изучать живопись», а, слѣдовательно, «не для кого и открывать училище»; и что оно совершенно «ненужно и безполезно, даромъ только проѣстъ 150 — 200 тысячъ франковъ»; и что «настоящихъ профессоровъ для него здѣсь нѣтъ»,
а поэтому «оно не сможетъ дать намъ хорошихъ художниковъ, и мы будемъ принуждены, если пожелаемъ имѣть таковыхъ, посылать ихъ доучиваться на западъ»; и что «изъ этого училища выйдутъ несчастные полуинтеллигентные пролетаріи, ни къ чему въ Болгаріи непригодные, которые увеличатъ и безъ того чрезмѣрный контингентъ чиновниковъ», и пр. и пр., все въ томъ же родѣ.
Единственные, которые серьёзно поддерживали проектъ министра, кромѣ разумѣется рѣдкихъ друзей искусства, были болѣе или менѣе образованные промышленники и купцы. Одинъ изъ нихъ, Иванъ Грозевъ, богатый подряд
чикъ и предсѣдатель Софійской Торгово-Промышленной Палаты, рѣшительно высказался за училище, въ виду, главнымъ образомъ, несомнѣнной его полезно
сти для мѣстной нарождающейся промышленности. И если законопроектъ не провалился, то только благодаря настойчивости Величкова, грозившаго выйти
въ отставку въ случаѣ не принятія закона, съ одной стороны, а съ другой, благодаря многочисленности въ тогдашнемъ «Народномъ Собраніи» именно тѣхъ самыхъ промышленниковъ и подрядчиковъ, партизановъ бывшей тогда у власти стоиловской партіи, называемой у насъ «консервативной», а по рус
ской терминологіи скорѣе «западнической», которые въ этомъ случаѣ, да и во многихъ другихъ, оказались гораздо прогрессивнѣе «демократическихъ» и «либеральныхъ» депутатовъ.
Какъ ни какъ, но законъ о рисовальномъ училищѣ прошелъ, а въ слѣдующемъ 1896 году было открыто и само училище, т. е. спустя почти сорокъ лѣтъ послѣ первой попытки Павловича.
Открытіе перваго болгарскаго рисовальнаго училища, открытіе, которое въ другихъ странахъ навѣрное было-бы отпраздновано самымъ торжественнымъ образомъ и встрѣтило-бы сочувствіе всего образованнаго общества,—здѣсь со
вершилось тихо, безъ рѣчей, безъ всякой торжественности, при почти полномъ равнодушіи со стороны публики и печати.
Училище помѣстилось пока, въ ожиданіи собственнаго зданія—котораго къ слову сказать, оно ждетъ и до сихъ поръ — въ одномъ жалкомъ, маленькомъ частномъ домикѣ, съ самой бѣдной обстановкой, и было снабжено только самыми необходимыми учебными пособіями. Но зато оно начало функціони
ровать при одномъ хорошемъ предзнаменованіи. Вмѣсто предсказываемыхъ противниками училища «пяти охотниковъ и даже и того меньше», на первый же Конкурсный экзаменъ явилось болѣе сотни кандидатовъ, т. е. почти втрое болѣе того числа учениковъ, которое могло быть помѣщено въ училищѣ. А это предзнаменованіе позволяло, въ свою очередь, надѣяться, что и всѣ другія пессимистическія предсказанія относительно училища не оправдаются. Такъ это и оказалось въ дѣйствительности.
Несмотря на тѣсноту и неудобства помѣщенія, несмотря на недостатокъ въ учебныхъ пособіяхъ и на всѣ другіе недостатки училища, ученики въ боль
шинствѣ не получившіе никакой серьёзной подготовки по рисованію, начали дѣлать быстрые успѣхи и, тѣмъ самымъ, наглядно доказали, что у молодыхъ болгаръ, какъ это утверждалъ Величковъ и что оспаривали его противники.
а поэтому «оно не сможетъ дать намъ хорошихъ художниковъ, и мы будемъ принуждены, если пожелаемъ имѣть таковыхъ, посылать ихъ доучиваться на западъ»; и что «изъ этого училища выйдутъ несчастные полуинтеллигентные пролетаріи, ни къ чему въ Болгаріи непригодные, которые увеличатъ и безъ того чрезмѣрный контингентъ чиновниковъ», и пр. и пр., все въ томъ же родѣ.
Единственные, которые серьёзно поддерживали проектъ министра, кромѣ разумѣется рѣдкихъ друзей искусства, были болѣе или менѣе образованные промышленники и купцы. Одинъ изъ нихъ, Иванъ Грозевъ, богатый подряд
чикъ и предсѣдатель Софійской Торгово-Промышленной Палаты, рѣшительно высказался за училище, въ виду, главнымъ образомъ, несомнѣнной его полезно
сти для мѣстной нарождающейся промышленности. И если законопроектъ не провалился, то только благодаря настойчивости Величкова, грозившаго выйти
въ отставку въ случаѣ не принятія закона, съ одной стороны, а съ другой, благодаря многочисленности въ тогдашнемъ «Народномъ Собраніи» именно тѣхъ самыхъ промышленниковъ и подрядчиковъ, партизановъ бывшей тогда у власти стоиловской партіи, называемой у насъ «консервативной», а по рус
ской терминологіи скорѣе «западнической», которые въ этомъ случаѣ, да и во многихъ другихъ, оказались гораздо прогрессивнѣе «демократическихъ» и «либеральныхъ» депутатовъ.
Какъ ни какъ, но законъ о рисовальномъ училищѣ прошелъ, а въ слѣдующемъ 1896 году было открыто и само училище, т. е. спустя почти сорокъ лѣтъ послѣ первой попытки Павловича.
Открытіе перваго болгарскаго рисовальнаго училища, открытіе, которое въ другихъ странахъ навѣрное было-бы отпраздновано самымъ торжественнымъ образомъ и встрѣтило-бы сочувствіе всего образованнаго общества,—здѣсь со
вершилось тихо, безъ рѣчей, безъ всякой торжественности, при почти полномъ равнодушіи со стороны публики и печати.
Училище помѣстилось пока, въ ожиданіи собственнаго зданія—котораго къ слову сказать, оно ждетъ и до сихъ поръ — въ одномъ жалкомъ, маленькомъ частномъ домикѣ, съ самой бѣдной обстановкой, и было снабжено только самыми необходимыми учебными пособіями. Но зато оно начало функціони
ровать при одномъ хорошемъ предзнаменованіи. Вмѣсто предсказываемыхъ противниками училища «пяти охотниковъ и даже и того меньше», на первый же Конкурсный экзаменъ явилось болѣе сотни кандидатовъ, т. е. почти втрое болѣе того числа учениковъ, которое могло быть помѣщено въ училищѣ. А это предзнаменованіе позволяло, въ свою очередь, надѣяться, что и всѣ другія пессимистическія предсказанія относительно училища не оправдаются. Такъ это и оказалось въ дѣйствительности.
Несмотря на тѣсноту и неудобства помѣщенія, несмотря на недостатокъ въ учебныхъ пособіяхъ и на всѣ другіе недостатки училища, ученики въ боль
шинствѣ не получившіе никакой серьёзной подготовки по рисованію, начали дѣлать быстрые успѣхи и, тѣмъ самымъ, наглядно доказали, что у молодыхъ болгаръ, какъ это утверждалъ Величковъ и что оспаривали его противники.