Доклад т. Жданова о жу
	тилетие 1907—1917 годов заслуживает
имени самого позорного и самого бездарно:
то десятилетия в истории русской интелли-
тенции, когда после революции 1905 года
значктельная часть интеллигенции отвер-
нулась от революции, скалилаеь в болото
реакционной мистики и порнографии, про-
зозгласила безилейность своим знаменем,
пПриерыв свое ренегатство «красивой» фра-
20й: «И Я-сжег весе, чему поклонялся, по-
клоннлСя тому, что сжигал»: Именно в это
десятилетие появилиеь такие ренегатекие
произведения, как «Конь бледный» Ропши-
на, произвеления Винниченко и других де-
зертиров из лагеря революции в латерь ре-
акции, которые торопились развенчать те
выеокие идеалы, за которые боротаеь хуч-
шзя, передовая часть русского общества. На
свет выплыли символисты, имажиниеты, де-
каденты всех мастей, отрекавигиеся от наро-
да, провозгласившие тезие «искусство ради
искуества», прошоведовавигие безидейность
в литературе, прикрывавшие свое идейное
и моральное растление погоней за краенвой
формой без содержания. Всех их об’единял
звериный страх передх грядущей иролетар-
	ской революцией. Достаточно ‚ напомнить,
что одним из крупнейших «идеологов» этих
реакционных литературных течений был
Мережковский, называвиий грядущую про-
летарскую революцию «грядущим Хамом» и
встретивший Октябрьскую революцию 300-
логической злобой.

Анна Ахматова является одним из пред-
ставителей этого безидейного. реакционного
литературного болота. Она принадлежит к
так называемой литературной группе акме-
истов, вышедших в свое время из рялов
	CHMBOUIHCTOB, H HABHHETCH OJHHM ИЗ зНнаме6-
	носцев пустой, безидеиной, аристократи-
чесЕо-салонной поэзии, абсолютно чуждой
советской литературе. Акменсты предстяв-
ляли из себя крайне индивпдуалистичеекое
направление в некусстве. Они протоведо-
вали теорию «искусства для искусетва»,
«красоты ради самой красоты», знать ни=
чего не хотели о народе, о его нуждах и
интересах, об общественной жизни.

По социальным своим истокам это было
дворяноко-буржуазное течение в литералу-
ре в тот период, когда дни аристократии и
буржуазии были сочтены и когда поэты и
идеологи господствующих классов естреми-
лись укрыться от неприятной действитель-
ности в заоблачные высоты и туманы рети-
тиозной мистики, в мизерные личные пере-
живания и копание в своих мелких душон-
ках. Акмеиеты, как и символисты, декаден-
ты и прочие представители разлатающейся
дворянско-буржуазной идеологии были про-
поведниками упадочничества, пессимизма,
веры в потусторонний мир.

Тематика Ахматовой насквозь индивихуа-
листическая. До убожества ограничен диа-
пазон ее поэзии, — поэзии взбесившейея
барыньки, мечущейся между будуаром и
моленной. Основное у нее — это любовно-
эротические мотивы, переплетенные © мо-
тивами грусти, тоеки, смерти, мистики, об-
реченности. Чувство обреченности, — чув-
ство, понятное для общественного сознания
вымирающей группы, — мрачные тона
предемертной безнадежности, мистические
переживания пополам с эротикой — таков
духовный мир Ахматовой, одного из оскол-
ков безвозвратно канувшего в вечность ми-
ра старой дворянской культуры, «добрых
старых екатерининских времен». Не то мо-
нахиня, не то блудница, & вернее блудница
и монахиня, у которой блуд смешан е мо-
Литвой.
	«Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь

И ночей наних пламенных чадом...»
(Ахматова «Аппо Вошии»)
	Такова Ахматова с ее маленькой, узкой
личной жизнью, ничтожными пережива-
ниями и религиозно-мистической эротикой.

Ахматовская поэзия совершенно далека
от народа. Это — поэзия‘ лесяти’ тысяч
верхних старой дворянекой России, обре-
	Товарищи!

Из постановления ЦЕ яено, что наиболее
Грубой ошибкой журнала «Звезда» является
предоставление своих страниц для литера-
турного «творчества» Зощенко и Ахматовой.
Я думаю, что мне нет нужды цитировать
здееь «произведение» Зощенко «Приключ?-
ния обезьяны». Видимо, вы все его читали
и знаете лучше, чем я. Смыел этого «про-
изведения» Зощенко заключается в том,
что он изображает советских людей без-
дельниками и уродами, людьми глупыми
и примитивными. Зощенко совершенно не
интересует труд советских людей, их уеч-
лия и героизм, их высокие общественные
и моральные качества. Эта тема всегда у
него отсутствует. Зощенко, как мещанин и
пошляк, избрал своей постоянной темой
копание в самых низменных и мелочных
сторонах быта. Это копание в мелочах быта
не случайно. Оно свойственно всем пош-
лым мещанеким писателям, к которым от-
носится и Зощенко. 06 этом много говорил
в свое время Горький. Вы помните, как
Горький на с’езде советских писателей в
1934 году клейхлил, с позволения сказать,
«литераторов», которые дальше копоти на
кухне и бани ничего не видят.

«Приключения обезьяны» не ееть для
Зощенко нечто выходящее за рамки его
обычных пиеаний. Эго «произведение» пэ-
пало в поле зрения критики только лишь
как наиболее яркое выражение всего того
отрицательного, что есть в литературном
«творчестве» Зощенко. Извеетно, что со
времени возвращения в Ленинград из эва-

куации Зощенко написал ряд вещей, кото-
рые характерны тем, что он не слособен
найти в жизни советских людей ни одного
положительного явления, ни одного поло-
жительного типа. Как и в «Приключениях
обезьяны», Зощенко привык глумиться над
советским бытом, советскими порядками,
советскими людьми, прикрывая это глумле-
ние маской пустопорожней развлекатель-
ности и никчемной юмористики.

Если вы повнимательнее вчитаетесь и
влумаетесь в рассказ «Приключения обезь-
яны», то вы увидите, что Зощенко наде-
ляет обезьяну ролью высшего судьи наших
общественных порядков и заставляет чи-
тать нечто вроде морали советским людям.
Обезьяна предетавлена как некое разумное
начало, которой дано устанавливать оценки
поведения людей. Изображение жизни 0)-
BOTCREX людей, нарочито уродливое, кари-
катурное и пошлое, понадобилось Зощенко
для того, чтобы вложить в уста обезьяне
таденькую, отравленную антисоветскую
сентенцию насчет того, что в зоопарке
жить лучше, чем на воле, и что в клетке
легче дышится, чем среди советских людей.

Можно ли дойти до более низкой степени
морального и политического падения, и как
могут ленинградцы терпеть на страницах
своих журналов подобное пакостничестгво
и непотребетво?

Если «произведекия» такого сорта пре-
полносятся советеким читателям журналом
«Звезда», то как слаба должна быть бди-
тельность ленинградцев, руководящих жур-
налом «Звезда», чтобы в нем можно было
помещать произведения, отравленные ятом
воологической враждебностя к советскому
строю. Только подонки литературы могут
создавать подобные «произведения», и толь-
ко люди слепые и аполитичные могут да-
вать им ход.

Говорят, что рассказ Зощенко обошел
ленинградские эстрады. Насколько должно
было ослабнуть руководство идеологической
работой в Фенанграде, чтобы подобные
факты могли иметь место!

Зощенко < его омерзительной моралью
удалось прониюнуть на страницы болыпого
ленинградского журнала и устроиться там
со всеми удобствами. А ведь журнал «Звез-
ла» — орган, который должен воспитывать
нашу молодежь. Но может ти справиться с
Этой задачей журная, который приютил у
себя такого поляка и несоветекого писа-
теля, как Зощенко?! Разве редакции «Звез-
ды» неизвестна физпономия Зощенко?!

Ведь совсем еще недавю, в начале 1944
тода, в журнале «Рольшевик» была под-
верпнута жестокой критике возмутительная
повесть Зощенко «Перед восходом солнца»,
написанная в разгар освободительной вой-
ны <оветекого Eapola против немецких за-
хватчиков. В этой повестя Зощенко выво-
рачивает наизнанку свою пошлую и низкую
душонку, делая это с наслаждением, < сма-
кованием, с желанием показать воем: —
смотрите, вот какой я хулиган.

Трудно подыскать в нашей литературе
что-либо более отвратительное, чем та «мо-
раль», которую проповедует Зощенко в по-
вести «Перед восходом солнца», изображая
людей и езмого себя как гнусных похотли-
вых еверей, у которых нет ни стыда, ни
совести. И эту мораль он претюдноейл со
ветским читателям в тот период, когда наш.
народ обливалея кровью в неслыханно та-
желой войне, когда жизнь советского госу-
дарства висела на волоске, когда советский
народ нее ненсчислимые жертвы BO HMA
победы над немцами. А Зощенко, окопаз-
шись в Алма-Ата, в тлубоком тылу, ничем
не помог в то время советскому народу в
его борьбе с немецкими захватчиками. Co-
вершенною справедливо Зощенко был пуб-
лично высечен в «Ролышевике», как чуж-
дый советской литературе пасквяляянт и по-
тляк: Он наплевал тогда на общественное

мнение. И вот, Ее прошло еще двух лет, не
просохли еще чернила, которыми была на-
нисана рецензия в «Болышевике», как тот
mo Зощенко триумфально в’езжает в Ленин-
трад и начинает свободно разгуливаль по
страницам ленингралеких журналов. Его
охотно печалает =е только «Звезда», но и
журнал «Ленинград». Ему охотно и с го-
товностью предоставляют театральные
зулитории. Больше того, ему дают возмож-

  
	*) Сокращенная и обобщенная стенограмма
докладов т. Жданова на собрании партий-
ного актива и на собрании писателей
в Ленинграде,
	ность занять руководящее положению Bi ft
Ленинградском отделении Союза писателей   п
и играть активную роль в литературнйх   г
делах Ленинграда. На каком основании вы   г
даете Зощенко разгуливать по садам и пар-   31
кам ленинградской литературы? Почему   в
партийный актив Ленинграда, его писатель-   р
ская организация дотустили эти позорные   з
факты?! п

Насквозь гнилая и растленная общест-  
венно-политическая и литературная физио-   K
номия Зощекко оформилаеь не в самое по-   д
следнее время. Его современные «произв®-! п
дения» вовсе не являются случайностью.   н
Они являютея лячнь продолжением воего   з
того литературного: «наследства» Зощенко,   a

которое ведет начало с 20-х годов. В

то такой Зошенко в прошлом? Он яв- п
лялся одним из организаторов литературной   с.
группы так называемых  «Сераппоновых   к
братьев». Какова была общественно-поли-   д
тическая физиономия Зощенко в период ор-   м
ганизации «Сералионовых братьев»? Поз- р
вольте обратиться к журналу «Литератур-   и
ные записки» № 3 за 192,2 год, в котором   @
учредители этой группы излагали свое кре-   з
до. В числе прочих откровений там поме-
щен «символ зеры» и Зощенко в отатейке,
которая называется «0 себе и еще кое ©
чем». Зощенко, никого и ничего не стес-
няясь, публично обнажается и совершенно
откровенно высказывает свои политиче-
ские, литературные «взгляды». Послушай-
те, что он там говорил:

«— Вообще писателем быть очень труд-
новато. Скажем, та же идеология... Тре-
буетея нынче от писателя идеология... Эта-
кая, право, мне неприятность»...

«Какая, скажите, может быть у меня
«точная идеология», если ни одна партия
в целом меня не привлекает? ».

«С точки зрения людей партийных я бес-
принципный человек. Пусть. Сам же я
про себя скажу: я не коммунист, не эс-эр,
не монархист, а просто русский и к тому
же политически безнравственный»...

«Честное слово даю-—щне знаю ло сих
пор, ну вот хоть, скажем, Гучков... В ка-
кой партии Гучков? А чорт его знает в
какой он партии. Знаю: не большевик, но
эв-эр он или кадет — не знаю и знать не
хочу» ит. д. ит. п.

Что вы скажете, товарищи, 0б этакой
«идеологии»? Прошло 25 лет с тех пор, как
Зощенко поместил эту свою «исповедь».
Изменился ли он с тех пор? Незаметно.
За два с половиной десятка лет он не толь-
ко ничему не научился и не только никак
не изменился, а, наоборот, с цивичной от-
кровенностью продолжает оставаться про-
поведником безидейности и пошлости, бес-
принципиным и бессовестным литературным
хулиганом. Это означает, что Зощенко как
тогда, так и теперь не нравятся советские
порядки. Как тогда, так и теперь он чужд
и враждебен советской литературе. Если
при всем этом Зощенко в Денинграде стал
чуть ли не корифеем литературы, если ето
превозносят на ленинтрадеком Парнаее, то
остается только поражаться тому, до ка-
кой степени беспринцинноети, нетребова-
тельности, невзыскательности и неразбор-
чивости могли дойти люди, прокладываю-
щие дорогу Зощенко и поющие ему славо-
словйя! .

Позвольте привести еще одну иллюстра-
цию о физиономии так называсмых «Сера-
пионовых братьев». В тех же «Литератур-
ных записках» № 3 за 1922 год другой се-
рапионовец Лев Лунц также пытается дать
идейное обоснование того вредного и чуж-
Acro советекой литературе направления,
которое представляла группа «Серапионо-
вых братьев». Лунц пишет:

«Мы собрались в дни революционного,
в дни мощного политического напряжения.
«Вто не с нами, тот против Hac!» — roBo-
рили нам справа и слева —с кем же вы,
Серапионовы братья — с коммунистами или
против коммунистов, за революцию или
против революции? ».

«С кем же мы, Серапионовы братья? Мы
‚с пустынником Серапионом»...

«Слишком долго и мучительно правила
русской литературой общественность... Мы
не хотим утилитаризма. Мы пишем не для
пронаганды. Искусство реально, как сама
жизнь и, как сама жизнь, оно без цели и без
смысла, существует потому, что не может
не существовать».

Такова роль, которую «Сералионовы
братья» отводят искусству, отнимая у
него идейность, общественное значение,
превозглашая безидейность искусства, ис-
кусство ради искусства, искусство без цели
и без смысла. Это и есть проповедь гнилого
зполитицизма, мещанства и пошлости.

Какой вывод следует из этого? Если 30-
щенко не нравятся советские порядки,
что же прикажете: приопосабливаться к 30-
щенко? Не нам же перестраиваться во вку-
сах. Не нам же перестраивать наш быт н
наш строй под Зощенко. Пусть ен пере-
етраиваетея, з не хочет перестраиваться —
пусть убирается из советской литературы.
В советекой литературе не может быть
места гнилым, пустым, безидейным и нош-
лым произведениям. (Бурные апледисмен-
ты).

Вот из чего исходил ЦК, принимая реше-
ние о журналах «Звезда» и «Ленинград».

Перехожу к вопросу 6 литературном
«творчестве» Анны Ахматовой. Ее произве-
дения за последнее время появляются в
ленинградских журналах в порядке «рас-
ширенного воспроизводетва». Это так же
удивительно и противоестественно, как если
бы кто-либо сейчас стал переиздавать про-
изведения Мережковекого, Вячеслава Ивз-
исва, Миханла Кузьмина, Андрея Белого,
Зинаиды Гиппиус, Федора Сологуба, Зи-
новьевой-Аннибал и т. д. ит. п., т. е. всех
тех, кого нзша передовая общественность
и литература всегда считали представителя-
ми реакционного мракобесия и ренегатства
в политике и искусстве.

Горький в свое время говорил, что деся-

   
   

   
 
   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
   
	с итейностью произведений можно ве счи-
таться. Это глубоко неверкое представле-
ние о нашем народе, его запросах, интере-
сах, Наш народ ждет, чтобы советокие пи-
сатели осмыелили и обобщили громалный
опыт, который народ приобрел в Великой
Отечественной войне, чтобы они изобразити
и обобщили тот героизм, е которым Hapox
сейчас работает над восстановлением народ-
ного хозяйства стравы после изгнания Bpa-
roe.

Несколько слов насчет журнала «Лечит-
град». Тут у Зощенко позиция еще более
«прочная», We в «Звезде», так же, как п
у Ахматовой. Зощенко и Ахматова стали
эвтивной литературной силой в обоих жур-
налах. Журнал «Ленинград», тажим обра-
зом, несет ответственность 3& то, что ов
предоставил свот стразицы таким пошля-
кам, жак Зощенко, и таким салозным 10-
этессам, как Ахматова.

Но у журнала «Ленинград» есть и дру-
гие опгибки.

Вет, например, паролия на «Евгения
Онегина», написанная неким Хазным. На-
зывается эта вещь «Розвралщение Онеги-
Ба». Говорят, что она нередко испотняется
на подмостках ленинградской эстрады. Не-
понятно. почему ленинградцы допускают,
	чтобы с публичной трибуны шельмовали
Ленинграл, как это делает Хазин? Ведь
смыел всей этой так называемой лятератур-
HOH «пародии» заключается не в пустом
зубоскальетве по поводу приключений, слу-
чившихея с Онегиным, оказавтимся в со-
временном Ленинграде. Смыкл пасквиля, со-
чиненнотго Хазиным. заключается в Том. что
	он пытаетея еравнивать нали современный
Теняиграя с Петербургом пушкинежой эпо-
	хи и доказывать, чт нат

BOK хуже века
	Онегина. Притлятитееь хотя бы к некота-
	рым строчкам этой «пародии». Вее в нашем
современном Лент’нграде азтору ие нравит-
ся. Он злопыхательствует, возволит клевету
на советеких людей, на Ленинтрад. То ля
дело век Онегина — золотой век. по мне-
	нию Хазина. Теперь не то,-—появилея жил-
отдел, карточки, пропуека. Девупуи, те не-
земные эфирные создания, которыми раль-
	ше восхищалея Онегин, стали теперь регу-
роликами уличного движения, ремоати-
	руют ленингралекие лома и т. д. ит. и. о-
	звольте прецитировать одно только место из
этой «пародии»:
	В трамвай садится наш Евгений.
0, бетный, милый человек!

Не знал таких передвижений
Ето непросвещенный век.
Судьба Евтения хранила,

Ему лишь ногу отдавило,

И только раз, толкнув в живот,
Ему сказали: «Идиот!»

Он, вспомнив древние порядки,
Решил дуэлью кончить спор,
Полез в карман... Но кто-то спер
Уже давно его перчатвл,

За неименьем таковых

Смолчал Онегин и притих.
	Бот какой был Ленинград и кэким он
стал теперь: плохим, некультурным, гру-
бым и в каком неприглядном виде он пред-
стал перед бедным, милым Онегиным. Вот
	каким представил Ченинтрад и ленинград-
цев пошляк Хазин.
	Дурной, порочный, гнилой замысел у
этой клеветнической пародии!
Как же могла редакция «Ленинграла»
	проглядеть эту злостную клевету на Ленин-
град и его прекрасных людей?! Как мож-
но пускать хазиных на страницы  ленин-
градеких журналов?!

Возьмите другое произведеняе — паро-
дию на пародию о Некрасове, составленную
таким образом, что она представляет из се-
бя прямое оскорбление памяти великого по-
эта и общественного деятеля, каким был
Некрасов, оскорбление, против которого
должен был бы возмутиться всякий проезе-
щенный человек. Однако редакция «Ленян-
града» охотно поместила это грязное BApe-
во на своих страницах.

Что же мы еще находим в журнале
«Ленинград»? Заграничный анеклот, 110с-
кий и пошлый, взятый, видимо, из старых
затасканных сборников анекдотов конца
пропелого столетия. Разве журналу «Ления-
град» нечем заполнить свои страницы? Раз-
ве не о чем писать в журнале «Ленинград»?
Возьмите хотя бы такую тему, ках восета-
новление Ленинграда. В городе идет велико-
ленная работа, город залечивает раны, на-
несенные блокалой, ленинтрадцы полны эя-
тузиазма и пафоса послевоенного восстано-
вления. Написано ли что-нибудь 0б этом в

журнале «Ленинград»? Дождутся ли когда-
‚ либо ленинградцы, чтобы их трудовые под-
виги нашли отражение на страницах жур-
вала?

Возьмите далее тему 9 советской женщи-

не. Разве можно. культивировать среди с9-
ветеких читателей и читательниц присущие
Ахматовой постыдные взгляды на роль и
призвание женщины, не давая истинио
_ правдивого представления о современной
советской женщине вообще, о ленинград-
ской девушке и женщине-героине, в Част-
ности, которые вынесли на своих плечах
огромные трудности военных лет, самоот-
верженно трудятея ныне над разрешением
трудных задач восстановления хозяйства?

Как видно, положение дел в ленинград-
ском отделении Союза писателей таково,
что в настоящее время хороших произведе-
ний для двух литературно-художественвых
журналов явно нехватает. Вот почему
Центральный Комитет партии решил. за-
вкрыть журнал «Ленинград» с тем, чобы
сосредоточить все лучшие литературные
силы в журнале «Звезда». Это, конечно,
не значит, что Ленинград при надлежащих
условиях не будет иметь второго или даже
третьего журнала. Вопрос решается коли-
чеством хороптих, высококачественных про 
изведений, Если их появится достатечио
много и им не будет хватать места в одном
журнале, можно будет создать второй Е
	(Окончание на 3-й стр.).
	лось, & революционный нарол собиралея по-
	ченных, которым ничего уже не оставалось,
	как только взлыхать по «доброму старому   тревожить это их бьетие. В октябре 1917 re-
	времени». Помещичьи усадьбы екатериния-
скнх времен с вековыми липовыми аллея-
ми, фонтанами, статуями и каменными ар-
ками, оранжереями, любовными беседками
и обветшалыми гербами на воротах. Дво-
рянский Петербург; Царское Село; вокзал
в Павловске и прочие реликвии дворянской
культуры. Вее это кануло в невозвратнэе
прошлое! Осколкам этой далекой, чуждой
народу культуры, каким-то чудом еохра-
нившимся до наших времен, ничего уже
не остается делать, ках только замкнуться
в себе и жить химерами. «Все расхищено,
предано, продано», — так пишег Ахматова.

06 общественно-политических и литера-
турных идеалах акменетов один из видных
представителей этой группки, Осии Ман-
дельштам, незадолго до революции писал:
«Любовь к организму и организации акмеи-
сеты разделяют с физиологически гениаль-
ным  есредневековьем»... «Средневековье,
опрелеляя по-своему“ удельный вес чело-
века, чувствовало и признавало ето- за
кажлым. совершенно независимо от его
	заслуг»... «Да, Европа прошла сквозь ла-
биринт ажурно-тонкой культуры, когда
абстрактное бытие, ничем не прикрашенное
личное существование ценилось как по-
двиг. Отсюда аристократическая интим-
ность, связующая всех людей, столь чуж-
дая по духу «равенству и братетву» вели-
кой революции»... «Средневековье дорого
нам потому, что обладало в высокой ете-
пени чувством грани и перегородок»...
«Благородная смесь рассудочноети и мисти-
ки и ощущение мира, как живого равно-
весия, роднит нас с этой эпохой и побу-
Жждает черпать силы в произведениях, воз-
никших на романской почве около 1200
года».

В этих высказываниях Мандельштама
развернуты чаяния и идезлы акмеистов.
«Назад к средневековью» — таков общест-
венный идеал этой аристократическо-салон-
ной группы. Назад к обезьяне — перекли-
кается с ней Зощенко. Кстати сказать, и
акмеисты, и «Серапионовы братья» ведут
свою родословную от общих предков. И у
акмепетов, и У «Серапионовых братьев»
общим родоначальником являлся Гофман,
один из основоположников аристократиче-
ско-салонного декадентетва и мистицизма.

Почему вдруг понадобилось популяризя-
ровать поэзию Ахматовой? Какое она имеет
отношение к нам, советским людям? По-
чему нужно предоставлять литературную
трибуну всем этим упадочным и глубоко
чуждым нам литературным направлениям?

Из истории русской литературы мы зна-
ем, что не раз и не два реакционные лите-
`ратурные течения, к которым относились
и символисты, и акмеисты, пытались об’-
являть походы против великих революця-
онно-демократических традиций русской
литературы, против ее передовых предста-
вителей; пытались лишить литературу ее
высокого, идейного и общественного зна-
чения, низвести ее в болото безидейности
и пошлости. Все эти «модные» течения
канули в Лету и были еброшены в прощ-
zoe вместе с теми классами, идеологию
которых они отражали. Все эти символи-
сты, акмеисты, «желтые кофты», «бубно-
вые валеты», «ничевоки»,— что от них
осталось в нашей родной русской, совет-
ской литературе? Ровным счетом ничего,
хотя их походы против великих предетави-
телей русской революционно-демократиче-
ской литературы — Белинекого, Добролю-
бова, Чернышевского, Герцена, Салтыкова-
Щелрина — задумывались с большим шу-
MOM и претенциозностью и с таким же э@-
фектом проваливались,

ARMeRCTH провозгласили: «На вносить
никаких поправок в бытие и в критику по-
следнего не вдаваться». Почему они были
против внесения каких бы то ни было по-
правок в бытие? Да потому, что это старое
	 дворянекое, буржхуазное бытие им нразви-
	да были зытряхнуты в мусорную яму ието-
рии как правяшие классы, таки их идео-
логи и песнопевцы.

И вдруг на 29-м году социалистической
революции появляются вновь на сцену не-
которые музейные редкости из мирз тепей
и начинают поучать нашу молодежь, как
нужно жить. Церед Ахматовой широко рас-
крывают ворота ленинградского’ журнала
H ей свободно предоставляется отравлять
сознание молодежи тлетворным духом ево-
ей поэзии. .

В журнале «Ленинград», в одном из #0-
меров, опубликовано нечто вроде сводки
произведений Ахматовой, написанных В
период © 1909 mo 1944 rox. Taw Hapaty ©
прочим хламом есть юлно стихотворение,
написанное в эвакуации во время Вели-
кой Отечественной войны. В этом стихо-
творении она пишет © своем одиночестве,
которое она вынуждена делить © черным
котом. Смотрит на нее черный кот, как
тлаз столетия. Тема не новая. 0 черном
коте Ахматова писала и в 1909 году. На-
строения одиночества и безыеходности,
чуждые советской литературе, связывают
весь исторический путь «творчества» Ах-
маловой.

Что общего между этой поозмей, интере-
сами нашего народа и государства? Ровным
счетом ничего. Творчество Ахматовой —
дело далекого пропьлого; оно чуждо совре-
метной советской действительности и пе
может быть терпимо на страницах наших
журналов. Наша литература — не частное
предприятие, расечитанное на 10, чтобы
потрафлять различным вкусам литератур-
ного рынка. Мы вовсе не обязаны прело-
ставлять в нашей литературе место для вку-
сов и нравов, не имеющих ничего общего
с моралью и качествами советских людей.
Что поучительното могут дать произведе-
ния Ахматовой нашей молодежи? Ничего,
кроме вреда. Эти произведения могут толь-
ко посеять уныние, упадок духа, пессимизм,
стремление уйти от насущных в01росоз 0б-
шественной жизни, отойти от пгирокой доро-
ги общественной жлэни м деятельности в
узенький мирок личных переживаний. Как
можно отдаль в ее руки воспитание нашей
молодежи?! А между тем Ахматову с боль-
пей готовностью печатали те в «Звезде»,
то в «Ленинтраде», да еще отдельными
сборниками издавали. Это грубая потитя-
ческая оптибка.

Не случайно ввиду всего этого, что в
ленинградских журналах начали появлять-
ся произведения других пахателей, которые
стали сползать на позиции безидейности и
упадочничества. Я имею в виду такие про-
изведения, как, произведения Садофьева и
Комиюеаровой. В некоторых евоих стихах
Садофьев и Комиссарова стали подпевать
Ахматовой, стали культивировать настрое-
ния уныния, тоски и одиночества, которые
так любезны душе Ахмаловой.
	Нечего и говорить, что подобные настрое-
ния или проповель подобных настроений
может оказывать только отрицательное
влияние на нашу молодежь, может отравить
ее сознание пнилым духом безидейности,
апюлитичности, уныния.

А что было бы, если бы мы воспитывали
молодежь в духе уныния и неверия в наше
дело? А было бы то, что мы ве победили
бы в Великой Отечественной войке. Имен-
во потому, что советокое государетво и на-
ша партия < помощью советской литерату-
ры воспитали нашу молодежь в духе бод-
рости, уверенности в своих силах, именно
поэтому мы преодолели величайшие труд-
ности в стролтельстве социализма и доби-
лись победы нал немцами и японцами.

Что из всего этото следует? Из этого ете-
дует, что журнал «Звезда», помещавший на
своих страницах, карялу с произведениями
хорошими, идейными, бодрыми, произведе-
ния безидейные, Tolkible, реакционные,
стал журналом без направления, стал жур-
налом, помогавитим врагам разлатать нашу
молодежь. А наши журнаты были всегда
сильны своим бодрым, революционным на-
правлением, а не эклектягкой, не безитей-
ностью и аполитицизмом. Пропаганда без-
ндейности получила равноправие в «3Звез-
де». Мало того, выяеняетея, что Зощенко
приобрел такую ситу срели писательской
органязации Ленинграда, что даже покри-
кивал на несоглаюных, грозия критикам
прописать в одном из очередных произве-
дений. Он стал чем-то вроде литературного
диктатора. Ел окружала группа поклое-
ников, создавая ему славу.

Спрапеивается, на каком основании? По-
чему вы допустили это противоестествен-
ное и реакционное делю?

Не случайно, что в литературных жур-
налах Ленинграда стали увлекаться совре-
менной низкопробной буржуазной литера-
турой Запада. Некоторые каши литераторы
стали расеоматривать себя не как учителей,
а как учеников буржуазно-мещанеких ля-
тераторов, стали сбиваться на тон низко-
поклонства и преклонения перед мещанской
иностранной литературой. К пищу ли нам,
советским патриотам, такое низкопокалон-
ство, нам, построившим совётекий строй,
который в сто раз выше и лучше любого
буржуазеого строя? Ё лицу ли нашей пере-
довой советекой литературе, являющейся
самой революционной литературой в мире,
низкопоклонетво перед ограниченной ме-
щанеко-буржуазной литературой Запада?

Крупным недостатком работы напих пи-
сателей является также удаление от совре-
менной советской тематики, одностороннее
увлечекие исторический тематикой, с одной
стороны, а, с другой стороны, попытка за-
няться чието развлекательпыми пустопо-
рожними сюжетами. Некоторые писатели в
оправдание своего отставания от больших
современных советских тем говорят, что на-
стала пора, котда народу надо даль пусто-
ватую развлекательную литературу, когда