seta № 52 (easy TOPbKHS И обор _В. свою книгу Н. Пинсанов вл такое обилие фактического Малернале и сведений, что оговорка автора о жа. возможности, и3-ва небольшого разме. ра книги привести еще ряд прима, ров, свидетельствует лишь о д вестности и скромности литератур. веда. `’Исследователь приводит примеры, показывающие, что Алексей Maroy. мович с первых шагов своей лить. ратурной деятельности обратился могучему, живительвому источнизу народного творчества. : Мы внаем писателей, детство отрочество которых было овеяно глу, бокой и волнующей поэзией народ, но в творчестве их эти первонзчале. ные впечатления н@ё находили, вл почти не находили Никакого откл. Ka. Огромную роль в Формирования Горького как писателя сытрали ба. бушка его Акулина Каширина, нядь. ка Евтения и мноте других безымян. ных. фольклористов, ‘Песни, сказки, были, пословицы Которых писать запомнил. Но не только это опреде. ляет горячую привязанность на тяжении полувековой литературной деятельности Алексея Максимовича к народному творчеству. Максим Горький увидеа в фо клористике всего мира могучею, со-” юзника в своей борьбе с социальной несправедливостью. В своих теорети- ческих высказываниях писатель под. черкивает в творчестве изродов, гово» ращих на «двунадесяти языках», антибугжуазные, антипоповские, тру. довые мотивы. Верноподданные фольклористы peg. откровенные, то зашифрованные: 64. мим народом, свои сокровенные ду. ‚МЫ. И ПОМыС. ai bi. литературная Фейхтвангер показывает, как, по- купая господ. патриотов, Рейндль вместе с тем глубоко ‘презирает их вместе с их истерическим и вультар- ным вождем — `Руппертом Кутцие- ром. Однако, политический разум в нём сильнее отвращения. В движении патриотов он видит острое оружие в борьбе против пролетариата, одна- жды уже показавшего в Баварии, на какой героизм способен он в войне за свое освобождение С немень- шей пфоницательностью раскрывает Фейхтвангер также и ту связь, ко- торая ведет от. фашизма к его глав- ной социальной опоре — мелкой буржуззии. : Однако чрезвычайно характерно, что борьбу е фашистским правопо- рядком Фейхтвангер ‘изображает как своеобразное героическое единобор- ство. Иотанна Крайн пытаетея в одиночку бороться с баварской юсти- цией за освобождение Мартина. Крю- гера. В моральном отношении Иоганна принадлежит к чиелу при- влекательнейших человеческих TH- пов романа. С большим искусством лепит Фейхтвангер этот прекрасный человеческий — характер — прямой, цельный и сильный. Он делает ее носительницей одной из CBOHX из- любленнейших илей. Она — вопло- щенная индивидуальная совесть. Где бы она ни находилась и чтобы она ни делала, она не может забыть о вопиющей несправедливости, совер- шенной над человеком, запертым: в одиночной камере Одельсбергской тюрьмы, ‚И она стучится во все двери, во все сердца. Полатаясь лишь на соб- ственные силы, она начинзет дей- ствовать в пользу невинно осужден- ного, но с первых же шатов стал- кивается с таким всеобщим безраз- личием, с такой трусостью, с таким холодным общественным и лизным эгоизмом, чте у нее опускаются руки. Вокруг узника вырастает стена рав- нодушия, которую Иоганна напрасно пытается пробить своим упрямым лбом. когла, наконец, измученный ожиданием свободы, сломленный 60- лезнью, Мартин Крютер умирает в тюрьме, Иотанна решает дать обще- ству урок’ и ставит фильм о его жизни. В толстые черепа баварских мещан хочет она влолбить мысльзо страшном преступлении, совершен- ном ими, хотя мертвый Крюгер уже не. нуждается в этом загробном. удо- влетворении, , В этой одинокой, тяжкой, безна- дежной борьбе героически упорной Иоганны против целого общества ее поддерживают по-настоящему только два человека: Гайер и Мёесер- шмилт. Ho оба они бессильны. Страшной. сплоченной системе иаси- лия и лжи они мотут противопоста- вить только свое личное моральное негодование. Гайер— социал-демократ. С нашей точки зрения недопустима какая бы то ни была идеализация социал-лемократов. Дело, разумеется, не в том, были ли срели них отдель- ные честные люли, пытавшиеся 60- противляться фашизму. Конечне, были. Но именно социал-лемократия была в Германии той силой, которая рас- чистила путь фапгизму и полготовиля почву для ето господетва. В этом огромном романе, где лви- жутся и сталкиваются предетави- тели различных партий и классов. есть только олна единственная крат- кая ремарка. непосредственно етно- сящаяся к социал-демократии: Pu- суя разгул «патриотических» Geaaa- коний, с особенной силой’ обрушив:- пгихся на Баварию во время рурской оккупации. Фейхтвангер говотит: «В рейхстате, в Баварском ламлтаге. в своих партийных организациях co- циал-лемократы выражали словес- ное возмущение творящимися Geraa- a & С полным историческим правом он баварекий правопорядок? Ow xpae a on wae Be nk Meee, nn ec м А Е ставит Фейхтвантерг в центр своего романа дело Мартина Крюгера. Ибо оно ‘является обобщенным выраже- нием длинного ряда подобных же дел; происходивших в Баварии H Ra- всегда пПохороненных в архивах е6. юстиции, Но Фейхтвангер, конечно, меньше всего напоминает ©0б0ю бес- пристрастного летописца, который «добру и злу внимая равнодушно», рисует события в смиренной надеж- де ина справедливый суд потомства. История для него — только орудие в борьбе против ненавистных ему современных терманских порядков. Вот почему судебная расправа над Мартином Крютером, виноватым раз- ве только в том, что он не пришелся по вкусу своим соплеменникам, вы- холит далеко за пределы хотя и вопи- юше несправедливого, но частного случая, и превращается в доказа- тикует еб кзк нарушениз и отетуи- ление от старого, доброго патриар- хального; «демократического» права. Оставляя в оторонё вопрос о том, ча- сколько это старое, доброе право в действительности соответствовало иде- ализированному представлению о нем, разве не очевидно, что в этом нунк- те: Фейхтваятер фатально порывает © подлинным историзмом? ‚ Мы не можем не относиться с ве- личайшим уважением и с огромной симпатией к писателю, который смеле бросил в лицо господствующим клас- сам Германии такой беспощадный и ‚глубоко ‘обоснованный обвинитель- ный акт. каким является его <Успех», во мы изменили бы своим убежде- ниям. если бы согласились с той сим- кониями. Но ощутительных резуль- татев HX выступления неё имели»‘ (стр. 531). И это все. К этому надо прибавить, что и Гайера Фейхтван- тер показывает нам изолированно, & не в связи.с той партией, к кото- рой он прихадлежит. \ Не менее изолированное существо+ ванне ведет в гомане’ ‘и Каспар Прекль, не похожий на’ реальный образ немецкого коммуниста. Фигу- ра.Прекля доказывает, что в <Успе-. хе» Фейхтвангер еще ие способен рассматривать коммунизм и вомму- нистов как живую историческую силу, от которой зависит будущее Германии, Узкий и схематичный доктринер, он не столько живет в ро- мане, сколько Представительствует поммунистическую систёлу — идей, как она рисуется Фейхтвантгеру. В этом нет ничего удивительното. С тех туманистических позиций, на которых Фейхтвантерг стоял, когда писал «Успех», коммунизм не MOF ОтТЕрыться ему во всей его реально- исторической, а значит и художест- венной полноте. Он интересует ‘его’ именно как доктрина. Это’ со веей очевидностью обнаруживается, на- пример, в споре между Преклем и Тювегленом, причем у читателя не остается ни малейшего сомнения в том, что симпатни самого Фейхтван- тера находятся в этом споре целиком на стороне ‘Тюверлена. Тюверлен, конечно, слишком умен и слишком любознателен для того, чтобы не питать к коммунизму большого инте- реса. Но для него он — это именна только одна из возможных теорети- ческих конструкций, Он тотов при- ‚знать, разумеется, что она выражает ‘известные стороны исторической известные ‹ стороны исторической истины. но он отказывается думать что она и только она выражает эту истину целиком. Рялом с борьбою классов он видит в современной истерии не менее и даже более важный, © ето точки вре- НИЯ, конфликт, вытекающий из про: трессирующего ‘проникновения раз- личных форм азиатской культуры в культуру Европы. И хотя Прекль отвечает на это резкой отповелью, каждый из них остается при евоем убеждении. В известном -смысле можно pac сматривать Тюверлена как дополне- ние к Иотанне Крайн, Если она — образец мужественной моральной не- зависимости, то Тюверлен — обра» sel независимости интеллектуаль- ной. Котла его спрашивают, зачем он живет и творит, он © гордостью `от- вечает. что высшей целью своей жизни считает наиболее полное и интенсивное выражение своей лич- ности: Правда, несмотря на весь «войственный ему «холод познавА- ния», он помимо своей воли; быть может, входит. в ие тущу собы- тий. Но в тяжелой и мучительной боть- бе классов, партий и идей. оспари- ваютщих лрут у друга господство нал настоящим и будущим Германии Тюверлен не становится до конца ни на чью сторону. В конце концов ов остается «поверх ‘ схватки». Тип не- зависимого гуманиста, взирающего с высоты своих’ идей‘ на противоречи- BOO и грозное борение исторических сил, не может нам импонировать в такой степени, в какой импонирует он Фейхтвантеру. Мы предпочитаем `яюдей, которые со всей страстью и силой убеждения борютея за или против определенных социальных нлевлов. И чем скорее поймет Фейхт- вантер. что ни одинокий моральный тероизм Иоганны, ни гуманизм Тю- верлена не есть еще высшие духов- ные ценности. тем скорее обретет он В себе энергию для ‘отыскания цен- ностей иных и более высоких, & это, по закону притяжения, приведет его в наш лагерь окончательно и безраз- лельно. тельство разложения всей той обще. патией кв буржуазной демократии, его оо нове. Исторический епыт показывает, что фашизм в Германии со всей ето тер- рористической и кровавой системой властвования, грубейнтим образом от- рицающей элементарные правовые гарантии, о необходимостью вырос из той самой буржуазной демократии, которая служит Фейхтвангеру выс- шим масштабом еценки исторических явлений. _. Правда, «Успех» был написан 7 лет наззл, И мы знаем, что за эти годы Фейхтвантер многое передумал и за- ново переоцёнил. В этой связи следует обратиться также в рассмотрению еще `друтой антитезы, которая обладает для Фейхтвангера не менее; если не 6бо- лее, важным значением, чем антитеза Межлу фашизмом и демократией. Я имею в внду антитезу межлу цивили- зацией и BAPBAPCTBOM, проходящую через весь роман в качестве доми- нирующего ноторико-философското м®- THEA. Писатель Жак Тюзерлен, высказы- ‘вающий многие мысли автора: в раз- stopope co Kacnapom Преклем, говорит, что современной цивилизации сновз, как некотда цивилизации греко-рим- ской, угрожает нашествие варваров, й что <одной из фаз этого варварства является патриотическое движение» . Через эту антитезу Фейхтвангер стремится осмыслить историческое содержаняе нашей эпохи. С огромной иронией высмеивает он философию расизма. В пресловутой свастике, возведенной усилиями патриотичес- ких ученых в ранг политической эм- блемы. он вилит не что иное, как материальный символ плодородия, 38- иметвованный у древних индусов. Антитеза цивилизации и варварет- ва конечно ‘имеет под собою весьма реальное основание, если вепомнить, к какому духовному вырождению приводит фаптязм. Но в качестве уни- версальной. исторической схемы она не выдерживает критики не только потому, что. действительная история несравненно ботаче этой абстрактной противоположности. но и потому, что траняца между капитализмом и вар- варством ‘весьма и весьма условна. Правда, там. вле Фейхтвангер ста- HOBHTCA на геальную историческую почву, он. умеет вскрыть эту связь с глубокойг проницательностью. До- отаточно вспомнить замечательную фигуру «пятого Евантелиста». Этот уфнейший буржуа в разговоре © Кленком. пришедшим просить у него субсидию для «истинных гер- манцев», с великолепным цинизмом раскрывает свое отношение к фа- шизму. Ha вопрое Кленка о том, почему он не хочет санкционировать патриотическое движение авторите- том своего имени, фон-Рейндль отве- чает старинной притчей о шапке-не- видимкве. Он, Рейнхдь, не нуждается ни в каком внешнем представитель- стве. Он предпочитает оставаться шапкой-невидимкой, Деньги? Деньги он. конечно, даст. ственной системы, которая стоит за баварской юстицией. Поэтому роман `Фейхтвантера, анти- фашистский по всему его основному пафосу и устремлению, об’ективно перерастает в своеобразный обвини- тельный акт. против капиталисти- ческой цивилизации, особенно той, которая пришла к фашизму. Фейх- твантер создает огромную и много- сложную историческую картину для _ тото, чтобы показать, что дело Мар- тина Крютера; каким бы несправел- ливым оно нам ни казалось и как бы тлубоко оно ни оскорбляло наше мо- ральное сознание, — это только ча- стичное отражение несравненно 6бо- лее широкото порядка вещей. Вдумы- ваясь в общий смысл романа, чита- тель с властной необходимостью скло- няется к выволу, который подготов- лен буквально каждой страницей, каждым образом. каждым эпитетом романа. Вывод этот заключается в том, что в осуждении и трагической гябели Мартина Крюгера кроется при- товор всему обществу, которое сдела- ло возможным принесение невинного человека в жертву бешеному «наци- ональному правосудиюз. На службу этому тлавному и гроз- ному выволу поставлена вся компози- ционная структура романа, весь Go- татейший арсенал ето художествен- чых средств. Но зато вывод этот вхо- дит в сознание читателя с убедителъ- ностью поистине могучей и непреебо- римой. Никаких усилий не жалеет Фейхтвангер лля того. чтобы добить- ся этого результата и привести к не- „Му читателя. Как мудрый архитектор, воздвига- ет он огромное здание своего’ романа. °в котором, несмотря на его величи: ну. обдумано и взвешено все, вплоть до малейших деталей, изгнана слу- чайноеть. и все отдельные компонен- ты целого служат единой общей це- ли. Шаг за шагом. медленно, уверен- но, не торопясь и не забегая вперед, велет нас Фейхтвангер по всем кру- гам баварского общества. Как в от- крытой кните, читает он в. луше этих упрямых и отраниченных жителей баварской возвышенности, испокен веков живущих и умигающих ради осуществления заповеди «жрать, пиво варить, свинячить». Олнако для правильного понимания идейных позиций, с которых Фейхт- вангер критикует баварские порадки, нельзя упускать из виду, что исхол- ным пунктом этой критики являет- ся гуманизм — очень благородный. очень напряженный. очень мужест- венный. Раскрывая © величайшей хуложественной наглядностью 06’ ективную связь, соединяющую де- ло Мартина Крюгера co всей совокупностью общественно-полити- ческих отношений Баварии, и его за- висимость от них, Фейхтвангер апел- ‘лирует, однако; как к высшей инстан- ции, в этим же самым отношениям, но только взятым в их идеализиро- ванном виле. Ибо как .критикуёт _ Mason. «Скованная сила». мятник Бланки, Бронза; ”Майоль и Бурделль — властител дум скульпторов послелних лесятиле- тий Их деятельность вызвала иаи- больший резонанс, они имели огром- вое число последователей и „просто полгажателей Можно даже сказать; что по признаку близости к одному. H3 HHX легко наметить основные груп. пы @вропейских скульпторов. Сюда не войлут лишь скульпто- ры. ответившие жажде человечности и интимности возникшей как реак: ция против увлечения ябстрагирован ной —‘самодовлеющей пластической формой, лидером которых является Пиксанов проследил на многочиь ленных произведениях писателя ито. гообразие фольклорного материала, которым он пользовался. Старинные разбойничьи, бурлацкие песни, ча. стушки, босяцкие, шуточные, «жест: кие романсы», ‘народное творчество нацменьшинств: крымский, Bana: ский, башкирский — воистину ку интересов писателя, лаже в пределах одной‘ темы, чрезвычайно велик, Максим Горький в своих статья н речах (особенно примечательно в этом отношении его выступление п первом с’езле советских писателей) неустанно призызает литёраторов из. чать народное творчество инллновных масс. Ряд. положений Никсанова — coor ношение фольклора с литературой, влияние народного’ творчества AA етиль писателя, заимствование dor: клористических сюжетов Горьким # много других-—надо было дать в более развернутом виде. Пиксанов дал об: щий; исключительно богатый‘ факт» ми очерк, который в дальнейшем должен быть расчленен на рад 07. ` дельных иослелований. . Работу Пиксанова надо рассматри вать как введение в тему, своей. дальнейшей научной разработ. ки. Книта «Горький и фольклор» — па» поминание многим нашим писатеь лям, старым молодым и литкруж. ховцам, о том, что мы He имеем права пренебрегать чудесным исто% ником народного творчества. Hato- минание своевременное. Потому, ч10 есть писатели, которые к’ фольклору, выдержавшему испытание веков, 0 носятся по-барски, свысока, как Е «низкому жанру», не заслуживающе» му внимания. История мировой лите ратуры свидетельствует, что мнотов, созданное великими. писателями 8 той или иной степени. связано 6 фольклором. Е. ВЕСКОЗ ‚ В. Пиксанов. Горький и фольклор. Гослитиздат. Ленинтрад, тираж 5.300 «Лейла и Меджнун» Незами Гянджеви выпускает Гослитиздат, В изда- HRA ВОСПРОИЗВОДЯТСЯ иранские миниатюры. Сверху — «Меджнун. узна- RMTEPATYPA NWQBOTO MPANA - ведения, вроде исторических. rpare- дий А. Халхали и С. Пефиси, пока- зывают, что все возможности“ для развития и этого жанра в Иране на- лицо. О иранской литературе на Зала- ле написано много книг. Но большей частью все работы ее исследователей посвящены только пропиюму. В те- чение ряда лет евройейская наукз привыкла ставить точку на ХУ. веке и считать, что с этого момента Иран ничего художественного уже нб ©03- давал. Это — глубочайшее заблужде- ние. Верно, конечно; что-тяжелые исторические сульбы именно в пе риод с ХУП по начало ХХ века по- ставили. иранскую ° литературу в исключительно трудное положение: Ho tem больше заслуга тех авторов, которые сумели преодолеть эти‘ трул- ности; Преклоняясь перёл красотами клас- сической иранской поэзии, мы He можем забывать и_о строящейся. но- вой литературе, уже успевшей дать целый ряд незабываемых страниц. Нали Союз, связанный узами дружбы с солнечным Ираном, и. новой ero литературе обязан воздать должное, знакомя с нею широкие круги чита- телей. Проф Г. BEPTENbC . из польск Лишь весьма немногие народы. В мире „могут гордиться литературой, насчитывающей 38 своей спиной 6о- лее чем тысячелетнее развитие. Если средневековая европейская’ литерату- ра дала только отдельные крупные памятники, исчисляемые десятками, TO средневековый Иран создал их сотни и тысячи, доведя, особенно поэзию. до уровня нелосятаемо со- вершенства. Но именно это обстоятельство в известной степени- явилось ‘тормозом ия быстрого развертывания совре- ‘менной иранокой литературы. Изу- мительная’ техника ‘средневековой поэзии нбобычайно сложна и требует долгих лет упорной тяжелой работы. Подняться до ее уровня молодому начинающему ‘поэту’ бывает под еи- лу лишь в исключительных случаях. Поэтому не удивительно, если В наши дни поэзня в Иране отошла до известной степени на второй план, уступая место прозе, в классической литературе Ирана почти всегда играв- шей лишь второстепенную Роль. Однако. несмотря на эти затрудне- ния, все же и новый Иран обладает поэтами. имена которых могут требо- вать себе места в пантеоне иран- ской литературы. Часть их идет по линии старой классической поэзии, хак недавно скончавнтийся Эдиб Пешавари или Мелик Аш-Шуара Бехар. произведения которых 110 своей отделке не уступают произве- дениям классиков. Другие пытаются перевести поэзию ‘на новые рельсы, отказываясь от пышности и’ декора- тивности: классических приемов и Me реходя к интимной, тонкой поэзии настроения, . свойственной импрес- сионизму, как например, один из лучших поэтов молодого Ирана Ра- пил Ясити, о вылцедшая в прошлом. оду книжка стихов которого дает. ряд прекраснейших произведении. Зато в области прозы перед лите- ратурой современно Ирана откры- ваются новые шярочайшие. юризон- ты. Впервые в Иране возникает ро- ман в европейском смысле этого сло- ва, причем особенно широко развер- тываетея роман исторический, пока- зывающий читателю увлекательные страницы прошлого Ирана. Особенно часто молодые иранские писатели останавливаются на трагедии ладе- Bn. BPOHEBCHi ВОЗВРАЩЕНИЕ К’СТИХАМ Прекрасен топот’ стиха, Тобою направленный, Минута зловеще тиха, Вечности моей отравленной, Крутой воображенья взлет, Пропасть. И мысль на откоса. Пульс все сильнее бьется И взор все выше возносится. Тишина и ночь. Далеко Зовет бесконечность пустая. Звездного пути молоко Холодное вбираю в уста я, Лететь? Невозможно, пока Кровь не наполнит строфы. Как эта жилкость горька. И глух стиха топот. БОРИСУ ПАСТЕРНАКУ Гонит в яростном. шуме; В термометре ртуть растет, — и безумье, опухший И слова растут БУРЛЕЛЛЬ обоих случаях, по существу разнока- чественна. ь Если такой художник как Майоль берет на себя задачу создания памят- ника Бланки, это уже говорит о том, что деятельность замечательного pe- волюционера вызывает в художнике несомненное сочувствие. Если, с дру- МАИОЛЬ и Па- ТНарль Деспно. С друтой стороны 6a- ми художники «чистой» пластичес- хой формы, такие, как Архипенко, Липитиц, Цадкин, Лоране, Бранкузи, тоже вхолят в орбиту влияния Бур- делля и Майоля. Все же именно Бурделль и Matter выделяются как наиболее крупные этвпные величины современной скуль- птуры, Их большие художественные качества н громадное влияние их творчества вовне вполне оправдыва- ют нитерес в этим мастерам среди со- ветских художников. Автор. двух небольших монографий 6 Майоле и Бурделле* Б. Терновец пожалуй, единственный у нас искус: ствовед, работающий в области новой западной. скульптуры. В данном слу- чае ен ограничился небольшими очер- ками, дающими, однако, ясное прел- ставление о творчестве обоих худож- НИКОВ. В книге, посвященной Майолю. Тер- новеп товорит о том, что творческая специфика Майоля обычно нащупы- валась критиками в противопостав- лении © творчеством‘ Родена. Терно- вец, эднако, не продолжает этой тра- диции, сознавая, очевидно, что такое противопоставление уже потеряло актуальность. Все покрывавшее В свое время влияние Родена сейчас столь неопределимо по количеству и качеству, что В большинстве случаев елва ли может быть вокрыто. Теперь творческие Фсобенности Майоля и. Бурделля легче всего мо- гут быть поняты из противопоставле» ния их друг друту. И это тоже чувст- вует Терновец, в ряде мест делая та- близкие нам стороны творчества Майоля. Узость тематики, на которую особенно указывает Териовец, не спо- собна их уничтожить. Вели художник в условиях капитализма выражает свое представление © революции в форме энергичной полной внутгенней гой. стороны, Бурделль стремится по-® ской фигуры (таков образ, созданный Майолем в памятинке Бланки), то это трулно поставить ему в вину. Напротив, ‘нужно с удовлетворе- ниём констатировать возможность лучить заказ на памятник маршалу Фошу, создает мадонну Эльзаса, па- мятник Альвезру и ряд других ве. щей. резко империалистических по духу, TO между таким скульцтором’ появления в творчестве Майоля п®- ния сасанидского‘ Ирана ‘и ` завоева- добной задачи, Терновец вообще это- то вопроса совершенно не касается, _ Творчество. Майоля, в. основе сво- ей жизнералостное, здоровое ‘и реали- стическое, — один из самых радост- ных эпизодов в современном фган-’ цузском искусстве, Отгораживаться от него, сводить его значение для mac только к области узкопрофессиональ- ных проблем кажется Нам излишне реаким. Эта резкость, однако, лишь в небольшой степени снижает . поз: навательную и критическую ценность книг Терновца. } И. ЛЬВОВА . аинском языке «Робинзон Крузо» реве худ. Бланка и Фрадкина ния ero арабами В увлекательней- шей форме эту тратедию noxasan P. Сефеви B своем большом трехтомном романе «Шехрбану». Но не только прошлое привлекает взоры иранских авторов. В острой сабирической форме небольших но- велл талантливейший Джемаль-Заде дал картины Каджарского Ирана. Книта эта, носящяя название «Были и небылицы», сверкает всеми ярки- ми красками живого иранского языка и очаровывает тончайшим юмором. : : Несколько . медленнее развивается — литература театральная, что вызыва. © ется отсутствием в Иране постоянной сцены. Но и здесь отдельные произ: Даниэля Дефо с гравюрами на де- и нами возникает бездонная’ иго: пасть. Бурделль принадлежит к ху- дожникам католической реакции. Он так же как Морие Дени.в живописи, ставил свое творчество на службу церкви. Майоль категорически -отка- зывается от церковных заказов, ука- зывая при этом, что «церковь более не живет, что’ у нее нет дела в жиз- НИ», : ‘ Атрессивную © BMMEPHaTHCTHIecKyD сущность риторической декламации Бурделля Терновец вскрывает очень четко, но он совершенно обходит — и это нам кажется неправильным — Гослитиздат Украины выпускает на Всходит синий, опухший Мертвый месяц над зданием, все. пуще, Кровь струится Ударяет в сознание, Все быстрей и быстрее, И галопом, ‘галопом, — И вдруг стих твой созреет И как, опухоль лопнет. В строфах буря н. море, Голос женщин, кометы... Распахнутся затворы, Ртуть взорвет термометр. Как из векрытой аорты, Кровь в стихи — и не: больно Час рассветный — четвёртый. Брому! Свету! Довольно! Под окном осень рыщет, Осень к двери подходит, Листья, пахнут. кладбищем, Вечность ужас наволит. Глянешь в небо — светлей Бездна синяя. хмурая. В космос ты тогда влей Стих — как ложку микстуры ‚ кое сравнение. Кажется все же, что асли бы это сравнение было проведе: но более последовательно, 00е харак. теристики от этого выиграли бы. По. тому что та «чуждость» творчества Майоля и Бурделля в отношении к нам. которую отмечает Терновеи в * Б. Терновец, A Майоль. Б. Тер- новец, Э. Бурделль, Изогиз, 1935 г, Перевел с польского М, ЖИВОВ