(Изъ дѣтскихъ книгъ).
Передъ грядущимъ сномъ дитя, не умолкая, Старушкѣ-нянюшкѣ вопросы задаетъ:
- О чемъ соловушко въ саду теперь поетъ? «Раздѣнься-же, ложись, и спи, ребенокъ милый!» - Раздѣться мнѣ опять? Охоты нѣтъ и силы: Снимай тутъ каждый день и платье, и чулки! Кто платье выдумалъ? - «Кто холода угрозы
Не могъ стерпѣть, вотъ кто. Кого страшатъ морозы, Тотъ въ ткань укроется, какъ льдомъ волна рѣки, Ну, помолись, дитя, оставь твои вопросы».
- Молитву выдумалъ кто, нянюшка, скажи? «Кто не умѣлъ роптать. Цѣлительны, какъ росы. Молитвы для души. Ну, тихо полежи...»
- Ты сядь и продолжай мнѣ про царевну сказки. «Вотъ мамочка идетъ тебя поцѣловать».
- А поцѣлуи кто придумалъ? - «Это мать Для дѣтокъ дорогихъ придумала всѣ ласки», - Былъ матери отвѣтъ. Дитя закрыло глазки И больше ничего не жаждало узнать.
И. Гриневская.
И. Гриневская.
Царевна-Зима въ своемъ саду. - Съ картины О. Окунъ.
вычеркнуть какое-нибудь самое пустое слово - и все письмо пріобрѣтаетъ осо
бый колоритъ. У тебя все какъ-то такъ аляповато, ужъ ты не сердись!
- Дура ты, дура! Сама двухъ словъ слѣпить не умѣешь, а туда же - сти-иль!
- Пусть дура, пусть не умѣю. Ты за то очень умна. Смотри сама: въ четырехъ строчкахъ четыре раза «не» повторяется. Это по-твоему хорошій стиль?
- Развѣ четыре? - Четыре.
- Ну, вычеркни одно «не», - и дѣлу конецъ. А мнѣ пора. Надѣюсь, ты поступишь, какъ тебѣ велятъ долгъ и честь. Отошли письмо сейчасъ-же.
Марья Павловна снисходительно потрепала подругу по щекѣ и вышла. Мѣдина тяжело вздохнула и сѣла переписывать письмо на-бѣло..
- Вычеркнуть одно «не», - вотъ и
дѣлу конецъ.
Вычеркнула, переписала, перечитала: - «Дорогой Николай Андреевичъ.
Не истолкуйте плохо моей просьбы, но я
умоляю васъ - приходите ко мнѣ завтра, такъ какъ вечеръ отмѣненъ и никого не будетъ. Не требуйте отъ меня объясненій, - ваша чуткость поможетъ вамъ догадаться. Готовая къ услугамъ В. Мѣдина».
Перечитала еще разъ и немножко удивилась.
- Странно! Теперь получается какъ-то не совсѣмъ то... но, вѣдь, Мари сама сказала, что изъ четырехъ «не» зачеркнуть одно всегда можно. И, во всякомъ случаѣ, стиль отъ этого только выигралъ.
Надушила письмо «Астрисомъ», отправила, подошла къ зеркалу и улыбнулась просвѣтленной улыбкой..
- Какъ, въ сущности, легко повиноваться голосу долга и чести!
Тэффи.
Вѣсточка отъ «него». - Съ картины Р. Эйзерманъ.
ПЕРЕДЪ СНОМЪ.
Я скоро умру! Меня положите
Въ могилу къ востоку лицомъ. Надъ домомъ Зюлейки тамъ кедры, платаны
Раскинуты пышнымъ шатромъ. Въ тѣни ихъ Зюлейка, быть можетъ, мечтаетъ
О вѣрномъ, далекомъ пѣвцѣ. Быть можетъ, заплачетъ при вѣсти о скорбномъ
Его безразсудномъ концѣ.
Ахъ, имя мое она шопотомъ грустно
При звѣздахъ въ тиши назоветъ.
Отъ радости вновь оживу я въ могилѣ,
Отъ счастья вновь сердце замретъ.
Передъ грядущимъ сномъ дитя, не умолкая, Старушкѣ-нянюшкѣ вопросы задаетъ:
- О чемъ соловушко въ саду теперь поетъ? «Раздѣнься-же, ложись, и спи, ребенокъ милый!» - Раздѣться мнѣ опять? Охоты нѣтъ и силы: Снимай тутъ каждый день и платье, и чулки! Кто платье выдумалъ? - «Кто холода угрозы
Не могъ стерпѣть, вотъ кто. Кого страшатъ морозы, Тотъ въ ткань укроется, какъ льдомъ волна рѣки, Ну, помолись, дитя, оставь твои вопросы».
- Молитву выдумалъ кто, нянюшка, скажи? «Кто не умѣлъ роптать. Цѣлительны, какъ росы. Молитвы для души. Ну, тихо полежи...»
- Ты сядь и продолжай мнѣ про царевну сказки. «Вотъ мамочка идетъ тебя поцѣловать».
- А поцѣлуи кто придумалъ? - «Это мать Для дѣтокъ дорогихъ придумала всѣ ласки», - Былъ матери отвѣтъ. Дитя закрыло глазки И больше ничего не жаждало узнать.
И. Гриневская.
И. Гриневская.
Царевна-Зима въ своемъ саду. - Съ картины О. Окунъ.
вычеркнуть какое-нибудь самое пустое слово - и все письмо пріобрѣтаетъ осо
бый колоритъ. У тебя все какъ-то такъ аляповато, ужъ ты не сердись!
- Дура ты, дура! Сама двухъ словъ слѣпить не умѣешь, а туда же - сти-иль!
- Пусть дура, пусть не умѣю. Ты за то очень умна. Смотри сама: въ четырехъ строчкахъ четыре раза «не» повторяется. Это по-твоему хорошій стиль?
- Развѣ четыре? - Четыре.
- Ну, вычеркни одно «не», - и дѣлу конецъ. А мнѣ пора. Надѣюсь, ты поступишь, какъ тебѣ велятъ долгъ и честь. Отошли письмо сейчасъ-же.
Марья Павловна снисходительно потрепала подругу по щекѣ и вышла. Мѣдина тяжело вздохнула и сѣла переписывать письмо на-бѣло..
- Вычеркнуть одно «не», - вотъ и
дѣлу конецъ.
Вычеркнула, переписала, перечитала: - «Дорогой Николай Андреевичъ.
Не истолкуйте плохо моей просьбы, но я
умоляю васъ - приходите ко мнѣ завтра, такъ какъ вечеръ отмѣненъ и никого не будетъ. Не требуйте отъ меня объясненій, - ваша чуткость поможетъ вамъ догадаться. Готовая къ услугамъ В. Мѣдина».
Перечитала еще разъ и немножко удивилась.
- Странно! Теперь получается какъ-то не совсѣмъ то... но, вѣдь, Мари сама сказала, что изъ четырехъ «не» зачеркнуть одно всегда можно. И, во всякомъ случаѣ, стиль отъ этого только выигралъ.
Надушила письмо «Астрисомъ», отправила, подошла къ зеркалу и улыбнулась просвѣтленной улыбкой..
- Какъ, въ сущности, легко повиноваться голосу долга и чести!
Тэффи.
Вѣсточка отъ «него». - Съ картины Р. Эйзерманъ.
Изъ персидскихъ пѣсенъ.
ПЕРЕДЪ СНОМЪ.
Я скоро умру! Меня положите
Въ могилу къ востоку лицомъ. Надъ домомъ Зюлейки тамъ кедры, платаны
Раскинуты пышнымъ шатромъ. Въ тѣни ихъ Зюлейка, быть можетъ, мечтаетъ
О вѣрномъ, далекомъ пѣвцѣ. Быть можетъ, заплачетъ при вѣсти о скорбномъ
Его безразсудномъ концѣ.
Ахъ, имя мое она шопотомъ грустно
При звѣздахъ въ тиши назоветъ.
Отъ радости вновь оживу я въ могилѣ,
Отъ счастья вновь сердце замретъ.