газета № 53 (544)
литературная
_ ЛЕБАНЕВОКОГО
Макс Зингер влюблен в советский
Север. Несколько книг, выпущенных
им, посвящены освоению крайнего
Canepa и арктических просторов.
Но одной влюбленности, одной nd.
стойчивости недостаточно, ‘если все.
это не находит мастерского и глубо._
вого выражения в творчестве,
«Улица Леваневского» не принад-
лежит к таким произведениям.
Материал книги обусловлен точным ~~
местом действия (теотрафия. марш:
руты, трассы полета), людьми, по»
ступками которых гордится наша
страна, -
Сигизмунд Леваневский, Левченко,
Крутский, Лавров и много других —
действующие лица невзыскалельной
хроники Макса Зингера. Одни из них. —
прокладывают новые воздушные пу-
ти, другие создают и строят портовые
горола за полярным. кругом.
В книге, повествующей об одном из _
славных людеи нашей страны, герое
Советского союза, нало было показать
истоки этого теройзма, преданности
ролине, партии, во имя и именем ко-
торой совершаются замечательные ле-
ла.
Истоки героизма Леваневского не
только в нем самом, но в налией ат-
мосфере, в окружающих ero людях,
в событиях. Задача писателя, — пусть
даже средствами публицистики, пока-
зать, как сосредоточиваются эти
«флюиды» в том или другом индиви-
дууме, как, переделывая природу, че-
ловек переделывает` себя. создает но-
вые характеры. На материале край-
него Севера. где сама будничная ра-
бота таит в себе много героического,
формирование большевистского ха>
рактера можно было дать в его «чи-
стом виде».
Но в книге без страсти, Gea BROXHO-
венья, утомительно и скучно расска-
зывается о делах и поступках, совер-
шаемых героями книги, :
Джек Лонлон увидел в буднях
крайнего Севера необычное; он
показал стяжательство и жестокость
осваивателей богатств Заполярья.
Наше освоение зиждется на социа-
листических принципах.
Автор не увидел великой и воспи-
тываютщей силы коллектива, подлин-
ного братства, интернационализма,
которые в напгих условиях, и особен-
но в условиях Севера, помотают жить
и работать.
Даже в документальной книге мож-
но и лолжно, сообразно поставленной
цели, интерпретировать события. До-
кумент не исключает творческой воль-
ности, поисков типичного, результе:
том которых должна явиться больная
и убеждающая правда.
Читатель, который захочет найти в
этой книге Сигизмунда Леваневского.
товарищей его и других ударников я
влюбленных в Север, обнаружит под-
робный тазетный отчет на 188; етра-
ницах об отдельных интересных эпи-
зоцах и случаях, которые однако в
таком виде не заслуживают быть из-
данными отлельной книгой.
ЧУДНЫЙ ПЕРЕЧЕНЬ
«всемерно повысить
качество издания книт»:;
`(Из` постановления Со-
вета народных комисса-
ров о работе излательст:
ва «Художественная ли:
тература».)
размеры. что приходилось об’яснять
его. своего рода чертовщиной, И на.
конец — то ли из-за бумажных ли.
митов, то ли из простого человечес:
кого отчаяния перед этим стихий
бедствием. — перечень опечаток стали
составлять только, из «важнейших».
Так теперь и пишется: «список важ.
нейших опечаток», и, право, в этой
скромной и откровенной Формуле
есть нечто подкупающее.
Но примиривиись с опечатк
как ‘с чем-то неизбежным и почт
столь же вечным, как пышные сл
которыми начинается настоящий.
фельетон. работники издательств об.
тановились где-то на полпути. А меж.
ду тем перед ними непочатый угол
работы. Можно. например, список
опечаток давать не на каком-то влоч.
ке бумаги, а в изящном художествен.
ном оформлении. Можно его состав.
лять заранее, чтобы опечатки были
увлекательными и сочными. Можно.
да мало ли возможностей в этой ин.
тереснейшей отрасли издательском
дела!
Рассказывают, что в Америке ка,
хой-то предприимчивый издатель вы.
пустил книгу с ‘одной опечалкой one.
циально рекламного назначения: кто
ее первым обнаружит, получает пре.
мию. Книга мгновенно была распро-`
дана. У нас книги распродаются 2
так. И если назначить премию у наз,
то, уж, конечно, не читателю, а тех.
ническому релактору книги. Той, з
которой окажется наиболее богатый
подбор опечаток. .
Нетрудно придумать и подходящую
премию. Ну, хотя бы шевиотовый ко-,
стюм в роскошном издании и с0 спи’
ском замеченных в нем недоделок
вкравитихся недочетов и важнейшиу
недостатков.
СТРОГИЙ ЮНОША
ЧЕРМЫЮШЕВСКИЙ
ИД СНЕНЕ
Государственным Новым театром
принята к работе и включена в ре-
пертуар предстоящего сезона первая
часть драматической трилогии по ро-
ману Н. Г. Чернышевского «Что де-
пать?»,
Существуют так называемые веч-
ные темы: любовь. слава, смерть. И
существует, если не вечная, то ве-
ковая транскрипция этих слов: л-ю-
6-0-B-b, C-J-a-B-a, ©-м-е-р-т-ь. Но вот
у первого слова отокочил мягкий
знаж, второе слово, удлинилось на
неизвестно откуда взявшуюся букву,
а в третьем — в букве ‹«т» зазвенела
вдруг медь, и она превратилась в
«д». Это шалят книжные духи, кото-
рые появились на свет якобы с по-
явлением: первого печатного станка и
особенно обильно расплодились в на.
ше врёмя совершенной. типографской
техники. Духам покровительствуют
лобрые люди: белые, розовые и жел-
тые. индульгенции об’ясняют озада-
ченному читателю, что хотя в книге
ч печатано то-то, «следует читать»
так-то и да простит он эти невинные
шалости! Иногда же не на шутку
разыгравшиеся духи проникают и в
эти ийдульгенции: тогда сколько бы
читатель ни водил пальцем по етроз-
кам, он никогда не поймет, что зна.
Чит слово «0Т0б», и почему его сле-
дует читать. как ¢Toods.
Что касается старика Гуттенберта,
то на него явно клевещут. Но наши
Гуттенберги добросовестно прилагают
к кажлой новой кните описок опеча-
ток. Сначала этб были «замеченные»
опечатки: люди, которым надлежало
заметить и устранить их во-время,
еще кичились своей бдительностью.
Потом они стали «вкравшимися» опе-
чатками: бедствие принимало такие
Интерес массового читателя к ро-
ману Эренбурта огромен. Ежедневно
в Гослитиздат, выпустивший книгу
массовым ‘тиражом в серии «Роман-
газета», поступают десятки писем, ав-
торы которых подвертают роман все-
стороннему разбору, хафактеризуя его,
в большинстве случаев, как явление
художественно-значительное. Многие
сужления в этих письмах поражают
своей меткостью, продуманностью,
зрелостью мысли. а главное, такой
конкретностью определений, какую
не часто встретишь и у иных Wpo-
фессиональных критиков. ,
С высказываниями авторов писем
смыкаются и те положения, которые
выдвинуты были большинством вы-
ступавитих на собрании ° партийно-
комсомольското актива завода, «Шари-
коподшииник», ‘специально посвя-
шенном обсуждению романа Эренбур-
га. Совместно с доклалчиком, т. Я. Се-
керской. рабочие «Шарикоподнгипни-
ка» тт. Куприн, Лагода, Могилевский,
Михайпова, Семенов, Дмитровский и
др. расценивают «Не переводя, дыха-
вия», в первую очередь, как яркое.
3. Толкачева к пьесе
{готовится к постан
Попытки инеценировать роман Чер-
нышевского. предпринимались мос-
ковскими ° театрами’ неоднократно.
Сделанная С. и Л. Охитович перера-
ботка для сцены романа «Что де:
лать?» является первой (и пока
единственной), получившей одобрение
крупных театров и принятой к из:
данию. .
В беседе с нашим сотрудником ав:
торы этой работы сообщили следую:
нее:
— Уже в процессе предварительно:
го изучения романа Чернышевского
мы пришли к выводу о необходимо-
сти перевода романа на язык теат-
ра в форме драматической трилогии,
ибо, во-первых, «трилогичность» вы-
текает из самого сюжетного строения
романа и, во-вторых, только при та-
ком разрешении композиции может
быть обеспечено выполнение ‘основ-
ного требования инсценировки бел-
летристического произведения— пере-
дать во всей полноте идейное содер-
manne романа драматургическими
средствами, Попытки втиснуть роман
в рамки одной пьесы неизбежно при-
водили не только к ломке сюжетной
схемы романа, но и к обеднению, ис-
кажению и даже извращению его бо-
гатейшего идейного содержания.
Идя по другому пути, мы вырябо-
тали подробную схему построения
всёх трех частей драматической три-
логии. Трилогия в целом должна
явиться переводом всего романа
Чернышевского на язык театра. Вме-
сте с тем каждая из «частей трило-
гии строится как законченная пье-
са. могущая ставиться на сцене са+
мостоятельно, независимо от других
ее частей.
Первая часть трилогии (уже закон-
ченная) охватывает главы романа,
посвященные жизни Веры Навловны
до замужества. Подзатоловок этой
‘части («На волю») взят из текста
романа и, мы полагаем, выражает и
драматургическое содержание этой
части трилогии. Основную линию
развития ее действия составляет
борьба за выход. Верочки «из подва-
ла». Весь круг этой борьбы заканчи-
вается в пределах первой пьесы, нпо-
лучая здесь свое полное разрешение.
В пьебе фигурирует целая талле-
рея созданных Чернышевским обра-
зов представителей старого мира
(Сторешникова, Сторешников, Марья
Алексеевна, Павел Константинович,
Жан и др.), им противопоставляют-
ся представители революционной и
революционизирующейся молодежи
того времени (Лопухов, Кирсанов; Ве-
рочка). Каждая из этих двух борю-
щихся трупи выступает здесь в ка-
честве носительницы своей особой
концепции брака и семейно-бытовых
отношений. .
Победой «новых людей» заверша
ется эта пьеса.
Пьеса: построена исключительно На
текстах Чернышевского. В основу по-
ложен беловой (журнальный) вари:
ант романа; кроме того, в большой
мере использован черновой его вари-
ант.
В своей работе мы не допускали
никаких домыслов. Развитие дей-
ствия соответствует фабуле романа
Все без исключения персонажи со
хранены. Большинство ремарок взя-
то нами непосредственно из текста
романа. Участием в пьесе «ведуще-
го»з сохранены даже некоторые пря-
мые высказывания автора.
Пьеса принята в печати Гослитиз-
датом.
землю», перегоняет мужчин в брига-
де, над ней еще посмеиваются: учит-
‘ся, мол, неспособная, жалкая зама-
рака, Но отвц уже ревнует ев к
метро, «Он простить никак не мо-
жет, что. вот, девчонка, и зарабаты-
вает втрое больше его».
Рассказ Анисьи Алексеевой, бле-
стящий по тону и экономии деталей,
просится в поэму. Потрясает эта не-
грамотная мать, своими юбками ук-
рывающая подпольные брошюры chi-
на. Она выходит п жать в тюрь-
му своего Васю. «Платок накинула,
пошла сзади, свернулась, как месяц
плохой»,
В «Былях» сконспектирован образ
мастера, фанатика демидовщины. В
1905 г. он стоял перед толпой, су-
хой, высокий, черный и перекошен-
ный, Искривился всем телом и го-
ворит с насмешкой: «Что вы это?»
Единственный человек, который ра-
ботал в стачечные дни. Умер он так:
«Пришел домой, услал своих детей
гулять, закупорил комнату, облился
керосином, зажег себя и задохся в
дыму»,
Тоже нереализованный сюжет, ни-
чейное имущество.
Мы не абсолютизируем эти книги.
Мы пожаловались бы на нехватку
психологического кислорода в них.
Вот рассказ бригадирши Устиновой:
«Пришлось © девчиной поработать
и дома много разговаривать». А ка-
кими путями перевоспитывала Ycru-
нова людей в своей бригаде — этого
не извлекли у Устиновой. Нет химин
mpomeccos, как выразился А. М. Горь-
Кий, ! :
Титераторы не разговорили т. Кно-
салло, как она потеряла дружбу с
Федей Шаталовым, комсомольцем,
клавшим опалубку тоньше, чем по-
лагается. Клосалло рассказала бы,
как работа сближает и разводит лю-
дей. Это то, что можно назв не-
растертыми красками. Таких комков,
тлухих мотивировок немало брошено
в книгах: Часто дается результат
определенной коллизии, & не сама кол-
лизия. Шатка композиция книг. Ча-
сто люди распределены по событиям.
Виографни разрезаны на кусочки,
разнесены по тематическим отделам.
Людьми иллюстрируются события.
Принципу иллюстративности прине-
сено немало жертв. Во имя него изо-
рваны в лоскутья биографические но-
веллы Корпусной, Архиповей, Моисе-
евой, Барановой в «Четырех поколе-
ниях»; Григорня Быкова, Таисни Чер-
нышевой, Дмитриева в «Былях»,
Иные рассказы буквально четверто-
. s %
Эскиз макета А. Тышлера к пьесе Сухово-Кобылина «Смерть Тарелки на»
PV SBE м Om
не, тема второй — черномогское вос-
стание. Автор — не професснональ-
ный писатель, он — бывший моряк,
участник империалистической войны,
участник черноморского восстания.
Искренне, простым языком, расска-
зывает он о том, что видел, что пе-
режил. Правда, в его книге звучит
не столько симпатия к русским ре-
волюционерам, — в то время он еще
не знал током, что они собою пред-
ставляют, — сколько ненависть к
виновникам своих страданий, В кни-
те «Черное море» отсутствует четкая
идеология. Но все же здесь наряду с
бездарностью, низостью и жестоко-
стью командования французското, не-
мецкото, греческого и белогвардей-
ского, наряду с безразличием и не-
вежеством людей, неспособных 0с0-
знать себя и сортанизоваться, Фабу
видит восход русской революции, ви-
дит мужество, прозорливость и актив-
ность большевиков. Два аспекта Boc-
стания проходят перед читателем:
восстание неорганизованных солдат,
которые пойманы на удочку сладких
речей офицерства ив один лень те-
ряют то, что было с таким трудом
приобретено ими за четыре тода, и
борьба большевиков, ‹ испытанных
революционеров, вооруженных марк-
CHCTCRUM мировоззрением, железной
дисциплиной, идущих за прозорли-
выми вождями. Рецензент журнала
«Коммюн» ‘считает, что Фабр, дей-
ствительно переживший то, о чем рас-
сказывает. не может не быть на сто-
роне вторых.
„ЯРОСЛАВ ХАШЕК
д о м д
Нод таким заглавием в Чехослова-
кии вышла книга Вацлава Menrepa
об авторе «Бравого солдата Швейка».
«Прошло уже больше пятидесяти
лет со дня рождения вечного бго-
дяги, веселого парня, любителя вы-
пить, мистификатора, <тениального
идиота», бессмертного автора Швей-
ка, Ярослава Матей-Франтишек Ха-
шека, которого можно считать послел-
ним легендарным образом нашей ли-
тературы» — начинает автор свою
краткую, но богатую монографию о
Хашекв.
Монография изобилует интересны-
мн эпизодами из жизни Хашека, его
творческой деятельности, отношений
к окружающим, выдержками из его
писем, переживаний во время его ра-
боты в журналах и газетах.
В
LAC TeP
LIH TE PRBbIO.
«В Америке будут баррикады» —
под этим заглавием вышла -REUTA
американского революционного писа-
Tera Cpnsara (John Spivak. America
faces the barricades), Джон Спивак—
талантливый репортер, автор пере-
веденной на русский язык книги
«Негры Джорджии», рисующей кре-
постной труд негров в США.
Последняя книга Спивака является
результатом его поездки по США в
1934 году. Отдельные очерки о ней,
вошедшие в книгу, печатались в
свое время, главным образом, в
«Нью-Мессес» и в «Дейли Уоркер>.
В кните Спивака выведены самые
разнообразные слои: пролетариат —
толодный, еще неразвитый полити-
чески, мелкая буржуазия — разо-
ренная, приближающаяся к рабочему
классу, но все еще находящаяся в
плену своей идеологии. В книге по-
казаны также агенты фашизма и
главари америкайской Федерации
труда. Спивак прекрасно разбирает
тактику американского фашизма. Он
показывает, как искусно овладевает
воображением мелкого буржуа какой-
нибудь фашистский мессия, имею-
щий за своей спиной миллион дол-
ларов и свою прессу. Спивак видит,
что большинство американских рабо-
чих все еще привязано к старому.
Но он видит также, что американский
рабочий кое-чему научился, ве мно-
том разочаровалея и начинает пони-
мать тайны государственного меха-
низма. Говоря о демонстрациях на
похоронах рабочих, убитых во время
прошлогодних стачек, Спивак пишет:
«В то время как похоронные процес-
сии движутся то в хлопководческих
районах, то на территории автомо-
бильных заводов, рабочие хоронят не
только своих мертвых, — они хоро-
нят также известную долю своего
уважения к авторитетам и их интег-
претации «закона и порядка», Они
начинают понимать, что государство
— ‚орудие имущего класса. Когда
эта концепция государства станет
убеждением масс, ‘рабочие свергнут
государство>... «Экономическое поло-
жение сейчас более смутно, чем в
начале депрессии, и в то время
как все протрессирующие сокраще-
ния зарплаты, безработица, толод и
нищета повергают рабочий класс в
отчаяние. в то время как предпри-
ниматели готовятся к защите своей
собственности, своих преимуществ и
своей власти, становится ясным, что
в Америке будут баррикады».
По отзыву «Нью-Мессес», репортаж
Спивака — плод большото мастер-
ства. Он заострил до предела ору-
‚дие репортера — искусство интер-
вью. Вопросы ето построены так уме-
ло, что они сделали бы честь самому
искушенному следователю. Ero Me-
тод наиболее эффективен, когда он
товорит с врагами рабочих, образ мы-
слей которых он очень скоро разоб-
лачает. Его’ репортаж —не только фо-
‘тотрафия, не только ряд фактов. Он
рассматривает каждый факт в его
диалектическом движении, в связи
с прошлым и будущим. Это дает
основание «Нью-Меосес» сравнивать
Спивака с такими мастерами репог-
rama, ‘хак Эгон Эрвин Киш и Джон
ил. :
ЧЕРНОМОРСНОЕ
ВОССТАНИЕ
В издании «Фламмарион» вышла
книга Сезаря Фабра «Черное море.
Расскаа участникя восстания» («Мег
Рассказ участника восстания» («Мет
Nofre. Les mutineires racontées far
un mutiny). Oro вторая книга Фаб-
фра первая — «Жан ле-Гуэн» — вы-
шла в 1932 г. Тема первой книги —
моряки в империалистической вой-
СУДЬБА -
НЕМЕЦКИХ
УЧЕНЫХ
Со времени прихода к власти Гит-
лера 1202 тергманских ученых, глав-
ным образом университетских про-
фессоров, удалены с кафедр. Около
половины этнх учёных осталось в
Германии, они лишены средетв к су-
ществованию, живут впроголодь.
Остальные эмигрировали за границу.
Незначительная часть этих эмигран-
тов получила в изгнании места в
возможность работы, но это, шавным
образом, ученые с мировым именем
Остальные, в особенности молодые
ученые, живут в очень тяжелых ус-
ловиях. Для их поддержки в раз-
личных ‘странах организованы коми-
теты помотци. собравшие уже значи-
тельные средства.
Рокфеллеровский институт в Нью-
Иорке ассигновал в пользу ученых
эмигрантов 340.000 долларов, в Анг-
лии для этой me цели собрано
336.000 долларов, во Франции 70.000
долларов.
Некоторым профессорам предоста-
влены кафедры в различных универ-
ситетах: в США и в Турции — 40, в
Палестине — 21, в Англии — 40,
в СОСР` — 11 и во Франции — ®,
ПЕИНЗВЕСТНЫЕ
ПАРТИТУРЫ
й ПИСЬМА
БЕТХОВЕНА
Доктор Макс Унгер, известный сие-
циалист по Бетховену, обнаружил в
библиотеке одного швейцарского
коллекционера большое количество
писем и фрагментов совершенно не-
известных партитур великого компо-
зитора.
Большинство этих писем адресова-
но издателям, некоторые — фабри-
канту роялей Андреасу : Штрейхеру.
другу. Бетховена. Среди партитур
Унгер обнаружил много оригиналов
известных произведений Бетховена;
изучая эти партитуры Унтер. уста-
новил некоторые искажения в опуб-
‘ликованных знаменитых произведе-
ниях композитора,
Доктор Унгер’ приступил к испра-
влению искаженных партитур, кото-
рые в новом издании выйдут уже ‘в
полном виле.
«НЕ ПЕРЕВОДЯ ДЫХАНИЯ» ЗРЕИБУРГА
свидетельство о той огромной внум
ренней эволюции, которую проделал
Илья Эренбург.
— Роман дает радостное ощущение
нашей действительности. — говорили
ораторы, —он остро ставит проблему
человеческих взаимоотношений в на:
шей стране и чрезвычайно убеди.
тельно показывает ростки новой, со.
циалистической морали, идущей на
смену старым фетишам и понятиям,
Как и на всех предыдущих диспу-
тах о романе; в центре споров оказа»
лась фигура Геньки Синицына. Поз:
ти все считают эту фигуру самым
большим успехом Эренбурга, несмотря
на то, что писателю, по общему мне.
вию, не удалось показать сил, пере-
воспитывающих Синицына.
Явно не удовлетворяет требователь-
вого читателя формальная сторона ро-
мана, эскизность ‘многих образов,
слишком частую подачу героя через
авторское ошисание, а не через дей-
ствие.
ДЕЛЬМАН
Макс Зингер, «Упица Леваневско-
го». «Советский писатель», - Москва,
1935 г.. стр. 187, тир. 10.200.
ТВОРЧЕСТВО
НАЧИНАЮЩИХ
МИНСК. (Наш. корр.). В последнее
время усилилась работа с начинаю-
щими писателями. На-днях в Минске
проведен слет начинающих. Свыше
50 кружковцев, представлявших
крупнейшие предприятия торода и
высшие учебные заведения, пришли
на этот слет, чтобы рассказать о сво-
их творческих работах, пред’явить
счет мастерам художественного слова.
Из среды начинающих выявилея
неплохой творческий актив. До 15 т0-
варищей, проживающих в Минске и
еще недавно относивтих в литкаби-
нет ударника свои первые произведе-
ния, сейчас уже мотут работать само-
стоятельно. Белорусская литератур.
ная газета завела специальный от
дел — «Творчество начинающих». Ka-
чество материала, помещаемого в этом
отделе, растет ‘из номера в номер. Но
вое же, как это говорили товарицти на
своем слете, порой тазета оказывает
«медвежьи YCHYTH> начинающим,
принимая «со скидкой» их произвб-
дения лля печатания.
На слете резкой критике подверт-
лась работа литературного кабинета.
Дело в том, что состав руководящих
работников в литкабинете был слиш-
ком текуч. Еше больше, № течение
двух месяцев кабинет был вовсе’ з8-
крыт; скопились труды рукописей, и
начинающие писатели из самых отла-
ленных уголков БССР тщетно ожида-
ли рецензий на свои произведения.
Правление союза учло запросы на-
чинающих, высказанные на слете, и
сейчас разрабатывает вопрос о созда-
нии литературного творческого инсти-
тута. те
_ В печать сдается большой альманах
нЭинающих. В нем будут напечата-
ны лучшие прозаические и поэтичес-
кие произведения рабочих-ударников,
колхозников, студентов. Альманах ре-
дактир виднейшие писатели
БССР.
Е. САДОВСКИЙ
Занавес работы засл. деят. искусств Петрова-Водкина
«Женитьба Фигаро» —Бомар ше в Ленинградской госдрама,
Л. Первомайского «Начало жизни»
овке в МХТ 2)
теру этих книг. Видеть в них художе-
ственный организм, да еще незакоя
ченный, это значит дезориентировать
читателя,
Материал книг — факты и cot
тия, наиболее впечатляющие, —я8*
ляется одновременно не видоизменен-
ными фактами действительности,
Между тем художественный образ
вырастает на ином субстрате. Нечею
и говорить, что для создания полно“
ценного художественного обобщения.
элементы «жизненной» правды дол-}
жны быть одвинуты с мест. Имение”
этого: нех в этих книгах.
Далеки эти биографические рахока-
зы и от фажтографии. В них нет ни
чего и от “моментального снимка И
механистического унылого регистра“
торства. Люди раскрываются во
многосторонности революционной
практики и классовой борьбы, в 60р6-
нии новых чувств и «остатков» капи“
талистической пеихологии.
Ясна глубочайшая закономерность
появления книг такого типа в нашу
эпоху. Заговорили люди, которых #8
знала классическая литература. Люди
социалистического сознания и строй
чувств. Биографии этих людей пока’
зывают то новое и неот’емлемое, 910
уже произвела наша жизнь и 999
литература еще не освоила свойстве
ными ей специфическими методами.
Пятьсот автобиотрафических Е
зов — первая ступень к художествен“
ному исследованию действительности,
но это только разведка и первичное
освоение. Я
Когда искатели наталкиваются 3
места, подозрительные по золоту, он
сразу ставят там столбы. По сто
идет планомерное добывание матери
ada, не лежащего на поверхности, Hi
опасно было бы паразитировать
самотеке, созерцательно кормиться
тотовыми сюжетными зернами.
Вспоминается издевка Monaccats
по адресу современных ему «ДОКУ
менталистов». «Предки нынешних
реалистов пытались изобретать, пол’
ражая жизни; потомки пытаются BOC
станавливать самую жизнь с TOMO
щью подлинных документов. собрай”
ных ими отовсюду. И они ищут их ®
невероятной настойчивостью. 084
бродят повсюду; роясь, подстерегая
с корзиной за спиной, подобно стар»
евщикам.. В результате романы Я%
часто представляют собою мозаику ео
фактов, происходивиких в разной 6р9-
де, различное происхождение который
лишают книгу правдоподобия и OM
HOPONHOCTH,..>.
ОГРАФ
Можне упрекать — и вполне спра-
ведливо — организаторов книг за
шаткую композицию, за иллюстратор-
ство. Но нельзя пройти мимо того, что
в книгах прощупьваются два струк-
турных принципа. Нервый мы назва-
ли бы эстафетным. Особенно ярко он
выражен в «Дюдях СТЗ». Для каж-
дого ‘этапа выбирается своя биотра-
фия, как бы воплощающая его в на-
иболее густом растворе. Выполнив
свою мносню, рассказчик передает э6-
тафету следующему. Тот продолжает
рассказ на новом перегоне.
И второй структурный принципи —
в «Истории метро», в «Нарвской за-
ставе», отчасти в «Былях» и в «Че-
люскине›—мы.бы назвали кольцевым.
Вокруг определенного комплекса со-
бытий ‘располагаются отрезки многих
биографий. Путь человека прослежи-
‘вается не сразу. а по тлавам, совпа-
дающим с этапами дела.
Как ни спорны эти конструкции,
но они поучительны тем уже, что по-
рывают с канонами семейно-бытовых.
романов, канонами, задерживающими
нашу литературу на пройденных пу-
TAX. а
Имели ли читательский успех эти
необычные книги? Думаем, нет. Судя
по опросам библнотекарей, читатель
заметил «Людей СТЗ». Остальное, в
том числе «История метро», еще’ не
дошло до него. Зато кое-какая прес-
са у этих книг была. НЫ
Раньше других писателей Всеволод
Иванов почувствовал и оценил рас-
сказы горняков. Почувствовал их
крепкий язык, смелую историчность,
скупость и энергию повествования:
он оценил глубочайшее знание мате-
риала, уверенность и заинтересовян-
ность в нем авторов,
‚ Другие заметки — большей частью
ни к чему не обязывающие реляции
(самая скучная разновидность кр TH-
ческой. литературы). Их авторы вяло
ческой. литературы). Их авторы Вяло
пересказывают отдельные emTao se x
отраничиваются суммарными похва-
лами.
Выделю лишь одну рецензию о
«Четырех поколениях» (февральский
номер журнала «Звезда», 1934 г.). Она
симптоматична своими ошибками,
Сказав 0б ‹искусном монтаже» от.
рывков, вошедших в «Нарвокую ва-
ставу», рецензент так определяет ее
место в литературе: «Замечательно в
этой книге то, что она не только па-
мятник исторни, эта книга — цель-
ное художественное произведение»
(Подчеркнуто мною. — М. Ч,). Нужно
решительно протестовать против оце-
нок, в сущности лакировочных и не-
`чэкватных реальному весу и харак-
Хороший портретист’ Гершензон
писал идеалистические биографии
славянофилов, которые «не жили во
вне — они только думали и чувство-
вали». У Гершензона вряд ли можно
научиться понимать биографии лю-
дей, которые перед пуском метро две-
надцать дней не были дома, & товз-
рища, спавшего три часа, называли
«буржуем».
ипический, решающий образ эпо-
хи еще ждет своего художника. 06
этом напоминают люди, рассказавигие
о себе в «Былях торы Высокой», в
«Четырех поколениях», в «Истории
метро», в «Людях СТЗ», в «Челюски-
не»,
Вот Чередниченко и Зюков. Они ра-
ботают вместе в опасном забое.
Они — друзья, но когда имя одного
из них не называют на Ronepentan,
У него меняется лицо.
‘He дождавшись пока их заметят
литераторы-профессионалы, люди са-
ми начали рассказывать о себе. И по-
лучились непрофессиональные. кни-
ги, которых литература еще не зна-
ла.
Носмотрите, как пишут рабочие,
как меняется в их повествовании зна-
чение одной и той же вещи — шап-
ки, как варьируется служебное место
детали в различные эпохи.
1. ‹У налиего а была манера
бить учеников по балике, пока шап-
ка не слетит, Так я, если видел, что
он подкрадывается бить, сам шапку
на бочок подвигал: пусть скорее сле-
тит. Это было лет сорок пять назад»
(«Четыре поколения», стр. 56).
: ва революционера заходят в
трактир. Годы реакции. Сели за ото-
лик, А шиики входят следом. «Что
бы не дать подозрения шпикам, по-
ложили шапки на стол и черным хо-
дом ушли. Так без шапок, де самой
заставы» (там же, стр, 201),
Ш. Дом культуры в Нарвском рай-
оне, «Снимет парень пальто, а фураж-
ка, керка всегда на голове. Ссылается
на то, что не причесан. Было ваме-
чено, что, пока парень в фуражке, он
ходит подбоченивигись, руки в. кар-
маны, всех толкает, Как только снял
фуражку, — лишается своей смелости,
без фуражки он не может бузить»
(там же, стр; 419).
Через три эпохи обыкновенный 1о-
ловной убор идет с разным смысло-
вым и социальным знаком.
Читаю рассказ И. Г. Баранова. Опи-
съгвается рабочая маевка. Оказыва-
ется, «демократия» была в шляпах,
женщины в шляиках с перьями, ках
тогда велась мода». Уже через два
абзаца деталь заработала. На маевку
внезалтно, как всегда напала поли.
ция. Участники маевки быстро рас-
сыпались по лесу, но женщинам до-
сталось особенно тяжко. Из-за шля-
пок. Пришлось пробиваться сквозь
густой сосняк, а шляпы громоздкие,
© высокими, по моде, перьями зади-
рались. «Пух из шляп летел, перья
сыпались».
Впечатление от БНИГ Такое, точно В
руки попали записные книжки самой
действительности. Рядом с намеками
и подоказами памяти — почти закон-
ченные конспекты новелл, драм, ге-
роических од и трагедий.
Как правило, деталь в рассказах
еальна, полновесна, вещественна.
реме того она честна своей точно-
стью. Эта скрупулезная точность —
от знания. Никакой приблизительно-
сти, вероятности.
Даже самые экоцентричные факты
в «Четырех поколениях», в «Истории
метро», в «Былях. горы Высокой», B
«Людях СТЗ» — сама жизнь, честно
sarmeannad.
рика принадлежала трем ком-
и — рассказывает Анастасия
Иванова.-—Раз в №д они приезжали
на фабрику, и все трое были в сюр-
туках, в цилиндрах, с тросточками
через ‘руку. Они pf трое снимали
цилиндры и кланялись. Нам нрави-
лась`их вежливость. А; то, что у этих
вежливых людей для нас был пят-
надцатичасовой день, об этом MBI 3a
бывали» («Четыре поколения»),
Карьера трактирщика Богомолова
началась, когда строилоя Путилов-
ский порт. К нему в трактир ходили
землекопы, приносили с собой селед-
ки. Селедку резали на куски, ошиа-
ривали кипятком, первую воду сли-
вали, а вторую хлебали вместо супа.
За одним из них ходил сын, дере-
венский парень, которому из дома по-
ручили следить за отцом и тащить
его вон из кабака. Он не“ отставал от
отца: «Папаша, ангел, идем отсюда...
Чапалиа, ангел, отдай деньги мне, па-
паша, ангел.., а этот ангел едва вле-
зал в дверь, такой был высокий и
широкий» (там же).
Выписанные детали звучат почти
пародийно, но экоцентричность дается
Здесь без нажима, как уцелевшее от-
ложение памяти.
Перейдем‘ от словаря и частностей` к
новым сюжетным положениям.
В двух. страничках Занегиной (бе-
тонщица метро) уложен. замечатель-
ный современный сюжет, Жалкая за-
марашка, Золушка, которой внушили,
что она ни на что не годна и ни к
чему не способна, — и вот она хочет
локазать свою пригодность, разделать-
ся с неотвязным ощущением несчахт-
ливости. Она «закопалась носом