Ничто! - Но ты меня плѣняешь Величіемъ твоихъ затѣй:
Ты - смѣлый - Дурова желаешь Быть остроумнѣй и смѣшнѣй. Осадныхъ рыцарь положеній,
Страшитъ меня твой дикій геній; Дивлюсь порой средь суеты:
Ужель ты вправду существуешь, Приходишь въ Думу, съ ней враждуешь? Я есмь - конечно, есть и ты!
Ты есть! - активникъ“ мнѣ вѣщаетъ, Гласитъ сѣдой охранникъ то, И Остенъ-Сакенъ увѣряетъ:
Ты есть - и я ужъ не ничто!
Какъ дымъ, разсѣялись заботы; Я вѣрю, строить эшафоты
Лишь одного пошлютъ тебя,
Ты по дружинниковъ рѣшенью Стоять подъ висѣлицы сѣнью Веревки будешь теребя!
О, табу Гомеля и Вильны! Я знаю, что души моей Воображенія безсильны
И тѣни начертать твоей;
Но если славословить должно, То людямъ, право, невозможно Тебя ничѣмъ инымъ почтить,
Какъ имъ къ тебѣ лишь опускаться. Подъ сѣнью висѣлицъ сбираться
И „дерзкихъ кровь на плаху лить.
Въ дежурную комнату участка входитъ здоровенный городовой и, вставъ во фрунтъ, громкимъ голосомъ докладываетъ:
- Ваше выс-діе, дозвольте доложить.
- Что доложить? - спрашиваетъ дежурный чиновникъ, отрываясь отъ чтенія бумаги.
- Такъ что, значитъ, поймалъ. - Кого поймалъ?
- А того самаго, который расклеиваетъ. Я за угломъ его поджидалъ, онъ этто какъ подошелъ къ углу, только пристроился,
сталъ бумажку наклеивать - я его какъ хвачу сзади! Онъ давай кричать, я его сгребъ, тутъ дворникъ подоспѣлъ - мы его и связали.
- Гдѣ же онъ? приведи сюда.
Черезъ нѣсколько минутъ вводятъ старичка. У него съ перепуга трясутся ноги.
Отъ пережитыхъ волненій онъ потерялъ способность говорить и къ тому еще оказался заикой.
- И не стыдно вамъ въ такіе годы заниматься пропагандой - укоризненно говоритъ ему чиновникъ.
Само-Державинъ. Поймалъ.
- Кон... кон... кон... - лепечетъ заика.
- Вотъ мы вамъ покажемъ конституцію!
- Н-ѣтъ. Я го-во-рю: кон... кон... цертъ. - Какой еще концертъ?
- Для про... про... про...
- Я такъ и зналъ. Значитъ, концертъ для пролетаріевъ
- Н..ѣтъ, для про... про... каженныхъ, - выпаливаетъ заика.
- Что-жъ ты, дуракъ, опять надѣлалъ? - вскидывается чиновникъ на городового. - Оселъ! Вѣдь я же объяснялъ, что прежде чѣмъ хватать, надо прочесть, въ чемъ дѣло.
- Ваше выс-іе, - оправдывается городовой. - Никакъ невозможно. Я позавчера одного за рукавъ поймалъ, сталъ читать бу
магу, а онъ мнѣ значитъ въ рожу изъ банки весь клейстеръ и выбросилъ, а самъ бѣжать. Насилу отмылся.
Арестованнаго съ миромъ отпускаютъ домой.
Наблюдатель.