АКОВ+ Газота „ГАТНЫЕ ПОЛВИГИ ПРОСТ сту происшествия», вместо «пришел» или: «отбыл для принятия пищи» — вместо «отправился обедать»? Одна- ко, вглядевшись внимательнее в 0б- щий строй книти, легко убедиться в наличии органической связи этого своеобразного стиля автора с постав- ленной им разоблачительной задачей, лярии используется Андреем Новико-* вым с большой художественной си- лой против второй группы персона- жей, которые, кстати сказать, удались ему даже более, чем типы простаков. Это — генералы, русские и немецкие, это — штабные хлюсты, малограмот- ные православные полковники и ка- питаны, это — выродки — великие князья и прочие представители ар- мейских верхов. которых Андрей Ho- виков берет также больше в «быто- вом» плане. Разве не прав А. Новикбв, приме- няя такие, например, стилевые 060- роты для характеристики тупости, казнокрадства, чревоугодничества. равнодушия к потокам крови, трусо- сти прочих качеств «отцов-команди- ровз, начиная от верховного вождя армин, вел. князя Николая Николае- BHYa: «Кроме обожания породистых со- бак, он (великий князь — Л, Л,) имел пристрастие к потреблению ку- ропаток н с носка собственного сапо-. га кормил иногда стборным ячмен- ным зерном прирученных культиви- рованных петухов. За что русское об- ‘щество птицеводства избрало его сво- им постоянным почетным президен- том», Или: «Макс Гофман еще не составил мнения, каким образом переменный успех перешел на сторону русских,” ибо мнения составляются по оконча- нии боя, когда причины катастрофы будут полностью выявлены». — Или еще: «Генерал-лейтенант Артамонов He считал себя отменным стратегом, но не верил и в то, что кто-нибудь из русских генералов усовершенствовал- ся в этой нзуке иноземного проис- хождения... Все, что генерал совершил сам, он приписывал не себе лично, & всемогущему господу: он верил в божественную силу более, нежели в собственные познания». Наибольшей остроты достигает этот прием в описании «драматизирован- ного акта» 30 августа (самоубийство генерала Самсонова). Применяя точ- нейшую терминологию военно-поле- вого устава, с убийственной коррект- ностью прослеживая ход позорного бегства штаба армии от разтромлен- ных войск, издевательски серьезно описывал нелепую субординацию и чинопочитание, еще сохранившиеся среди кучки растерянных генералов-. дезертиров, Андрей Новиков дает лю- бопытный и с точки зрения военно- _ исторической вариант «самсоновской трагедии»: его убивает, инсценируя нужное для спасения «чести» офи- церства самоубийство генерала, на- чальник армейской контрразведки полковник Терехов. Но вот, в какие слова кристаллизует Андрей Новиков г 1 3 i * c ) ) я Новиков на ряде правли: teson Зодов показывает, как про- ane это первоначальное накопле- отвращения и ненависти к импе- риалистической войне в рядах «про- pa an Сначала в соллате живет ве- р равла, с элементами затаенного ронического недоверия) в победонос- awh и веселый марш на Берлин по ты Пруссии — печальная и ыы ивая версия российских тыло- x патриотов в первые недели вой- вы. Затем нарастает элемент издева- тельства над порядками в армии, прикрываемый неиокренней диецип- линированностью ни трудолюбием (на- пример, прекрасная сцена изготовле- ния соломенных мат, изобретенных заботливым интендантством для пре- дохранения солдат от простуды: «Ни- жние чины рот... утверждали, что со- поменные маты предназначались спе- цнально для показа Берлину. И ниж- ние чины выплетали маты мелкой вязью, чтобы поразить немецкую на- HHI «отменным российским мастер- СТВОМ»). P р Затем начинается откровенная и Убежденная вера в сцасительность плена. Пленный Павел Шатров, сто- ящий перед немецким полковником аксом Гофманом, не скрывает своих переживаний: «Пленный солдат про- сил его не трогать, ибо он напугалея отступления немцев и больше всего боялся, как бы русские, заняв с00т- ветствующую территорию, не возвра- тили его, нижнего чина русской ар- мии, из немецкого плена». Но от всего этото, от этих стихий- ных проявлений практической прис- пособляемости и изворотливости — еще далеко до того разговора, кото- рый возник у Ильи Лыкова ос ето другом Павлом Шатровым, когла они лежали в дозоре, среди пугающей и обманчивой ночной тьмы: _ <— Ты, Павел, не знаешь, почему У людей есть ‘разум, а они все-таки на войну идут? Илья Лыков сожалел, что, будучи в тюрьме при спасской части, не спросил o6 этом Стыка. Он еще не спросил у Стыка, почему русские большевики желают поражения для русской армии, а гавным образом и о том, есть ли большевики в Герма- нии и кому они желают пораже- ния?,.» «Простакн» Андрея Новикова не так уж просты. Они вовсе не так се- ры, как это установлено прежней традицией изображения русското сол- дата. Илья Лыков, петербургский слесарь, уже прошел искус первого ареста за забастовку. Павел Шатров, так непосредственно апеллирующий всегда к примерам из жизни в «на- шей сельской местности» — еще в довоенной казарме пристрастился к чтению и многое прочитал. Иван Бы- тин, бывший ресторанный официант, тсже успел кое-чему научиться в жиз- ни и неслучаен ео примитивный «интернационализм», побужлающий ето провозтласить тост одновременно `‘«и за русскую и за немецкую на- ЦИЮ», «Простаки» много думают и здраво рассуждают. Под покровом солдат- ской безыскусственности и обращен- ной в сторону начальства бессмыс- ленной лихости живут затаенные ме- чты о лучшем будущем, копоптится настойчивый вопрос: «во имя чего?»., Неправильно было бы упрекать Ан- дрея Новикова в том, что его герои- солдаты говорят языком плавным, со- держательным и эпиграмматически- точным, Наоборот, смело выступая против традиционного, кое-где даже в нашей советекой литературе за- стрявшего, изображения солдата ста- рой армии. как косноязычното, тупого и беспомощного «серячка», выдвитая фигуру затаившегося, но ощущающе- го свое внутреннее достоинство, тру- дового. человека, Андрей Новиков, в. сущности, лишь подтверждает исто- рическую закономерность той гигант- ской и невероятной по темпам. боль- шевизация фронта, которая наступи- ла в 1917 № $ Улались ли Андрею Новикову фн- туры его основных тероев — Павла Шатрова, Ильи Лыкова, Ивана Бы- тина? Они удалист, как типические характеры лишь тостольку, посколь- ку автор, на-зубок знающий солдат- ский казарменный и фронтовой быт, проводит их через ряд типических положений, трактуемых на хорошем уровне мастерского бытописания. Са- ми же по. себе эти фигуры скорее предетавительствуют различные пси- хологические группы в солдатской массе, чем живут своей собственной индивидуальной жизнью. Ходом ca- мого повествования они оказались подчиненными более широкому цело- му, которое. составляет содержание книги и имя которому — империзлн- стическая война. «Ратные подвиги простаков»—иро- извеление сатирическое. Но сатири- ческов начало идет не от многочи- сленных забавных ситуаций, которы- ми богата книга. Сатира идет из- нутри пронаведения и ее уязвляющее жало прикрыто стилистически наив- но-серьезным характером изложения, внешие иногда напоминающим тупо- ватые военные реляции; Это — очень сложный стилистический прием, при- мененный, однако, Андреем Новико- вым в твердом убеждении, что совет- ский читатель легко рассмотрит за этим «беспристрастным» казенным языком антиимперяалистическую тенденцию книги. Многие упрекают Андрея Новикова в том, что он «пересаливает» по ча- сти использования «канцелярских» оборотов. Почему, ` например, надо обязательно говорить: «прибыл к ме- ЗАО 06 этом журнале трудно сказать, что он не имеет своего лица. Но если он имеет свое лицо, это обстоятель- ство вряд ли следует отнести за счет редакции. В гораздо большей степе: ни, чем иные краевые и областные журналы, «На рубеже» имеет все данные для того, чтобы не быть обез- личенным, Это — «журнал-погранич- ник». Организуя и выращивая лиТе- ратурные силы советском Дальнего Востока. он развивался в обстановке нарастающей ‘угрозы войны, которую пыталась спровоцировать японская военщина, в обстановке стремительно растущих производительных сил края, его мощной большевистской ин- дустриализации, при огромном инте- ресе и любовном внимании к этому краю с0 стороны мналлионов трудя- щихся. Вот почему из случайного, из даль- невосточного литературно-художест- венного и общественно-политического альманаха, вышедшего вы октябре 1983 года, вырастает в 1934 году пе- риодический толстый литературно- художественный журнал. В первом альманахе литературный материал группировалея по темати- ческим рубрикам: «За колхозные по- ля», «На шахтах, стройках. промыс- лах», «Оборона границы». Такое ме- ханическое подразделение тем заклю- чает в себе много ошибочного. Раз- ве борьба за колхозные поля, разве успешная работа на социалистиче- ских стройках не связана самым тес- ным образом с обороной границы? Разве Красная армия (в данном слу- чае ОКДВА) не участвует активней- шим образом в жизни колхозов, раз- ве не содействует она ‘развитию со- циалистической . промышленности? Нельзя выделять «оборону границ» в какую-то замкнутую тематическую Губрику. Наши мирные темы—про- мышленные и сельскохозяйственные — тмубоко насыщены оборонным со- держанием. Особенно это чувствуется на Дальнем Востоке. Тем обиднее, что это не подчеркнуто редакцией альманаха и журнала «На рубеже». Из основных кадров, заполняющих стихотворный отдел журнала, в пер- вую очередь следует вылелить Вяче- слава Афанасьева и Анатолия Гая, Литературный почерк этих поэтов индивидуален, Прочитав несколько стихотворений Афанасьева или’ Гая, сразу отличишь их, даже если они свои стихи оставят неподписанными. Это не значит, что нельзя установить ту или иную литературную зависи» мость Гая или Афанасьева. Когла чи- таепть, например, стихи Афанасьева, невольно сближаешь HX со стихами А. Прокофьева, с некоторыми стиха- УПИОЛ ВОГОаничмик смысл. ми Николая Тихонова времен напи- сания послелним «Орды». Основная тема стихов „Вячеслава Афанасьева: промысловая романтика, романтика освоения пустынных дебрей, Роман- тизируя эти темы, Вячеслав Афана- съев пользуется такой лексикой, т&- кими ритмическими приемами, таким построением образов, что арханче- ское прошлое, осуждаемое им, полу: чается како-то поэтичнее, нежели то большевистекое освоение края, во имя которого Вячеслав Adanacnes вспоминает недавнее прошлое края. Вот к примеру стихотворение Амур». Изображен шаман: Речь идет о воздушном молодечеа стве летчика, который бреющим пе- летом пролетел над толмой колхозни- ков. Такое ничем неё мотивированное молодечество требует самого резкого осуждения. А в’ стихотворении Вал. Дулорова чувствуется восхищение своим героем! Плохо это. Все же красноармеец, команлир взвода, Дудоров обнаруживает явное дарование, которое следует всячески поощрять. Об этом даровании свиде- тельствует стихотворенне «Лыжный выход» (№ 1), выдержанное в бодрых темпах марша, Переходим к отделу прозы, Первый альманах открывается пьесой В. Кисина «Сихотэ-Алинь». В. Кисин когда-то написал пьесу «Жизнь зовет» (ставилась в театре бывш. Корш). К’ сожалению, вторая пьеса гораздо менее сценична, чем «Жизнь зовет», хотя она и посвяще- на интересной теме: освоение глухих дебрей ДВК, чрезвычайно богатых производственными возможностями. К сожалению, материал дан В. Киси- ным чрезвычайно схематично, что не могло не отразиться на развитии дей- ствия и показе художественных об- разов. Уже чтение пьесы. «Сихотэ-Алинь» наводит на размышление о сюжетной неудобоваримости многих прозаиче- ских произведений, напечатанных на страницах журнала «На рубеже». Ма- териала много, а умения овладеть им не чувствуется никак. Если автор за думает больтое полотно, то оно как* то расползается по частям, Примером сюжетно неудавшейся повести может служить «Лакировка» И. Шабанова, Автор знает материал, о котором пишет. Политически этот материал достаточно заострен, Но фигуры дви- жутся в повести, как манекены, Опи- сание вещей и лиц так нагроможде- HO B этой повести, что читатель бы- стро начинает блуждать среди этих вещей и лиц, забывая, к какому пер- сонажу относятся те или иные инди- видуальные черты.. А ведь И, Шабанов умеет пи- сать хорошо и просто. Достаточно указать на «Экзотический рассказ», напечатанный в альманахе, Это ско- рее очерк, чем рассказ. Но он значи- тельно больше впечатляет, нежели громоздкая литературная вещь, вроде «Лакировки», Несравненно более читабелен боль- шой роман Г. Добина «Биробиджан: Ты» (перевод с еврейской рукописи И. Шацкого). Роман сразу заинтере- совывает читателя. Речь идет о том, как евреи, люди различных социаль- ных трупп, оседают в Биробиджане и осваивают богатейпгие возможности автономной области. Романом Г. Добина открыт первый номер журнала. Обещано продолже- ние во втором номере. Но продолже- ние романа читатели не находят ни во втором, ни в третьем, нй в чет- вертом-пятом номерах журнала. Ро ман оборвался на пятой главе. Редак- ция так и He удосужилась ©б’яс- нить читателю, почему не появляется продолжение «Биробиджанцев»! Таз. кое’ неуважение к читателю не доля» жно пгививаться в наших журналах. Из сравнительно болыших прозаи- ческих полотен ярче всего выделяет- ся в журнале «На рубеже» «Повесть с храбрых» П. Кулыгина. Тема пове- сти. — челюскинская эпопея, Это ряд очерков о челюскинцах, тем не менее материал настолько интересный и захватывающий и преподнесен он столь живо, занимательно и тепле, что читается эта «Повесть о храбрых» лучше многих художественных про- изведений, напечатанных в журнале «На рубеже». Общий уровень художественной прозы журнала «На рубеже» очень невысок: \ Хорош и лиричен рассказ И. Ку- лыгина «Зюдвест, рыбацкий ветерок». Улачен также рассказ Василия Ки- ма «Рождение». . Рассказы, подобные новелле В, Ки- ма, имеют для нас помимо своей ху дожественной ценности и немалое познавательное значение. Они знако- мят с жизнью, бытом, настроением различных нацжиональностей, живу- цих на советском Дальнем Востоке. В этом направлении журнал выпол- нял свою задачу не плохо, Должно 96060 отметить превосход- но сделанную новеллу Михайлова «Репетиция», в которой изображены с несомненным знанием материала военные маневры в Японии. К сожалению, журнал очень мало уделяет внимания фольклору. Между тем в распоряжении. редакции мог бы оказаться ботатейший материал. В кните второй «На Губеже», стр. 60, напечатаны только две корейские пе- сени, и все. Начечатанные две песни показывают, как много интересного могла бы дать эта работа над фоль- клором и широкому кругу читателей «На рубеже» и группе професснональ- ых писателей, группирующихся во- круг журнала, бурнал в своей художественной части слишком мало внимания уде- лил совещанию японской интервен- ции на советском Дальнем Востоке, Тема японской интервенции почти никем из писателей, группирующих- ся вокруг журнала «На рубеже», не задета. А партизанское движение? Где образ пламенного Лазо? Где об- разы Постышева, Блюхера, граждан- ской войны на Дальнем Востоке? Где дальневосточный Церекоп — Воло- чаевка? Еще более погазительно то недо- статочное внимание, которое редак- ция журнала уделяет изображению людей ОКДВА и тем большим твор- ческим перспективам, которые стоят перед советским Дальним Востоком. яроды империалистических войн— weer ga lero из бедствий и moaopueit его из преступлений капиталиети- re а Ноя про ов» икова заци: ик вто, нимают В этой книге сравнительно подчи. венную роль играют картины массо- во механизированного истребления ей. Нечеловеческое озверение тыковой атаки, математически:рас- считанный, артиллерийский обстрел «по квадратам» деревень и городов, хладпокровное, основанное на данных химии и метеорологии, вытравлива- ние людских маюс из земляных нор волнами отравляющих газов—все это присутствует, прелполагается в кни- ге, Как само собой разумеющийся ‚ Но в отборе явлений войны Анд- юй Новиков — «один из простаков того времени» — сосредотачивается на другом. Он берет в основу своего хуложественного повествования неле. пый, выхолощенный, животный. но еще сохраняющий «человеческие» черты быт войны, ту сумму остаточ- ных человеческих чувств, мыслей и действий, которые проявляются еще у солдата, у этого самого «простака», в перерывах между сражениями. в теплушке военного эшелона, в тылу. Зная этот быт изнутри, еще из ло. военной казармы, Андрей Новиков умело иопользует все эти, на первый ватляд, обыденные явления солдат- ского существования для крепкой и ядовитой критики империалистичь- кой войны. «.. Павел Шатров и Илья Лыков ети сальники, начиненные гречневой вашей. — Мы, друг, превоугодники, — сказал Илья Лыков, — засовывая сальник за скулу, — Пока нас сож- рет война, мы много истребим пищи. — Что верно, то верно: в назней рельской местности мужики употреб- ляют пищу не ради войны, а для того, чтобы каждодневно испражнять- ея, — заметил Павел Шатров и от густого запаха баранины часто заи- кал». В подчеркнутом натурализме этой сценки, в грубоватой откровенности, © которой выдвинуто здесь физноло- тическая сторона незатейливых и не- частых солдатоких радостей, заклю- чается большая правла войны, Импе- ризлистическая война беспощадно отрывает массы людей от производи- тельного трула. Уделом солдата ста- новятоя примитивные животные чув- ства, как инстинкт самосохранения и инстинкт насыщения. Механизм им- перналистической политики приводит к вынужденному одичанию отромные массы людей труда — в этом одно из озмых тяжелых проявлений империз- листических войн. Есть в киите страницы, посвящен: ные мимолетной солдатской любви, лирическим переживаниям людей, не успевающих даже осмыслить возни- хающее чувство. Андрей Новиков и здесь подчеркивал физиологическую сторону. Но нетрудно и в этом уло- ВИТЬ все то же стремление автора — показать, как война разрушает семью, обедняет, оскверняет лучшие интим- HNP человеческие. чувства. Сквозь эту. неприкаянность людей, предназна- ченных на убой, ищущих минутного забвения нависшей над ними смер- тельной опасности, едва ощутимо нробиваются черты настоящей лири- ‚ ки. Вот как изображает Андрей Но- внков чувство почти материнской жалости женщины из простонаролья к своему случайчому другу солдату. «Под вечер. Павел Шатров уснул, а портниха Ирина осторожно гладила #0 106, пребывая в непрерывной и тихой задумчивости: OH He был об- ретен для ее сердца навеки, но стало- вился ей милее, ибо будущее его ни- кому не было известно, она чтила будущее — и свое и чужое — и по сердечной женской доброте скорбела, как бы его будущее преждевременно не угасло»... Поражает на первый взгляд ис- злючительная «удачливость» героев «Ратных подвигов»: никто из них не гибнет, они благополучно избегают опасностей и, после разгрома войск тенерала Самсонова в Восточной Пруссии, возвращаются назал в числе бетлеков: отступающей русской армии. оведение «простаков» с момента мо- _ билизации и до разгрома проникнуто _ ввовобразным плутовским оптимиз- MOM, изворотливой предприимчиво- _ Тю, в их действиях сквозит некая затаенная ухмылка. Они обнаружи- зают поразительную, почти механи- _ Ческую приспособленность к обстанов- о Ве, они не теряют бравого вида и хо- Рошей выправки ни при каких 06ст0- „ ятельствах. Но совершенно ясно, что ‚ Андрей Новиков абсолютно далек от Умоли вернуть права гражданства тому вымышленному патриотическо- ХУ типу «лоблестного русского вои- на», который в изобилии фигурировал _ а страницах «истинно-русских» га- Зет военного времени. Андрей Новиков стремится лишь ‚ Показать, как здравый смысл трудя». ’Щетося человека, против воли и про- ТЕЗ Своих интересов втянутого в кро- Вавую игру помещиков и фабрикан- 10, помогает ему, пренебрегая прися- TR, славой русского оружия, верно- Ю престолу и прочими внушени- Ямя устава строевой службы, — 00° СРедоточиться на одном: как-бы убе* Течь, попросту говоря, свою шкуру, 1 создавая нежелательных осложие- the с начальством и сохраняя внеш- a ть исправното дисциплинирован- me служаки. Этот же здравый смысл ОЗВОЛЯет «простакам» правильно вИ- ос_МФГУ вещей и в области воен” Стратегической: они›быстро yOem- ““OTCH в полнейшей неспособности orp, АЕ РА В, ЧО ие. 02 мо Зенных «отцов-команлиров», Д Тощенных маршалов император- В а осла Ho, ете- “ арм - ЬНОЙ ии, хоть в минимал И поэ- бели, Жени охранить их от THOTT cH 26 Tow Они начинают aa ремлолль 10: М сами. Отсюда — ti О р т т ранение, я а от обувы any т а в государства Х туманных интересо Poccnttcrory, предсмертные терзания генерала Самсонова: «Несмотря на то, что впереди была русская территория, генерал чувство- вал позор, который не стладит ни личный ратный подвиг его вестового, ни последующие действия, если бы к ним тенерал впоследствии был допу- щен... Он потерял себя везде: в штабе и на поле брани, в лесу и на болоте, на равнине и в пересеченных мест- ностях». . Галлерея золотопогонных «тероев» восточно-прусской мышеловки дана Андреем Новиковым довольно пиро- кая. Мастерски написан генерал-лей- тенант Ренненкамиф, герой каратель- ных экспедиций 1905 г., рамолик, об- жога и кунктатор. Некоторые сцены, рисующие «духовную» и физическую жизнь генерала, просто безупречны по издевательски-почтительному тону изложения, Тот же тон выдержан и в эпизоде глупой «тусарской» гибели не успевшего опохмелиться великого князя Олега. В той же манере дан показ основных Фигур немецкого штаба (Гинденбург, Люлёндорф. Ма- кензен). Пожалуй. можно лишь упрекнуть А, Новикова в некоторой «уравниловкё»: он изображает вож- дей германской армин такими же выжившими из ума, бестолковыми вельможами иди напыщенными само- дурами. как и славных русских гене- ралов, которых, как известно, никто не мог перещеголять по части их военных и общих ` умственных ка- честв. Вскрывая позорное, прогнившее ну- тро старых военных штабов, книга Андрея Новикова, как и «Цусима» Новикова-Прибоя, дополняет истори- ческий приговор преступной военно- Фесдальной верхушке бывшей цар- ской Россни, вынесенный миллнона- ми рабочих и крестьян в огне Октяб- ря. Несмотря ‘на некоторую усложнен- ность формы этой книги, она талант: ливо и убедительно для широких чи- тательских масс нашей страны рас- крывает внутреннюю: механику импе- риалистической войны и тем делает полезное дело. «Жратвою жирной пахнут губы, Три колокольца у бедра, Шаман ударил в рыжий бубен Над зопотой рудой костра...» (Альманах, стр. 66), Строки — сочные. Несмотря на то, что Вячеслав Афанасьев хотел осу- дить шамана, последний выглядит у него весьма поэтично, Увы, когда речь идет о большеви- стской современности, стихи Афана- съева получаются гораздо схематич- нее и’неопределеннее: - «И им, так часто говорившим; Ах, поспе нас—хоть три потопз, Пришлось услышать углекопа Закон железный всех естеств: Кто не трудится, тот не ест». В этом стихотворении («Сучан») биологизм явно подавляет ясный по- литический анализ. Закон Октябрь- ской революции, закон победившего пролетариата изображается как за- кон всех естеств. Между тем не случайно в его сти- хах встречаются нотки ‘ индивидуа- лизма. известное чувство ‘надрыва: «Гуда, в поля, где грустные стога, Где одинокий лось пугливо замер, Приспушиваясь к путаным шагам, Там мой ночлег в сообществе с ветрами», “Mb наглядно видим, к чему при- водит биологизм в творчестве Вяче- слава Афанасьева. Милей всего ему «сообщество с ветрами»! Желая от- толкнуться от «романтики пустырей», он сам еще погряа в этой романтике, Гораздо бодрее звучат мотивы в творчестве другого поэта, Анатолия Гая. Диапазон ритмов в его стихах несравненно шире, нежели у Афз- насьева. Тут и у Гая белый шести» стопный ямб («Влаливостокское ут- ро», №2 журнала «На рубеже»). Тут и трехстопные ‘амфибрахии («Лири- ческая ночьз). Впрочем. это соответ. ствует тематической о «разбросанно- сти» поэта. Эта разбросанность в из- вестной степени вредит Гаю. В его стихах очень много небрежностей, недоделанностей, ляпсусов. Такие строфы, как: «И он братве сквозь зубы: стоп! И он братве: назад вертай. И вепрем во Впадивосток Донес «ура» в оскале рта. А по утру спокойный вздох Влил в заводские ворота», звучат пародийно, искажают Анатолий Гай несомненно один из наиболее ‘талантливых поэтов из пи- салельского коллектива, об’единяемо- то журналом «На ‘рубеже». Мешает “My только так называемая «пастер- накипь», т. е. неправильная, плохо переваренная учеба у Пастернака. “Влияние лефов очень сильно чув- ствуется на стихах большинства уча- стников журнала «На рубеже». В не- которых случаях ритмы, взятые по- этами напрокат у Асеева или Мая- KOBCKOTO, не совсем вяжутся с той бодрой оборонной темой, которым по- свящаются те или иные стихи, Вот, например, стихотворение Пет- ра Комарова «Потраничная ночь». «Павел Веденичев Лежит без чувств. Неужели с жизнью покончен счет? Степан Коновалов осмотрел плечо. Глубокая рана... Засохла кровь... Ты очень, Веденичев, Нездоров». Ритм заимствован у Асеева. Не го- воря о том, Что этот ритм не очень-то уместен здесь, . заставляя поэта рас ставлять короткие строчки, он 008- дает комический эффект: «Ты очень, Веденичев, Нездоров», т, ©. поражает впечатление, прямо противоположное тому, которое хотел вызвать у читателя этот неопытный стихотворец. Еще более разительно подражание Маяковскому, которое чувствуется в стихотворении краснофлотна Сергея Холодного, напечатанном в № 2 жур- нала: «Если в черном провале истоптан- ‚ ных трав Смерть начнет выбивать малярию . чечетки, Собственной головы. осколок В ладони зажав, Понесу его бомбой Спокойный и четкий». Это плохое подражание Маяковскому дооктябрьского периода. Мы не про- тив хорошего подражания таким крунным поэтам, как Маяковский и Асеев. Но подражания, упомянутые нами, абсолютно незакономерны, ни в какой мере не оправданы. Не следует поощрять и апологию воздушного лихачества, которую мы встречаем в стихах Валентина Дудо- рова, напечатанных в книге журна-. ла. Стихотворение называется «Я знаю его». «Без малого стибрил Последнюю кепку... Ну, лозок, проклятый! Хор-ош паренек!» Связав, сповно в шутку, Две мертвые петли, Он штопором меж тем По спиралям чертип. - «ee e we Быт Нрасной армии. Красноармейцы Н-ского батальона. на тактиче- ских занятиях в перерыве читают газеты. «энергичный, покладистый, добросо- вестно относящийся к труду». Тут сказывается общий недостаток романа — непропорциональность час- тей, непродуманность соотношения различных образов, неполнота анали- за отдельных образов и, в связи со всем этим, отсутствие достаточно чет- кой синтетической картины целого, При общности замысла части романа не подчинены замыслу органически, не составляют внутреннего единства. & как бы рассажены рядычиком. Образы героев романа даны внеш- не, не глубоко, не обосновано. IIo- чему, например, Эля фигурирует как ответственнейший персонаж романа? У нее для этого нет никаких основа- ний. Гусклая личность, хотя 4 скромная и честная комсомолка. Эля—далеко не типический образ Эсцниз рошана Тов. Алазан-—один из наиболее работоспособных армянских совет- ских писателей. Ценно в его твор- честве то, что он большое, ocodoe внимание уделяет индустриальной тематике социалистической Армении, с большой любовью следит за поли- тическим и культурным ом ра- бочего клаюса в Армении. Ведь толь- ко советокая власть положила начало в Армении настоящей, крупной, на- учно организованной социалистиче- ской промышленности. Только она сильно увеличила рабочие кадры, воспитывая и обучая все новые и новые силы. Предыдущий роман Алазана «В пути» изображал активность рабочей массы в типографии, ее борьбу за развитие производства. Новый роман Алазана задуман еще шире, Замысел автора богат, Он хо- чет изобразить великий творческий энтузиазм рабочих масс, в пламени которого «человек меняет кожу», ру- шатся мелкобуржуазные частноссб- ственнические предрассудки. Он _хо- чет художественно подчеркнуть то чувство и сознание полновесного хо- зяина страны, которые так характер. ны для рабочего класса и его опо- ры — колхозников нашего Союза, Старики-производственники и рабо- чая комсомольская молодежь, по сво- ей инициативе ортанизующие суббот-. ники для фазведки медных руд, ло- мая сопротивление дироктора-оппор- туниста, убедительнейше подтверж- дают то горячее волнение за судьбы своего. социалистического поедприя- тия, за выполнение плана, которое, конечно, типично для всех наших сознательных рабочих, Через весь роман проходит мысль 00 интернациональной снайка, о лру- жбе армянских, иранских. русских, грузинских рабочих, работающих пле- зом к плечу на рудниках и плавиль- нях в Армении. Алазан имел в своем распоряже- нии богатый и разнообразный мате- риал. Этот материал питает читатель- ский интерес, который создается пе- реходом к новым и новым персона- Алазан — естид. зонтапи». «Ha ws есятой гори- № BM, неожиданным событиям, непред- положимым заранее ситуациям, с0- бытиям и эпизодам. При широте идейного замысла, при обилии материала. роман все же имеет крупные недостатки, создаю- щие резкое несоответствие между за- мыслом и его художественным Ocy- ществлением. Как показать массу рабочих, отме- тив и сознательных стариков-удар- ников, и. ударников из молодежи, и, так сказать, «средняков»-рабочих и отсталые элементы? Как связать © этой массой, основным событием, в котором эта масса участвует, Элю по месту, занимаемому в романе, пре- тендующую на роль одного из глав- ных действующих лиц? Как дать про- тивопоставление комсомольца Рахима вредителю Цатурову? Вот несколько основных задач, требующих художе- ственного разрешения в романе, Алазан дает целую вереницу обра- зов рабочих: Гасан Дали, Барсет Ага- вердян, Васак Сардариян, старые производственники Айнаджян, Кара- петян, Саградян, мастер Минас, Ми- ша Шкуров и т. д. Каждый образ дан лишь наброском, Но может ли дать живую, кельную, красочную картину сумма карандашных набросков? 0со- бенно часто Алазан применяет для характеристики персонажа такой при- ем: или автор или само действующее лицо рассказывает какой-нибудь эпизод из своего прошлого. Так, Кур- бан-Али рассказывает о том, как он с товарищами боролся © беками и муллой во время коллективизации. Шкуров рассказывает о своей жизни в Одессе, о Рагиме автор сообщает подробности из его детской, подрост- ковой жизни. Но этого совершенно недостаточно, чтобы представить себе наглядно, во плоти и крови, нынеш- него Рагима, нынешнею Шкурова. Нет среди массы ником, кого автор счел бы нужным обрисовать более или менее полно. Почему бы, напри- мер, не уделить больше внимания Paramy, имя которого заинтересовы- вает читателя уже с самого нача- ла книти, но который появляется лишь во второй части. Целая глава названа «Рагим золотой», HO ведь обосновывается эта характеристика, по существу, несколькими эпитетами: Схематичны образы вредителей Ца- турова и Доброштанова. Эпизолично появление секретаря райкома Седра- ка, который фактически остается в стороне от руководства производ- ственной инициативой рабочих. Художник Сосян проходит по’ ро- ману бледной тенью: Приходится ве- рить на слово автору, рекомендующе- му Сосяна как большого художника. Между тем, стоило автору несколь- кими выразительными чертами опре- делить картины, написанные Сося- ном, — чтобы читатель смог пред- ставить себе талант художника, Не- понятно, какую идейно-художествен- ную функцию выполняет в романе дядя Андрей. Этот образ как-то при- шит механически ко всей ткани сю- жета. , Очень интересно задумана и’ живо рассказана история ‘рабочих, пересе- лившихся из Ирана. Эта часть рома- на могла бы образовать самостоятель- ное произведение. В романе эта часть недостаточно прочно связана © 0©- тальным материалом. Итог таков: Алазан не дал созреть своему замыслу до уровня его всес- торонней художественной ‘разрабо- танности, пропорции частей, отбора основных персонажей, более глубо-. кой и красочной обрисовки основных характеров. , ft. T—OB. «На рубеже», дальневосточный пи- тературно-художественный журнал, Хабаровск’ ‚ Гравюра на дереве худ. С. Кукуруза (Киев)