тельный уставъ, или какая-либо организація, заботящаяся о положеніи прислуги.
II. В. Ш.
Никто, конечно, не будетъ оспаривать, что наши кухни, въ которыхъ обыкновенно спитъ прислуга и часто производится стир
ка бѣлья, находятся въ крайне антигигіеничныхъ условіяхъ. Но совершенно несправедливо винить въ этомъ, какъ дѣлаетъ г. Виртинъ, только женщинъ. Въ большинствѣ случаевъ, если не всегда, на кухню обращается слишкомъ мало вниманія при самой по
стройкѣ дома. Обращаютъ вниманіе на парадныя пріемныя комнаты, менѣе - на жилыя, спальныя, дѣтскія, всего менѣе на то, что есть центръ всей квартиры, лабораторію жизни - кухню. Развѣ рѣдко кухни устраиваются полутемныя, если не совсѣмъ темныя, гдѣ-ни
будь въ подвалѣ, на самомъ послѣднемъ мѣстѣ, на задворкахъ? Развѣ много квартиръ, гдѣ бы для прислуги устраивалась отдѣльная комната? А при подобныхъ условіяхъ, при крупныхъ недостаткахъ въ самой постройкѣ кухни, какъ можно требовать отъ хозяйки, чтобы она сдѣлала изч> нея химическую лабораторію. Вѣдь, для лабораторіи отводится вполнѣ приспособленное и надлежащимъ
образомъ оборудованное помѣщеніе. Помѣстите ее въ темномъ подвалѣ или на чердакѣ, и въ ней будетъ хуже, чѣмъ въ кухнѣ. Чѣмъ же виноваты женщины, что имъ ничего не даютъ, а отъ нихъ требуютъ и чистоту и гигіену.
Мнѣ кажется, что, ес,ли бы дать составить проектъ квартиры женщинѣ, то въ ней и кухнѣ было бы отведено надлежащее мѣ
сто, и устроена она была бы такъ, что къ ней можно было бы предъявлять различныя требованія. Кто несетъ отвѣтственность за постановку какого-нибудь дѣла, тому, конечно, и справедливо дать полную возможность поставить это дѣло такъ, какъ онъ это на
ходитъ нужнымъ. Это во-первыхъ. Во-вторыхъ неправъ Ницше со своимъ афоризмомъ, неправа и г. Виртинъ, цитировавшая его. Развѣ мало кухонь въ полной власти мужчинъ? Развѣ кухни ресторановъ, гостиницъ, клубовъ, въ которыхъ нераздѣльно господ
ствуютъ мужчины - химическія лабораторіи, а не тѣ же грязныя, антигигіеническія кухни, гдѣ командуетъ кастрюлями невѣжественная кухарка?
М. Добровольская.
Слѣдующимъ свойствомъ каждаго художественнаго произведенія является его типичность. Это требованіе особенно должно со
блюдаться при выборѣ книги для ребенка. Случайность явленія, исключительнаго своей необычайностью, не должна быть предметомъ изображенія. Все случайное мало можетъ способствовать знакомству ребенка съ дѣйствительной жизнью.
Наоборотъ, все типичное, все, что можетъ быть отнесено къ разряду часто встрѣчающихся явленій, - можетъ дать довольно прочныя, ясныя и правдивыя представленія о дѣйствительности.
Затѣмъ, однимъ изъ главныхъ свойствъ художественнаго произведенія является «объективность», - понятіе, которому противупоставляется - «субъективность».
Въ общихъ словахъ, опредѣляя понятіе объективности, скажемъ, что то произведеніе, въ которомъ авторъ безпристрастно относится къ изображаемому предмету и явленію, гдѣ онъ не подчеркиваетъ нарочито какую-либо тенденцію, какой-либо субъективный, личный взглядъ, - и будетъ объективнымъ.
Въ данномъ случаѣ мы подходимъ къ очень сложному и важпому вопросу относительно тенденціозности дѣтской книги. На
сколько необходимо вообще присутствіе какой - либо тенденціи, въ дѣтской книгѣ?
Безъ сомнѣнія, прямой отвѣтъ на этотъ вопросъ долженъ быть положительнымъ. Да, идея, тенденція, мысль - необходимы въ кни
гѣ, предназначенной для ребенка. Книга для ребенка - средство знакомства съ жизнью въ широкомъ смыслѣ слова, знакомство съ человѣческими отношеніями, съ красотою, добромъ и зломъ жизни.
Книга ставитъ цѣлью - развитіе въ ребенкѣ цѣнныхъ качествъ его души, привить къ нему симпатію къ добру и красотѣ и, на
оборотъ, антипатію къ противоположнымъ явленіямъ. Но, если это и такъ, то тенденція въ дѣтской книгѣ должна занимать строго отведенное ей мѣсто.
Слишкомъ тенденціозныхъ книгъ нужно избѣгать прежде всего потому, что въ книгѣ, гдѣ авторъ слишкомъ замѣтно стремится подчеркнуть и выяснить ту или иную идею, проводитъ слишкомъ настойчиво какую-либо тенденцію, - въ той книгѣ уже онъ невольно теряетъ мѣру дѣйствительности, духъ правды и искренности, и слишкомъ нужно бытъ умѣлымъ и осторожнымъ писателемъ, чтобы ребенокъ не поймалъ васъ на этой нарочитой преднамѣренности.
Конечно, добро - всегда добро, и зло - всегда зло, но въ спеціальныхъ съ тенденціозной цѣлью написанныхъ произведеніяхъ зло почти всегда преувеличено, а добро является неправдивымъ. Нарочитое восхваленіе и превознесете одного и чрезмѣрное ума
леніе другого, хотя-бы и по достоинству, нарушаетъ чувство и мѣру дѣйствительности. Въ истинно художественномъ произведеніи безъ всякихъ длинныхъ и часто ненужныхъ разсужденій и поуче
ній ребенокъ можетъ отличить добро отъ зла и почувствовать симпатію къ одному и антипатію къ другому.
Истинно художественное произведеніе, дѣйствуя, главнымъ образомъ, эстетически, необходимо и непроизвольно даетъ извѣстное
моральное воздѣйствіе и гораздо въ болѣе сильной степени, чѣмъ спеціально съ парализующей цѣлью написанное тенденціозное про
изведеніе. «Дѣтямъ, - по словамъ Бѣлинскаго,- - въ противополож
ность выводамъ, доказательствамъ, логической послѣдовательности - нужны образы, краски и звуки, а вмѣсто отвлеченныхъ идей нужны повѣсти, сказки, разсказы»...
Итакъ, вопросъ относительно тенденціи и морали въ дѣтской книгѣ долженъ быть разрѣшенъ лишь очень осторожно и условно.
Мы въ общихъ чертахъ указали на основныя требованія, которыя долженъ предъявлять руководитель чтеніемъ ребенка. Теперь нужно остановиться нѣсколько на отдѣльныхъ родахъ дѣтской литературы, такъ какъ вопросъ относительно того, какой родъ лите
ратуры долженъ даваться ребенку предпочтительно передъ другимь часто не получаетъ своего опредѣленнаго рѣшенія.
Вопросъ, о цѣнности сказки, какъ матеріала дѣтскаго чтенія, разрѣшается довольно спорно. Всѣ доводы противниковъ дѣтской сказки, главнымъ образомъ сводится, къ тому, что сказка, доста
вляя уму ребенка лишь фантастическій, несуществующій, вымышленный матеріалъ, развертывая передъ мыслью и сердцемъ ре
бенка фантастическія комбинаціи и положенія, тѣмъ самымъ за
темняетъ и извращаетъ въ немъ чувство дѣйствительности и не развиваетъ способности реальнаго мышленія.
Но, конечно, эти доводы не имѣютъ подъ собою достаточно прочной почвы и разрушаются, коль скоро мы сопоставимъ сущ
ность сказки вообще съ дѣтской психикой, стремящейся въ какому бы то ни было творчеству. Психологія ребенка, его способность фан
тазированія находитъ себѣ богатую почву и пищу въ сказкѣ. Душа ребенка по своей сущности близко подходитъ къ духу ху
дожественной сказки. Достаточно уже указано на двойственность дѣтской психологіи, на ея стремленіе въ міръ фантазіи и такую же любовь къ міру реальному, чтобы оправдать существованіе сказки.
Затѣмъ, большинство сказокъ оперируетъ съ матеріаломъ, который берется изъ той же реальной дѣйствительности, но который
въ сказкѣ комбинируется въ болѣе разнообразныхъ и живыхъ формахъ и сочетаніяхъ.
Правда, можно отчасти согласиться съ Отто Рюле въ томъ что такъ наз. восточныя сказки, сюжетъ которыхъ по преимуще
ству чрезмѣрно фантастиченъ, могутъ оказать извѣстное вредное воздѣйствіе, тѣмъ болѣе, что ошеломляющая фантастика этихъ сказокъ совершенно не находитъ соотвѣтствующихъ подкрѣпленіи въ окружающемъ ребенка дѣйствительномъ мірѣ. Но художествен
но воспитательное значеніе общеевропейскихъ, а въ особенности русскихъ народныхъ сказокъ - внѣ сомнѣнія.
Фантазія - это творчество, свободное творчество мысли. А одной изъ первыхъ цѣлей воспитанія и является развитіе всѣхъ возможныхъ творческихъ способностей ребенка, вызвать на эти творческіе пути его умъ и сердце.
Богатствомъ дѣйствія, живостью развитія и интересными смѣ
нами различныхъ событій и переживаній сказка, повторяемъ.
(Окончаніе, см. № 13).
II. В. Ш.
Никто, конечно, не будетъ оспаривать, что наши кухни, въ которыхъ обыкновенно спитъ прислуга и часто производится стир
ка бѣлья, находятся въ крайне антигигіеничныхъ условіяхъ. Но совершенно несправедливо винить въ этомъ, какъ дѣлаетъ г. Виртинъ, только женщинъ. Въ большинствѣ случаевъ, если не всегда, на кухню обращается слишкомъ мало вниманія при самой по
стройкѣ дома. Обращаютъ вниманіе на парадныя пріемныя комнаты, менѣе - на жилыя, спальныя, дѣтскія, всего менѣе на то, что есть центръ всей квартиры, лабораторію жизни - кухню. Развѣ рѣдко кухни устраиваются полутемныя, если не совсѣмъ темныя, гдѣ-ни
будь въ подвалѣ, на самомъ послѣднемъ мѣстѣ, на задворкахъ? Развѣ много квартиръ, гдѣ бы для прислуги устраивалась отдѣльная комната? А при подобныхъ условіяхъ, при крупныхъ недостаткахъ въ самой постройкѣ кухни, какъ можно требовать отъ хозяйки, чтобы она сдѣлала изч> нея химическую лабораторію. Вѣдь, для лабораторіи отводится вполнѣ приспособленное и надлежащимъ
образомъ оборудованное помѣщеніе. Помѣстите ее въ темномъ подвалѣ или на чердакѣ, и въ ней будетъ хуже, чѣмъ въ кухнѣ. Чѣмъ же виноваты женщины, что имъ ничего не даютъ, а отъ нихъ требуютъ и чистоту и гигіену.
Мнѣ кажется, что, ес,ли бы дать составить проектъ квартиры женщинѣ, то въ ней и кухнѣ было бы отведено надлежащее мѣ
сто, и устроена она была бы такъ, что къ ней можно было бы предъявлять различныя требованія. Кто несетъ отвѣтственность за постановку какого-нибудь дѣла, тому, конечно, и справедливо дать полную возможность поставить это дѣло такъ, какъ онъ это на
ходитъ нужнымъ. Это во-первыхъ. Во-вторыхъ неправъ Ницше со своимъ афоризмомъ, неправа и г. Виртинъ, цитировавшая его. Развѣ мало кухонь въ полной власти мужчинъ? Развѣ кухни ресторановъ, гостиницъ, клубовъ, въ которыхъ нераздѣльно господ
ствуютъ мужчины - химическія лабораторіи, а не тѣ же грязныя, антигигіеническія кухни, гдѣ командуетъ кастрюлями невѣжественная кухарка?
М. Добровольская.
О дѣтскомъ чтеніи.
Слѣдующимъ свойствомъ каждаго художественнаго произведенія является его типичность. Это требованіе особенно должно со
блюдаться при выборѣ книги для ребенка. Случайность явленія, исключительнаго своей необычайностью, не должна быть предметомъ изображенія. Все случайное мало можетъ способствовать знакомству ребенка съ дѣйствительной жизнью.
Наоборотъ, все типичное, все, что можетъ быть отнесено къ разряду часто встрѣчающихся явленій, - можетъ дать довольно прочныя, ясныя и правдивыя представленія о дѣйствительности.
Затѣмъ, однимъ изъ главныхъ свойствъ художественнаго произведенія является «объективность», - понятіе, которому противупоставляется - «субъективность».
Въ общихъ словахъ, опредѣляя понятіе объективности, скажемъ, что то произведеніе, въ которомъ авторъ безпристрастно относится къ изображаемому предмету и явленію, гдѣ онъ не подчеркиваетъ нарочито какую-либо тенденцію, какой-либо субъективный, личный взглядъ, - и будетъ объективнымъ.
Въ данномъ случаѣ мы подходимъ къ очень сложному и важпому вопросу относительно тенденціозности дѣтской книги. На
сколько необходимо вообще присутствіе какой - либо тенденціи, въ дѣтской книгѣ?
Безъ сомнѣнія, прямой отвѣтъ на этотъ вопросъ долженъ быть положительнымъ. Да, идея, тенденція, мысль - необходимы въ кни
гѣ, предназначенной для ребенка. Книга для ребенка - средство знакомства съ жизнью въ широкомъ смыслѣ слова, знакомство съ человѣческими отношеніями, съ красотою, добромъ и зломъ жизни.
Книга ставитъ цѣлью - развитіе въ ребенкѣ цѣнныхъ качествъ его души, привить къ нему симпатію къ добру и красотѣ и, на
оборотъ, антипатію къ противоположнымъ явленіямъ. Но, если это и такъ, то тенденція въ дѣтской книгѣ должна занимать строго отведенное ей мѣсто.
Слишкомъ тенденціозныхъ книгъ нужно избѣгать прежде всего потому, что въ книгѣ, гдѣ авторъ слишкомъ замѣтно стремится подчеркнуть и выяснить ту или иную идею, проводитъ слишкомъ настойчиво какую-либо тенденцію, - въ той книгѣ уже онъ невольно теряетъ мѣру дѣйствительности, духъ правды и искренности, и слишкомъ нужно бытъ умѣлымъ и осторожнымъ писателемъ, чтобы ребенокъ не поймалъ васъ на этой нарочитой преднамѣренности.
Конечно, добро - всегда добро, и зло - всегда зло, но въ спеціальныхъ съ тенденціозной цѣлью написанныхъ произведеніяхъ зло почти всегда преувеличено, а добро является неправдивымъ. Нарочитое восхваленіе и превознесете одного и чрезмѣрное ума
леніе другого, хотя-бы и по достоинству, нарушаетъ чувство и мѣру дѣйствительности. Въ истинно художественномъ произведеніи безъ всякихъ длинныхъ и часто ненужныхъ разсужденій и поуче
ній ребенокъ можетъ отличить добро отъ зла и почувствовать симпатію къ одному и антипатію къ другому.
Истинно художественное произведеніе, дѣйствуя, главнымъ образомъ, эстетически, необходимо и непроизвольно даетъ извѣстное
моральное воздѣйствіе и гораздо въ болѣе сильной степени, чѣмъ спеціально съ парализующей цѣлью написанное тенденціозное про
изведеніе. «Дѣтямъ, - по словамъ Бѣлинскаго,- - въ противополож
ность выводамъ, доказательствамъ, логической послѣдовательности - нужны образы, краски и звуки, а вмѣсто отвлеченныхъ идей нужны повѣсти, сказки, разсказы»...
Итакъ, вопросъ относительно тенденціи и морали въ дѣтской книгѣ долженъ быть разрѣшенъ лишь очень осторожно и условно.
Мы въ общихъ чертахъ указали на основныя требованія, которыя долженъ предъявлять руководитель чтеніемъ ребенка. Теперь нужно остановиться нѣсколько на отдѣльныхъ родахъ дѣтской литературы, такъ какъ вопросъ относительно того, какой родъ лите
ратуры долженъ даваться ребенку предпочтительно передъ другимь часто не получаетъ своего опредѣленнаго рѣшенія.
Вопросъ, о цѣнности сказки, какъ матеріала дѣтскаго чтенія, разрѣшается довольно спорно. Всѣ доводы противниковъ дѣтской сказки, главнымъ образомъ сводится, къ тому, что сказка, доста
вляя уму ребенка лишь фантастическій, несуществующій, вымышленный матеріалъ, развертывая передъ мыслью и сердцемъ ре
бенка фантастическія комбинаціи и положенія, тѣмъ самымъ за
темняетъ и извращаетъ въ немъ чувство дѣйствительности и не развиваетъ способности реальнаго мышленія.
Но, конечно, эти доводы не имѣютъ подъ собою достаточно прочной почвы и разрушаются, коль скоро мы сопоставимъ сущ
ность сказки вообще съ дѣтской психикой, стремящейся въ какому бы то ни было творчеству. Психологія ребенка, его способность фан
тазированія находитъ себѣ богатую почву и пищу въ сказкѣ. Душа ребенка по своей сущности близко подходитъ къ духу ху
дожественной сказки. Достаточно уже указано на двойственность дѣтской психологіи, на ея стремленіе въ міръ фантазіи и такую же любовь къ міру реальному, чтобы оправдать существованіе сказки.
Затѣмъ, большинство сказокъ оперируетъ съ матеріаломъ, который берется изъ той же реальной дѣйствительности, но который
въ сказкѣ комбинируется въ болѣе разнообразныхъ и живыхъ формахъ и сочетаніяхъ.
Правда, можно отчасти согласиться съ Отто Рюле въ томъ что такъ наз. восточныя сказки, сюжетъ которыхъ по преимуще
ству чрезмѣрно фантастиченъ, могутъ оказать извѣстное вредное воздѣйствіе, тѣмъ болѣе, что ошеломляющая фантастика этихъ сказокъ совершенно не находитъ соотвѣтствующихъ подкрѣпленіи въ окружающемъ ребенка дѣйствительномъ мірѣ. Но художествен
но воспитательное значеніе общеевропейскихъ, а въ особенности русскихъ народныхъ сказокъ - внѣ сомнѣнія.
Фантазія - это творчество, свободное творчество мысли. А одной изъ первыхъ цѣлей воспитанія и является развитіе всѣхъ возможныхъ творческихъ способностей ребенка, вызвать на эти творческіе пути его умъ и сердце.
Богатствомъ дѣйствія, живостью развитія и интересными смѣ
нами различныхъ событій и переживаній сказка, повторяемъ.
(Окончаніе, см. № 13).