роФооотурпоя газета № 51 (542) MAMTA ОБ АЛ. H. TOJCION 110тД РУСТАВЕЛИ складываются под непосредственным влиянием и как результат его общей идейной эволюции. С точки зрения стиля. эволюция эта представляется как непрерывная п упорная борьба за реалистическое постижение действительности. Но на этом мути перед художником много раз вырастали именно идейные преграды. Таков, например, весь «сме. вовеховский» период Толстом. ` Ибо превратные представления о движущих силах нашей революции и о её конечных целях, которые Тодл- стой в те времена разделял © илесло- ами сменовеховства, He Могли не ослабить, как показывают его вещи, написанные в этот период, об’ектив- ную силу его образов, : И если Толстой чем дальше, тем больше освобожлался от всякого рода идейных препятствий, мешавиих ему постигнуть подлянный смысл истори- ‘ческих событий, то’ в этом следует видеть прежде всего результат моту. щественного возлействия на него ео- пиалистической действительности. Наиболее полным’ образом пере: стройка эта отразилась HA романе «Петр Ъ; как известно, эта тема при: влекаст внимание Толстого уже дав- но. Работе над ним он отдал целых ‚семнадцать лет. При сопоставлении различных вещей «петровского цик- ла» Старчакову удалось показать це- лую гамму последовательных измене- ний как в интерпретации образа Пе- тра. так и лиц, его окружающих. Если в первых вещах этого цикла («День Петра» и «На дыбе») Толстой, в соответствии с готовой традицией, +, 8 также со всей системой своих убеж- дений, рисует сверхчеловеческий 0б- # раз героя-титана, то в романе Петри трактуется уже не с- позиций буру жуазно-дворянской историографии, создавшей легенду о Петре, но как историческая личность, самое появле- ние которой обусловлено всем ходом развития. Отсюда реализм в изобра- жении Петра, а также, как пра- Вильно указывает Старчаков, усилен- ный интерес писателя ко‘ всему со- циальному окружению Петра. Теперь `Петр является не сверхчеловеком, но, напротив, Человеком, наделенным в сильнейшей степени всеми страстями человеческими. Из этого стремления к изображению живой личности Пет. ра, по. мнению Старчакова, происте- кают. многие существенные обобенно- сти в построении его образа. Все эти наблюдения верны и интересны. Но напрасно Старчаков в своей мо- нографии обходит таким полным мол- чанием важный. вопрос, который был поставлен некоторыми критиками во время дискуссии романа, — вопрос о том, насколько глубоко и историче. соки адэкватно удалось Толстому изо- бравить именно об’ективную роль Петра как преобразователя России. Старчаков мог соглашаться или не соглашаться с критиками; утвержлав- шими, что Толстой «снизил» истори» ческий образ Петра. но он должен был так или иначе посчитаться © этой точкой зрения, поскольку она захватывает одну из. центральных проблем дискуссии. От этого его мо- нография только выиграла бы. Ю. ОСТРОВСКИЙ За последние годы критическая ли-> тература 06 Ал, Н. Толстом заметно выросла. Правда, писали главным 06- разом о «Петре» или в @вязи с «Пет- ром». Оно и понятно: «Петр» —/ вер шина в творчестве Толстого, и не удивительно, что он как бы засло- них, или, по крайней мере, отодви- нул на второй план все то, что было написано Толстым до «Петра». Никто из критиков, писавших о Толстом, не ставил перед собой за- дачи рассмотреть весь процесс его творческого развития. - , Старчаков первым вступает на этот путь *. И его небольшая монография, как первый опыт в этом направле- нии, несомненно заслуживает внима- ния. Старчаков подробно и система- тически проследил эволюцию Тол- стого/ начиная от его ранних ве» щей («Заволжье», Сватовство» и др.) и кончая «Нетром». . И уже одна эта попытка осмыслить творчество Толстого как некоторое единое целое приводит его ко мно- гим интересным выводам и наблюде- ниям. Прежде веего Отарчакову уда“ лось подметить одну чрезвычайно ха- рактерную особенность творческого. облика Толстого, проявляющуюся на всем протяжении его литературной леятельности. Толстьй. как известно, . в разное время находился пол влия- нием замых разнообразных и во мно- том даже противоположных илейвых течений. Художник, которого мы сейчас не можем себе представить иначе, как сильным и. полнокровным реалистом, начинал свое литературное развитие выучеником петербуртского символиз- ма. Казалось бы. что нет ничего более противоположного, чем Толетой с его любовью ко всему земному и конкрет-- ному, и символизм. бежавитий, как от чумы, от всякого соприкосновения с действительностью. И однако, как по- казывает Старчаков, инерцией симво- лизма питается целый ряд вещей пи- сателя и после того, как он освобож- дается из-под его влияния и начи- нает пробивать сёбе самостоятельную дорогу к реализму. : Символизм, так же как и сменове- XUBCTBO, которому в более поздний период отдал дань Толстой, разумеет- ся, в сильнейшей степени сковывал размах его творчества и ограничивая его идейные горизонты. Но Старчаков указывает, что «су- щественная особенность развития Толстого заключается в том, что ни одно из идейных течений буржуаз- ной мысли не превращалось в его творчестве в устойчивую тенденцию» (стр. 5). Источник этой особенности заклю» чается в тлубоко реалистической о6- нове его творчества. Разумеется, рез- листом, каким мы его знаем теперь, Толстой стал не сразу. Но его реали- стическое чутье каждый раз, когда он отклонялея в сторону, толкало его дальше тех ограниченных выводов, которые он делал на основании сво- их наблюдений над российской. дей- ствительностью. Заслуга Старчакова состоит далее в доказательстве того. что и стилевые. особенности Толстого ® А. Старчаков, Ап. Н. Толстой, Гослитиздат, 4935 г., стр. 116, HOCHUMA THT ПОСЛЕ КОНГРЕССА ЗАЩИТЫ КУЛЬТУРЫ «Любовное послание Франции» —. Под этим заголовком известный аме- иканский революционный писатель айкл Голд опубликовал в «Monde» интересную статью. Статья эта насы- щена тем большим конденсирован- ным чувством, которым проникнуты все вещи Голда. В свое время мы цитировали пре- красное обращение Лук Арагона к конгрессу американских револющиюн. кых писателей. «Письмо» Майкл Гол- да можно было бы назвать ответом на обращение Арагона. И эта пере: писка двух революционных писателей означает нечто новое и большюе в деле взаимного понимания писате- ‹ лей разных стран, об’единенных общ- ностью взтлядов и стремлений, «Я думаю, — пишет Майкл Голл.— © духе революции и искусства, кбто- рые пропитывают каждую улицу Из- рижа, и я думаю о парижских рабо- чих, этом талантливом народе; жи- BOM И веселом, обладающем таким верным жизненным инстинктом», «Повсюду — в метро, в парках в на улицах встречаешь солдат. Фран- ция обладает самой большой’ сухо- путной армией Европы. Это армия новобранцев, молодых крестьян © свежими и наивными лицами, при: бывлгих прямо из деревни. Из всех солдат, которых я видал, француг: ские — наименее милитаризованные: Они без фанфаронства я грубости. Это попресту молодые люди, дети на- рола, облаченные в форму. Трудно это выразить в словах, но отношение народа к этим молодым людям-солдатам друтое, нежели от- ношение американцев и немцев к своей армии. Народ чувствует, что эти молодые люди принадлежат ему, и не выражает никаких признаков ‚боязливой сдержанности в их пря: ии So ‚ Каждый день читаешь в газетах сообщения о забастовках и протестах в казармах; молодые люди не. жель- ют, чтобы их считали механически ми «роботами» в военной системе, и они настаивают на своих человече- оких правах рабочих и крестьян. Ежедневно сообщают. что молодые солдаты в день их освобождения, по- сле года службы, возвращаясь домой. поют на улице «Интернационал». Фапгистам не удастся легко обра- тить эту армию против народа». ‚ Майкл Голд написал в свое время прекрасную книгу «Евреи без де- нег», описывёющую нищету еврей- ского гетто в Нью-Йорке. В этой nan Te OH описал собственное страшное и безрадостное детство. Такие же улицы нашел Голд и в еврейском гетто Парижа, где он встретилея с Бабелем — писателем, близким ему по. духу, «Целый день я блужлал в сопро- вождении Исаака Бабеля. по. еврей: скому кварталу Парижа. Как каж: дый теперь знает, писатели вовсе не похожи на свои книги. Некоторые из них лучше своих книг, другие ху- же. Бабель не хуже и ве. лучше, он — другой. Он не имеет ничего об- щего ни с поэтом, ни с бывшим ка» валеристом. : _, Hela BH прочтете ero произведе- ния, вы увидите, что он обладает ‚духом неистощимого романтизма; Ба- бель -— человек живой и остроум- ный. На конгрессе он выступил © наиболее оригинальным докладом, Сидя просто 23 -столом, он вел бесе- AY с зудиторией в несколько тыюяч человек. Бабель любит Францию и Пари. Я был рад, что он сказал 06- этом, так как я боялся сказать об этом сам, думая, что это будет наивным с моей стороны. ` «Вы не сможете. стать писателем, He зная французов», сказал Бабель с жаром. «Ни один писатель не смо- жет приобрести чувство формы, не прочтя, по крайней мере; француз- ских классиков на их родном язы- ке, В этом я уверен». Но не только эта любовь Франции связывает обоих писателей, их свя- зывает/и общее прошлое и общая те- матика‘-— нью-йоркский Ист-Сайт и одесская молдаванка, . «Я сидел с Бабелем в одном ев- рейском ресторане в пятницу вече- ром; я рассказывал ему о Ист-Оай- те; он мне — об Одессе. Он удивлял- ся и веселился, слушая рассказы о борьбе нью-йоркоких евреев. «В Советском союзе мы забыли, что мы евреи. Все эти расовые во- просы кажутея нам такими же дале- кими, ‘как древняя история». Майкл Голд возвращается с кон- гресса с сознанием необходимости многому учиться. «Американокие писатели должны учиться у советских и у француз- ских писателей, подготовивших кон- тресс, или у Мартина Андерсена Нек- се. Много лет назад я в первый раз прочел его эпопею` рабочего класса. Мне никогла не хотелось встречаться $ знаменитыми писателями; лучшее, что в них есть, мы находим в их книгах, Но мне’ хотелось” познако- миться с великим Андерсеном Нексь, книга которого оказала такое боль- пюе влияние на мою юность. Это солидный, сильный человек, © румяным цветом лица, как у камти- тана дальнего плавания. Андерсен Некхсе рассказывал о сво- ей жизни печальное и веселое, Это счастливый человек, потому что он жил для рабочего класса и потому, прибли- что этот классе кажлолневно жается к своей цели». Голд передает совой разговор с Нек- се, во время которого старый боец рассказал ему 0 том пути, кот Е он прошел. «Подобно моему герою Пелле. ‘я прошел мою учебу у сапожника. Я работал у него в лавке в течение мно- тих лет. Потом я участвовал ‘в орга- низации нашего профессионального союза и был одним из руководителей одной ина больших poeoommx заба- CTOBOR, Что касается формы, то она нико- гла не доставляла мне беспокойства. Нужно писать от всего сердца, а то- тла форма найлется сама собой». А. СМЕТАНИЧ Гослитиздат выпускает «Село Степанчиково» Достоевского с иллюстрациями худ. В. Милашевского на коленях, папку изящных листко: бумаги с напечатанным на них тек- стом, Мальчики, схватив листки, раз- бежались в разные концы зала, Пе- ред каждым столиком они останав- ливались, говоря: «Месье Леон про: сил подарить вам эти нестоящие стихи». На листках был нарисован терб оейда, изображающий бедуина с рас- пятием в руках, и было напечатано красивым арабским шрифтом неболь- пое_ стихотворение: «0 MOEM JIPY- ГЕ ЭССАДЕ». Стихи были обычны для этого ме- ста. Влияние европейских снобов с HX кокетливыми Ничто сделало их туманными и пошлыми. Стихи пачи- нались так: Он говорил с кривой улыбкой, Слюна манжеты заливала, Потом ушел-с какой-то гибкой Полукокоткой из Ливана. - Он называл ее «кузиной». В Джебель дорога убегала. Внизу остался жар .бензинный, Песок и запах Убигана. Шофер сидел в лиловой феске, Ведя мотор’, до Эль-Афраша, И сводник звал под занавески: «Попробуй девочек. папаша...» Автор стихов, тяжело облоктясь на стол, следил за впечатлением, кото- poe производят розданные им .лист- ки. Видимо, он был тщеелавен, по- тому что ноздри его крупного носа трепетали, рот был раскрыт, и все лицо выражало восторженную ярость, свойственную графоманам и парла- ментским ораторам. Сидевшие рядом с ним за столом поэты восхищались на все лады. «Гигантский массив мысли!» — ска- зал драматург. Маронитокий священник, пописы- вающий в газетах, проглядев листок, тромко сказал. обращаясь к Леону Зейдэ: «Большое божеское дарова- ние. Вы должны написать о покой- ной Эмилин Абдулах, о яркой блуд- нице, погрязшей в суете’ Бейрута», Французская‘ пара. сидевшая в те- ни, уронив листок на пол, тихо, но отчетливо шепталась. За это время их отношения перешли в новую. фя- зу. Теперь он настаивал и она за- щищалась, — Я не боюсь правды. Скажи, что у тебя ес ним было, — говорил он сладким голосом ревнивца. желающе- то узнать истину. . Поэты замолкли, «Пора успокойть тело», — зевая сказал один из них. — Я встречу рассвет на толубят- не, — сказал. начинающий поэт. Так поступают знамеяитые люди в Пари- _ Поэт Леон Зейдэ, будучи вторым сыном ливанского шейха Ибн-Гура- зия. родился в долине Нахр-эль- Иногда он со страстью выступал на трапезах националистов. В тазете он помещал воззвания за подписью «Абуль-Халь» — «Сфинкс». Молодой задор, смешанный с беспредметным отчаянием, сделали его имя извест- ным, . Однажды пришла депема, что его старший брат заколот при случайных обстоятельствах, Такие происшест- вия не редкость в долине Нахр-Эль- Вад. Леон остался единственным наследником арендных земель и ка- питалов, лежавших во французском колониальном банке. =. oo He попрощавнгись с друзьями, он сел на итальянский «ляйнер» и вёр- нулся в Бейрут. По приезде он зака- зал службу в храме святого т в память убитого родственника. Бо- тослужение отличалось пышностью, которая казалась небывалой для ску- поватых сирийцев, После всех Необ- ходимых формальностей Леон посе- лился в своей деревне и писал пись- ма именитым шейхам страны, кото- >ые начинались со слов; «Малень- кий —я пишу большому...» В этих письмах, говоря о годах скитания, он доказывал пользу подмандатного су- ществования, где страна пользуется всеми блатами просвещенной жизни, HO «не имеет риска». В это время Леон Зейдз вел жизнь, далекую от искусства. Он пускал деньги в рост и завел двойную систе- му взимания арендной платы: «быст- ро» и «медленно». Крестьянин пла- тил в назначенный день всё или по- лучал рассрочку по более высокой цене. Система эта была признана ote троумной на страницах издающейся в Бейруте французской тазеты «ЛТ’Ориан>. Ве Случилось, в Нахр-эль-вад приез- жали эмигрантские гонцы из Кзира. Зная его как одного из «пятерки», они искали в доме Belinea пристани: ща и денег. Хозяин встречал их Mace ково, слегка ворчал, что они ие блю- дут правил конспирации, и на дру- г0й день безмятежно предавал их. «К чему их роковые метания?» — говорил он девице Тамих, которую он собирался взять себе в жены. Она была сильная, неповоротливая араб- ка ©0 следами сельской татуировки на лице. Женитьба на ней была вы- тодна Леону. Отец. ее издавна владел горой святого Ильяса, на которой‘ сто- яли гостиницы и хорошо посещае- мый ‘ресторан, Когда Леону Зейдэ исполнилось 32 тода, он в свободное от расчетов вре- мя начал писать стихи, Их несколько раз напечатали в городском ежеме- сячнике «Бейрутская ваза». Неплохо владея французским языком, он вы: писал себе библиотечку новейших поэтов. Не зная Расина, Гюго и’ Кор- неля. он щеголял цитатами из после: военных «дада» и считал себя ливан- ским парижанином. Сирийская `ли- тература с ее сентиментальными ро- манами и бытовыми пьесами каза? лась ему тусклой и провинциальной, Вскоре он приобрел некоторую из- вестность в кругах молодых снобов. Он окончательно переехал в Бейрут и основал школу ‹рифмопоклонни- ков». У него появились комментато- ры и друзья. стихи которых он оп- лачивал. «Поэзия должна быть ли- шена гражданской мелодии, — гово- рил он, — потому что от этого стра- дает ее луша девушки». Оя решил навсегда уйти к чисто- му искусству. Для ведения своих дел в горах он поставил. звероподобного, управляющего, который притеснял крестьян, не произнося речей! и не затлядывая в журналы. Этот был ‘ти- ран от природы, любивший до вос- торга свое темное дело. Когла’ ходо- ки из деревень после поисков находи- ли Зейдэ сидящим в кафе «Ориент», он досадливо отмахивался и говорил: «Я, как поэт, неё разбираюсь во всем этом». Иногда они настигали его но- чью у дверей дома и товорили ему о подвигах управляющего и о том. как им нехорошо живется. — Афифа умерла, Сабит умер, и Булос получил вечное успокоение, — ‚ ворили. они. ‚ Он отпирал дверь французским ключом и, не дослушав, кричал: «Ма- л0 ли вам дня, чтобы рассказывать мне эти утомительные новости». Месяц тому назад Леон Зейда. за свой счет выпустил книгу под наз- ванием «Лепестки прекрасного». а д в Pas *‹ Глубокой ночью ‘мы зашли в «Дом Бутроса», где собираются бейрутские журналисты. Нройдя узкий проход среди овальных столов с розами и колодами карт, мы уселись в цен- тральной нише, откуда было видно вое. На стене слева от нас висело панно, разрисованное городскими живописцами. Все, на что способна воинственная муза маронита, остави ло здесь свой след. Ножи крестонос- ев, отрубленные головы святых, французский офицер на коне, ружья и башни в песках были намалеваны в неожиданном порядке, одно за дру- рим. Высоко в потолке горела квад- ратная лампа. - Заказав питье, мы погрузились в неутомительную скуку о сирийского кабака. Габриэль, сидевший за на- шим столой, горевал, что сегодня здесь нет Палобы Карасс — «этой самой красивой, самой умной жен- щины?. Сидя на кончике стула, он тихо посвящал нас в газетные сплет- ни Ливана. То и дело входили. Маленькая дверь, *затерянная среди полосатого камня, часто отворялась, впуская ночных гостей. — Смотрите, смотрите, — сказал Габриэль. — вот сын шейха, лишен- ный наследства: Санджар Веджихи. Он стал’ репортером. —Шантажист. Очень непочтенный человек. Мы увидели пожилого араба с ли- WOM погонщика ослов и с талией балерины. Он прошел по залу прыга- ющей походкой. кланяясь в разные стороны. Нахально улыбаясь, он го: ворил: «Селям! Привет! И ты здесь? Рад видеть!» . Потом в «Ориент» вошел сирийс- кий поп, одетый в батистовую сута- ну. Черный, ‘лохматый, длинноголо- вый, он принес с собой запах цер- ковного масла. Подсев к дальнему столику, он ‘схватил прейскурант и погрузился в него, как в. требник. Посередине за большим круглым столом сидела компания местных по- этов. Это были люди, написавшие мало произведений, но купившие из- вестность застольными тостами, по- кроем фески и новоарабскими афо- ризмами. Косюмы их отличались странной оригинальностью. Бархатный пиджак на тонкой, почти женской сорочке, галстухи телячьего цвета и носовые платки с набивными звездами, Га- бриэль, указывая по очереди на каж- дого. говорил: «Вот бейрутский Апол- линер, вот дамасский Кокто, вот злеппский Верлен. Это Бодлер из Бекаа». Он тащил нас за рукав, за- хлебывалея и горел в лучах чужой славы. — Габриэль, дорогой Габриэль, — спросили мы, — что же у вас есть своего? — Своего? = удивился. Габри- эль. — Не знаю. У нас все, как в Париже. Рядом с нами сидела французская парочка. Мужчина в желтом берете угощал. ананасной настойкой свою спутницу, ярко накрашенную пари- жанку. Они вели разговор на вечную тему любви ‘и долга. «Ты оставишь ради меня жену. Ты мне обещал это. правда?» — повелительно говорила она, лаская ето волосы. Видишь лн. порогая...», мялся он. Звякнула входная ‘дверь, и в кафе появился дородный сириец с чер- ‚ ной подстриженной бородой. — Леон Зейда, — шепнул нам Габ- риэль,. За средним столом раздался взрыв криков. «Сюда сюда!» = вопил один из поэтов, размахивая феской. Неко- торые поднялись с диванов. Задви- тгались стулья. Лакен сделали стой- ку, как борзые, чтобы кинуться по первому знаку. «Я с вами, друзья», — сказал вошедший, опускаясь в по- ставленное кресло. За ним следовали два мальчика — слуги. Они вошли и сели на пол с таким видом, как будто им все надоело. ‘ — Вот наш Меценат.и Авицення— в одном лице, Место ему! — суетил: ся грузный носатый драматург с ал- чным выражением глаз. = Что но- вого написало ваше ласковое * перо? Чем поразите вы нас в эту полночь? Леон Зейла. вяло отнучиваясь. Нар-Дос — талантливый мастер армянской литературы — дооктябрь- ского периода. Буржуазная литера- турная критика не уделяла ему боль- шого внимания, а подчас и просто замалчивала его. Не повезло Нар-До- су и в отношении переводов на рус- ский язык. До Октября русской чи- тающей публике он был представлен небольшой повестью в письмах «Ан» на Сароян» и рассказом «Опоп», -B 1931 г. ГИХЛ вспомнил о нем.и опу- бликовал роман «Смерть», вызвав: ший справедливые нарекавия со сто. роны Алексея Максимовича Горько- го. И вот только в 1935 г. Закгиз де- лает попытку сборником «Последние могикане» более или менее полно представить его советокой обществен- ности *. В пределах этого оборника чита- телю будет трудно проследить твор- ческий рост и эволюцию мировоззре- ния писателя, поскольку не даны комментарии к рассказам и не ука- заны даты их появления в печати Сборник был бы более полноцен- ным, если бы в него были включены некоторые из произведений позлней- шего периода. : Большая работа, проделанная Гос- издатом ССР Армении в последние годы, по сбору, систематизации и изданию полного собрания сочинений Нар-Доса, не`отразилась в сборнике, изданном Закгизом. Нар-Дос выступил в литературе в 80-х голах ‘прошлого столетия, ше- стью тодами позднее Александра Ширванзаде. Его первый рассказ «Истинный друг» появился в печати в 1886 г. Он, как и Ширванзаде, не следовал по стопам романтика Раф- фи. 06 этом он сам пишет в своей автобиографии, Наряду с Ширванзаде он становит- ся пионером зарождающегося в ар- мянокой питературе реализма. Но этим исчерпываются сходные черты между двумя писателями-реалиста- ми. Тема первых расоказов Нафр-До- са.— ломка старого, феодально-пат- риархального уклала жизни, отраже- ние процессов обнищания тородской мелкой буржуазии, показ новых 06- щественных формаций в эпоху на- ступления промышленного капитала в Закавказье. Таковы рассказы Нар-Доса, поме- щенные в сборнике «Наш околоток». В них Нар-Дос ярко и правдиво ри- сует разлатающийся семейный быт и одичалые нравы разоряющихея. ку- старей и ремесленников, изнываю- щих в неравной борьбе за существо- вание. Наряду с образами забитых под игом. домашнего рабства афмя- нок, находящихся во власти суеве- рий, предрассудков и вековых тра- диций, Нар-Дос выводит типы экс- плоататоров, паразитов-подрядчикой, полицейских, колдунов, внахарей, ожиренших архимандритов, попов и прочих представителей мракобесия, Впоследствии обект наблюдений. Нар-Доса меняется, Он демонстриру- ет пеструю таллерею типов различ- ных профессий. Это люди без обще- ственных идеалов, вечно занятые са- мовнализом, страдающие от душев- HOTO разлада, натуры отраниченные, ® Нар-Дос, «Последние могикане». Сборник, перевод с армянского, Зак- боту Взятие Калжетской крепости и избавление Н естан Дареджан безвольные, искалеченные буржуаз- ным воспитанием, не приспособлен- ные к жизни. Это «лишние люди», старающиеся ‘обосновать философи чески свою беспомощность и безде: лье (Шахиан в романе «Смерть», Ан- на Сарьян в одноименной повести, Зазуняв в одноименном романе), Рядом с «лишними людьми» в той же среде живут и действуют, ловкие приспособленцы, авантюристы, пат- риоты-шантажисты. Фразеры (Тусь- ян — «Убитый голубь». Базеньян — реман «Смерть»). У Нар-Доса нет положительных ге. роев в широком смысле слова, если не считать выхваченных им из ря- дов забитой трудовой интеллигенции культуртрегеров, чуждых, однако, ре- волюционной борьбе, пассивно реа- тирующих на социальное неравенст- во в своей ‘среде. Особое внимание уделяет Нар-Дос любви. браку и рабскому положению женщины в семье, в обществе. С большим мастерством созданы Нар- Досом трогательные образы женщин, над которыми довлеют законы бур- жуазного государства, традиции, ре- лигия и так называемое обществен- ное мнение. Одне из них покорно, безропотно подчиняются своей судь- бе («Дочь моей хозяйки»), другие восстают против пошлой буржуаз- ной морали, тщетно добиваясь сво- сто раскрепощения. Борьба их 9a свою свободу не выходит за преде- лы буржуазной эмансипации. В Ко- нечном счете они или уходят в куль- турно-просветительную работу или кончают жизнь самоубийством (Ma- нэ — ‘роман «Борьба»). Заслуга Нар-Доса как писателя: реалиста заключается в том, что он отображая действительность при Ka- питалистическом строе, не прикра- шивает, не идеализирует ее, а разоб- лачает кажущееся, мнимое благопо: лучие мещанской -среды, бичуя е алчность, лживость, жестокость и: уродливость. Но, вступая в конфйикт с этой средой, он сам оказывается в. тупике вместе со своими тероями, не находя выхода из него, не предстя- 06. вляя себе иных форм бытия вне пре- делов буржуазного общества. В этом и сказывается мелкобуржуазная ог раниченность мировоззрения Нар-До- ca. Октябрьскую социалистическую ре: волюцию Нар-Дос встретил с радоз стью. В противовес утверждениям критиков буржуазного толка о том, что Нар-Досу больше нечего сказать, он продолжает свою литературную работу и в советокий период. 064 рассказа, написанные в советокий пе: риод, — «Бесследно исчезнувший» ‘и «Последние могикане» — свидетель- ствуют о начавшемся переломе 3 я ровозэарении писателя. Последние годы своей жизни Нар- Дов работал над большим романом «Новый человек», сюжет которого взят из периода империалистической войны. Опубликованные в печати от. рывки показывают, что людей, собы- тия и факты переходного периода от империалистической войны кв рево- люциям 1917 г. он пытался изобра- зить в разрезе классовой борьбы. К сожалению, смерть писателя (1933 г.) прервала’ эту весьма интересную ра- Е. МАРТИРОСЯН 1476. Видел я троих героев, блеск их ярче солнца ‚был, В световом столбе. стояли Чод опекою светил.” Тарнэль на вороного сел и поле осветил. Враг от вида поражавших падал ов прах, лишенный сил. 1477. Мой рассказ необычайный только истиной богат: Коль обрушится обильный ливень’ с. облачных громад, Тов трепещущих ущельях все потоки закипят, Но, когда вольются в море, только гладь увидит взгляд. Хоть славны своим геройством и Придон и Автандил, в ратном деле равен был. 1478. хоть славны своим геро Нет бойца. чтоб Тариэлю удивился. Габри-.Вад. Отец его был начальником маро- нитекого каимакамства и умер от рака в конце мировой войны. Маль- чик рос без. присмотра, на руках у домашних попов и матери-католич- ки, начинавшей стареть и терять рассудок. Когда мальчику исполни- лось 17, ето отправили в заведение святого Георга в Бейрут. После двух лет учения Леон выка- зал себя лерзким и. самонадеянным подростком. Он вколачивал твозди в учительские стулья острием вверх и наливал в фески университетские чернила, На пасху он катался в лан- до. с армянокими тандовщицами. из пригорода. Бейрутские старухи с ужасом рассказывали. что «малень- кий Зейдэ» волочится за девушками хороших фамилий и предлагает им деньги. Когда расходы школьника достигли. головокружительной суммы, старший брат; живущий безвыездно в своей деревне, прислал к нему на- рочното-с приказанием умерить рас: ходы и гордость, Выманив У брата круглую сумму денег, якобы на покрытие долтов, Леон быстро собрался и уехал в Еги- пет. В Каире он попал в среду сн- рийских буржуа. эмигрантов, издазвав- ших «орган независимости», Человек итры, он прикинулся ревностным по- борником этой идеи и быстро. про- ‘шел все. ступени их тайного ‚братст- ва. став одним из верховной «пятер- отшучиваясь, Ки», несмотря ‘на то, что принадле-` свистом подозвал к себе слут. «Раз- `жЖал к семье маронитов. лай господам!» — сказал он и вы- К этому времени он был бледный нул из’ сумки, которая лежала У него Моходой человек с глазами на выка- —— те и с победной манерой держаться, Из заметок о Бейруте, 3 °. Ему исполнилось лвадцать пет. Гравюры на дереве худ. А. Гончарова`к Il тому мому издательством «Академия» Солнце сразу затмевает все созвездия светил, Люди, слушайте, глядите, что содеет ратный пыл! 1479. Три героя разделили трое вражеских ворот. Трое взяли в путь по триста смельчаков наперечет, Чтобы все разведать, ночью’ быстрый сделали обход. Рассвело, и со щитами смело двинулись вперед. Словно странники, сначала шли нестр ойною гурьбой. не окликнул часовой. перед вражеской стеной, 1480. Словно странники, сначал И никто не распознал их, Встали вольно и спокойно Шлемы во-время надели и скорей сомкнули строй. 1481. Сразу плети засвистели, кони кинулись вперед. незапертых ворот. Крик отчаянный раздался С трех сторон три друга в город сразу врезались вразлет, И от грома труб их дрогнул вражий прорванный оплот. возникая из высот. 1482. Божья кара била каджей, В гневе взор отвел от солнца Хронос, вдруг прервав полет, был небесный круг и свод. Полё павших не`вмещает, тяжесть тел его. гнетет. Грозный голос Тариэля без меча людей сражал И врывал с плечей кольчуги ‘и метал металл в металл, Так из трех ворот ворвал ись, не ломая в. них провал, Так ворвались все, и каждый на земь каджей повергал, 1484. Встретясь-в крепости, дивились Автандил и лев-Придон; 7 Облик площади был щедро кровью каджей обагрен. Вскрикнув, радостно обнялись, — больше не было препон, Обернулись — только третий побратим не обретен, аа 1485. Там не стало Тариэля, там викто не знал о нем, Нетеснимые врагами, к воротам пришли. влвоем. Там зарделся холм доспехов, раскроенных острием, Десять тысяч. тел застыло. прах на прахе был кругом. каджетские полки. > ^^ Десять тысяч. тел застыло 1486. Точно недугом разбиты в На израненных останках — лат изрубленных куски, _От ворот, разбитых в щепки, не осталось ни лоски: тариэлевой руки, — Путь расчищен. Вмиг вошли в зиявший зев. -И змея *, луну для солнца отпустив, забыла гнев, Сняв шелом, с челом лучистым ON предстал, похорошев. ща > ХО ЕС 4 и к др 2 С грудью грудь и с шеей шея райскнх двух слились дерев. ` 1488. Обнимались и рыдали Словно, встретившись Солнце розу озаряет, До поры сердца страд 1489: Обнимались и стояли. их сердцах огонь был яр, азури, к Зуало прильнул Муштар ** на горит, как жар, али — днесь даны друг другу в дар. шею к шее приложив, NE EE EB Розы уст разверстых, юных вновь и вновь сливал порыв. одошли и побратимы. Славя солнце, перед светл 1490. Их приветствовало’ солнце, Лик с лобзанием Был их облик горделив. й стали, головы склонив, ‚ блеск улыбки в них проник, приветным к двум спасителям приник, EN EEE EE EEE IEEE SESE Изявляя благодарность, низко кланялся тростник. И равно рекли два друга. `` 1491. Обратились к Тариэлю. О и сверкал речей родник, н, как тополь, в землю врос, ме А. EEE EEE OP le OE 8 EN _ Говорили друг о друге, за вопросом шел вопрос, _`Враг‘не`тронул их доспехов-и-увечий не нанес. а враги их — стаду коз. ь у Придона из трехсот, HO общий в деле радостен исход, ° Уьвам они подобны были; 1492. Шестьдесят и сто осталос ’”” Жалко выбывших, ‘но общ Ре ОЧ те м >> ред пълчАь По врагам. прошли с мечами: кто не умер — да умрет! me mum men EEE LEN Ne о ПЕСО И нашли казну, которой совершить нельзя подсчет. Много мулов н верблюдов из каджетских взяв твердывь, Самоцветами навьючив, в караван свели один. EEE EEE А A TE ey В каждом вьюке каждый камень — яхонт, жемчуг иль рубин. Завоеванное солнце усадили в паланкин, 1494. И, в Каджетии оставив славных стражей шестьдесят. — В область отчую назад. Повезли царевну —. солнце —_——w rae we eee eee Взяли путь к морскому. граду, хоть и лольше во сто крат, ART. ПЕТРЕНКО yee eae SR PAM 9 И сказали, что Фатиму, как должны, вознагра Перевел с грузинского ПАНТЕЛЕЙМОН * Змея — крепость, (в, ‘данном случае). * Bvang . Cary луна — Нестан Дареджан; ‘солнце -= Тарнэяь «Приключений Перигрина Пикля» Т. под редакцией и с комментариями Е, Смоплета, выпуси&в- Ланна уало — Сатурн, Муштар — Юпитер.