литературнаа а № 50 (541 ЗАЩИТА И С НЕГОДНЫМ И SS МАРТИН АНДЕРСЕН HEKCE - Некое — народный писатель в лучшем смысле этого слова, один из крупнейших народных — писателей последних десятилетий. Во всех его_ произведениях, больших и малых, сильных и слабых, во всех его ро- манах, рассказах, пъесах — из дат- ской ли жизни или из жизни друтих стран — фигурирует народ; \крестья. не, рыбаки, ремесленники. всякий мелкий люд, «старейший и самый многочисленный род на земле — род маннов» *, которыми мир кишиф. На- род во* всем ето пестром многообра- зии и мнотоличии, варод со всеми его страстями, доблестями и поро- ками, со всеми его чаяниями, верой й суевериями. покорностью и бун: тарством, героизмом и слабостями. Рабочие, люмпены. низшие, самые задавленные елой общества — вот герои Нексе. жество буржуазии в вопросах семей- ного быта («Казнь»), в новелле «Две жизни» показан ужас мировой вой- ны. Нет ни одной стороны современ- ной Жизни датских Maco, которую бы он обошел. И его большие ‘и ма- лые полотна, как бы мрачны ни были их краски, всегда пропитаны оптимизмом и верой в освобожде- ние: Нексе — писатель интернациона- лист. Его мир — народ и. из этого мира он не выпускает нас, все равно пишет ли Нексе о тружениках Да- нии или Испании, ибо, по словам его, ‹пролетариат. уже в географиче- ском смысле интернационален», & способность Нексе, по его же сло- вам, есть способность низших клас- сов. Не случайно ен под заглавием своего рассказа «Хлеб» написал — «рассказ из испанской и всякой дру- гой жизни». Произведения Нексе переведены на мното язынев и читаются иилли- онами людей во всех странах Света. О том большом влиянии, которое оказывали произведения Некое на американских рабочих. рассказывает в последнем номере «Мопде» Майкл Голд, американский революционный писатель («Lettre d’amour a Is Етапсе»). У него же мы заимствуем один интереснейший эпизод, который очень ярко характеризует Нексе как человека. ..Датекий король пригласил од- нажлы Нексе в свой дворец. Андер- сен Некеё сообщил королю. что он не возражает против встречи, но так как король знает его адрес, он первый мог бы притти с визитом к нему, Мартину Андерсену Нексе, хорошему батмачнику, члену профсоюза и пролетарсвому писателю, стоящему столько же, сколько и король. Дат- ский король отказался от этото дела, Трудящиеся СССР читают и любят Нексе. Не пора ли издать в попном виде «Пелле-победителя» и «Дитя человеческое» — эти выдающиеся произведения одного из крупнейптих народных писателей налтего времени? Наломним, что Ленин еще до рево- люции с большим интересом читал «Пелле» и рекоменловал ето лля широких мабс. — ЕФРЕМ ПОЛОНСКИИ м. Андерсен Нексе. могло стать здесь возможным, какое же могло быть сомнение, что и Пел- ле мог пробиться вперед». В оптимизме Пелле — оптимизм №а6с. И путь Пелле в значительной мере характерен для них. ; Целле не сомневается в будущем: Он убежден. что груды богатства, ле- жащие повсюду. может’ захватить всякий бедняк, если он энергично возьмется за это ‘дело, «Счастье — это жар-птица», которую всякий мо- жет схватить. будь он только мало- мальски удачлив, и «Пелле твердо ре- шил поймать жар-птицу. Где и когда. он и сам не знает: это будет дело случая». Но вскоре он на горьком опыте убеждается, что поймать жар-птицу дело совсем HO легкое, что для за- воевания счастья нужны коллектив- ные усилия всех обездоленных, всех - тружеников, нужна борьба ожесточенная, длительная, организо-. ванная. И он, несмотря на‘ угрозы хозяина. вступает в профсоюз. Индивидуалист, «кустарь-одиноч- ка», он быстро убеждается в пре имуществах коллектива. Полицей- ская лубинка способствует его про- зрению. И совершенно новое чувство наполняет его, котда он сливается © массой. быстро вырастая B руко- водителя. «Я тоже с ними! — Пело и лико- вало внутри его... Ем охватила дрожь, когда из тысячи голосов раз: далась единая песнь, восторженный гимн новому грялущему!.. — Пелле чувствовал рост мощи своих членов. он становился гигантом, который од- г Ной ноТой мог раздавить всех. Его. мозг мутилоя от прилива сил неиз- меримых, непобедимых», В массах — «новые ‘настроения, новый тон. Эти люди не просили, они готовы были со сжатыми кула- ками добиваться того, на что имели право и требовали, будучи в трез- вом виде, а не напившись допьяна, как это случалось у него на родине с силачом Эриком и друтими». И Пелле бросается? в борьбу. Почти во всех произведениях Нек- се, оптимистических по преимущест- ву, можно проследить эти моменты пробуждения в массах и одиночках воли K борьбе и победе, тяги к ор- ганизации и об’единению разрознен- ных сил. Зарождение и развитие ра- бочето движения вашли свое сильное художественное выражение в той «великой борьбе», которую ведет «Пелле-побелитель». «Прежняя вера в бога, в непре- ложность судьбы. «закон» которой нельзя преступить, сменяется новой верой — верой в труд человека, ибо. в труде человек всемогущ и от него мет зависит изменить свою суль- у», Этот глубокий психологический переворот в массах с особенной си- nom показан в «Пелле-побелителе». В следующем своем большом рома- He «Стинне — титя человеческое», который является как бы дополне- нием и продолжением «Пелле» (в первом. романе дана сельскохозяй-_ ственная Дания, во. втором — рыбац- кая, но оба кончаются в городе) — в этом произведении Пелле уже пока- зан выдохшимся, измельчавптим. «В нем уже мало пороху осталось, каким бы молодцом он ви был рань- me... Сажает себе капусту в огоро: де и твердо уповает, что мир будет спасен «потребительскими общества- ми и отородными колониями». Здесь, в одной стороны, сказалось бытописательство Нексе, а с друтой, очевидно, нежелание фантазировать, & точно отобразить известный этап в развитии рабочего двяжения. Не сле- дует забывать и о хронологии. Нек- се — реалист-бытописатель прежде всего. Он показывает жизнь труже- ников во всех деталях, он будит их сознание, но социальная борьба все- таки на втором плане. В изображе- нии же народа и отдельных ето представителей он достигает большой силы художественной изобразитель- нооти. Трудно найти в мировой ли- Tepatype образ женщины-тружени- цы, который был бы показан так, как глубоко волнующий по своей УАПЫМИ СРЕДСТВАМИ т YF O rynnep yr: зачем же он утверждает, что у Пень- KOBCKOIO B этом месте «король декла- мирует стихи», в то время, как у него как раз о стихах —, ни слова, а вот У Тынянова-то и ‘товорится: «Будет читать стихи ‘для сбора»... Если пресса co всей решитель- ностью говорила о том. что особен: но удались Пеньновскому самые от- ветственные, патетические и полеми- ческие главы «Германии», то Федо- ров вопит о выхолащивании этим пе- револчиком гейневского пафоса и об его опошлении. Если другие критиюи Пеньковско- го подчеркивали, что его перевод, в отличие от прочих, является наибо- лее эквиритмичным по отношению к подлиннику (в чем может убедить- ся важдый, умеющий читать .по-не- ‚мецки), то Федоров и тут пытается его ‹ оклеветать. о Голословность и безответетвенность высказываний Федорова о ритмике подлинника «Германий» ий обоих сличаемых пере- водов беспримерна. «Если бы пере- давать стих Гейне так, как он. есть, мы получили бы нечто до крайности похожее на стих символистов. А для «Германии» стих символистов. не CO- всем подходящий фон, более близок ей был бы стих раннего Маяковско- то». Так пишет Фелоров. Но когда и кто из символистов писал стихом, по- хожим на стих «Германии»? Почему стих раннего Маяковского бопее бпи- зок «Германии», чем ее собственный стих? Почему Федоров совершенно за- малчивает ямбическую природу доль- ника «Германии», которая (природа). тлавным образом и создает основную. тонику поэмы? Да потому, опять-таки, что непредвзятая критика (как нами. уже отмечалось выше) рентительно подчеркивала сохранение этой oc- новной специфики тейневского сти: ха в переволе Пеньковского. Но как же можно, вопреки дей- ствительности, утверждать, что Ты- нянов никогда не нарушает «основ- ного принципа» тейневского дольни- ка (наличие трех уларений в четных и четырех в нечетных строках)? В одной лишь первой главе у Тыняно- ва имеется целых 7 четных строк с двумя ударениями: «с приятностью истекало»... «Флейты зазвучали»... «Ангелам и сорокам»... ит д. Точно так же имеются у Тынянова нечетные строки с тремя ударения- ми: «Но тише! В сияньи „пуны».... «Тогда восточного короля»... «От хо- лода. Орлы со знамен.... ит. д. Впрочем, Тынянов имел на это такое же право, как и Пеньковский, потому что такие строки (это особен. но касается четных строк) имеются у самого Гейне, вопреки утверждениям Федорова. Но если Федоров считает их недопустимыми, почему он здесь опять-таки одновременно теряет зрение и слух? Наконец, если пресса писала о переводе Пеньковского, что «он пред- ставляет собой огромный шаг. впе- ред не только по сравнению со ста- рыми переводами. но и по сравне: нию с новыми переводами», то Фе доров не стесняется писать теми же словами обратное; «по сравнению © переводом Вейнберга, взятым даже до редактуры Зоргенфрея (в этом месте Федоров делает вид, что 0 сравнении перевода Пеньковокото с переводом Тынянова вообще не. мо- жет быть речи) перевод (Пеньковеко- о — Г, Г.) представляет. отромный шат. назал».. И. дальше: «В деле 03- нажомления. русского. читателя с Гейне этот перевод может принести тольке вред... До какой же критической «емело- сти» нужно дойти, чтобы работу, вы: звавшую и. в прессе и в литератур- ной общественности определенный, положительный (в основном) резо- нанс, подобным образом «ошель- MOBaTb», — как справедливо указа- ио в постановлении московокой сек- ции поэтов! Читатель, знающий и любящий Гейне в подлиннике, не только не сотласитея с выводами Федорова, но несомненно услышит все-же в пере- воде Пеньковского — даже сквозь излининюю местами резкость и ряд творческих ошибок — и подлинный голос Гейне. Говорить о блужданиях писателя, залиедшего в тупик, тяжело и больно, но тем отраднее констатировать вы- ход писателя из узкого и затутан- ного лабиринта на широкий путь идейных и творческих побед. Вспоминая прошлые блуждания Юрия Смолича, мы с удовлетворени’ ем должны отметить, что он пришел к творческой победе, В книгах Смолича десятки героев. его’ реалистических, научно-фанта- стических и авантюрных романов ме- чутся по странам и путям всех мате- риков без определенной цели. жела- ний, симпатий и стремлений. Ироническая, но не веселая улыб- Ka автора сопровождает эти стран- ные создания, Автор ‘по-настоящему. не любит, по-настоящему не ненави- дит их. Он бежит вместе с ними, то епережая, то отставая, с удивлением заглядывая в их лицо, ше зная, кто они — враги или друзья, _ Котда читаете эти книги, становит. 6; ясно, какой тяжелый и мучи- тельный путь прошел Юрий Смолич, пока из блудного сына превратился он в бойца и строителя обретенной им, наконец, социалистической роди: ны. Годы блужданий Смолича длились долто, но надо принять во внимание ту сложность обстановки, которая ца рила в украинской советской литера- туре в прошлом. © «Если зраждебные нам национа- листические элементы имели уже в первые годы развития пореволюцион- ной украинской литературы значи- тельные опытные, организованные кадры, то ‘иное положение мы ‘имели в те годы © налпими советскими. кад- рами украинской литературы, Преж- де всето этих кадров вообще было мало. Эти кадры в силу сознательно- го торможения их роста окопавши- мися в литературе буржуазными #8: ционалистами росли’ количественно и зрели как художники медленно», — вот как охарактеризовал эту обота- новку т. Постышев в своем историче- ском выступлении на пленуме ССПУ. Всякому известно, что вый перевод одного gana на ок той не может быть механической ко- пией, точным слепком оригинала, он — художественная аналогия, му- зыкальное переложение (зачастую с новой инструментовкой). Мы имеем лело, выражаясь математически, с асимптотической” величиной, беско- нечно приближающейся к полной адэкватности, но никогда ее не до- стигающей. Интеграл приближения зависит от степени упорства, талан- т& и способности переводчика ‹«вчув- ствоваться» в оригинал. Его относи: тельная «контениальность» никоим образом не может служить гарантией абсолютного совпадения всех элемен- тов перевода и: оригинала, всех сравниваемых показателей. Часто имеется налицо формальная находчи- вость и изворотливость, но нехвата- ет адэкватной силы и тлубины мы- ели, нехватает культурности“ Или, наоборот, у оригинала и перевода общая идейная база, во‘ переводчику недостает. богатой палитры красок, страстности, темпа и темперамента поэта. Не приходится поэтому ожидать, чтобы какому-нибудь смертному или даже бессмертному удалось «стопро- центно» перевести в лад русской по- эзии такое большое и сложное тво- рение, как «Германия» Гейне. Как на тыняновском переводе, так и на переводе Пеньковского немало роди- мых пятен несовершенства (в 0осо- бенности ато следует сказать о пере: воде Рубановича, на котором мы здесь за отсутствием места и ввиду его низкого художественного уров- ня останавливаться не будем). Каж- дый из этих двух переводов следует признать талантливым и культурным трудом, несущим на себе печать творческой индивидуальности. При этом непредвзятая критика довольно единодушно отмечала, что идеологи- ческий взлет гейневского оригинала (как в патетическом, так и в сати:- рическом отношениях) и его ритми- кометричесвие особенности, ямбичес- ская природа свободного дольника тейневских строф полнее отражены у Пеньковского, чем у Тынянова. Упреки критики по адресу Пень- ковското заключались главным обра: зом в том, что он кое-тде отрубил гейневский текст, кое-гле ввел не- нужные, засоряющие текст, неоправ- данные слова и выражения *, Но каковы же методы Федорова, когда он берется за разбор работы Пеньковского? Ни разу не упоминая ни об одной рецензии других крити- ков Пеньковскогс и Тынянова (это— не в интересах Федорова!), он тем не менее, все время идет по-их сле- дам, опорочивая каждое их положи- тельное высказывание 0 Пеньков- ском и каждое отрицательное о Ты- нянове. Он часто использует те же об’ективно неудачные места перево- да Пеньковского, но что и как он 06 atom говорит! Люди, не знающие поэтическо-переводческой — практики Пеньковского; ‘не читавшие. ни _Гей- не; ни обоих. сопоставляемых Фело- ‚ровым’ переводов, могут подумать, что. речь идет, ‘действительно, 0 грубейшем невежде, о вопиющей бездарности, о самой возмутитель- ной, низкопробной: халтуре человека, примазавшегося к делу поэтическо- то перевода. «Там, где Гейне серь: езен, Пеньковский заставляето ето хихикать»... «В этом переводе мы ви- дим ‘провинциального поляка»... «Пеньковский идеологически OTBET- ственное место’ превращает в бала- тан»... «У Пеньковского серьезная тема скомпрометированаз... Гейне оказывается у нето «каким-то 60- темным забулдытой» и т. д. Если критика подчеркивала, что, преодолевая немалые трудности, Пеньковский ©2 особенной тщатель- ностью сохраняет все исторические имена, намеки, характеристики и пр., то Федоров, конечно, утверждает об- ратное, основывая это на таких «страшных» преступлениях, как: «бантня Ламберти», вместо «Ламбер- та» (хотя стоило бы написать «ГатетН» по-латыни и никакой ошибки не было бы), «Лорёнц» вместо «Лоренц» (владелец кабачка), «Корнёт» вместо «Корнет» (директор reatpa), Schrecklich! . а Наконец, последний случай нару- шения Пеньковским исторических «реалий»: целую «вавилонскую’ баш- ню» нагромождает. Федоров на строфу Гейне о короле, который напрасно декламирует в пользу кельнского CO- бора. Все переводчики относили эт5 к такому-то королю, а на самом деле это относится к другому королю. Фе- дДорову «новезло», — он узнал точно, в какого из тридцати шести герман- ских королей метил тут Гейне, Но * Кстати, автор настоящей статьи имел возможность ознакомиться С переработанным текстом перевода Пеньковского для второто издания, который должен будет снять ‘не толь- ко большинство справедливых обви: нений, пред’явленных прессой к пер- вому изданию, но и даст намного большее приближение перевода к текстовой и формальной фактуре подлинника, Очевидно, голос об’ек- тивной критики для’ Пеньковсквото Ресомертная политическая ‘поэма Генриха Гейне «Германия» — часть дратоценнейшего наследия нашей международной революционной ли- хературы. Этот шедевр революцион- ой лирики, большого стиля, эта песнь песней смеющегося гнева.и му. жественной страсти в наши ‘дни при- обрела. современное звучание. «Герма. ИЯ» — ПЛОТЬ ОТ ПЛОТИ нашей «поры унижения», предтеча боевой анти- фашистской литературы наших’ дней. За последние годы появилось четы. самостоятельных стихотворных перевода «Германии» Гейне нА рус- ский язык: старый перевод Вейнбер- ta, отредактированный В. А. Зортен- фреем, в- три новых перевода — 10. Тынянова, Л. Пеньковского п с. Рубановича. Эта множественность одинаково направленных попыток в советском обществе возникает не из каких-либо интересов излательской конкуренции, & в результате плоло- творного творческого соревнования. И направлять это соревнование, —спо- собствовать ему, сравнивая и анали- зируя его результаты, — задача на- шей литературной критики, которая выступает здесь во вдвойне ответ- ственной роли свободно созданного. как бы неофициальном жюри. Здесь критик становится доверенным ли: Hom читателя. ученым экспертом, определяющим ценность или негол- ность перелачи классического творе- ния мировой литературы. К сожалению, не все критики пом- нят 06 этой ответственности. В от- ношении «Германии» Гейне велавно имел место случай литературного на- рушения такого доверия, который можно расценить только как спеку- ляцию на недостаточной лийтвисти- ческой и теоретико-литературной подготовке среднего читателя. В. № 5 ленинтрадокото журнала ‹Звезла» напечатана статья А. Федо- рова «Четыре перевода «Германия» Гейне». Эта статья, недобросовест- ность которой уже: коротко и впол- не правильно охарактеризована бю- ро московской поэтической секции ССП в 0с0бой резолюции (см. «Лит. 23.» от 24 августа т. г.), представ- тяет фактически не что иное, как до- кумент беспринципной групповой критики, преследующей под маской конкретного анализа цель апологии «одной» стороны и литературного тискредитирования «другой». После = довольно тривиального ступления .B-KOTOPoM Федоров xa- актеризует общеизвестное соотно- пение серьезного, лирико-патетиче- кого и комического, сатирико-иро- нического элементов у Гейне, как по. тоянное взаимопроникновение «во- бще» (что ошибочно), автор перехо- ит к хвалебным гимнам редактор- ким достижениям В. А. Зоргенфрея 3 его переработке вейнбертского пе- евола «Германии». Это, по словам Фелорова. «значи: ельная», ‹утлубленная редактура», ‘работа творческая, далеко выходя- цая за пределы простой проверки екста и его частичных иеправле- ий». Но для вскрытия всей комич- ности этого восторга достаточно сли- ить приводимый самим Федоровым трывок текста Вейнберга в старом в подновленном виде: в шести троках выброшена всего три одно- ложных слова («все», «тут», «я»), тчего в трех строках получились таузы в один слог. Вот вся «углуб- пенная редактура» Зоргенфрея нал ланным текстом. © котором и сам Зоргтенфрей свидетельствует, что она ‹в ряде случаев сводилась чуть ли не к механическому из’ятию ненуж- ных- частиц» в ‘тексте Вейнберга. Очевидно, ‘похвалы ‘Федорова здесь ковольно безосновательны при всем наем уважении к Зортенфрею и к то собственным переволам. Ибо от переработанного им ‘текста Вейнбер: fa ‘до ритмического богатства и кра- сочности гейневского «дольника» эще очень далеко. Но и сам Фелоров в конце концов отрицает возмож- ность осовременивания вейнбертско- ю перевода не только в отношении формы. За этим следует сравнительный разбор и оценка переводов Тыняно- ва и Пеньковского. И здесь — это нужно сказаль без обиняков — кри- тик Федоров совершенно теряет вся- кую меру, всякую способность Е об’. октивности и критическое самообла- дание. Хорошо знакомый с предме» том читатель сразу замечает: здесь автор заботится не с том, чтобы серь- езно определить «ТегИит сотрата- tionis>, & лишь 0 том, чтобы 003- дать видимость контраста там, где в действительности никакого контраста нет, прёвознести до небес одного переводчика (Тынянова) и ниспро- вертнуть в преисподнюю другото (Пеньковского). Но, «разумеется, та- kot серьезный и известный мастер, как Тынянов, нисколько не нуждает- ся в поездке на небеса в карете Фе- дорова и ужьво всяком случае та- кую поездку не должен оплачивать другой серьезный мастер. Не будем товорить уже о том, что заслужен- ная слава и значение Тынянова в советской литературе покоятся в торазло меньшей мере на его стихо- творных переводах, в то время как Пеньковский завоевал себе \призна- Bue именно в этой области. ‘A s Он никогда не приукрашивает, ни- когда не идеализирует ‘и не роман- тизирует их, из народа он не делает ни «величества», ни «стада», он бе- рет и показывает его таким, как ов есть, в большом и малом, в передо- вом и отсталом. показывает ero не плоскостно, а продольно, в Опегэсв- Ппц обижает его, корни и раскрывает его верпгины. Народ — это родная стихия Нексе, из него он, внук крестьянина и сын каменотеса, вышел, из него поднял- ся и вырос, но никогла с ним не по- рывал, и в этом его сила. его само- бытность; в нем, и только в нем, источник его богатого творчества. не- ‚ исчерпаемый арсенал его речи, мно- гообразие его героев. И даже в ето нестареющем физическом облике. точно он познал так терзавшую Фау- ста тайну вечной юности — неиося: вающая юность народа, ето сила, его юмор, его оптимизм и упорная вера в лучшее будущее. «Нищета и напряженнейшая рабо: та были господствующими силами в мире моего детства», — говорит оз о ©ебь в своей краткой автобиогра- фии, но попробуйте найти у Неков, у ето героев черты упадочничества, безверия, попробуйте подслушать в их речах и настроениях музыку от- чаяния. Ничего подобного вы не ус- лышите и не увидите. Минуты уны- ния, минуты слабости, усталости, но в основном — какие уливительно цепкие и живучие герои Нексе, как и тот репей, живучесть которого так поразила Льва Толстого и подсказала ему образ Хаджи-Мурата. «Оптимизм бедных» озаряет все произведения Нексе. не покидает их даже тогда, когда он показывает мас. су или отдельных ее представителей в петле нищеты и горя, придавлен- ных «тяжелыми колесами судьбы», когда «ангел голода рисует на двери свой черный крест». (Кстати. к та- кой метафоричности Нексе прибегает очень редко, как и к романтической выспренности и аллегориям). Рисуя весь мрак, всю придавленность жиз- ни низов, Нексе всегда почти, как правило, вскрывает и показывает светлые проблески и черточки ©03н8- ния; воли, характера, ‘как залог их трядущего торжества, победы и рас- пвета.- Посмотрите на «Пелле-победителя» —фбедняка, не имеющего тде пре- клонить толовы, когда он, дере- венский парень (аЦег езо автора) появляется втервые в городе, как он Выглядит: «У Пелле была стройная. эластич- ная фигура, белокурые усы толь- ко еще пробивались. Сильно оттопы- ренные в детстве уши торчали мень- пе, так как их никто больше не на- дирал. Счастливая пряль надо. лбом отливала золотом». ..«Что за чудак! Посмотрите на него, — сказали женщины, выгля- дывая из-за баллюстрады, — он не боится смотреть прямо на солнце, Точно. не знает, что можно ослеп- нуть. Это, наверное, деревенский». Так выглядит Пелле, явившийся в №род батрак, все ботатство которого заключалось в его котомке. Но Пелле «не сомневался в будущем. Город был так пебычайно велик и необ’я-. *“ Манн — человек, муж, ия и ‚ Встественно, что эти оботоятельст- ва тормозили процесс перестройки но- путчиков и в частности Ю. Смолича— человека, пришедшего в литературу сд скарбом интеллитентоких иллюзий, шатаний неверия и скепсиса, Повесть «Хома» (1930 г.) достаточ- но красноречиво говорит об этих на- строениях Ю. Смолича, ставших уже пройденным этапом биотрафии писа- теля. ‚ В романе «Фальшивая Мельпоме- на», написанном несколько позднее, чем «Хома», мы снова встречаем то же снисходительное отношение к клаюсовым врагам. Автор еще не на- учился мужественно ненавидеть и разоблачать их. но у него уже про- является ироническая улыбка, в ко- торой можно разглядеть желание ав- тора произвести некоторую «пере- оценку ценностей». Ю. Смолич здесь еще пробует пролить слезу над. «ве- ковой украинской печалью», но это не может итти ни в какое сравнение с лирической прелюдией к «Хоме». Но есть и другая сторона, которую нельзя не отметить: если в «Фаль- шивой Мельпомене» появилось не- сколько ироническое отношение к не- давним романтическим героям, то это же снисходительно ироническое отно- шение автора, проявляется и по отно: шению. к советской действительности: 06 этом говорят описание красноар- мейского спектакля, деятельности на- робраза, юбилея театрального кол: лектива бывших петлюровцев, паро- дирование советских лозунгов («Да здравствует союз села с деревней») ит. д. Наличие такого безразлично ирони- ческого отношения ко всему окружа- ющему свидетельствовало 06 OTCYT- ствии идейной целеустремленноети писателя. Все ошибки Смолича ках в фокусе отразились в его романе «По ту сто- pony сердцах. Правда, критика, несом- ненно переборщила, отождествляя аВ- тора © ето героем Климом Шестила- лым, заявляя, что «автор ‘не только не разоблачает Клима, & ходом пове- правдивости, траличности и просто- те образ Стинне. Ревалист бытописатель Некое © оди- наковой художественной убедитель- ностью показывает и идиотизм де- ревенской жизни («Крестьянские но- веллы», «Семейство Франк» и др.), застойный в тупости, ‘отраниченно- сти, пелантичности быт датской про- винции, провинциальную знать, «туч ную, пузатую, что набивает чрево с большим достоинством», и хусменов и поденщиков, которых приглашают только для того, чтобы «потлядеть, как едят другие и порадоваться’ их аппетитам», и быт тородского проле- тариата, рабочих кварталов, рабочей массы, придавленной, угнетаемой, но оптимистичной даже в самые тяже- лые дни борьбы и поражений, Та- кие они и в первых его произведе- ниях «Тени» (1898), такие они и во всех последующих. «С тех пор (посла выхода первой книги рассказов «Тени») я напи- сал целый ряд книт, освещающих тлавным образом, быт трудового. на- рода, я должен сознаться, что, ©озда- вая эти книти, я искренно страдал. Но обязан же кто-нибудь в соврэ- менном обществе сказать беспощад- ную правду; и кому это сделать, как не человеку, испившему чашу труда до дна». И Мартин Андерсен Нексе ‘умеет сказать и показать в своих произве- дениях беспощадную правду. Этим только этим часто замыкается круг ето даже наиболее выдающихся, ху- дожественно наиболее сильных, про- изведений и в этом некоторый их недостаток. . Простыми, но запечатлевающими- ся штрихами показывает Нексе «нао- сажиров пустых мест в поезде жиз- ни» — бедноту, иногда © легким юмором, но всегда без дидактики. Основной стимул творчества Нек- се — социальное и духовное осво- бождение масс, пробуждение сямо- сознания в низах. В целом ряде произведений Нексе показывает. борьбу пробуждающегося батрачества («Мыза Дангаард»), гу- бительное действие пьянства («Иуо- лот»), чуму безработицы («Уличный певеп»), лицемерие, тупость и хан- УЛАЧИ ЮРИЯ СМОЛ ствования Фактически подкренляет его» (С. Метиславский). Смолиз, ко- нечно, разоблачает Клима, но недо- статочно. Смолич в этом романе не умеет еще по-настоящему ненави- деть и заклеймить прошлого. нриепо- собленца и паразита — ‚Клима Ше- стипалого. Роман «По ту сторону сердца» был налтисан на рубеже двух важных эта- пов в развитии ‘советской литерату- ы. перед историческим решением К ВКП(б) от 23 апреля: 1932 г. Очень важно было именно первое выступ- ление Смолича. после этого решения. Оно должно было определить весь дальнейший путь писателя. И вот в 1938 году Ю. Смолич опубликовал новай роман «Сорок восемь часов» Когда читаете эту книгу, чувству- ете, что автор понимал всю ответ- ственность своего задания, чувству- ется его подлинная ‘взволнованность, порой срывающийся голос,’ порой слишком торопливая речь. Иногда ав- тор, боясь быть непонятым, начинает об’яснять то, что и так уже ясно из всей концепции художественных об- разов; он прибегает к длинным пуб- лицистическим вотавкам, вводит в изобилии информационные материя. лы; Но эти приемы понятны и еоте- ственны. они не вызывают досады Так, когда приходишь в родной дом после долгих лет блужданий и не- взтод, хочется сразу говорить со все- ми родными и близкими, говорить сразу 060’ всем, товорить даже с не- одушевлениыми, ‘но милыми сердцу вещами, «Сорок восемь часов» свидетель- ствует о том, что Смолич преодолел былые ошибочные воззрения. Исчез этот универсальный нитилизм. Он уже прекрасно владеет своим голосом и мимикой; он точно знает, когда ему надо смеяться. В этом романе автор неё только иронически улыбается, йо и умеет смотреть с холодиым през рением, умеет ненавидеть и любить, Вы уже не найдете у него снисходи- тельного отношения к классовому врагу. Гротескный образ нэпмана Фемистокла Понталоса — запоминаю. щийся художественный образ,: кото- рым Смолич щедро расплатился’ в8 свои былые ошибки и увлечения. «Сорок восемь часов» не роман, хотя тут есть и женщина, и любовь, и омёрть. Это и не сборник новелл, хотя тут множество отдельных CHTY- аций, персонажей и приключений. Но это не трактат и не научная лекция, хотя тут мното научното материала и еще больше ненаучной риторики. Книга представляет собой прежде всего политический памфлет, мастер- оки поданный автором в виде остро- умного обозрения. В каждом эпизо- де, где действие обычно сопровожда- ется и гассуждениями автора и диа- логами на самые разнообразные по- литико-экономические темы, необхо- димо прежде всего отметить чрезвы- чайно четкое распределение света и теней в противовес расплывчатости и неясности равних произведений Смолича. У автора и следа не оста- лось от прежней «об’ективности». Герои: мсье Абель — француз, сэр Эйбль — англичанин, мистер Хо — американец — стандартные капиталисты. Абель и Эйбль имеют даже олинаковую транскрипцию фа- милий, , Целый ряд забавных положений: и ссор, где эти капиталисты выстуца- ют каждый, как защитник и патриот своего отечества, описаны оригиналь- но и безукоризненно и отмечают на. циональные особенности стандартных по существу типов капиталистов. Единственный упрек, который здесь можно сделать автору, — это то, что он порой не в меру шаржирует сво- ИХ «героев». Los Исключительно удалиеь автору письма: любовницы мсье Абель, до- черн сэра Эйбла и секретарши ми- стера Хо. Эти страницы принадлежат безусловно к лучшим в книге, Совер: шенно правильно отражена в кнаге специалистов, работающих в СССР. . Клаосовая точка зрения помогла Смоличу дать яркое и выпуклое изо- бражение капиталистической экоплоа- тащии на заводах Форла и запомина- ющиеся образы и биографии трех ра- бочих, трех Джо. Читая книгу, мы убеждаемся, что Джо у форловского конвейера — обреченный раб, Джо у конвейера ХТЗ — активный и созна- тельный строитель социализма. В книге «Сорок восемь часов» Смо- лич показывает гибель некоронован- ных королей промышленности, вче- рапених властителей — сегодняшних ‚самоубийц. Мастерски рисует он под- готовку Б НОВОЙ ВОЙНЕ. На этом фоне еще убедительнее по> казан CCCP, rae на каждом шату, в каждом уголке, от местечка Луко- ва Рва, тде-то около Одессы, и до пролетарской столицы рождается но- вая жизнь. Этим моментом рождения, в був- вальном смысле этого слова, откры- ваются главы, посвященные CCCP, Комсомолка Зина Кузуек рожает pe- бенка. Роды Зины — это параллель» ный сюжет; этот эпизод проходит че- рез всю книгу. Образ комсомолки Зины Кузуек, рожающей сына, связан с целой вере- ницей обрзаов нового социалистиче» ского мира, он подымает всю книгу на большую идейную высоту. К недостаткам книги «Сорок восемь Часов» надо отнести. схематичность некоторых персонажей, Празда, в не. которой степени это предопределяет» ся самой композицией. Автор еще недостаточно освоил весь тот отром- ный материал, который привлечен им B RHRTy. Дальнейшее изучение живой действительности ‘ярких образов яв- ляется неотложной залачей автора. Юрий Смолич понял теронку ma- тей жизни. Это залот будущих побед автора, В. ТАРСИС Выстаака иранского иснусстез. Ткань бархатнея. Иран, ХУИ век.