вполнѣ литературнымъ а безъ какихъ бы то ни было недостатковъ произношенія.
Затѣмъ, рѣчь, съ которой обращаются къ дѣтямъ, должна всегда соотвѣтствовать ихъ возрасту и интересамъ. У ребенка свои интересы, своя жизнь, свой міръ, и языкъ его долженъ быть не
разрывно связанъ съ этилъ міромъ, изъ этого міра рождаются представленія и понятія ребенка, которыя и облекаются въ соотвѣтствующія словесныя формы. Такимъ образомъ, возникаетъ не
разрывная связь между словомъ и представленіемъ и настолько тѣсная, что въ любой моментъ могутъ явиться для выраженія извѣстныхъ понятій соотвѣтствующія словесныя формы. Ребенокъ долженъ умѣть называть всѣ предметы изъ окружающей его об
становки, умѣть выразить словомъ все, что онъ дѣлаеть, чѣмъ интересуется, всякій трудъ, всякое занятіе необходимо должно со
вершаться при участіи родного языка. Такимъ образомъ, родной языкъ свяжетъ ребенка сначала съ окружающей его обстановкой, со своимъ дѣтскимъ міромъ, съ близкими людьми и, наконецъ, съ роднымъ народомъ.
Вотъ конечная цѣль воспитанія и обученія путемъ родного языка, и все то, что является препятствіемъ и тормозомъ при осуществленіи это цѣли, должно быть устраняемо.
Однимъ изъ такихъ тормозовъ и является, по нашему мнѣнію, раннее обученіе дѣтей чужеземнымъ языкамъ. Съ такимъ уродливымъ явленіемъ, къ сожалѣнію, приходится встрѣчаться довольно часто; чуть ли не съ пеленокъ, когда ребенокъ еще совер
шенно не усвоилъ родного языка, когда еще такъ несовершененъ весь процессъ мышленія у него, когда еще столь слабы ассоціаціи между словами и представленіями, его уже заставляютъ усваивать
одинъ и даже два чужеземныхъ языка. Результатъ, достигаемый этимъ ненормальнымъ явленіемъ, одинъ: естественный ростъ сознанія и развитія мыслительной способности нарушаются, что, ко
нечно, отражается пагубно и на родномъ языкѣ. Вотъ что по поводу этого говоритъ великій Пироговъ:
„Я считаю позоромъ для насъ, русскихъ, что наши родители, воспитатели, само правительство поощряютъ эту паскудную, пошлую и вредную мѣру — говорить дѣтямъ и не дѣтямъ одной народности между собой на иностранномъ языкѣ, безъ всякой надобно
сти, для какого то безцѣльнаго упражненія. Это, по моему, верхъ нелѣпости и, главное, нелѣпости вредной, мѣшающей развитію и мысли и отечественнаго языка.
Мыслить на двухъ-трехъ языкахъ, или даже на винигреіѣ изъ трехъ языковъ, каждому изъ насъ невозможно.
Но чтобы мыслить всесторонне ясно и отчетливо на чужомъ языкѣ, нужно знать его съ пеленокъ, точно такъ же, какъ свой родной, пожалуй, лучше своего. Такъ, два-три языка дѣлаются родными для жителей пограничныхъ провинціи, для дѣтей смѣ
шанныхъ браковъ. Такъ, въ прошлыхъ вѣкахъ почти всѣ ученые и передовые люди разныхъ націй, изучавшіе глубоко латинскій языкъ, и мыслили на немъ, и писали, и говорили между собою.
Русскія дѣти не подходятъ ни подъ одно изъ этихъ условій. Они почти всѣ учатся разговаривать на чужомъ языкѣ въ пятивосьмилѣтнемъ возрастѣ у боннъ, гувернантокъ и гувернеровъ. Между тѣмъ, задолго до этого возраста, какъ только ребенокъ нач
нетъ лепетать, родное слово вступаетъ въ неразрывную связь съ племенной мыслью. Возможно ли чужому слову нарушить это право родного языка безъ вреда для процесса мышленія, и не нарушая его нормальнаго развитія?
Вредъ состоитъ въ томъ, что внимательность ребенка, вмѣсто того, чтобы постепенно углубляться и сосредоточиваться на содер
жаніи предметовъ и тѣмъ служить развитію процесса мышленія, остается на поверхности, занимаясь новыми именами знакомыхъ уже предметовъ. Внимательность ребенка привыкаетъ останавливаться на одномъ внѣшнемъ, на формѣ слова, и оставлять содер
жаніе въ сторонѣ, нетронутымъ. Впослѣдствіи это направленіе вниманія можетъ сдѣлаться привычнымъ, а мышленіе — поверхностнымъ и одностороннимъ. Если же ребенокъ дѣйствительно нач
нетъ думать не на одномъ своемъ, а на разныхъ языкахъ, то на каждомъ изъ нихъ кругозоръ мышленія едва ли можетъ быть раз
ностороннимъ и неограниченнымъ. Только геніальные люди, и то въ исключительныхъ случаяхъ, могли мыслить и излагать свои мысли о разныхъ предметахъ знанія на чужомъ языкѣ такъ же полно, такъ же глубоко и ясно, какъ на своемъ родномъ. Но и даровитые люди, изучавшіе съ малолѣтства практически я научно
французскій языкъ, думали и писали на немъ, какъ на родномъ, только въ извѣстномъ, ограниченномъ кругѣ мышленія. Напри
мѣръ, Пушкинъ, говорившій и писавшій на французскомъ языкѣ не хуже природнаго француза, былъ бы навѣрно плохимъ французскимъ поэтомъ.. Я, — говоритъ далѣе Пироговъ о себѣ, вынесъ изъ школы только одну нѣмецкую грамоту, да и то произ
ношеніе мое было черезчуръ неправильно, и, несмотря на это,
начавъ учиться по нѣмецки, уже бывъ лѣкаремъ, въ семнадцать лѣтъ, я въ теченіе пяти лѣтъ могъ уже читать, говорить и писать по-нѣмецки весьма порядочно. И я остаюсь убѣжденнымъ въ томъ, что нашъ обычный способъ обученія малолѣтокъ, едва не грудныхъ дѣтей, французскому и англійскому языкамъ нелѣпъ. Онъ позоритъ національное чувство, нисколько не содѣйствуетъ распространенію научныхъ знаній и расширенію мыслительнаго кругозора въ нашемъ отечествѣ. Можно ли ждать быстраго про
гресса въ развитіи родного языка, племенной мысли, науки и ис
кусства въ странѣ, гдѣ... въ дѣтскихъ слышатся говоръ туземцевъ на чужомъ языкѣ, и гдѣ знаніе его сдѣлалось не средствомъ, а цѣлью образованія .
Позволимъ себѣ привести еще слова другого великаго нашего педагога Ушинскаго:
„На душу ребенка и на направленіе его развитія оказываетъ огромное вліяніе языкъ его народа, этотъ первый истолкователь природы, жизни ж отношеній между людьми. То, что соотвѣт
ствуетъ нашимъ врожденнымъ наклонностямъ, мы принимаемъ легко и усваиваемъ прочно; то, что противорѣчивъ этимъ основамъ и чуждо имъ, мы принимаемъ съ трудомъ и удерживаемъ слабо.
Если языкъ, на которомъ начинаетъ говорить дитя, противорѣчитъ врожденному національному характеру, то этотъ языкъ никогда не окажетъ такого сильнаго вліянія на его развитіе, какъ оказалъ бы родной языкъ.
Замѣняя для ребенка его родной языкъ чуждымъ, мы предлагаемъ ему вмѣсто истиннаго и богатаго источника, источникъ скудный и поддѣльный.
Духъ чужого языка, духъ чужого народа, создавшаго этотъ языкъ, пуститъ глубокіе корни въ душу ребенка, всосется въ его плоть и кровь, и народный языкъ найдетъ почву уже занятой. При смѣшеніи нѣсколькихъ языковъ великій наставникъ рода че
ловѣческаго — слово не окажетъ вліянія на развитіе дитяти. Если языкъ изучается для практическаго обладанія имъ, то все вниманіе обращается на практическій навыкъ, на правильность выго
вора, на грамматическую вѣрность, ловкость и общую потребительность фразы, а не на содержаніе ея.
Душа ребенка рвется высказаться въ родныхъ сочувственныхъ ей формахъ, въ которыхъ легко и удобно развиваться, а ей говорятъ — нельзя, и эти остановки имѣютъ вліяніе на всю жизнь ре
бенка. Тупость ума и чувствъ, отсутствіе душевной теплоты и поэзіи, господство фразы надъ мыслью, вотъ результаты такихъ воспитательныхъ заботъ .
Глубиною и цѣнностью этихъ словъ нашихъ великихъ педагоговъ должны проникнуться всѣ родители, заставляющіе изучать съ раннихъ лѣтъ своихъ дѣтей иностранные языки. Въ основу воспитанія долженъ лечь свой родной языкъ. Съ ранняго дѣтства должно пріобщить чистую душу и умъ ребенка къ тѣмъ красо
тамъ и поэзіи, которыя таитъ въ себѣ языкъ родной, и черезъ это пріобщить къ духу родного народа. Чужой языкъ, навязывае
мый съ ранняго возраста ребенку, парализуетъ творческія силы его. Какими соображеніями оправдывается замѣна родного, материнскаго, понятнаго и близкаго для ребенка языка языкомъ чуж
дымъ и непонятнымъ для него? Какими соображеніями оправдаете всю эту ломку и насиліе надъ ребенкомъ? Не являются ли ре
зультатомъ этого уродливаго явленія цѣлыя кадры отрѣзанныхъ отъ родной земли сухихъ карьеристовъ, праздныхъ болтуновъ, меланхоликовъ и нытиковъ, не могущихъ найти себѣ дѣла на родной землѣ, утратившихъ вѣру въ себя и въ жизнь?
Цѣлью нашего воспитанія должно быть національное демократическое воспитаніе и наиважнѣйшимъ, наипервѣйшимъ средствомъ для достиженія этой цѣли долженъ быть нашъ народный материнскій языкъ. Только путемъ редного языка, языка нашей родной слове
сности, языка народной сказки, красиво разовьется языкъ ребенка. Только національное воспитаніе разовьетъ всѣ творческія силы ребенка, всѣ его наклонности, заложенныя семьею в вѣковою наслѣдственностью.
А. В.
Затѣмъ, рѣчь, съ которой обращаются къ дѣтямъ, должна всегда соотвѣтствовать ихъ возрасту и интересамъ. У ребенка свои интересы, своя жизнь, свой міръ, и языкъ его долженъ быть не
разрывно связанъ съ этилъ міромъ, изъ этого міра рождаются представленія и понятія ребенка, которыя и облекаются въ соотвѣтствующія словесныя формы. Такимъ образомъ, возникаетъ не
разрывная связь между словомъ и представленіемъ и настолько тѣсная, что въ любой моментъ могутъ явиться для выраженія извѣстныхъ понятій соотвѣтствующія словесныя формы. Ребенокъ долженъ умѣть называть всѣ предметы изъ окружающей его об
становки, умѣть выразить словомъ все, что онъ дѣлаеть, чѣмъ интересуется, всякій трудъ, всякое занятіе необходимо должно со
вершаться при участіи родного языка. Такимъ образомъ, родной языкъ свяжетъ ребенка сначала съ окружающей его обстановкой, со своимъ дѣтскимъ міромъ, съ близкими людьми и, наконецъ, съ роднымъ народомъ.
Вотъ конечная цѣль воспитанія и обученія путемъ родного языка, и все то, что является препятствіемъ и тормозомъ при осуществленіи это цѣли, должно быть устраняемо.
Однимъ изъ такихъ тормозовъ и является, по нашему мнѣнію, раннее обученіе дѣтей чужеземнымъ языкамъ. Съ такимъ уродливымъ явленіемъ, къ сожалѣнію, приходится встрѣчаться довольно часто; чуть ли не съ пеленокъ, когда ребенокъ еще совер
шенно не усвоилъ родного языка, когда еще такъ несовершененъ весь процессъ мышленія у него, когда еще столь слабы ассоціаціи между словами и представленіями, его уже заставляютъ усваивать
одинъ и даже два чужеземныхъ языка. Результатъ, достигаемый этимъ ненормальнымъ явленіемъ, одинъ: естественный ростъ сознанія и развитія мыслительной способности нарушаются, что, ко
нечно, отражается пагубно и на родномъ языкѣ. Вотъ что по поводу этого говоритъ великій Пироговъ:
„Я считаю позоромъ для насъ, русскихъ, что наши родители, воспитатели, само правительство поощряютъ эту паскудную, пошлую и вредную мѣру — говорить дѣтямъ и не дѣтямъ одной народности между собой на иностранномъ языкѣ, безъ всякой надобно
сти, для какого то безцѣльнаго упражненія. Это, по моему, верхъ нелѣпости и, главное, нелѣпости вредной, мѣшающей развитію и мысли и отечественнаго языка.
Мыслить на двухъ-трехъ языкахъ, или даже на винигреіѣ изъ трехъ языковъ, каждому изъ насъ невозможно.
Но чтобы мыслить всесторонне ясно и отчетливо на чужомъ языкѣ, нужно знать его съ пеленокъ, точно такъ же, какъ свой родной, пожалуй, лучше своего. Такъ, два-три языка дѣлаются родными для жителей пограничныхъ провинціи, для дѣтей смѣ
шанныхъ браковъ. Такъ, въ прошлыхъ вѣкахъ почти всѣ ученые и передовые люди разныхъ націй, изучавшіе глубоко латинскій языкъ, и мыслили на немъ, и писали, и говорили между собою.
Русскія дѣти не подходятъ ни подъ одно изъ этихъ условій. Они почти всѣ учатся разговаривать на чужомъ языкѣ въ пятивосьмилѣтнемъ возрастѣ у боннъ, гувернантокъ и гувернеровъ. Между тѣмъ, задолго до этого возраста, какъ только ребенокъ нач
нетъ лепетать, родное слово вступаетъ въ неразрывную связь съ племенной мыслью. Возможно ли чужому слову нарушить это право родного языка безъ вреда для процесса мышленія, и не нарушая его нормальнаго развитія?
Вредъ состоитъ въ томъ, что внимательность ребенка, вмѣсто того, чтобы постепенно углубляться и сосредоточиваться на содер
жаніи предметовъ и тѣмъ служить развитію процесса мышленія, остается на поверхности, занимаясь новыми именами знакомыхъ уже предметовъ. Внимательность ребенка привыкаетъ останавливаться на одномъ внѣшнемъ, на формѣ слова, и оставлять содер
жаніе въ сторонѣ, нетронутымъ. Впослѣдствіи это направленіе вниманія можетъ сдѣлаться привычнымъ, а мышленіе — поверхностнымъ и одностороннимъ. Если же ребенокъ дѣйствительно нач
нетъ думать не на одномъ своемъ, а на разныхъ языкахъ, то на каждомъ изъ нихъ кругозоръ мышленія едва ли можетъ быть раз
ностороннимъ и неограниченнымъ. Только геніальные люди, и то въ исключительныхъ случаяхъ, могли мыслить и излагать свои мысли о разныхъ предметахъ знанія на чужомъ языкѣ такъ же полно, такъ же глубоко и ясно, какъ на своемъ родномъ. Но и даровитые люди, изучавшіе съ малолѣтства практически я научно
французскій языкъ, думали и писали на немъ, какъ на родномъ, только въ извѣстномъ, ограниченномъ кругѣ мышленія. Напри
мѣръ, Пушкинъ, говорившій и писавшій на французскомъ языкѣ не хуже природнаго француза, былъ бы навѣрно плохимъ французскимъ поэтомъ.. Я, — говоритъ далѣе Пироговъ о себѣ, вынесъ изъ школы только одну нѣмецкую грамоту, да и то произ
ношеніе мое было черезчуръ неправильно, и, несмотря на это,
начавъ учиться по нѣмецки, уже бывъ лѣкаремъ, въ семнадцать лѣтъ, я въ теченіе пяти лѣтъ могъ уже читать, говорить и писать по-нѣмецки весьма порядочно. И я остаюсь убѣжденнымъ въ томъ, что нашъ обычный способъ обученія малолѣтокъ, едва не грудныхъ дѣтей, французскому и англійскому языкамъ нелѣпъ. Онъ позоритъ національное чувство, нисколько не содѣйствуетъ распространенію научныхъ знаній и расширенію мыслительнаго кругозора въ нашемъ отечествѣ. Можно ли ждать быстраго про
гресса въ развитіи родного языка, племенной мысли, науки и ис
кусства въ странѣ, гдѣ... въ дѣтскихъ слышатся говоръ туземцевъ на чужомъ языкѣ, и гдѣ знаніе его сдѣлалось не средствомъ, а цѣлью образованія .
Позволимъ себѣ привести еще слова другого великаго нашего педагога Ушинскаго:
„На душу ребенка и на направленіе его развитія оказываетъ огромное вліяніе языкъ его народа, этотъ первый истолкователь природы, жизни ж отношеній между людьми. То, что соотвѣт
ствуетъ нашимъ врожденнымъ наклонностямъ, мы принимаемъ легко и усваиваемъ прочно; то, что противорѣчивъ этимъ основамъ и чуждо имъ, мы принимаемъ съ трудомъ и удерживаемъ слабо.
Если языкъ, на которомъ начинаетъ говорить дитя, противорѣчитъ врожденному національному характеру, то этотъ языкъ никогда не окажетъ такого сильнаго вліянія на его развитіе, какъ оказалъ бы родной языкъ.
Замѣняя для ребенка его родной языкъ чуждымъ, мы предлагаемъ ему вмѣсто истиннаго и богатаго источника, источникъ скудный и поддѣльный.
Духъ чужого языка, духъ чужого народа, создавшаго этотъ языкъ, пуститъ глубокіе корни въ душу ребенка, всосется въ его плоть и кровь, и народный языкъ найдетъ почву уже занятой. При смѣшеніи нѣсколькихъ языковъ великій наставникъ рода че
ловѣческаго — слово не окажетъ вліянія на развитіе дитяти. Если языкъ изучается для практическаго обладанія имъ, то все вниманіе обращается на практическій навыкъ, на правильность выго
вора, на грамматическую вѣрность, ловкость и общую потребительность фразы, а не на содержаніе ея.
Душа ребенка рвется высказаться въ родныхъ сочувственныхъ ей формахъ, въ которыхъ легко и удобно развиваться, а ей говорятъ — нельзя, и эти остановки имѣютъ вліяніе на всю жизнь ре
бенка. Тупость ума и чувствъ, отсутствіе душевной теплоты и поэзіи, господство фразы надъ мыслью, вотъ результаты такихъ воспитательныхъ заботъ .
Глубиною и цѣнностью этихъ словъ нашихъ великихъ педагоговъ должны проникнуться всѣ родители, заставляющіе изучать съ раннихъ лѣтъ своихъ дѣтей иностранные языки. Въ основу воспитанія долженъ лечь свой родной языкъ. Съ ранняго дѣтства должно пріобщить чистую душу и умъ ребенка къ тѣмъ красо
тамъ и поэзіи, которыя таитъ въ себѣ языкъ родной, и черезъ это пріобщить къ духу родного народа. Чужой языкъ, навязывае
мый съ ранняго возраста ребенку, парализуетъ творческія силы его. Какими соображеніями оправдывается замѣна родного, материнскаго, понятнаго и близкаго для ребенка языка языкомъ чуж
дымъ и непонятнымъ для него? Какими соображеніями оправдаете всю эту ломку и насиліе надъ ребенкомъ? Не являются ли ре
зультатомъ этого уродливаго явленія цѣлыя кадры отрѣзанныхъ отъ родной земли сухихъ карьеристовъ, праздныхъ болтуновъ, меланхоликовъ и нытиковъ, не могущихъ найти себѣ дѣла на родной землѣ, утратившихъ вѣру въ себя и въ жизнь?
Цѣлью нашего воспитанія должно быть національное демократическое воспитаніе и наиважнѣйшимъ, наипервѣйшимъ средствомъ для достиженія этой цѣли долженъ быть нашъ народный материнскій языкъ. Только путемъ редного языка, языка нашей родной слове
сности, языка народной сказки, красиво разовьется языкъ ребенка. Только національное воспитаніе разовьетъ всѣ творческія силы ребенка, всѣ его наклонности, заложенныя семьею в вѣковою наслѣдственностью.
А. В.