость сониального норядка:
	Почему и сахар,

_ белый-белый,
Должен делать  
` мерный негр?
	ную сторону заокганской  <«евоооды” И  удар по лицу от «белейшего» сахарного
«лемократии», хковала Апая Кровь заливает чаоноа липо
	Меньше всего он походил на досужего
туриста, который с восторженным испу-
гом запрокидывает голову на многоэтаж-
ные громадины, благоговейно жмурится пе-
ред ослепительными огнями реклам и Уми-
ленно расхваливает американский сервис.
Глазами Маяковского на капиталистиче-
скую Америку смотрела советская Россия.
Он был как бы неофициальным  предста-
вителем могучей социалистической держа-
вы, многомиллионного советского народа,
и это давало ему необыкновенную силу и
зоркость видения, Взгляд поэта проникает
в самые темные уголки американской жиз-
ни, куда не доходит свет «бродвейской
лампионии». ‘

В «разбольшущем доме в Нью-Иорке»
Маяковский фазглядел
	короля. Алая кровь заливает черное лицо
Вилли, капает на его белую одежду.

Так появляется третий цвет в этом мире
отрогой социальной разграниченности —
цвет креви, цвет революции...

Революция была для Маяковского боль-
ше, чем темой. Маяковский-поэт был рож-
ден революцией, могучей революционной
бурей, о которой писал Ленин: «Буря,
это — движение самих масс». В стихотво-
рении «Атлантический океан», написанном
на борту нарохода, поэт раскрыл нам мыс-
ли и чуветва, владевшие им Ha пути в
Америку. Это, прежде всего, мысль о ре-
волюции.

Безбрежный простор, бегушие по бортам
«водяные глыбы, огромные, как года», тре-
вожное гудение и грохот океана — все
это напоминает позту о еще более гранди-
	старейшие   озной и могучей силе — © революции. Рму,
норки да каморки —   современнику и Участнику великих ‹ок-

ВИ еек тябрьских бурь», сыну могучего и вольно-

ЕЕ РА. а РЕ -ВаСЯЕ а nap — wenn i
	размах и простор
	го народа, но ду$
океана: .
	Елец аль Конотои
Словно мощным прожектором, ‘осветил
	ee ee A ЕТС: СИРО ИНЕНЕ
он жизнь американцев, «укрывшихея за
каменный фасад». В этом нлане заглавие
стихотворения «Небоскреб в разрезе» не
только не случайное, но внутренне закона-
мерно и принципиально. За стеной  небо-
скреба, неожиданно обнаживщегося благо-
даря смелому поэтическому «разрезу»,
Маяковский Увидел рабий, каторжный труд

Bo ges
твой грохот
удержит
ухо.
В глазь
тебя
опрокинуть рад.
Ио птири,
по делу,
по крови,
по духу —
	€C3- ER КРАЕ Ее
конторских клерков, дикое зверство «с старнтий брат.

ey ee em я BSTIFRATILAS

 
	ра», избивающего «евою законную мисеис»,
жадность бизнесменов, наживающих TeM-
ными путями миллиарды, голодную` жизнь
негра, который с крысами делит жалкие
хлебные крохи.

Но этому же принцину строится стихот:
варение «Порядочный гражданин». За гул
ким шумом элевейтеров чутко ухо поэта
ловит «хрии и кашель чахотки». Ханже-
ские гимны «армий спасения» во славу
американской «добродетели» и «парядоч-
ности» не могут заглушить волчий вой
«банды  бесполых старух», катающих
«прешннину» в смоле и в перьях.

_ Прэсловутая американская «свобода»
оказывается свободой наживы и угнетения;
Америка — страной самой «передовой» по
методам эксплоатации, царством всеобиеей
продажности. «Если даже косвенным дав-
лэнием долларов можно победить долж-
		Следует отметить, прежде всего, нто в
нынешнем году жупнал «Октябрь» состав-
ляется с учетом многообразия  читатель-
ских интересов и запросов.

Содержание номеров действительно со:
ответетвует подзаголовку: «Литературно:
художественный и общественно-политиче-
ский журнал». Явления роста, характерные
для современного состояния советской ли-
тературы, нашли свое отражение в «ОК-
тябре». Большинство произведений прозы,
поэзии, публицистики звучит актуально.

Несомченное достижение «Октября» —
научный отдел. Статьи: А. Александрова
«Гуманная цель» (06 оживлении организ-
мов), академика Н. В. Цицина «Пути скре
щивания растений», академика Г. М. Кржи.
жановского «Энергетика и @е будущее»,
Л. Фридланда «Рассказы о больших на-
ходках» (о работах физиолога Л. Штерн),
Ю. Жданова «Воздействие человека на ри:
родные процессы» — обогащают читателей
новыми знаниями, Но не только и. может
быть, не столько в этом их значение. Рас-
сказ академика Н. В. Цицина о творческих
усилиях, «направленных к скорейщему и
революционному  переустройству = расти:
тельного мира», равно как и приведенные
в статье Л. Фридланда примеры исправ-
ления неловеком «ошибок природы», имеют
незаурядное воспитательное значение,
том интересе, с которым читаются у нас
статьи о науке, заключено нечто неизмери:
мо большее, чем только одна любознатель:
ность, Это интерес к насущнейшим вопро-
сам бытия советского общества, к тем пер-
  спективам, которые растущая наука сазда-
	ет для него своими поисками и открытия:

NATE

 
	ми,

Очерку в «Октябре» уделено значитель:
ное место, и хотя произведения этого жан:
ра. представленные в журнале, не все рав-
ны по своим достоинствам, сегодняшняя
жизнь страны рисуется в них правдиво #
верно: как широкое поступательное лвиже-
ние, как реализация близких и дорогих ка:
ждому советскому человеку грандиозных
планов сталинской пятилетки, Особенно хо-
	чется отметить работу Мириэтты Шагинян  
	«По дорогам пятилетки». Редкая наблюда-
тельность и всесторонняя осведомленность
сделали ее очерк крайне интересным и ем-
‚ким по содержанию:

  Бесспорное достоинство журнала в ны
нентем году — серьезный международно-
‚ политический отдел. Работы И. Ермашева,
В. Изакова, очерк Б, Криницкого о Китае,

 

отрывки из книги Ф. Ландберга (перевод с
  английского) — все это читается с инте-
‚ ресом.
  В поэтическом разделе «Октября» регу-
  лярно печатаются стихи молодых поэтов,
  то большая заслуга журнала. Правда, oT-
бираются стихи не всегда достаточно тща-
тельно. Не все они радуют читателя.
Заметно вылеляются самобытные и новые
по всему луху своему стихи Николая Тряй-
кина, В его цикле с таким прозаическим наз-
ванием «Трулолни» звучит голос действи-
тельного таланта. Н. Тряпкин — один 9з
тех. кто своим творчеством участвует в фор-
мировании новой колхозной лирики. Обще-
ственный труд, преобразование природы,
ощущение прочности нового строя дереве
ской жизни — таковы ее естественные те-
МТ.

  

 
	К числу крупных достижений журнала.
	 

следует отнести появляющиеся в каждом
номере большие циклы образцов поэзии
братских советских народов. В семи номе:
рах напечатано семь циклов — украичский,
белорусский, грузинский, армянский, ли-
товский. латышский, азербайджанский. Ка-
кие это богатства. какое здесь разнообра-
зие индивидузльностей, красок, ритмов! И
в тоже время — как волнует и радует кар-
тина духовного богатства этих поэтиче-
ских культур! Это — поэзия, исполненная
оптимизма, веры в человека, это поэзия лю-
дей и народов, твердо стоящих на земле,
отвоеванной для счастья.

x Oe

В статье «Задачи литературной критики»,
напечатанной в № 7 «Октября», А. Фадеев
пишет, что «основным и главным, решаю-
шим звеном» в творчестве советских писа:
телей «является показ во всей полноте и
силе нашего советскога человека и его мо:
ральных качеств».

Если подойти к художественной прозе
«Октября» за нынешний год е точки sper
ния сформулированной таким образом за:
дачи, то прежле всего нужво отметить ро:
ман Михаила Бубеннова «Белая береза»,
первая книга которого напечатана в №№ 5,
би 7 «Октября».

Был в деревне Ольховке молодой кпе:
стьянин Андрей Лопухов. Парень сильный,
добрый, чуть наивный. Без сомнений и тре-
воги глядел он в булущее. Женился он по
любви и был счастлив. Счастье казалось
прочным и надежным. Кому дается счастье
— честному? Он честен. РаботникуР —
Ну, работы он ие боится. Этот мир устроен
на справедливых началах, — Андрей Ло-
пухов должен быть в. нем счастяив,

 
	И оскорбительно-жалкой, недостойной
кажется жизнь американца — буржуа и
обывателя—в сравнении с океанской ширью
и мощью революции.

Отсюда неизбежное рождение темы
двух миров — широкого, вольного, светло-
го мира социализма и узкого, сдавленного,
тюремного мирка буржуазного общества.

С чувством величайщего превосходства
советского человека говорит поэт о людях,
взращенных этим буржуазным мирком.

Посаженная в магазин для рекламы 17-
летняя мисс, с ее убогим «идеалом», не
идущим дальше бесплатного «стола и квар-
тиры» да «красивого и толетого» жениха
(«Барышия и Вульворт»); буржуа — обы-
ватель, о котором поэт пишет с нескрыз
ваемым презрением:
	(«1882/0»).
		ность, славу, бесемертие, — писал Маяков-
ский в книге очерков «Мое открытие Аме-
рики», — то Непосредственно TOAGMAB
деньги на бочку купишь вве».

И поэт последовательно срывает лжи-
вые маски с царства капитала, зло и тнев:

Мистер Джон,

жена. его °

и Кот
зажирели,
спят
в своей квартирной пнорке,

просыпаясь

изредка
	но смеется и издеваетея зад
обывателя.
	РЕЯ

иллюзиями    от собетвенных икот.
				Буржуазная демократия? Но «если вы-
боры в руках, — понимаете сами — трудно
ли обзавестись нужными голасами?!»

Всеобщее равенство? Пизатель сатири:
чески называет американский  нарохол
своеобразной «моделью»  капиталистиче-
ского государства с ега социальной иерар-
хией и несправедливостью; «Классы — са-
мые настоящие... Первый. класе тошнит,
куда хочет, второй — на третий, а третий—
сам на себя».

Свобода печати? Но «газеты в целом
проданы так прочно и дорого. что амери-
канская пресса считается неподкупной».

Искусство? Оно находится в лакейском
услужении у «долларовых воротил».

Эстетика? За каждым украшением, за
каждой новинкой моды стоит фирма, до
хрипоты рекламирующая свой товар. «Ec-
ли перед вами идет аскетический опор ©
женской красе и собравииеся поделились
ца два лагеря — олни за стриженых аме-
риканок, другие за длинноволосых. То это
ye значит еще, что неред вами бескорыет-
ные эстеты. Нет. За длинные волосы орут
до хрипоты фабриканты шпилек, со Стриж
кой — сократившие производство; за ко-
роткие волосы ратует трест владельнев па-
рикмахерских, так как короткие волосы у
женщин привели к нарикмахерам нелое вто-
poe стригущееся человечество».

Любовь? Но это слово меньше всего
подходит для «деловых» отношений биз-
несмена с женщиной.

В олном из очерков Маяковский писал:

«Если американец едет е дамой. евшей с
ним, он целует ее немедля и требует, что-
бы она целовала его. Без этой «маленькой
благодарности» он будет считать долла-

pt
	ры. уплаченные по счету, потраченнымт
зря и больше с этой неблагодарной дамой  
никула и никогда не поедет, — и саму да-
му засмеют ее благоразумные и расчетли-
вые подруги».
	Маяковский стремится преодолеть И Pave
рушить традиционный образ янки — эта-
кого добродушного. спокойного человека,
безукоризненно вежливого, благожелатель-
ного, поныхивающего неизменной трубкой,

Таких совсем нет, — заявляет он.

«Американцем называет себя белый, ко-
торый даже еврея считает чернакожим. не-
гру не подает руки: увидев Herpa C белой
	женщиной, негра револьвером гонит до 
мей; сам безнаказанно насилует непритян-
ских девочек, а негра, приблизившегося к
белой женшине. судит судом Линча, т. е-
обрывает ему руки, нойи и живого жарит
на костра».

Такой американец не пустил бы сейчас
Пушкина «ни в одну «порядочную» гости“
ницу и гостиную Нью-Морка. Ведь У Пупе
кина были курчавые волосы и негритян-
ская синева под ногтями».

С ецкой, разоблачительной иронией Мая-
кОвСкий HHWET о «мирной» внешней поли»
тике США, утверждаемой на деле «силой,
дрезноутами и долларами».

«Только за олно ‘мое короткое трехмесяч=
ное пребывание американцы погромыхива*
ли железным кулаком перед носом мекси-
канцев.. посылали отряды на помощь ка-
кому-то правительству, прогоняемому ве-
непуэльским народом; недвусмысленно На-
искали Англии, что в случае неуплаты дол-
гов может затренхать хлебная Канада, то-
го же желали французам, и перед конфе.
ренлией об уплате французского долга то
посылали своих летчиков в Марокко на
помошь французам, то вдруг становились
марохканнелюбцами и из гуманных сообра-
жений отзывали летчиков обратно. В пере-
Bote Ha русский; гони монету — получишь
летчиков». а
	-—_все это люди, у которых жизнь в капита-о
листической стране отняла большое, на-.
стоящее человеческое счастье, подеунув.
взамен его Убогае и жалкое, фальшивое,
обывательское «ечастьице»,

Однако Америка «долларевых воротил»
и зажиревших обывателей Джонов не за-
слонила от поэта друрой, рабочей, демо-
кратической Америки, с ее миллионами
«маленьких людей», честных. но беснрав-
ных тружеников — черных и белых. Веном-
‘ним старого негра Вилли из «Влек энд
Уайт» или голодного бедняка Тома («Си-
филис»). Вепомним, наконен, американских
комсомольцев из «Кемпа «Нит гечайге»,
чья революционная песня «Мы смело в бой
пойдем» врывается ракетой в «угрюмый и
темный мир».

Нет единой и неделимой Америки, ут-
верждает Маяковский, Ееть Америка дол-
ларов, наживы и агрессии, «ханжества, цен-
тов и сала», и есть Америка труда и борь-
бы, честных и искренних сторонников мира
и свободы, верных друзей Советского
Corpaa.

Маяковский сделал верный и решитель-
ный вывол © «двух Америках» который
будет затем подтвержден многими совет-
	скими писателями, побывавиими в Амери-
	ке, — от Ильфа и Петрова («Олноэтаж-
ная Америка») до к. Симонова, («Русекий

вопрос»).
eat
	Чем больше разгоралось в душе поэта
чувство гнева и презрение к «царству дол-
лара», тем е большей силой охватывала его
могучая и нежная сыновняя любовь к <9-
ветской родине-матери.
	Домой! — этим словом поэт, как всегда,
удивительно точно выразил свою любовь
к родной стране. Огромная сопиалистине
ская держава прежставляется ему большим
и светлым домом, где олной семьей живут

 
	родные, близкие, советекие люди.

Образ ‘родины естественно и закономерно
венчает собою американский цикл. Именно
в стихотворении «Домой», этом поэтическом
итоге всего цикла, эвунат незабываемые
слова о коммунизме («Нет МНе 523 него
любви»), о счастье советского человека, о
почетной и славной «работе стихов» в 60-
ветской стране, о великом Сталине.
		Заканчивая сваю книгу «Мое открытие.
Америки». Маяковский писал:

«Может статься, что Соединенные Шта-
ты сообща станут последними вооружен-
ными защитниками безнадежного буржуаз-
ного дела, — тогда история сможет напи-
сать хороший, типа Уэльса, роман «Борьба
двух светов». Цель моих очерков — заста-
вить в предчувствии далекой борьбы изу-
чать слабые и сильные стороны Америки».

Поэт видел тяжелые  грозовые облака,
заволакивавшие горизонт мира. «Через го-
ры времени» On устремлялея к нашему
дню.

И свою книгу об Америке он писал не
только для настоящего, но и для булуше-
го, то-есть для нас. Он хотел помочь ро-
дине в предстоящем труде и борьбе.

Стихи и очерки Маяковского об Амери-
ке написаны свыше двадцати лет назад.
Перечитывая сегодня эту изумительную
книгу, мы с благодарностью думаем о на-
шем неумирающем современнике, о поэте-
оруженосце великого советского народа;
мы ‘< уважением ошупываем «железки
строк», как «старое, но грозное оружие».

Родина наша идет к новым победам. Вла-
димир Маяковский шагает с нами рядом,
	Нельзя в обзоре семи номеров толстого
журнала сказать обо всем, что хорошо и что
плохо. Поэтому я, в частности, не остано:
вился на незаконченном печатанием романе

‚ Коновалова «Университет». Ho сказан.

 
	=. \чачвалова $9 паверсй тет». 9  еказанз
ного выше, повидимому, доетаточна
для общей оценки. Журнал — на под’,
еме, как на под’еме наша  литерату:
ра, все более смело и талантливо решаю-
щая главную свою задачу — изоблажение
	героя современности, человека советской
страны. Однако «Белая береза» и вторая
книга романа Ф. Панферова помещены ря-
дом. Успехи и неудачи журнала одинаково
свидетельствуют о том, что только знание
	  жизни являющееся результатом активного
	в ней участия, дает художнику средства
для воплощения его замыслов. И релакиии
и писателю Ф. Нанферову следует, мне
кажется, сделать этот ` необходимый вы-
BOR. .
		 
	ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА