НЕТВЕРГ, 9 ОКТЯБРЯ 1541 г. Me 401775)
СОВЕТСКОЕ ИСКУССТВО
бороны
града
В репризе возвращаются те же темы,
что были в экспозиции. Но здесь они
носят совершенно другой характер. Реп-
риза — траурный марш, или, вернее, рек-
вием о жертвах войны. Простые люди
чтят память своих героев. Как мне нуж-
ны были слова для этого эпизода! Но
нигде я их не мог найти. Был момент,
когда я сам собирался их писать. Впро-
чем, теперь я даже рад, что слов нет, по-
тому что это очень осложнило бы парти-
туру. После peK HEM идет еще более
трагический эпизод. не знаю, как оха-
рактеризовать эту музыку. Может быть в
ней — слезы матери, или даже чувство,
когда скорбь так велика, что слез уже не
остается. Эти два лирические фрагмента
приводят к заключению первой части, к
апофеозу жизни, солнца. В самом конце
опять возникает отдаленный грохот, на-
поминающий о том, что война продол-
эжается. В
О а ИТ т >
Пока’ я писал музыку, Ленинград
превратился в Фнеприступную Epe-
пость. Формировались все новые и
новые отряды народного ополчения.
Все население овладевало военными зна-
ниями. Казалось, что война вытеснила
все чувства и заботы. Но при встрече с
одним из своих. друзей я узнал, что
абоненты на филармонические концерты,
несмотря на все события, внесли очеред-
ные взносы с аккуратностью мирного.
времени. И действительно, на концерты
филармонии публика приходила в припод-
нятом настроении, она с горячей благо-
дарностью встречала и провожала арти-
стов: Я испытал на этих концертах со-
вершенно особенное волнение. Я понял,
что ‘музыка, как и всякое другое искус-
ство, составляет истинную потребность
людей и что чем напряженней и ответ-
ственней момент, тем сильнее впечатле-
ние от искусства, тем больше оно необ-
холимо.
Работа над симфонией продолжалась
и шла в очень сжатые сроки. написал
вторую и третью части. Вообще говоря,
я нё люблю торопиться. Но эту симфонию
писал с каким-то непонятным для меня
самого напряжением. Когда я’ее окончу,
— надо будет вернуться к началу, Нужна
еще отшлифовка, детали. Однако когда я
сочинял музыку, 00 этом как-то мало ду-
МАлОСЬ.
Война застала меня, как и многих дру-
гих, за повседневной работой.
22 июня утром я узнал из речи това-
рища Молотова о нападении фашистов и
в тот же день” подал заявление об отправ-
ке меня добровольцем на фронт. Ответ
был очень прост — когда понадобится, мы
вас позовем. Отбор был очень серьезным;
в армию принимались только по-настоя-
щему полезные, обученные люди.
вернулся к своей обычной работе в
консерватории. Мы слушали оканчиваю-
щих, ставили отметки, подписывали дип-
ломы. Потом состоялся традиционный вы-
пускной акт. В этом году консерваторию
овончило много талантливых HHAHUCTOR,
скрипачей, певцов.
1ем временем консерватория начала
готовиться К противовоздушной обороне,
я вошел в состав. пожарной команды.
Нас. перевели на казарменное положе-
ние, и здесь я начал обдумывать 7-ю
симфонию. Однажды ко мне зашел мой
ученик, работающий в Teatpe HapomHoro
ополчения — композитор евитин.
пришел’ предложить мне заведывать и
зыкальной частью Театра народного ono
чения.
Я с радостью согласился. Об этом теат-
ре, о его артистах, режиссерах, худож-
никах и авторах будет еще много напи-
сано. Там собрались талантливые ленин-
градские драматурги, _ поэты, писатели.
Там создавались очень интересные худо-
жественные произведения, например, ко-
отенькая ‘оперетта на тему о том, как
иббентроп собрал’ известную конферен-
цию дипломатов. Очень крепко получи-
лась в театре драматическая сценка «Ге-
оргиевский кавалер». Приятно, что она
была написана не банально, с настоящим
драматическим напряжением.
Может быть самым слабым местом это-
го замечательного театра была возглавля-
емая мной «музыкальная часть». Я на-
писал несколько песен, но встретил мно-
го неудобств при их исполнении: сопро-
вождание духовым квартетом было слиш-
ком громким ‘с чисто военной точки зре-
ния, струнные оказались слишком «ка-
мерными» в прифронтовой полосе. Приш-
лось ‘ограничить себя баянами.
Одна за другой уезжали в действую-
щую армию бригады нашего театра и,
возвращаясь, приносили с собой горячий
воздух фронта.
дважды выезжал в прифронтовые
части. Какое замечательное настроение у
бойцов! Все они абсолютно уверены в
исходе боев. Впрочем, все ; ленинградцы
уверены в том, что’ немцам не бывать в
городе. Есть множество фактов, ‘показн-
вающих настроения так называемых обык-
новенных людей. Ленинградцы ведут себя
удивительно мужественно.
Я знаю целый ряд людей, которые у
нас в консерватории ‘казались совершенно
незаметными. И вот такие простые, обык-
новенные люди показали себя настоящи-
ми ‘героями. Вот, например, Даня Шаф-
ран. В силу своей большой скромности
он никогда не был в рядах консерватор-
ского актива. Но в ополчении, в боях (а
ему пришлось побывать и в очень труд»
ной боевой обстановке) он проявил себя
настоящим героем. `Есть ‘у меня ученик—
Флейшман, только. что закончивший свою
первую одноактную оперу «Скрипка Рот-
шильда» на сюжет. Чехова. В общежитии
это был тоже такой незаметный, порой
трубоватый человек. И он в трудные ми-
нуты показал себя большим человеком,
достойным сыном страны.
Вот 06 этих самых, так называемых,
обыкновенных людях, людях, которых я
люблю всей душой, перед которыми я
преклоняюсь, потому что в каждом из
них потенциально заложен герой, я и
пишу симфонию.
Первая часть ее paccxasipaer о мирной
жизни «обыкновенных» людей. Это не те
обыватели, о которых писал Штраус в
своей «Symphonia Поштезйса». Он говорил
о мещанах, он ‘обливал их ядом сарказ-
ма, он жалил их острием ‘сатиры, он
презирал их и издевался над ними. А я
пишу о тех, кто вызывает во мне чувство
глубокой нежности и восхищения.
Экспозиция первой части повествует о
счастливой мирной жизни людей, уверен-
ных в себе и в своем будущем. Это про-
стая, мирная жизнь, какой до войны жи-
ли тысячи ленинградских ополченцев, весь
город, вся наша страна.
В разработке в мирную жизнь этих лю-
дей врывается война. Я не стремлюсь к
натуралистическому изображению войны,
изображению лязта оружия, разрыва сна-
рядов и т. д. Я стараюсь передать’ образ
войны эмоционально. Собственно говоря,
то, что я называю разработкой, является
скорее эпизодом в первой части, так как
написана она в форме, более всего при-
ближающейся к рондо-сонате.
Ян Мате
Яя Матейко — один wa Талантливейпгих
(дотавителей польской живописи ХХ
ил. В ето произведениях, впервые в изо.
саительном искусстве Польши, нашли
„режение те’ патриотические чувства, ко-
{ме десятилетиями волновали польское
ущество, пламенели в творениях Мицке-
и, Словацкого, Красинского. Ян Матей-
й выразии думы и чаяния сво ека,
«его народа, sro B
лудожник родился в Кракове в 1838 г;
я рос и формировался в период нараста-
1 национально-освободительного движе-
и. Все свои силы, весь свой` талант мо-
10й художник хочет принести на служе-
ye патриотической идее, мечте о возро-
нии свободной Польши. Он рисует в
зих произведениях картины славном
ушлото, раскрывает героические страни-
у истории. Воспоминание о великих со-
них прошлого — для него символ
отлото будущего страны. Так ретроспек-
иное по своему сюжетному содержанию
изусство Яна Матейко становится остро
овеменным.
Художник рос и воспитывался в древ-
№1 столице Польши — в Кракове; все
пружение направляло талант Матейко в
прону изучения прошлого, родной страны.
чятники тотики и ренессанса, богатые
уинилища и архивы, музеи с ‘их собра-
ими оружия и декоративного искусства
цужили художиику неисчерпаемым ис-
иником изучения. Молодой живописец
quseT бесчисленные зарисовки строений,
пульптур, оружия, костюмов, утвари —
‚ дальнейшем они служат’ бесценным по-
нем при работе над историческими
ихпозициями. Матейко изучает старинные
уиониси и. хроники. ропиюе уже не
ихотся мертвым, — оно оживает. Перено-
cob в историю, Матейко чувствует себя
иременником, участником исторических
уытий, отсюда яркий драматизм, дина-
уха его композиций.
попосредственная художественная учеба
4 сравнительно ‘мало: более всего Ма-
ко обязан самому себе, своему пытли-
MWY интересу к истории, своему упор-
ay в изучении натуры. ° {
58 тридцать лет Матейко создает до ста
тторических композиций, множество пор-
Титов, около 6000 рисунков — этюдов,
изов, набросков. ,
На 1863—1883 гг. приходится расцв
рования Матейко.
К лучшим историческим композициям
удожника относятся «Проповедь Скарги»
(1304), «Люблинская уния» (1869), «Битва
ти Грюнвальде» (1878), «Собеский в Ве-
п› (1883), «Иоанна ‘д’Арк» (1886).
Искусство Матейко является заключи-
пльным звеном большой традиции исто-
рической живописи эпохи романтизма; его
сто сопоставляют с творчеством Дёляро-
ta, Пилоти, Макарта.
Однако было бы неправильно рассмат-
ривать Матейко как эпигона этих худож-
ников; он сильнее, одареннее их, его твор-
чество глубже и значительнее. Ни пассив-
ный натурализм Пилоти, ни пышная пом-
пезность Макарта, ни умный, но холод-
ный сценаризм Деляроша не выдержива-
Ян Матейко. «Звонарь» (Фрагмент вартины)
ют сравнения с творчеством Матейко, ко-
торое увлекает своим пламенным патрио-
тизмом. -
‚ Композиции Малейко полны. патетики,
движения. Художник словно обнажает ду-
шу своих персонажей, вскрывая страсти,
побуждения, тайные их мысли. Нацио-
нальные черты, социальные и индивиду-
альные особенности его героев даны ярко
и выпукло. Матейко никогда не пользо-
вался стаилартнычми натуритгякоми. соя
создавал образ, властно врезывающийся в
память. Рисунок Матейко — сильный,
смелый, широкий — подлинный рисунок
мастера. Его колорит порою перенасыщен,
страдает пестротой. Чисто живописные
стороны ето дарования выразились в люб-
ви к изображению «околичностей» —
одежд, утвари, оружия.
атейко был одним из любимейнгих ху-
дожников Репина. В 1873 г. Репин, кри-
тикуя работы современных художников
и) раюолы човременных художников
на всемирной выставке в Вене, выделяет
только Матейко за’ его «поэтический эн-
тузиазм». Позднее, полемизируя с крити-
ками из лагеря «Мира искусства», Репин
товорит 0 «потрясающем трагизме» HCTO-
рических картин Матейко. о «незабывае-
мой пластике фигур и лиц, первостепен-
ных по своей характерности и форме, ко-
торыми полны все картины Матейко».
Сила и мощь феалистических образов,
созданных Яном Матейко, глубоко волно-
вали Репина. Юго произведения и сейчас
продолжают ‘воздействовать Kak призыв
в борьбе, к отечественной войне про-
Б. ТЕРНОВЕЦ
Я
Идут миллионы бесстрашных бойцов
На зов твой, отчизна моя!..
Мы начали вместе «110 часов»
Отец мой и я.
Военные знанья — победы залог, —
Погибнет фашизма змея!
Мы учимся вместе... мы явимся в срок
Отец мой и я.
Встают миллионы на клич боевой, —
Все области, села, края...
И вместе с другими готовы на бой
Отец мой и я.
«Окно ТАСС» № 236 худ. Ц. Костин Текст М. Андриевской
НОВЫЕ ПЬЕСЫ
назад, когда австро-германские полчища
ворвались в Сербию. И если. бы не тяже-
лая рана, которая не дала мне .возмож-
ности поднести револьвер к виску, меня
бы живым не видели. И вдруг русская
революция... И слово «Ленин»...
Сербский офицер уходит к Ленину, &
Ходжич посылает вслед ему пули... Те-
перь это уже враги на всю жизнь.
И вот начинаются подвиги красного
Дундича, Со своими лихими юнаками он
прорывается › через. немецкие полки к By-
денному и Ворошилову. Бесстрашный серб
становится командиром отдельного кава-
лерийского отряда пятой армии. Один 38
другим следуют боевые эпизоды, раскры-
вающие все шире и разностороннее пыл-
кую натуру Дундича.
В сражении белым удалось захватить
орудие, подаренное Дундичу самим Воро-
шиловым. Юнак Палич, поставленный у
артиллерийского расчета, нарушил приказ
и не отстоял своей позиции. С величай-
шей яростью набрасывается на труса Дун-
дич, он тотов его убить собственной py-
кой. Но раньше нужно отбить орудие, и
Дундич с юнаками бросается в самую гу-
щу (я, в каком-то вдохновенном воин-
ском порыве он пробивается’к шкуров-
‘aM, WH через‘ мгновение ворошиловская
пушка уже снова бьет по врагам. Караул,
приставленный к арестованному `Паличу,
и сам Палич, приговоренный к расстрелу
Дундичем, орут от восторга и пляшут.
«Олеко жив: Жив! Олеко, ура!» Орудие
отбито, Дундич цел, и Палич готов с ра-
достью умереть. И когда Дундич говорит
ему о случаях нарушения приказа, при-
водящих к воинским катастрофам, Палич
только кивает: он уже давно согласен, —
его надо расстрелять. Только теперь Дун-
дич прощает товарища, воины бросаются
друг ‘другу в об’ятия.
Как легко было сделать авторам эту
сцену авантюрной или дидактической, но
они избежали и той и другой опасности
— идея дисциплины обрела тут жизнен-
ную плоть и кровь и стала поэтическим
фактором. И это закон всякой военной
пьесы—поэзия тут должна рождаться из
величия самих воинских принципов, из
чувства боевой дисциплины и сплоченно-
сти, рождающих подвиг и победу. Еще
сильней раскрывается эта отличительная
черта пьесы Ржешевского и Каца в сле-
дующем эпизоде, когда Дундич выступа-
ет уже не как судья, а как виновный.
Олеко отправляется на свидание к лю-
‘бимой Гале в город, занятый белыми, и
попадает в ловушку. Чудом ему удается
спастись. Дундич понимает свою вину. Он
запятнал воинскую честь, и пусть молят
о прощении его верные ‘соратники и сжи-
мается сердце у. самих Буденного и Воро-
пгилова, — Дундич должен быть расстре-
UAH, OH сам знает это лучше всех. Вот
стоит этот красивый, бесстрашный, доб-
рый человек на балконе и говорит конно-,
армейцам: «Товарищи, дорогие мои.
ейчас я стою перед вами... не смея...
смотреть вам в глаза... потому что хоть на
одно мгновение Олеко Дундич посмел ва-
быть; что он боец родины... и нарушил
воинскую дисциплину...» И раздается от-
чаянный крик: «Олеко, неужели все
пропало?» Дундич твердо продолжает: «Я
заслужил смерть, но если мне” будет ос-
тавлена жизнь и оружие бойца Красной
Армии, я уверен, что в бою я заслужу
прощение перед вами всеми, и мы вместе
будем разить врага до полного разгрома!»
Дундича спасает телеграмма товарища
Сталина.
Пьеса Ржешевского и Каца посвящена
одному герою, но терой этот не изолиро-
ван, не противопоставлен массе, наоборот,
он окружен тесным кольцом друзей и co-
ратников. В пьесе показана героическая
жизнь революционной армии в целом, мы
все время слышим ва сценой говор толпы,
крики юнаков, шум боя. И мы верим, что
на театральных подмостках. разыгрывают-
ся лишь отдельные яркие эпизоды огром-
ной боевой жизни, идущей в большом.
настоящем мире. И подобно тому, как
по языкам пламени, вырывающимся из
горнила печи, мы судим о силе огня, так
и в тех сценах, что проходят перед на-
шими тлазами, мы ощущаем могучий жиз-
ненный пульс революции и освободитель-
HOR народной войны.
Г. БОЯДЖИЕВ
Вторая и третья части симфонии не
связаны какой-либо программой. Они
предназначены, чтобы служить лириче-
ской разрядкой, Еще Шекспир учил, что
нельзя держать зрителя в состоянии по-
стоянного напряжения. В этом смысле
меня всегда восхищала сцена с могиль-
щик&ми в «Гамлете». Вторая часть сим-
фонии — очень лирическое скерцо. Юмо-
ра в ней маловато, но для меня лично
она чем-то связана со скерцо из квинте-
та. Третья часть — патетическое адажио,
драматический центр произведения.
‘dl постоянно с восхищением и гордо-
стью наблюдал героических людей Ле-
нинтрада. Несмотря на частые воздушные
тревоги, все работают точно и. аккуратно.
С невозмутимым спокойствием поддержи-
ваются привычные формы жизни. УЧч-
реждения и заводы выполняют все за-
дания. Театры живут творческой жизнью
и дают публике ту. бодрую и творческую
зарядку, которая сейчас же отражается.
‘на военном и трудовом фронте, Все жи-
вут общим делом, стремятся к общей це-
ЛИ.
Жены и матери, не жалуясь, заботятся
0. своих сыновьях и мужьях. Более того—
они разделяют с ними их заботы по ох-
ране города, по ликвидации пожаров. Да-
же дети’ делают все, что могут, чтобы
помочь ‘обороне родного города. Когда
видишь, как ‘при звуках сирены, возве-
щающей воздушную тревогу, начинают
один за другим наполняться чердаки и у
слуховых окон появляются бойцы пожар-
ных команд, а в подворотнях становятся
на дежурство женщины и дети, — тогда
понимаешь, как едина и монолитна воля
трудящихся Ленинграда.
Мне остается дописать финал симфо-
нии. Его замысел мне представляется
почти законченным. Я характеризовал бы
его одним словом — победа. В финале
хочется сказать о прекрасной будущей
жизни, когда враг будет разбит.
Седьмая симфония — первоё программ-
ное произведение в моей композиторской
практике ‘и первая симфониж написанная
мною в мажоре.
Я никогда в жизни не посвящал ни-
кому своих произведений. Но эту симфо-
нию, если она удастся мне, я хочу по-
сВятить Ленинграду: Потому что, все что
я’ писал в ней, все, что я в ней выразил,
связано с этим родным моим городом,
связано с историческими днями обороны
его от фашистских насильников.
Д. ШОСТАКОВИЧ
‚„ОЛЕКО ДУНДИЧ“
Эта историческая пьеса А. Ржешевского
и М. Каца написана в грозные дни отече-
ственной войны. Она пронизана энергией
воинского дела, ее жаркое дыхание рож-
дается как бы самой природой героиче-
ского подвига.
Олеко Дундич — сербский офицер, став-
ший легендарным героем Первой конной,
человек, полный непосредственности, доб-
роты и чистосердечия, воин, поражающий
храбростью и военным талантом. Задав-
шись целью отобразить в искусстве этого
«сказочного тероя», драматурги должны
были сделать образ. Дундича определяю-
щим стиль произведения. И мне кажется,
что им эта трудная, увлекательная задача
удалась: герой стал не только персонажем,
но и душой пьесы.
Читая пьесу о Дундиче, влюбляешься в
него так зке безоглядно, как любили этого
человека люди, бок о бок сражавшиеся
с ним на полях битвы. Как часто у нас в
пъесах тероя или тероиню любят все дей-
ствующие лица и совершенно не любит
зрительный зал. Совсем не так у Ржешев-
скою и Каца. С каждой новой сценой
Дундич становится все милей и ближе.
В театре, как и в жизни, любовь за-
служить можно только делом. Дундич до-
бивается любви своими личными деяния-
ми, в которых ракрывается его бесстраш-
ная свободолюбивая натура воина-патрио-
та.
Открывается занавес. Огромные просто-
ры синего моря; мощным прибоем катят-
ся волны; в торжественном параде стоит
сербская армия; тенерал призывает ее
стать пособницей интервентов и пойти
против молодой Советской России. “Офи-
церы один за другим дают присягу. Свя-
щенник высоко держит крест. ` Медленно
колышатся знамена. Но вот выходит впе-
ред гусарский офицер 39-го королевского
полка Олеко Дундич. Начав клятву име-
нем всемогущего бога, он внезапно замол-
кает и, обращаясь к полковнику, спокой-
но говорит: «А. почему нас посылают
убивать наших братьев славян?» И, рез-
ко повернувшись лицом к войскам, громко
восклицает: «Три года мы воевали про-
тив немцев плечо к плечу © русскими
солдатами, а теперь мы должны их уби-
вать? За что? Кто ответит мне? Юнаки!
Ведь вас хотят вести против тех, кто
участвовал в брусиловском прорыве и
освободил вас из плена. Славяне — про-
тив славян! Кто хочет итти убивать сво-
их братьев — пусть выйдет на два шага
вперед». >
не дрогнул строй солдат, только по
ядам прошел глухой гул одобрения.
мандование всполошилось, генерал уже
отдавал распоряжение полковнику отме-
нить присягу и по частям разоружить
полки. Судьба Дундича была решена —
полковник сказал ему: «Вы нё тот офи-
Hep, который нужен моему королю».
о этот офицер нужен был народу и
революции.
Пристань опустела. Дундич остался
вдвоем со своим приятелем Ходжичем;
сегодня дружба кончилась: Ходжич пер-
вым присягнул королю... Офицеры влюбле-
ны в одну и ту же девушку — сестру
милосердия Галю. Ходжич сейчас соби-
рается к ней в госпиталь. Дундич выхва-
тывает саблю: «Ты не пойдешь туда».
Три-четыре удара, и Ходжич, отступая
под стремительным натиском Дундича,
летит в море. Победитель бросается в воду
и в следующий миг выходит на берег, не-
ся на руках своего мокрого противника.
Постовой солдат солидно говорит: «Я ду-
маю, что теперь ты можешь пустить его в
тоспиталь». Следует ответ: «Я так и сде-
лаю».
Дундич стоит перед Галиной. Ходжичу
сделана перевязка, он стонет и укоряет
своего приятеля в измене королю и ро:
дине. Дундич с достоинством о истинного
патриота говорит: «Я продолжаю, Павле, .
лишь то, что дазно начал.. Я изменил
своему богатому отцу за то, что он же-
стоко обращался с бедными... Я стал на-
родным учителем. Я пошел в школу, чтоб
уже маленьким детям открыть глаза. на
жизнь. Я народ свой никогда не преда-
вал... И когда турецкие паши, болгарские
и албанские князья пытались поработить
Сербию, то каждый раз народный учитель
Дундич брался за оружие и отстаивал
свою родину. Так сделал я и четыре года
тики как =
(Комепиуса).
Словацкий художник Ян Купецкий — венным
ИН иа лучших портретистов начала ского
один Из дучшних портрегистов начала
ХУШ века, мастер с мировым именем: Ро+
auica он в 1667 тоду в семье ткача и
caw был предназначен отцом к скромной
профессии ткача. Но еще подростком он
бежал из родного местечка Пезинек, пеш-.
ком пробрался в Швейцарию, а затем в
Италию.
Почти ивадцать лет провел .он там,
изучая Тициана, Корреджо, Рембрандта;
Ван Дейка.
Период самостоятельной художествен-
ной деятельности Купецкого — это пери-
од роскошных строек Фишера фон Эрла-
ха и Доннера в Вене, Праге и других го-
родах. В галлереях Вены, куда Купец-
хий был приглашен герцогом Лихтен-
штейном в 1709 году, висели огромные
лышные портреты вельмож кисти Ван
Деика и мифологические картины Рубен-
ta. Однако Купецкого мало увлекали 60-
атые драпировки, пышные фоны и вели-
чавые позы — все свое внимание портре-
тиста он отдавал ‚реалистическому, прав-
дивому изображению людей.
Успехи молодого словацкого художника
в столичной Вене были поразительны. Его
буквально заваливали заказами. В 17
тоду, когда Петр 1 на недолгое время по-
стил Карлобадские воды, ему предста-
зили художника-славянина, и Купецкий
написал два портрета русского царя.
Сын словацкого ткача, сын угнетенного
парода, Ян Кучецкий выше всего’ ценил
свободу и возможность принадлежать
своему ро Передовые ‘люди Чехии,
Моравии, Западной Словакии в то время
лахолились еще под сильным непосредст-
ПРИШЕЛ в мастерскую Сарры
Дмитриевны Лебедевой в.тот день,
когда она закончила работу над
бюстом Гастелло. Хотелось долго смотреть
на этот удивительно привлекательный
портрет. Глина запечатлела черты спокой-
ного, благородного и умного лица.,Я ни-
хогда не был знаком с капитаном Гастел-
ло, командиром эскадрильи легких бом-
бардировциков. ‘Как и многие другие, как
и писатель Василий ра автор очер-
ка о капитане Гастелло, — ‘я нередко 38-
давал себе вопрос: «Каков он — Чело-
вк, пачертавший огнем свое имя на
трозном небе войны?»
Стоя в мастерской скульптора, я узнаю
юроя, не зная его. Узнаю скромного, мол-
Чаливого летчика, мастера на все руки,
человека с мягким характером и твердой
золей. Я вспоминаю рассказы о нем род-
ных: «Смёялея он ‘всегда тихо, почти
бесшумно, но AO слез». С каждой мину-
той я все более убеждаюсь в том, ITO
скульптор угадал и нашел самое главное
в характере Гастелло — ато лицо рабо-
чего-воина, это сочетание трозы и покоя;
это и отлельный человек, и масса, народ.
Доволен ли сам художник? Сарра Дмит-
риевна ‘Лебедева смотрит на бюст и
жалуется на некоторую суховатость рабо-
ты ‘Она как будто оправдывается: по”
требяость в портрете большая, портрет —
это документ эпохи, и, может быть, дру-
тие глядя потом на ее работу, ‘лучше
len ale
Cat, Tbe AIR Ш - к
изобразят тероя великой breqecTBeHTON
Roth,
Однако в словах художника чувствует-
ся и овлетворение, Сарра’ Лебедева
“A YAOBNCTROPCH ew OSMARTHBOTO
довольна, ‘что добилась И Mtn eT
фотографического сходства; а Того сходст-
в, которое получается само собой, когда
утадан характер и счастливо поймано
Cappe Лебедевой
о ев любимом
движение лица,
Когда началась война,
вазалось ненадолго, Что
течатлением о учений ‹чеш-
ителя, основателя педаго-
науки, — Amoca Коменского
. OTO влияние привело моло-
дого художника в ряды «Чешского брат-
ства» — религиозной секты, воскресившей
идеи борца за национальную свободу
Чехии — Яна Гуса. Братство это в усло-
BHAX национального утнетения было
формой выражения национального само-
сознания и национального протеста за-
цадных славян против немецкого и авст-
ро-венгерского ига.
Когда император Карл УТ, ‘властитель
Анстрии, Чехии, Словакии, Венгрии, час-
ти Италии и Нидерландов, предложил
Купецкому службу придворного художни-
ка, Купецкий выдвинул в качестве непре-
менного ‚условия (отлично зная, что оно
неприемлемо) разрешение остаться членом
«Чешского братства». Очень скоро Купец-
кий почувствовал плоды своей «дерзо-
сти». ВК нему охладели в дворцовых #
аристократических кругах. А затем он
подвергся преследованиям ‹ инквизиции.
Художник должен был бежать из импе-
раторских владений в Нюриберг.
Здесь, вдали от родной Словакии, ста-
реющий художник продолжал работы
главным образом в любимом им портрет-
ноМ жанре, но оставался замкнутым и
одиноким.
Ян Купецкий принадлежал к тем сво-
бодолюбивым сынам своего утнетенного
народа, любовь к родине и стойкость ко-
торых выдерживали самые тяжелые ис-
пытанния,
И. МАЦА
Лортрет героя
Бюст Героя Советского Союза капитана
постелло. Работа скульптора Сарры Ле-
близкими, и те под-
твердили ее догадки.
Да, вот этими и эти-
ми чертами сын
очень походил на от-
ца и внешне.
Сарра Лебедева сде-
лала с отца летчика
набросок из пла-
стелина. Этот эс-
киз впоследствии ей
весьма пригодился,
набросок подсказы-
вал ей то, чего не
могли дать обильно
собранные фотографии,
Вспоминая 0 днях
труда над новым сво-
им произведением,
скульптор товорит:
— В сущности, мы
работали над ним
вдвоем. Вдвоем с Ан-
ной Петровной Га-
стелло.
Они подолгу оста-
вались вместе в ма-
стерской.
—‘` Вы видите сход-
ство? Вы узнаете?—
спрантивала Сарра
Лебедева.
— Да, я понемногу
го Союза капитана
ь узнаю, отвечала Ан:
ульптора Сарры Ле- на Петровна. Она по-
Фото Ю. Говорова МОГала изо дня, В
день скульптору сво-
ими советами. Жена
героя рассказывала скульптору, как OB
узнавала обычно о подвигах мужа OT
других. А ведь он ей нередко рассказы“
вал о боевой деятельности своих това-
рищей, стало быть, знал он цену чужому
подвигу, но вот сам он сбил на бреющем
полете вражескую машину или перевалил’
через горный хребет в нелетную погоду
жанре — портрете —
придется временно за-
быть; до Hero ли
сейчас, уместно ли
снова уйти в мастер-
скую и спокойно про-
должать то, чему от-
даны многие годы?
Но уже в первые
дни войны она узна-
ет из газет о капита-
не Гастелло. С чув-
ством волнения и во-
сторга . прочитала
Сарра Лебедева 0
подвиге героя. И бы-
ло еще одно чувство:
желание вернуться к
портрету, стремление
сделать’ портрет Гас-
телло.
Мы помним про-
траммное высказыва-
ние скульптора Ha
конференции, посвя-
щенной проблеме
портрета: Сарра Ле-
бедева выступала тог-
да против работы ©
помощью фотографии.
Фотография, на ее
взгляд, никогда He
дает живого движе-
aya guna, Bypame- BCT Tepom Covere
una. Kak ome быть СТАРОЕ Pacora
теперь? бедевой
И Сарра Лебедева
пришла в ‘семью Га-
стелло. Она познакомилась с шестиде-
сятилетним отцом героя, она угадывала в
нем и внутренние и внешние черты сына.
Полвека у печи, и только один перерыв,
котла, вырвавшись, плавка обожгла ему
тлаза. Сарра Лебедева видела перед собой
солдата революции, она товорила с женой
героя Анной Петровной и © другиме
с тридцатью ранеными — й 060 всем
этом сообщали ей другие.
Скульптор и жена героя продолжали
работу в мастерской. И однажды Анна
Петровна радостно воскликнула:
— Похож, очень похож! Это он!
Она не могла скрыть своего волнения и
только потом сказала:
— Если бы он это увидел, то начал
бы сразу лепить.
Мастер Гастелло оценил бы работу ма-
‘стера Сарры Лебедевой. — Командир
эскадрильи легких бомбардировщиков лю-
бил мастерить —. среди сделанных им
вещей есть выточенный из эбонита вем-
ной шар. О его часах отдыха В. Грос-
сман рассказывает: «Из куска березового
дерева он сделал самолет-ночник, удиви-
тельно изящную вещицу, точную копию
тяжелого бомбардировщика. К часам-хо-
дикам он приделал усики. Стрелки заде-
вали эти усики в определенный ‘час и
заставляли гудеть радио, когда надо было
капитану’ итти на’ аэродром».
Слова Анны, Петровны прозвучали для
Сарры Лебедевой высшей похвалой. Она
сама начинала вое больше любить этот
новый свой труд, портрет советского лет-
чика, так вдохновенно отдавшего свою
жизнь в борьбе с германским фашиз-
Mom. ЕЙ захотелось — побольше встре-
чаться и вглядываться в таких людей—
и вот сейчас, когда пишутся эти строки,
скульптор ходит по госпиталям, знако-
мится с ранеными бойцами. Пожалуй, ни-
когда еще не волновала ее так сильно,
как сейчас, проблема портрета. Портрет —
документ эпохи, а эпоха наша — самая
величественная, самая грозная и самая
обещающая в истории человечества.
С. ГЕХТ