внимательное наблюденіе природы. Это именно то, что впервые появилось у насъ въ пейзажахъ Ѳ. А. Васильева и Куинджи. Тутъ больше другихъ обращаютъ на себя вниманіе двѣ крупныхъ пастели Мартена
Его сельское кладбище „на сѣверѣ“ съ одинокой часовней среди молчаливыхъ могильныхъ крестовъ — и вѣрно истинѣ, и проникнуто суровогрустной поэтической нотой. Въ другой настели того же худож
ника „осенью на озерѣ“ поистинѣ элегично передано унылое спокойствіе сѣраго осен
няго дня. Кто внимательно наблюдалъ такіе моменты въ природѣ, а они какъ разъ и поддаются наблюденію по своей относи
боты. Къ той же категогіи пейзажей врядъ ли будетъ ошибкой отнести и интересныя по удачному сочетанію тоновъ: Троянов
скаго — „осень“ и „зиму“, Высоцкаго— „сѣрый день“, Гермашева — красивый уголокъ усадьбы ранней весною, хотя и яв
ляющійся варьяціею одной изъ недавнихъ его картинъ, Калмыкова — „къ вечеру“ и др.
Въ третью и послѣднюю группу слѣдуетъ выдѣлить пейзажистовъ, желающихъ передать мимолетныя явленія природы,— такое, напр., сочетаніе свѣта и тѣни, такую особенность освѣщенія, которыя, придавая всему подчасъ рѣдкій отпечатокъ, могутъ ежеминутно исчезнуть, и ландшафтъ получить тогда совершенно иную окраску. Та
ковъ, наприм., мотивъ „золотой осени“ Рерберга — въ этомъ смѣшеніи красноватыхъ, желтыхъ и коричневыхъ тоновъ, Жуковскаго — „ранній снѣгъ“ среди лѣса съ пре
красной перспективой и съ трепетными синими тѣнями на широкой полянѣ, В. И. Соколова—„вечеръ“ и „сумерки“ съ золотистыми облаками, съ оргинальнымъ коло
ритомъ, хотя, къ сожалѣнію, оба пейзажа нѣсколько красочны, и, быть можетъ, умышленно подчеркиваютъ избранные эфекты.
Совсѣмъ отдѣльно стоитъ пейзажный этюдъ Татьевосянца. Это какіе-то фіолетовыя, зеленоватыя и лиловатыя пятна,
съ боку же что-то вродѣ людей. Зачѣмъ панадобилось автору выставлять свой этюдъ, который, что угодно, только не живопись,— вѣроятно и извѣстно лишь ему самому.
Ито сказать объ отдѣлѣ жанра? И по численности, какъ выше уже замѣчено, — его немного, да и по качеству онъ глядитъ какимъ-то сѣрымъ, безцвѣтнымъ. Выдѣляется тутъ изъ ряду — мастерской рису
нокъ „казакъ“, Пастернака. Казакъ, въ самомъ дѣлѣ, какъ живой и такъ молодецки сидитъ на конѣ. Милая сценка изоб
ражена Нилу сомъ въ небольшой картинкѣ „на бульварѣ“: пожилой господинъ и мо
лодая дама ожавленно бесѣдуютъ, сидя на скамейкѣ бульвара Но въ этой несложной вещицѣ есть — и острая наблюдательность, и умѣніе владѣть матеріаломъ. Тепло пред
ставлена Шишкиной старушка, занятая вязаніемъ чулка въ углу чистенькой комнаты средняго класса.
Вотъ и все, что можно отмѣтить по части жанра.
Въ отдѣлѣ портрета чрезвычайно талантливо исполненъ Мѣшковымъ портретъ неизвѣстнаго лица. По компановкѣ онъ очень простъ: на темномъ фонѣ голова мужчины среднихъ лѣтъ съ частью фигуры (по плечи), но сколько силы въ этой работѣ: на васъ смотритъ въ самомъ дѣлѣ живое лицо, вы какъ будто его знаете, гдѣ-то раньше видали. Также очень талантливы рисунки-портреты Пастернака съ г-жи Л., княжны В. и г-жи Н. Н.: въ немногихъ штрихахъ чернаго и цвѣтныхъ карандашей художникомъ артистически переданы — и внѣшность, и внутренній характеръ изображенныхъ людей.
Въ общемъ, выставка не блещетъ никакими гвоздями, и, хотя не переходитъ далеко за грань средняго уровня, но несом
нѣнно производитъ спокойное, ровное, пріятное впечатлѣніе. Ее можно сравнить съ хорошо разыгранной пьесой, гдѣ не принимали участіе свѣтипы-артисты, но гдѣ каждый изъ игравшихъ находился на своемъ мѣстѣ.
Его сельское кладбище „на сѣверѣ“ съ одинокой часовней среди молчаливыхъ могильныхъ крестовъ — и вѣрно истинѣ, и проникнуто суровогрустной поэтической нотой. Въ другой настели того же худож
ника „осенью на озерѣ“ поистинѣ элегично передано унылое спокойствіе сѣраго осен
няго дня. Кто внимательно наблюдалъ такіе моменты въ природѣ, а они какъ разъ и поддаются наблюденію по своей относи
тельной продолжительности, — тотъ сумѣетъ оцѣнить всю прелесть этой прекрасной ра
боты. Къ той же категогіи пейзажей врядъ ли будетъ ошибкой отнести и интересныя по удачному сочетанію тоновъ: Троянов
скаго — „осень“ и „зиму“, Высоцкаго— „сѣрый день“, Гермашева — красивый уголокъ усадьбы ранней весною, хотя и яв
ляющійся варьяціею одной изъ недавнихъ его картинъ, Калмыкова — „къ вечеру“ и др.
Въ третью и послѣднюю группу слѣдуетъ выдѣлить пейзажистовъ, желающихъ передать мимолетныя явленія природы,— такое, напр., сочетаніе свѣта и тѣни, такую особенность освѣщенія, которыя, придавая всему подчасъ рѣдкій отпечатокъ, могутъ ежеминутно исчезнуть, и ландшафтъ получить тогда совершенно иную окраску. Та
ковъ, наприм., мотивъ „золотой осени“ Рерберга — въ этомъ смѣшеніи красноватыхъ, желтыхъ и коричневыхъ тоновъ, Жуковскаго — „ранній снѣгъ“ среди лѣса съ пре
красной перспективой и съ трепетными синими тѣнями на широкой полянѣ, В. И. Соколова—„вечеръ“ и „сумерки“ съ золотистыми облаками, съ оргинальнымъ коло
ритомъ, хотя, къ сожалѣнію, оба пейзажа нѣсколько красочны, и, быть можетъ, умышленно подчеркиваютъ избранные эфекты.
Совсѣмъ отдѣльно стоитъ пейзажный этюдъ Татьевосянца. Это какіе-то фіолетовыя, зеленоватыя и лиловатыя пятна,
съ боку же что-то вродѣ людей. Зачѣмъ панадобилось автору выставлять свой этюдъ, который, что угодно, только не живопись,— вѣроятно и извѣстно лишь ему самому.
Ито сказать объ отдѣлѣ жанра? И по численности, какъ выше уже замѣчено, — его немного, да и по качеству онъ глядитъ какимъ-то сѣрымъ, безцвѣтнымъ. Выдѣляется тутъ изъ ряду — мастерской рису
нокъ „казакъ“, Пастернака. Казакъ, въ самомъ дѣлѣ, какъ живой и такъ молодецки сидитъ на конѣ. Милая сценка изоб
ражена Нилу сомъ въ небольшой картинкѣ „на бульварѣ“: пожилой господинъ и мо
лодая дама ожавленно бесѣдуютъ, сидя на скамейкѣ бульвара Но въ этой несложной вещицѣ есть — и острая наблюдательность, и умѣніе владѣть матеріаломъ. Тепло пред
ставлена Шишкиной старушка, занятая вязаніемъ чулка въ углу чистенькой комнаты средняго класса.
Вотъ и все, что можно отмѣтить по части жанра.
Въ отдѣлѣ портрета чрезвычайно талантливо исполненъ Мѣшковымъ портретъ неизвѣстнаго лица. По компановкѣ онъ очень простъ: на темномъ фонѣ голова мужчины среднихъ лѣтъ съ частью фигуры (по плечи), но сколько силы въ этой работѣ: на васъ смотритъ въ самомъ дѣлѣ живое лицо, вы какъ будто его знаете, гдѣ-то раньше видали. Также очень талантливы рисунки-портреты Пастернака съ г-жи Л., княжны В. и г-жи Н. Н.: въ немногихъ штрихахъ чернаго и цвѣтныхъ карандашей художникомъ артистически переданы — и внѣшность, и внутренній характеръ изображенныхъ людей.
Въ общемъ, выставка не блещетъ никакими гвоздями, и, хотя не переходитъ далеко за грань средняго уровня, но несом
нѣнно производитъ спокойное, ровное, пріятное впечатлѣніе. Ее можно сравнить съ хорошо разыгранной пьесой, гдѣ не принимали участіе свѣтипы-артисты, но гдѣ каждый изъ игравшихъ находился на своемъ мѣстѣ.