КАТАЕВ Раленитин Страна нашей дунии HOG воплощение в личности этих двух, Та- ких простых и вместе о тем тавих слож- ных и необыкновенных людей, вселила на- дежду на лучшее будущее, окрылила мен- той коммунизма, ибо коммунизм это преж- де веего вечный мир. Теперь эта мечта близка к осущеетгвае“ нию. `И мы, советекие люди, будем первыми людьми на земном шаре, вотупившими в ‘ясный и радоетный мир бееклаесового гом- `мунистического общества. Как ничтожны мелкие добродетели хри- стианетва и жалкие пороки язычества, по сравнению с тем пониманием добра и зла, которому научила нас советская влаеть, Мы научились писать Добро и Зло ¢ большой буквы; Мы знаем, что такое мировое Эло и что такое мировое Добро. Советская власть есть благородная и вечная борьба мирового Добра против ми- рового Эла. Й мы знаем: Лобро победит. Вот почему все темные силы мирового Зла так яростно ополчились на нашу мо- лодую республику общечеловеческой прав- ды — правды Ленина и Сталина. Инотла я думаю, что было бы со мной, что было бы со всеми нами, если бы в ми- ре не было советской власти, «етраны мо- ей души». И мне становится стратино. Мне ‘становится душно ‘до обморока от одной мысли, что. надо снова дышать тем- ным, смрадным и неподвижным воздухом старого, рабского мира, без надежды на освобождение. И как хорошо бывает снова и сновь полной грудью вдохнуть свежий, сильный воздух нового мира и услышать ту музы- ‘ку мировой гармонии, о которой так то- сковали лучишие люди прошлого. Если бы мне каким-нибудь чудом верну- ли мою молодость и сказали: — Перед тобою опять твоя жизнь. Ты властен сделать ее такой, какой поже- лаешь/ Приказывай. Все будет исполнено по твоей воле, Хочешь быть знаменитым, сказочно красивым, несметно богатым? Хо- чешь свободно путешествовать, наслаж- даться любовью красивейших женщин, писать тениальные поэмы, повелевать на- родами? Все это сделается по одному тво- ему мановению, но только при том усло- вии, что ты навссгда останешься по «ту сторону», т. е. в старом, обветшалом миро бедных и богатых, сильных и слабых, господ и рабов, белых и черных, и никогда не будешь дышать воздухом коммунизма, никогла не услышишь музыки мировой справедливости... То я бы ответил: — Нет. Ничего мне от вас не нужно, Пусть я лучще останусь такой, как я есть, н таким. каким я был. Пусть я лучше ее ‘233 переживу мою чудесную нищую моло- дость, овелнную октябрьскими бурями. Пусть лучше я еше раз переживу мою бес- покойную, трудную, сложную—-и трижды благословенную! — зрелость. И пусть я опять остановаюсь на пороге старости я снова увижу так близко перед собой зарю коммунизма. Отойдите. Не. заслоняйте от меня солниа. о Шелехове — герое романа А. Малышки- на «Севастополь», о Левинсоне, о Рощине и Телегине, о Павле Корчатине и Олего Вошевом. Борец и строитель советской действительности в книгах нашего писате- ля предетает все более гластичным, Bee значительнее помогает увидеть и понять этого борца и строителя в жизни. Вще до возникновения плана издания избранных произведений советской лите- ратуры за 30 лет Фадеев сказал Mae, кав он однажды был поражен, переемотрев основные произведения крупных советских писателей: оказалось, в своих книгах они коснулись почти воех главных сторон со- ветской общественной жизни от Октября до Отечественной войны. Это правда. Сей- чае, когда издание такой серии в сто книг осуществляется «Совотеким писателем», читатель сможет легко окинуть взглядом всю картину созданных нашими“ писателя- ми образов. © большой выразительностью и вернс- стью правде, различными индивидуальны- ми средствами, во всех мыслимых жанрах наша литература показала человека, от- стаивающего с оружием в руках Октябрь, создающего Днепрогэе, громящего немцев под Сталинградом. Шосле войны вливаются в писательскутю среду новые авторы с дра- гоценным жизненным опытом, приобретен- ным На полях сражений. Это свежне ре- зервы молодости и силы. Недавно Ооюз писателей устроил, в свя- зи с тридцатилетием Октября, литератур- ный вечер в концертном зале имени Чай- ковекого. Устроители вечера рассказывали. ‚Что но привычке своей тревожной профес- сии они бесопокоились 3a продажу биле- тов-—она шла довольно вяло. В день вон- церта’ произошло чудо: в течение двух- трех часов были буквально расхвачены вее билеты ‘от самых дорогих ло захудалых, А народ шел и шел. На площади Маякове ского стояли толпы людей, выспранивая друг у друга «билетик», правдами и не- правдами стремясь в зал. Это обычное «чудо» литературных вечеров. Я смотрел на лица, заполнившие зал. Около двух тысяч человек в необыкновен- ной тишине слушали стихи и прозу. Ва- кие это были лица, сколько оттенков чув» ства выражали они попеременно, как жила мысль в эти минуты’ в этом зале! Й что за множество неповторимых биографий стояло за плечами этих двух тысяч чело- век разных национальностей, не похожих одна на другую профессий, военных п штатеких, девушек, женщин, юношей, мужчин! 910 был ‘подлинный конперт — созвучие многих и многих желаний, сли- тые в единетво мысль исполнителя и в06- приятие слушателя. He таким ли созвучием представляется наша. страна, где труд и творчество каждо- го принадлежат всем? И не правы ли мы, © убежденностью новторяя, что будущее длЯ нас — мололость и еила? i ООО О ene tee ee ee en nee ee eee И ОРТ, Тридцать лет == это ничтожно Мало и вместе с тем бесконечно много. Для rocy- даретва это мало. Для человека ~~ 00- ее половины сознательной жизни. И все же, когда я — человек и гражданин — думаю о советской власти, У меня нет ощущения двойственности. Это происходит потому, что советская власть гораздо шире общепризнанного понятия государственной формы. Советская власть не только форма госу- дарства. Она также и моральная катего- рия. Гоголь говорил 0 «душевном городе». Мы должны говорить о «душевном госу- дарстве», 0 «стране нашей души», где личность советского человека и советского гражданина не противопоставлены друг другу. Они слиты воедино не только во времени и в пространстве, но—и это глав- Hoe——B великом и вечном чувстве мировой справедливости. _ — Есть люди, которые не могут вырвать- ся из плена древних предетавлении 0 при- роде человеческого общества. ~ Одни из них изображают советское госу- даретво, как некое новейшее повторение Римской империи с медными таблицами ero схоластических законов и человеческой личностью, раздавленной беспощадной сто- пой невежественного, но’ высокомерного центуриона. Другие предетавляют советское государ- ство, как, громадную религиозную общи- ну — скорее, секту людей, исповедующих коммунизм, как некую новейшую, универ- сальную форму христианотва. ` Подобные люди могут вызвать Только исгодование или жалость. Их ум крепко привязан к привычным категориям. Советский Союз — не Рим, а комму- низм — не религия. Нет ничего более противоположного и враждебного по духу, чем идея грубого, низменного римского го- сударства незарей и патрициев, основанно- го на рабетве, и идея свободного союза свободных советских народов, основанная на политическом и моральном равенстве свободных людей, занятых свободным сози- дательным трудом для общего блага. Хри- стианотво — жалкая религия отчаяния и бессилия. Идея коммунизма основана не на мистическом представлении о мнимом бес- смертии человека, a Ha отрицании права угнетения человека Человеком, на отрица- нии рабства в любой форме, на утвержде- нии права каждого человека на свободную, независимую, счастливую жизнь, `Два тениальнейших человека всех вре- мен и народов — Ленин и Сталин — построили Ha земле совершенно но- вый — принципиально новый — небыва- лый тип советекого государства, и — это главнее, — они вдохнули в него чи- ‘отую молодую душу коммунизма. Что было бы с человечеством, измучен- ным противоречиями капитализма, дошед- шим ло отчаяния от невозможности жить мирной, чистой, справедливой обществен- HOH жизнью, если бы не великая, вечная правла ленинско-сталинского учения? Мир лолжен был бы захлебнуться в кро- ви вечных войн иля сойти с ума. Но сила мирового общечеловеческого гения, нашедшего себе полное п совершен- ‘ON000c™m™. удовлетворить потребности в нем. Вниг и газет нехватает. Спорт приобрел такую по- нулярность, что отцы и дети отлаютея ему c одинаковой страстью, как в странах ве- ковой спортивной традиции, и качествен- HO BO многом далеко превзошел эти страны. Все это стало содержанием быта, наряду © грамотностью, школой, полным равно: правием женщины, равенством наций пе- ред законом и неоспоримым правом их на свой. родной язык, свою национальную культуру. Только приток молодости из вышедших на поверхность земли пластов народа мог создать. несчетные армии новой интелли- тенции, какие нужны были во всех обла- стях жизни Советскому государству. Сила нового строя исторически утверди- ла себя в необычайно тяжелых и ‘горьких испытаниях. В периол гражданской войны на стороне врагов революции выступили все сильнейшие державы империализма, Врасная Армия изгнала чужеземные вой- ска из пределов родной земли. Два дебяти- летия спустя Германия Гитлера, похорив- шая велю континентальную Западную Ев- ропу, обрушилась на Советекий Союз. В результате четырехлетней невиданной вой- ны Советская Армия разгромила противни- ка, освободила свободолюбивые народы от врага, водрузила знамя СССР над рейхета- гом в Берлине и надолго вперед упрочила внешнеполитическое влияние своей роди- НЫ. . Два с ноловиной года, прошеднгие после Отечественной войны, показали, что, не- смотря на разорение и потери, наше госу- даретво снова быстро’ наращивает силы, продолжая развивать строительетво, пре- рванное войной. Олна из наиболее ярких особенностей нашей жизни — ее темп — не только не утрачена нами, но становит- `ся еще’ ярче. Тысячи‘ сел заново выраета- 10T из пепелищ, десятки городов, залечивая свой ‘глубокие раны, в то же время. созда- т и осуществляют планы более совершен- ного, чем прежде, градоустройетва, К нашей литературе как нельзя лучше применимы слова: молодость и сила. ( пер- вых лет возникновения она посвятила свои художественные поиски изображению чело- века, пришелшего к деятельности, как pe- волюционный хозяин жизни. Ряд. предста- влений о мире, как борьбе настоящего с прошлым во имя будущего, сделался обыч- ной ев темой, сначала в самых общих выражениях. Затем эта тема стала при- обретать отчетливоеть. Появились книги о старой и новой России, о Советской Рос- син п буржуазном мире Запада, о’ противо- речиях двух культур. Декларагивноеть. на- чального периода этих поисков постепенно уступила место созданию образа сопиали- стического героя. _ Теперь, на пороге четвертого десятиле- тия литературной борьбы за идейные цели искусства, за метот, стиль, форму, наша литература уже обладает понятиями. вы- раженными в живых образах. Мы говотим Мариэтта ШАГИНЯН Если бы па Востоке не была создана могучая металлургия, если б наши геоло- ги не открыли в стране необходимые для промышленности и сельского хозяйства ископаемые, если бы железные дороги на- ши, подчиняясь росту промышаенности, не создали неслыханного нигде, кроме наше- го Союза, оборота вагонов, мы не смогли бы победить в Великой Отечественной вой- не и сейчас же после войны начать побед- ное шествие новой пятилетки. Находятся еще странные люди, — их, правда, все меньше и меньше, кто продол- жает еще думать по-старинке, как думали в России конца девятнадцатого века, что «заграница» выше нас технически. Они делают фетиш из западной «цивилизации», часто принимая за признаки цивилизация нарядные обертки, прикрывающие недо- бротноеть и порочность содержимого. А ес- ли вемотретьея в суть, в непрекращаю- щийся у нае поток народного творчества, В 10, Что можно назвать пиротой и глуби- ной народного ума, отраженного в созда- ваемых народом ценностях, мы YBHIHN, насколько мы пошли вперед. Возьмем та- кой показатель, как железнодорожный транспорт. Вогда встала задача реконструи- ровать нат траненорт, доставитийся нам от старого режима, мы обратились к «загра- ничным» образнам. И оказалось, что «пе- редовая» зарубежная железнодорожная тех- ника не годится для наших условий. Советским конструкторам пряшлось искать свои собственные пути. И мы на- mau их. Мы создали свою автосцепку, свои автоматические тормоза, свой путе- укладчик. В то время, как некоторые ва- ши странные граждане завистливо восхи- щались заграничной упаковкой, сама за- траница весьма завистливо и Весьма при- стально разглядывала то, что’ мы делали на транспорте. А мы делали еще в 1924 году, и слелали первый в мире тепловоз. 0 на- шей скорости оборота вагонов за рубежом и мечтать не смеют. 0 количестве наптих ‘электрифицируемых линий Америка и во снё не помышляет. И, наконец, наши co- ветские ученые создали, впервые в мире, новую науку 0б эксплоатации транепорта, такую науку, которой нет нигде на зем- HOM tape. Мы многого добились за тридцать лет и еше большего добъемся, шагая вперед и полнимаясь выше, миллионная людская энергия. поднималась в молодой советской стране, — эта энер- гиля должна была заставить землю давать большие урожаи, должна была заставить задымить на земле заводские трубы. Долж- на была забить из земля нефть, должны были хлынуть потоки чугуна и стали, дозжны были взлететь самолеты. Вот что рилел тогда орлиный взор Ленина. И народ наш стал строить без английских фунтов й американских долларов. Как первую любовь, вспоминаем мы Ra- шару н Волховстрой. Память хранит веч- вый оттиск тогдашнего необыкновенного ‘настроения = страстной жажды созидать самому, видеть и описывать созидаемое. Помню, в 1932 году, в швейцареком санаторли, профессор Бинговангер сказал мне: «Вы. хотите меня уверить, что ваши ‘люди трулятея добровольно, отдают себя с ‘неслыханной шедростью, но почему, поче- му? Ведь не свойственно человеку не быть ‘эгоистом. не думать о себе?» . Хочется ответить на это сейчас всем ярким опытом прошедших тридцати лет: ‘да ведь мы именно думали о себе, инстинк- том творца, великим счастьем созидате- ля-—так отдает себя мать, рождая ребен- Ra. Бессознательно для одних, полусозна- тельно для других, прозрачно ясно для третьих, народ наш впервые отдавал свою ‘энергию не в пустоту, не в карман туне- ядца, не в бездонное сито, не туда, откуда он лично ничего не ‘получил бы назад ий даже имени своего на содеянном, сотворен- ном, отработанном не смел бы поставить и сохранить, — а отдавал ее плодотворно, ‘сохранно, пелостно, не уворованно. Отдавал ‘для себя п дотей своих на родную землю. Вануны больших праздников, это-——060- бые лни, овеянные приближением самого праздника, восходящим светом заслужен- ной радости, И в канун мы привыкли 060- бенно дружно, особенно ярко трудиться. В старое время, когда рамки мира замы- кались для человека четырьмя стенами до- ма, хозяйка устраивала «дым коромые- лом», скребла и мыла, чистила п наводи- ла глянец, жарила и варила, а в доме, в сенях, как в баньке, стоял влажный дух распаренеого веника, отмытого пола, — п знал человек, занося ногу над порогом, что здесь вее готовится, убирается к праздни- ку. Сэйчае, когда мир разомкнул для нас стены дома, ип весь необ’ятный Союз стал собственным домом для нас, — эта зна- хомая прелесть кануна не исчезла, а 062- ECH@uHo засширилаеь, еблизила сердца He двух соседей, не членов своей семьи, род- ных п кумовьев, а миллионы людей, ты- сячные коллективы рабочих, районы и 1ес- публики, в поднятом соревновании, в pa- достной перекличке, в ревнивой страсти труда; в горячке особого, нашего, любимого нами кануна. Большой дом наш убирается, чистится, зпобовно приготовлен к празднику. Миллио- ны подарков сделаны родной страве, и каждый старается превзойти другого в щед- рой отдаче, в высоком искусстве дара. Вот наступил долгожданный большой праздник. В торжественной тишине дня выйди в семьей на празднично-нарядную улицу. В любую погоду, — снежок ли крутился, солнце лин выглянуло Haz грышами, — тишина большого празд- ника стоит над родным городом, полная хакой-то 060б0й, соередоточенной мысли, хак после исполнения великой симфонии в зале, — ты вдруг всем существом. своим понимаешь, что с тобою произошло нечто больше, может быть, и не сразу название полберенть. Что же произошло? Ты взошел на новую ступень. Ты приобрел нечто, вчера еше у тебя не бывшее. Перекличкой со всею Ро- длиной в дну кануна, сосредоточением своей энергии на исполнении поставленной зада- чи, учетом всего, что было сделано, яс- ным представлением того, что еще надо сделать, сравнением с делами и опытом других, невольной и неизбежной внутрен- кей оценкой пройденного пути своего—ты прнобрел новую долю самопознания, шаг- нул на более высокую ступень его; Так. иногда; гляля на циферблат болыцих стен- ных часов, видит человек, как; вздротнув, подринулась внеред стрелка, словно пере- веденная невидимой рукой: она отметила время, которое уже прошло. Мало создавать новый мир, выковывать новое общество, менять облик земли, нака- пливать мощь и богатство ee, перевоспиты- вать ветхого Адама в нового человека, — нужно еще п осознавать созданное тобой, чтобы яснее видеть и свое место на земле, и славу своего народа, и следующий mar в будущее. у ; Таким актом самопознания встают сей- чае перед нами истекшие тридцать лет строительства нашей страны, превращения ве из аграрной и отеталой-—в самую пере- ловую, самую сильную, единственную в мире страну социалистической индустрии. Словно большая книга, раскрывается пе- рел вами недавнее прошлое, в котором вы сами участвовали. Вы дышали ero бес- смертным воздухом, прошли по его путям, ` видели его легендарных творпов. Некогла яростный талавт Шекепира искал вебе по плечу героев в старинных хрониках; но в книге нашего тридцати- летнего бытия найдется материал для ты- erga Шекепиров. Даже сухие обзоры этих. зет не могут, например, обойти одну ветре-. чу, одну беседу, проистедигую в первые толы советекой власти. Она полна такого реального драматизма п в то же время так уже оборачивается к нам живым мифом, образом искусства, высокохудожественной силой заключенного в ней контраста, что исторический смысл ее на глазах нашей эпохи, нашего поколения преврашается в произведение величайнтего искусства. Лва . человека, о которых я говорю, — олин простой и скромный, знакомый и до- рогой до каждой черточки в облике и одеж- де, человек. виденный нами, слышанный, живший пол одним небом с нашим наро- лом — творец новой истории человечества, величайший гений современности, Влади- мир Ильня Ленин. А другой — не простой, и не скромный обыкновенный писатель, а автор «Машины времени», романа, в кото- poM он попыталея заглянуть вперед и предсказать будущее, — Герберт Уэллс. Только что кончилась гражданская вой- на, была чудовищная разруха и нищета, люди езлили в теплушках, гле не было. пе- чек. занимали крыши вагонов и вагоны © выбитыми стеклами, слезали на заметен- ных снегом станциях. Москва лежала в белой тинине, заметенная, темная, Ha лестницах не горел свет, в магазинах не было продуктов, но огни горели над теат- рами и в театр ходили бесплатно, не сни- Мая полупгубка, в валенках. Терберт Уэлле увидел страну в раз- рухе,—и это показалось ему концом. Он за- хотел увилеть Ленина, легендарното для Европы человека. Ленин принял ero, За- крыв глаза, мы можем представить себе эту встречу. Быстрые и округлые движе- nea Ильича, его прищур, сила его мимо- летной улыбки, говорок, — быстрый, убе- длительный, неповторимый, сохраненный тля нас в звукозаписи, — над раскрытою картой ГОЭЛРО. И суховато-корректный англичанин, считавший последней мудро- стью человека — сомнение, скецеис, во- прое «что есть истина?», уже заключаю- ший В себе ответ: «истины не существу- ет»... Ленин видел то же, что и Уэлле,— страну в нишете и разрухе, но там, где англичанину мерещился конец, ему откры- валось начало. Узллеу казалось, что для спасения Россия нужны английские фунты п амери- ханекие доллары, и если их не дадут Анг- лия п Америка; Росса прелетоит. погиб- путь. А Ленин видел, как живая, много- Плакат работы художника В, садорож- ного, выпущенный Киевским издательством Павел АНТОКОЛЬСКИЙ Послание на дальний Запад Растасуите карты, джентльмены, Чокайтесь с победой! Павший в битве ждал от вас измены, Именно вот этой, Кем бы ни был паренек’ из Глазго, Мальчуган из Фриско, Он оглох. от пущечного лязга, Он зарыт неё близко, Голосуйте скопом, скиньте шляпы, Кепки и пилотки, Вбейте пачки долларов, как кляпы, В человечьи глотки! , Кем бы ни был, под каким бы лаком Ни переиначен, — Павший в битве хорошо оплакан, Хорошо ‘оплачен. . Но постойте! Где-то там. внизу, В жарких трюмах, в вони. кочегарок, Люди, пережившие грозу, Засветили заполночь огарок И читают по складам слова: Правда. Совесть. Мужество. Москва. Сколько их? — Сочти пески в саваннах, Волны в. океане голубом. Столько’ их, голодных и незваных, Будущего хочет, а не бомб! Все они, в любой своей отчизне, Жаждут жизни, Все они, от Андов до Памира, Жаждут мира. Это не забитое в бараки Пушечное мясо, Не натренированная в драке Избранная раса; — Это ЛЮДИ. Самое простое, Самое святое, Дальше, дальше. Что там впереди? Погоди грустить иль веселиться. Если ты История, гляди Пристальнее в человечьи лица. Если Песня, вслушайся в полет Времени земного и — вперед! Ибо мудро выдумано время. Это кислород, а не иприт. Это сжатый в ясной теореме Сердиа. человеческого ритм, Это утро! Вот в какое время Сталин с нашим веком говорит. Будущее для нас молодость и сила. Алексей Толстой. Константин ФЕДИ Н Огромное излияние любви народной окружило гробницу Ильича; и в навале этой любви, в прозрачной тишине слыши- мые за тысячи километров каждым совет- ским сердцем прозвучали великие слова CTAINHCROE клятвы. ^ Сохранить Страну Советов, сделать ее сильной п крепкой, способной оборонить себя от врага, — значило не только спа- сти нашу молодую республику, но и спасти дело коммунизма для всего человечества. Для такого дела надо было уметь видеть далеко вперед! Надо было быть Сталиным. ...Цомню весну 1929 года. Я ехала то- гда из Москвы на юг. В вагоне со мною возвращалиеь делегаты с какого-то с’езда. или с пленума. Они вошли в вагон, ярост- HO споря, продолжали спорить весь день, и даже вечером, когда проводник разносил по купе мешки с постельным бельем, они все еще спорили, толпяеь ий дымя в коридоре папиросами. г Я прислушивалась с интересом, и про- Водник, остановясь, тоже стал слушать. Впервые тогда прозвучали для меня во. всей их значительности смутные названия: Вузнецк, Магнитная... Они произносилиеь остро, дискуссионно. И люди горячо обсуж- дали пути в огромным вернитнам, вырос- шим внезапно перед ними на горизонте: Вузнецк, Магнитная. Мерилом нашего правотвенного поведе- ния стали слова Сталина, сказанные им на эпрельском Пленуме ЦЕ ВВП(б) в 1929 году. Нам, людям искусства, они дали 0б- раз, ставший ориентиром в изображении передового советского человека. Сталин сказал: «Видали ли вы рыбаков перед бурей на. большой реке; вроде Енисея? Я их видал не раз. Бывает, что одна группа рыбаков перед лицом наступившей бури мобилизу- ет все свои силы, воодушевляет своих людей и емело ведет лодку навстречу буре: «Держись, ребята, крепче за руль, режь волны, наша возьмет!» Но бывает и дру- гой сорт рыбаков, которые, чуя бурю, па- дают духом, начинают хныкать и демора- лизуют евои же собственные ряды: «Вот бела, буря наступает, ложись, ребята, на дно лодки, закрой глаза, авось как-нибудь вынесет на берег». «Режь волны, наша возьмет!»... Ham народ пошел навстречу буре. В печати утвердились боевые ‘елова: «штурмовать», «наступать», «темпы», «ударник». Пре- образование страны стало видно всем, — выросли промынменные окраины крупных центров, появились новые города, замель- кали машины на улицах и похорошели са- ми улицы. Исчезли межи и полоски на по- лях, зазеленели веходы, царственно засту- ‘чал по полям трактор, взмыли под облака самолеты. Каждый из нас по высокому под’ему, по крылатой и легкой для себя самозабвенно- сти ощущал силу производимой народом работы, ее стремительный напор в буду- щее. Мы начали обгонять время, задержи- вая годы молодости, побеждая хронологию. Гиганты на горизонте становились явью. И человек так устроен, что к самому, каза- лось бы, фантастичному еще вчера, & нын- че уже созданному, он привыкает с мгно- венной быстротой. Таинственные еще нелавно Кузнецк и Магнитка так скоро во- шли в наше сознание, что многие из Hac уже потеряли в памяти время, когда их не было. Во второй пятилетке мы перестали вво- зить тракторы и сельскохозяйственные ма- шины, металл и хлопок, —— у нас стало хостаточно своего. Ь концу третьей пятилетки наша прэ- мышленность выросла еще в полтора раза по сравнению со’ второй, и мы за один месяц стали давать, пожалуй, столько, ‘сколько старая дореволюционная русская промышленность создала за весь 1913 roa. Но одновременно с этим количественным ростом и укреплением нашей Родины все яснее проступало качественное начало это- го роста. Самые отдаленные друг от дру- га об’екты, казалось бы, ничем не связан- ные, обнаружили свое место в общем чер- теже, впаянные в цепь всех других етро- ек логикой широкого: общего плана: Каждая часть нашего Союза, отдельные республики и области за эти голы разви- вали свою металлургию. свои топлавные ресурсы. освапвалн своп недра, создавали свою энергетику. Шо чем решительнее ‘определялась эта самостоятельность OT. дельных частей, тем ярче и сильнее вела она к мощной связи всей страны в орга- низованном единстве. Главная наша сила -—— новый советский человек, человек сталинской эпохи. 3a ‘тридцать прожитых нами лет советский. рабочий не просто отдавал свою энергию великому делу; он непрерывно учился и учится отдавать ее наиболее целесообразно. Еще не написана история роста нашей производительности труда за тридцать лет, `8 это увлекательно, как роман. Сперва человек стал трудиться ударно, стремясь показывать лучшие качества ра- боты, т. е. большую степень упорства, напряжения, старания, усилия в обычной своей работе. Слово «ударник» вошло в быт. Потом выступил Алексей Стаханов. Имя его стало нарицательным. На протя- жении нескольких лет стахановекое дви- жение показало у нас все виды и способы приложения мысли к труду в любых кон- хретных условиях. Рабочий стал подгонять конструктора. Елиничный опыт быстро вызывал тино- вые изменения. Родилось у нас движение тысячников, людей, сумевших за смену даль десять и больше норм. Они тянули, подтягивали за собой остальных. Это была борьба с неподвижностью нормы, борьба за все новый и новый подвиг свободного труда. Рабочие начинали выдвигать ветречные планы. Они как бы говорили тосударству: «Ты нам говоришь: «Дай столько-то», а мы тебе отвечаем: «Дадим больше». Это разговор на больную совесть! Нигде и никогда в мире не могло бы возникнуть такого разговора между хозяином и подне- вольным рабочим. А дальше встал вопрос о принципе пза- нирования. На московской обувной фабрике «Парижекая Коммуна» закройшик Василий Матросов задумалея над странным фактом: одни рабочие работают очень хорошо, а другие иногда не выполняют плана. Но ко- гда кончается месяц, квартал или год, предириятие в целом празднует победу — выполнение плана. Как жес не выполнив- шими норм? Они тоже празднуют, но но- чему, кто укрыл их от глаз? Оказывает- ся, они укрылись за ередней цифрой... Средняя цифра давала возможность сравнять труд отетавших с горячим и ум- ным трудом других. И рядовой рабочий за- думалея над тем, чтобы люди не прята- лись за среднюю пифру, чтобы не было нерадивых, и он предложил планировать работу по лучшим, а не по худшим. Так родилось новое движение, движение масс и коллективов, активных участников. выпол- нения первой послезоенной сталинской пя- тилетки. Каждым из гениельных открове- ний народа в процессе его трудового твор- чества поднималась У нас все выше и вы- ше производительноеть труда. В’ мире капитала экеплоататор копит деньгу за деньгой и ему все мало! Ero деньга — это сгусток энергии, уворован- ный у рабочих людей. Это — молоко, от- нятое у ребятишек: школа и книга, похи- шенные у молодости; больница и леварет- ва, санаторий и свежий воздух, отнятые у здоровья: хлеб, крыша. тепло и отдых, ограбленные у трудовой священной старо- стн. Зарубежные рабочие должны кормить tt баловать гнуеного тунсядца, умножать его безделие. В нашем мире свободного труда мы от- даем наш труд, нашу светлую мысль, на- WY творческую инициативу непрерывному движению вперед и вперед, росту всего то- го, что служит и будет Cay NTE нам и Re- тям нашим. Не напрасно пройдем мы по земле. С песней булут рассказывать наши потомки о том. как мы, зачинатели. прожили свой век. Не исчезнут ни нанти усилия, ни па- мять о нае из общего дела и памяти по: колений. потому что дела ваши и усилия впаяны в чертеж и форму. в камень ий це- мент. в материальные и культурные паче ности HOBOTO общества, пострознного вами под руководством Иосифа Виесарпоновичз Сталина. советская культура празднует триднати- летие своего существования. Это — поло- Бина человеческой жизни. Не только не ушло, но здравствует и трудится поколе- ние, которое училось, работало и боролось в старой России. А между тем перед лицом истории стоит сейчае преображенный на- род на преображенной земле. За краткий срок человеческой жизни произошло ис- чезновение былого и рождение совершен- но нового общества. Взятый безотносительно, срок этот не. так, конечно, мал. В прошлом, в извест- ные периоды обновления общества, также происходили громадные перемены на про- тяжении двух-трех десятилетий. Так было на рубеже семнадцатого и восемнадцатого столетий в России Петра. Так случилось на рубеже последующих столетий в рево- люционной Франции. Однако в зарождав- шемся новом обществе сохранились тогда не только отдельные черты изжнтого про- Шлого, но самые основы, краеутольные камни предшествовавшего строя — труд подчинялся золоту, и влаеть принадлежала золоту. Святыни нокоилиеь в своих алта- pax. Лак, которым их освежали, улетучи- вался. Советское тридцатилетие по глубине co- вершенных революцией перемен не сравни- №0 с другими периодами истории. Аналогий для Hero He подберешь. Оно пока единственно, и когда, в будущем, станут искать обозначение для великих преобра- зований мира, мысль неизменно будет воз- вращаться к Октябрю. Способность произвести за столь корот- кое время столь могучее переустройство всей культуры говорит о силе, молодости народного гения. Алексей Толстой, поднося мне, в разгар войны, свою трилогию «Хождение 110 мукам», сделал такую надпись на книге: «...в. память прожитых лет, и с твердой уверенностью, что будущее для нас—мо- лодоеть и сила...» Это отлично характе- эизует большого советекого писателя. Ha еще лучше характеризует советское обще- ство. Молодость и сила были той живой во- дой, источник которой наполнял здоровьем строителей социализма в нашей страпе. Молодость и сила останутся у нас этой живой волой п впредь. Недаром первые свзи етравикы революционная эпоха за- полнила декретами о народном” образова- нии. 0б охране детства, материнства, Re- даром комсомолу так много отведено места повеюду. Прежде неизвестные, либо редкие spre ния общественного порядка сделалиеь про- стым выражением нашего. нового быта. Появилея небывалый интересе к технике. Уважение к науке стало вееобщим, ее ав- топитет очень высок. Лекционные атдито- рии так же переполнены натодом, как вы- ставки, галлереи, театры. Кино не может № 02