7) MACH) Б. АГАПОВ, М. КАУФМАН Такова эта Москва—тгрязная, тем- ная, пьянзя, ворозатая. Эти дюди— больные, нилие, злые, подвластные и мечтающие о власти. Но была и друтая Москва, Где-нибудь по пустынному Старо- Конюшенному или по Лесной вечера- ми мелькнет ссутуленная спина, из-под шляпы метнется насторожен- ный вэгляд, а потом’ по городу, по заводам, из пазухи в пазуху, из го- ленища в толенище передаются лн- стовкн, начинающиеся словами: «То- варищи рабочие» ин конзающиеся подписью: «Московский комитет». Без устали работает чамерикан- ка» в подпольной типографии боль- шевиков, идут на заводах собрания... Октябрь близко! И вот ов наступает. Триста человек двинцев двину- лись к Кремлю. Юнкера встретили их пулеметами. Начинается обстрел Спасских во- рот из. бомбометов. Белые занимают Кремль. Заключается перемирие на сутки. Потом грохочет наша артил- лерия, бьют по «Метрополю», думе и Кремлю, г Е Первые выстрелы из Лефортова дают перелет на 12 верст. ` Тогда бамоскворечье двинуло про- тив белых свои батареи. Астроном- революционер [Штеренберг, именем которого названа сейчас Московская обсерватория, вычислил по воем за- конам математики траекторию боль: евистскнх снарядов, и мы повели бомбеж Кремля без единого промаха. Так рассказывает вам участник боев, старый большевик. Молодые лица вокрут него. Он товорит, он во- дит карандашом по рельефяой карте Москвы, он показывает фотографии баррикад и орудий. А взрывы тре- мят над. Москвой, Это рушатся колокольни и купола. Это к чорту летят OXOTHOPAACKHE вывески, деревянные окорока и вы* бортские крендели, символы купече- ского счастья. Грохаются на камни ‘фамильные портреты Ревякиных й Морозовых. Выбита шапка нз рук Скобелева. Памятник вдавлен, как скорлупа, бетонной стрелой и ста. туей, вставшей перед Моссоветом. И вот красный флаг звэвивается нал Кремлем. Ленин товорит речь на Красной площади. Время бежит впе- ред, стрелки вратаются все скорее. и скорее... Й мавзолей стоит перел стеной, в которой замурован прах ушелиих вождей. Воровский, Луначарский, Менжин- ский. Киров... ЛЕНИН. — Клянемся тебе--говорит экран. —Клянемся тебе!.. И сталинская клятва Ленину spy- чит о экрана, ибо Москва сеголня- шнего дня, как и вся страна сегол. няшнето лня, есть завет Ильича, пре- творенный волей его последователей. учеников и Миллионов тех, кого: он полнял из праха. * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПАСТЬ ПЕРРАЯ Мы в’езжаем на Красную площадь, и здесь передышка: спокойный. пейзаж, медленное дыхание флага над куполом ЦИК, вековые кириичи Спасской башни, её тотический си- луэт в небе. Звенят куранты, спокой: ная мелодия плывет над могилами ушедитих революционеров, — мы чи- таем их имена под этот звон: Мен- женский, Киров, Джон-Рид, Луна- чарский, Билль-Хейвуд, Куйбышев», Квадратные очертания мавзолея, тя- желые буквы по красному фону чер- „ным; Ленин, Одесь -— самое. сердце Москвы, самое сердце страны. Cocpe- доточимся Ha несколько секунд на этих высоких воспоминаниях. Стрел- ки чабов на Спасской башне показы. вают полдень. - И вдруг... ‚ Вдруг медленное, сначала елва за- метное движение этих лезвий вре» мени; назад. Стрелки идут назад. Все скорее. Еще скорее! Они сливаются в мутный круг. Все становится серым и туманным. Время несется обратно! Е ударам курантов прибавляются Удары колоколов. Их какофония pa- отет. Все сорок сороков старой, бело- каменной, первопрестольной Bosry- дели ревьмя, Пузатый рев церковно- го хора лезет вверх. Аппарат илет вниз, опускается с часов к плошали, Маленький человечек шествует во- зле громадной своей супрути в со- провождении понов и кадил, курно- сый задок его, не скрываемый более парчевым облачением, вытарчивает, образуя на френче складки. После- дыша ео волокут уже на руках, по- скольку он дегенерат... Но тем пышт- Hee, тем. неумолимее старается вы- тлядеть и действовать режим. Пашка Скобелева занесена над Москвой — чутунный солдафонский ‘памятник, нелепый. увенчанный блином беско- зырки, комичный в своей полицей- ской отваге. ‘За ним стоят такие же, Как он, но живые — охотнорядны, городовые, члены «союза Михаила- архангела», «Истинно русские люли», отцы города, купьы отечества — пол- линные хозяева страны. Их бороды. Их особняки. Их фамильные портреты, Их кутежи. Их женщины. Их миллионы. Ревякины, Третьяковы, Гучковы, Прохоровы, Рябушинские \лпозовы, Муромцевы, Их банки. Их могилы, Их ланло. \ Их болонки. Их рабочие, Вот они, их рабочие. Стратиные клоаки окраин. Загядье, Дантауэровка, Симоновская слобола. Сводчатые подвалы, тде никотла не бывало ни солнца, ни счастье. Про- хоровские казармы-ящики, в которые складывали на ночь рабочую силу, как склалывают шашки после игры, тде на каждого человека приходилось по 40 мышей и по 400 клопов. Голь, нищета, голод... И никаких належд на будущее. Вот оно, их будущее; раепухшие суставы, кривые костоз- ки, жалкая. пленка с глазками и .ро- ТИКОМ... их дети. Где же найти забвение и выхол горечи? Есть мир, в котором все по- зволено! Греми, трактирный орган, булькай в глотку горькое забвение! Не было в Москве улицы без ка- зенки, переулка-—без трактира. Это были места морлобоя и послелней откровенности. . Грязный пол. вонючая лужа. ско- льзкий булыжник. Поверженные лю- ли. Вся страна—на земле, на коле: нях, в прахе. Пока в Кремле идет целование Ни- колая, и жалкий офицерик шатается от чмоканий генералитета, согбенные очереди целуют руку патриарху, лю- ди на карачках ползут облобызать чудотворную икону, ожидая исцеле- ния, и немощные, сбросив свой ло- хмотья, скелетообразные, дрожа, по- доставляют свои жалкие члены воде, которую монахам заблагорассуди- лось назвать животворящей, `Служнтели бога! Как толстые жу- желипы Ha булавках, напгиилены они один за другим на кадры — це- лая коллекция тех, перед кем тре- нетали народные массы. Неопровержимые документы стра- иного проптлого разворачивают пе- ред нами ибчезнувшую Москву. ”Кипит Сухаревка. Копошится Хит: ров рынок, Берегись, неопытный гра- жланин! Среди бела дня, при всем честном народе тебя оберут ин раз- денут. Здесь — подонки, гордые своей отверженностью;, отчаянной жизни люди, кокаинисты: шулера, проститутки. ‘ : ~ Эти ‘женщины! Трудно, даже пове- рить, что они—женщины. Лишен- ные ‘уже координации движений, пьяные и избитые, они проявляют эще какие-то остатки живости, кот- да сквозь стекла магазинов или в роскошном кабриолете мелькнут пе- ред ними те, которые идут по высо: кой цене—-для купцов, для отцов, для «первого сорта». Тогда они пере- стают трястись, их пальцы сжимают- ся и На лицах их жадный восторг. Отрывки’ из сценария. ские. люди из Татарии H аюди из Казакстана, — все те, кото когда-то иначе как скопом не считали, иначе как мужичьем не величали, — те- перь —: герои города. Их портреты на песах стройки, на лучших проспек- тах столицы, на шахтах метро. Кто они такие? И здесь наи киноаппарат становит. ся физиономистом, бытописалелем, аналитиком человека. Движения. лица, разговоры — все интересует нас, все помогает нам с03- дать представление о творцах нового торода. : Вот колхозник откуда-то издалека Глушь еще не стерлась с его лица. Он робеет в коллективе. Он смущен, нли он даже мрачён. А ему помо- тают, его учат, над ним посменвают- ся, пружелюбно: «Эх ты, деревня». Вот девушки — тоже из далеких Meer. Юбки пышные, все в оборках, как кринолины; Платки пестры, не- мноро монгольские лица покорны и чисты. Это — чувмыики. Они crapa- тельны, они держатся вместе... А вот девушки побойчее. Во время работы они ваводят частушки, все те же «Страдания», все про ту же, про старую женскую долю. Про ми- лото. который бросит да забудет; да с другой паландать будет. Не тут-то было. Другой голос заводит другую песню — уже про новую, колхозную жизнь, и звонкая полемика частушек несется над лесами. Или монтажники-верхолазы. Коро: ли воздуха. с их невероятной лов- костью, когда на страшной высоте, верхом на балке, он закуривает табак от раскаленной тайки, которую толь- KO что поймал он, прилетевшую к нему снизу. Ему чорт не брат, он все понимает. Мы — в архитектурной yactep- ской. эдесь создаются дома и прос- пекты, вернее — идеи: домов и прос- пектов. Здесь живет будущее. Это— фабрики воображения. Среди гипоо- вых набросков, ‘рисунков, макетов сидят художники и. инженеры, гро- мадные доски, нокрытые ватманом, белеют перед ними. Только что нари- сованная капитель отправлена на за- вод литого камия. И злесь она выхолит уже полу- чившей три измерения — одна, де: сять, сорок. И вот они уже на фоне стены, и уличное солнце вырезает их завитки, которые только-что нроек- тировал. карандат. „..замысел претворяется в камень. Последние взмахи карандаша, архи- тектор отходит от мольберта, смот- рит в кружочек большого и указа- тельного пальца... И — дом. Он в лесах... Он звенит стеклянным маршем, как будто’ сот- ни ксилофонов итрают в нем. Это долоты каменщиков звенят над Мо- сквой, над улицами, полными автомо- билей и людей. Камень приобретает гладкость, как если бы эта песенка молотков шлифует грубую породу. Еще проект. Картина: Китайгород- ская стена, проезды. запертые неле- пыми воротами. Резинка смывает их. Уголь кидается на бумату. Он на- брасывает бульвар, тротуары, ne ревья: Вот перфораторы ‘еверлят фунда- мент стены, за ним илут ломы. идут лопаты, грузовики наполняются стро- ительным хламом, и проспект, только что нарисованный на бумаге. возни- кает перед нами. Гипертрофированные колеса ‹«бу- фалло» размазывают асфальт, как черную икру. по мостовой, и уже бле- стит мостовая — крахмальная рубазш- ка нового города, Дерево растет на грузовике. Лебед- ка поднимает его. Липа с нятидеся- тилетним стажем качается в воздухе, — Сажай! — кричит бригадир. Й ее сажают. Она входит в яму, как деталь входит в. приготовленное для нее гнездо... Одна; другая, множе- ство. Массовое производство бульва- ров. ‚Мы сравниваем проекты с лействи- тельностью. Да, получилось. Совер- щенно точно. _ Здание за зданием, завод за заво- дом переносится с бумагами в. жизнь. Вот школа, вот стадион, вот громад- ный жилой комбинат. : ...Рабочие переселяются в новые лома. Едут грузовики со стульями, матрацами, столами, половыми щет- ками. Забиваются в стенки первые твозди. Вешаются первые картины. Какое лицо при этом у человека! Торжествующее, Сосредоточенное. Нет, пожалуй, обыкновенное. Но в этой обыкновенности и есть самое необычайное. И старуха с портретом, и лети, и кот и первая вспышка пла. мени в газовой ванне. Везут ванны, везут пальмы. везут греческого бога, чтобы украсить ка- кой-то парк. везут целый грузовик глобусов, бюсты вождей, оборудова- ние лабораторий... Везут картину: на ней — автомобиль красногвардейца, штыки, пулемет, знамя. Кажется, что грузовик 1917 года, грузовик восста- ния и переворота проплывает на ули- це 1935 года. Oro было только 18 лет назад. К дверям новой квартиры привин- чивается медная лошечка — - В. П. ИВАНОВ. _ Токарь механического цеха з-да_ «Динамо» им. Кирова, Страстная плошадь Тверская yreya в первой оно хх века, Показания свидетелей «Фантастические сказки о том, как обстроилась она (Москва, после на- шествия Наполеона в 18129 т и по- жара), обошли свет. Кому: не про- кричали уши о прелести, с которой этот феникс воспрянул из отня. А надобно признаться, плохо oécrpon- лась Москва; архитектура, домов ее Ууродлива, с ужасными претензиями; дома, или лучше хутора её малы, об- леплены колоннами, задавлены фрон- тонами, огорожены заборами... И ка- кова же она. была прежде, ежеля бы- «Москва — город жанристов, но ар- хитекторам, скульшторам и историче- ским живописцам в ней нечего емот- реть, нечего делать. Массы зданий, рассеянных но пустырям, образуют множество красивых картин и смело отмечают передние планы крупных пейзажей, делающих эту древнюю столицу местом единственным в ми-. ре, потому что только одна она — «Веледствие неизбежного вторже- ния в нее европеизма, с одной сторо- ны, и в целости сохранивиетося эле- мента старинной неподвижности — с другой стороны, она вышла каким-то причудливым городом, в котором пестреют и мечутся в глаза переме- шанные черты европеизма и азиа- тизма. , Раскинулась и растянулась она на огромные пространства: кажется, ку- да отромный город! ‘& походите по ней, —и вы увидите, что ее общир- ности много способствуют длинные- предлинные заборы. Отромных зла- ний в ней нет; самые большие дома н6 то, чтобы малы, ла и не то, что- бы велики; архитектурным достоин- ством они He щеголяют». «Многие улины в Москве. как-тА- Тверская, Арбатская, Поварская, Ни- китская, 00е линии по сторонам Тверского и Никитского бульваров, «Вечером, после привала, сделан: ного в Братовикине, в часу восьмом Москва была уже рукой подать. Вер- стах в трех полосатые верстовые столбы сменились высеченными из дикого камня пирамидами, и нав- стречу wonecca тот специфический запах, которым в старое время от- личались ближайшие окрестности Москвы, г ‘ — Москвой запахло! — молвил Алемпий на козлах. — Да, Москвой... — повторила ма- тушка, проворно зажимая ное. — Город... без того нельзя! Сколько. тут простого народа живет! — вста- bana свое (слово и Агаша, просто: душно связывая присутствие непри- ятного запаха скоплениём простона- родъя». «Модными перквами в TO время считались: Старое-Вознесенье, Нико- ла Явленный и Успенье-на-Мотиль- цах. В первой привлекал богомоль- цев шикарный протопоп, который, хо. дя во время всеношщной с кадилом по церковной трапезе, pacamman се- бе дорогу, восклицая: «Place, mesda- «Гуси, как известно из басни Кры- лова, Рим спасли. Наш русский пе- тушок не ударил лицом в трязь и тоже’ занялея спасением. Спасет он... русский стиль, и в этом стиле, как известно, почти все: и средостение, и основы, и «Домо».. наши москов- ские зодчие, народ большей частью молодой и ужасно либеральный. Квасу не пьют, «Руси» не читают, в одежде корчат англоманов, но знать ничего не хотят кроме петушков, Римскому, тотическому и прочим сти- яям уже лавно по шапке. Остался Волшебный град! Там люди в депе ‘ THXH, Но говорят, волнуются за двух; Там от Кремля, с Арбата и с Плющи- - хи— Отвсюду веет чисто русский дух: H. («Дружеская 78. гораздо хуже? Нашлиеь добрыв люди, которые подумали, что такой сильный толчок разбудит жизнь Мо- сквы; думали, что в ней разовьется народность самобытная и образован- ная, а она, моя голубуптка, растянуть лась на сорок верст от Троицы в Го-. ленищеве до Бутырок и да почивает опять, А уж Наполеона не предви- NHTOGH>.. ‘ ГЕРЦЕН («Москва и Петербург»). большой тород, который, заселяясь, остался еще живописным как сель. ская местность. В ней насчитывается столько же дорот, сколько улиц, столько же возделанных полей, сколь. ко, застроенных холмов, столько же незаюеленных долин, сколько публич. ных площадей...» KIOCTMH («Россия в 1839 г.»). бзарая Москва, Набережная ; Москва» «Город юочти круглый; он окружен тремя рядами толстых стен, отде- зенных друг от друта улицами. Внут- ренняя ограда и находящиеся в ней здъния служат местом жительства им- ператора. . Тород защищаетея рекой Москвой, которая течет вокруг него и пользует- ся такой же безопасностью, как серд- це в середине тела. Мне говорили, что во время переписи’ незадолто перед ®Обитирное протяжение торода про- изводит то, что он не заключен ни в какие определенные границы и не укреплен достаточно ни стеною, ни рвом, ши раскатами. Однако в некоторых местах улицы запираются положенными поперек бревнами и при первом появлении ночной тьмы так оберетаются пристав- ленными сторожами, что ночью, пос- ле известного часа. там нет никому доступа; если же кто после этого. вре мези будет пойман сторожами, то ето «Третья часть города называется Скородумом и с востока, запала и се- зера окаймляет Царь-горол. Говорят, до татарского погрома эта часть име ла двадцать пять верст, или пять миль в окружности. С одного конна через него протекает река Яуза. Здесь производится торговля дровами, ле- сом и домами, так что за незначи- тельную сумму здесь можно купить построенный уже дом. Дома эти по- строены из балок, скрепленных друг © другом так, что они легко могут быть поставлены гле будет угодно. Пожары там бывают очень часто, но У погоревшего, если только он. не ку- пеп, убыток не велик, а хлопот и того меньше. Дело в том, что он. по- купает за дешевую цену новый дом на рынке, & затем в немного дней дом Уже поставлен на место, и в нем уже живут люди. Часто бывает даже так, что во время пожара близкие к горя- щим уже. зданиям дома разбираются и переносятся на более безопасные места». «В стенах и за стенами Topona Mo- ©квы находится много церквей, часо- зен и монастырей числом до двух ты- <яч, хотя некоторые из них так ма. реви у Каменного. Показания свидетелей (Из ин. «Думы и песни», 1863). П. ШУМАХЕР (1873). Я, П. ПОЛОНСКИЙ (1883). сожжением города татарами насчита- ли 41500 домов. После осады и пожа- ра (в 1571 1) видны обширные пу- стые пространства, которые ее не- давно были покрыты домами, в 060- бенности в южной Части, которая бы- ла построена императором Василием для его солдат...» ФЛЕТЧЕР («О тосударстве русском», глава ГУ) ХУГ в HAH ObOT или обирают, или ввергают в тюрьму, если только это не будет человек известный и именитый. Ибо таких людей сторожа обычно прово- жают к их жилищам. „Этот етоль обширный и простран- ный город в достаточной мере гря- SCH, почему на плошадлях, улицах и других более люлных местах повсюду устроены мостики». ГЕРБЕРШТЕЙН («Записки 6 московских делах») Тв. состоят преимущественно из «господ. ских» (московское слово!) ломов. И тут вы видите больше Удобства, чем отгромности. или изящества. Во всем и на всем печать семейственно- сти: и удобн дом. обширный, но тем не менее для одного семейства, широкий двор, а у ворот в летние вечера многочисленная/ дворна. Ве. зде раз’единенность, особность, каж- дый. живет у себя дома и крепко отгораживается ^ от еоседа. Это еще заметнее в Замоскворечьи. этой чисто купеческой и мещанской части Мо- сквы: там окна завешаны занавеска- ми, ворота на запор; при ударе в них раздается сердитый лай цепной собаки, все мертво или, лучше ска- зать, сонно; дом или домишко похож на крепостну, притотовившуюся вы: держать долговременную осаду. Be- зде семейства и почти нигде не вид: но города!..» В. Г. БЕЛИНСКИЙ («Петербург и Москва»). 1165». оаслышав этот возглас, лв» мочки поспешно расступались, & де. Бицы положительно млели. С помо- мощью этой немудрой французской Фразы. ловкий протопоп успел ус- троить свою карьеру и прославить храм, в котором был настоятелем, Церковь была постоянно полна наро да, а изворотливый настоятель ипри- глатшался с требами Bo все лучшие дома и ходил в шелковых рясах, У Николы-Явленного настоятелем был протопоп прославивитийся своими проповедями. ‘Говорили, что on -¢o- перничал в этом отношении с мит- рополилом Филаретом, что послелний завидовал. ему и даже принуждал постричься, так как он был влов, И, действительно, в конце концов он перешел в монашество, быстро про- шел все отепени иерархии и был назначен куда-то лалеко епархиаль: ным архиереем. Что касается до церкви Успенья-на-Могильцах, то она славилась своими певчими. Пом- нится, что там по праздникам певал крепостной хор Ровинского. САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН («Пошехонская старина»). один только петушок, которого вы увилите: всюду, где только есть ново испеченные лимонадные будки, бал- кончики, фронтончики, виньетки й проч. Патриотизм в’ искусстве хоро- пая вещь. слова нет, во одно только скверно: отломайте петушков. и нет русского стиля. Было бы резониее я патриотичнее, если бы петушки ‘38 висели от русского стиля, а не на- оборот. В древности и кроме петуш: ков. много. нтиц было». . А. П. ЧЕХОВ («Осколки московской жизни»). ‘ ™ - и abl, что в них едва помещается чело- век 8 или 10». ‘ «Есть здесь и бани, в которых ря- лом моются женщины и мужчины, правла, в особых отделениях, но © такими решетчатыми перегородками, что через щели в последних можно улобно видеть друг друга». > «Улицы широки и просторны. Осе- нью, во время частых дождей, они покрыты вязкою, глубокою грязью; на которую кладут, для возможности пе- рехола. большие круглые бревна. Лишь Масницкая улица, по которой часто проезжает царь, устлана еще досками поверх бревен. Но лоски эти так грязны, что в дождь нужно на- девать выеокне сапоги. Части торола олна от другой могут запираться, веледствие чего в городе масса ворот. Межлу ними особенно за- мечательны Неглинные;, крытые ли- ствою, позолоченною медью. Через эти ворота в’езжают посланники, причем из помещения нал воротами наблюда- OT 38 В’ездом царь, царица и несколь- ко бояр из-за решетчатых окон». ‘ : КОНРАД ФОН-КЛЕНК „ («Записки толландекого купка») ХУП в Или может быть этот большой ко- локол без языка — иероглиф, выра- жающий эту огромную страну, кото- рую заселяет племя, назвавшев себя славянами, как будто удивляясь, что имеет слова человеческие. П. ЧААДАЕВ левушки; это центр молы и вкуса, горнило, как мюворит Булгарин, тде. неренлавляются металлы, и где чистое золото, отделяясь, плывет быстрою рекою во Францию». Звонок. Другой: Лязг металла; и под’емник, ‹ пол- ный людьми, пошел вниз. ‘ mo “од землю пошла комсомольская песня, В глубину земли и на верхушки строительных лесов опускаются ни поднимаются рабочие утренней сме- ны. Начинается день стройки. Вели- кой стройки нашей столицы... Мы научились строить за годы пятилеток Мы взали громадный тромадный разгон, налии’ масштабы превьннают и наши темпы обгоняют все, существующее за границей. Мы выработали уже особый. советский стиль строительства — организован: ный, стремительный. даже веселый. Мы механизировали труд строителя, снабдив его усовершенствованными мапинами, удесятерили его быстро- ту. Было время, когда вся страна жила только стройкой. И время это прекрасно. Надо показать стройку во всей ее ритмической поэзии, во всей красоте ее созидания. когла на. пустом месте, необжитом и забытом, возникают великолепные формы за- BOACKOH и жилищной архитектуры, „.Берегись, старая Москва! Армия, испытанная в походах, дисциплини- рованная, смелая, хитрая и неутоми- мая пошла войной на улиточные твои лачужки, на кривоколенные твои не- доулочки. : Наклоняются платформы грузови- ков, и гравий тарахтит, высыпаясь. Бетоньерки, похожие на гаубицы, пережевывают цемент и песок с 6е- тоном, Кирпичи скользят по спине транспортера. Кирпичи летят из рук в руки. Кирпичи ложатся один на другой, и лопатка каменщика прово- дит колобок по раствору, — стена го. това. Экскаваторы, паровые бабы, кра- ны, компрессоры, перфораторы, зем- зечерпалки — вся эта механическая фауна индустрии двинулась на сто- лицу, чтобы сделать ев самым пр6- красным, самым удобным тородом в мире. He только эффективная работа Matiz и рекордная работа людей з&- мечательны в ныпем строительстве. Чтобы создавать столицу, приехали сюда тысячи людей со всех концов страны. Рязанские. тульские. калуж- гисунок из «Описания путешествия в Московию» Опеарыя (2634 =... В Москве каждого иностранца во- дят смотреть большую пушку и боль- шой колокол, который свалился пре» жде, чем звонил. Удивительный город, в котором. ло: стопримечательности отличаются не- лепостью. 1 «Кузнецкий мост, иностранная KO- лония, неизвестно почему так назван- ная, есть та часть Москвы, которая, простираясь на восток от Петровско- то театра, вся покрыта вывесками 6@ крупными волотымв надписями. Это банк, куда безвозмездно и беввозврал- но вклалывают деньги помещики, мо- лодые люди, а всего более мололые Москва! Мосива! Что в звуке этом? Какой отзыв сердечный в нем?. Зачем так есроден он с поэтом? Так властен он над мужиком? Г. CAMOHOBCHHA («Русский Жилблаз»). Твои дворцы стоят унылы, Твой блеск угас, твой глас утих, И нет в тебе ни светской силы Ни громких деп, ни ‘благ. земных. ПАВЛОВА (1844), < Вблизи — на курьих ножках хаты И с огурцами огород. Поэзия с торговлей рядом; Ворвался Манчестер в Царь-град, Паровики дымятся outro Рай неги и рабочий ад! А. ВЯЗЕМСКИЙ и дома», М. 1862). Все взоры веселит, все сердце ум! ляет, На выспренний настраивает пад — Царь-колокол пежит, царь-пушка н® стреляет, И сорок-сороков без умолку гудят, А. НЕКРАСОВ, переписка Москвы с Петербургом»). О боже! НЕ БЕЛЫ СНЕГА Снкрипят под пегкою Horo... Ручьи, бугры, ухабы, грязь! ду я бережно, боясь, Что буду выпачкан и ранен. ‚ ты не даром, москвитянин, Выходишь из дому крестясь. „.В тебе и новый мир и древний; В тебе пасут свои стада Патриархальные деревни У Патриаршего пруда. Здесь чудо — барские палаты — С гербом, где влисан знатный род, Кн. п, (Из книги «В дороге Город праздных разговоров, Ты в свою вмещаешь грань Магазины куаферов , И руины старых бань. В огородах бродят гуси, Люди дремлют в теремах... „Смотрел царь-копокол, царь- пушку, Дивипся русской старине, Попал у Иверской в ловушну: Мазурик сжульнул портмоне „.Поглядите, нак на горке у купцов Много всяких огородов и садов; Но дома их на запоре, как тюрьма, Их. светепки — это те же терема, На дворе собаки злые, по ночам. Они с лаем припадают. к воротам; „.Покончу я с моей тоскою! Напразлю тотчас же шаги В Москву, чтоб свидеться с Твер- скою... Воображенье, помоги! Сколько Руси, сколько Руси На семи твоих хопмах! Почивай же меж курганов, Город звона и речей, Город чуёк, сарафанов, Саек, бань и налачей, А, М. ЖЕМЧУЖНИКОВ (1869), 0, родная Москва! о, пюбимая мать! Шлю тебе я привет свой сыновний! Я тебя покидал и вернулся опять, И теперь ты ещё мие любовней! Не в тебе лн впервые я сердцем по- erur Все блаженство с отчизною связи? Не в тебе ли впервые мой нос ощутил Запах уличной пыли и грязи? Ты все та же! в тебе не видать ие > видать перемен; Т6 же улицы, тан же нечисты, Мостовые на них; тот же сор, та же =оЯЗь, Те ж и ая и теж ж публицисты ‚ на прохфжих у каждых ворот Лают псы, безобразно натужась, И в газете своей Сикофантов rpowm Всю Европу, да как! просто ужас! В переулке, близ Сивцева вражка свинью НАК я; в том нету сомненья и Л*** (онгинов) мне бы попа” cn, Ho OH В родовые увхал snaqenba.. В Кремль пошел я; припомний n 42-й гой о и бащням, и стеНЗ№ потом, в Ново-Троицком воАКУ у спросил ‘поел поросенка под хреном. В. БУРЕНИН, («В Москве» С 4 7 То пыль, то грязь — на диво свету, В тяжелой думе голова. Напрасно стал бы делать смету Очистить’ город’ от пудрету.., Что делать: матушка-Москва! На capanx гопубятни; от ворот И по снегу, и по грязи поворот. Эта значит, что хозяин по утрам тт в церковь или в город по де: лам..