Гвидо. Карла, прошу васъ, постойте одну минуту неподвижно! Вы очаровательны въ этой позѣ! Ваша рука, поднятая кверху, такъ красиво выдѣляется на фо

нѣ зелени... Кажется, что каждый вашъ пальчикъ оканчивается маленькимъ ли

сточкомъ... Глядя на васъ я, вспоминаю группу Бернини Апполонъ и Дафна».
Помните - въ Римѣ, на виллѣ Боргезе? Тамъ тоже надпись въ стихахъ, но эти стихи не должны васъ шокировать: они продиктованы самимъ Папою...
Карла. Я нападаю на вашего Парни вовсе не потому, что его стихи шокируютъ меня.
Насъ, современныхъ женщинъ, ничто не можетъ шокировать. Мы сумѣли стать выше такого унизительнаго чувства, какъ любовь, которая столько вре
мени покоряла насъ власти мужчины- Ограничивъ нашу жизнь областью любви и кокетства, вы старались держать насъ въ полномъ невѣжествѣ и смотрѣли на насъ, какъ на своихъ рабынь...
Гвидо. Боже, Карла! Какъ это вы, интеллигентная дѣвушка, можете повторять эти избитыя фразы? Онѣ кажутся выхваченными изъ какой-то хлесткой либе
ральной брошюры... Пойдите сюда, сядьте рядомъ со мной! Неужели вы, дѣйствительно, такого плохого мнѣнія о мужчинахъ?
Карла. (дѣлая видъ, что не слышитъ его просьбы) Развѣ вамъ не кажется глупымъ, что дѣвушка, еле успѣвшая перемѣнить корот

кое платье на длинное, начинаетъ уже

мечтать о замужествѣ, какъ о высшемъ благѣ, и только и дѣлаетъ, что вздыха
етъ о будущемъ мужѣ, котораго, можетъ быть, никогда и не дождется? Если же онъ и явится, то тотчасъ же запряжетъ ее въ ярмо своего эгоизма и заставитъ повиноваться законамъ, выдуманнымъ имъ же самимъ... А, между тѣмъ, мало ли на свѣтѣ прекрасныхъ вещей, которымъ стоитъ посвятить свою жизнь... Гвидо. (серьезно - пресерьезно).
Напримѣръ всеобщее голосованіе... Карла, (садится подлѣ него).
Да, голосованіе... Или, чтобы не идти такъ далеко, самосовершенствованіе, развитіе въ себѣ альтруистическихъ чувствъ. Гвидо. Красный крестъ...

Карла. Развитіе физической силы... Гвидо. Теннисъ, гольфъ, танго...

Карла. Искусство, путешествія, борьба съ алкоголизмомъ...

Гвидо. Армія спасенія наконецъ; но, простите меня, ваша внѣшность не подходитъ для этого: вы слишкомъ граціозны!

Карла. Вотъ эти мужчины! Они не могутъ смотрѣть на насъ иначе, какъ на куколъ! Мы начинаемъ говорить съ ними о серьезныхъ вещахъ, а они отвѣчаютъ шуткою...
Гвидо. А вы предпочитаете, чтобы я отвѣчалъ
вамъ серьезно? Карла. Разумѣется.

Гвидо. (мѣняя тонъ).

Хорошо. Такъ знайте же, что я, дѣйствительно, не считаю глупою дѣвушку, которая жаждетъ любви, какъ не нахожу глупымъ бутонъ, распустившійся
пышною розою подъ горячею ласкою солнца, какъ не осуждаю птичку, которая, едва оперившись, поднимаетъ крылья и вылетаетъ изъ гнѣзда на встрѣчу огненной зарѣ или золотому закату, чтобы отыскать себѣ друга и свить съ его помощью новое гнѣздо для новыхъ маленькихъ птенчиковъ.. И, напротивъ того, нахожу...

Карла. (хмуритъ брови и смотритъ на него съ

недовѣріемъ). Гвидо. ...Нахожу комичнымъ притворство дѣвушекъ, которыя хотятъ всѣхъ увѣрить въ томъ, что онѣ презираютъ мужчинъ и любовь, а между тѣмъ каждый ихъ жестъ, каждая мелочь туалета - все расчитано на то, чтобы произвести впе
чатлѣніе на мужчину и покорить его своимъ чарамъ...
Карла. (стараясь опустить пониже свои прозрачные рукава).
Вы становитесь дерзкимъ! Гвидо. О, эти женщины! Требуютъ, чтобы имъ говорили правду, а сами принимаютъ ее за дерзость!
(Солнце садится за горы; дѣлается свѣжо; изъ бесѣдки разносится далеко вокругъ ароматъ липы въ цвѣту).

Карла, (мягко).

Вы въ самомъ дѣлѣ такого плохого мнѣнія о современныхъ дѣвушкахъ?
Гвидо. Послушайте, Карла! Мы съ вами старые друзья, не правда-ли? Помните, какъ мы дѣтьми играли съ вами въ жмурки, прыгали черезъ веревочку? Вѣдь эта давнишняя дружба даетъ мнѣ право быть съ вами откровеннымъ - не такъ-ли?
Карла. (наклоняетъ голову въ знакъ согласія).