БЕСЕДЫ ИГРУШЕЧНОЙ МАРКИЗЫ

Женскій вопросъ .

Для новаго года я хочу побесѣ ковать о совершенно новомъ вопросѣ. О женскомъ вопросѣ.
— Боже — мой! — воскликнутъ читательницы, — но какой-же это новый вопросъ!
— Вѣдь онъ всѣмъ въ зубахъ навязъ! —
— Совершенно вѣрно!
Но для меня это совершенно новый вопросъ.
Я никогда не писала еще о женскомъ вопросѣ.
Быть можетъ потому, что никогда ни одна изъ моихъ корреспондентокъ не спрашивала меня объ этомъ вопросѣ.
А вотъ теперь нашлась одна такая Кетъ , что спросила и при этомъ поставила женскій вопросъ въ та
кой наивной, дѣтской формѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ такъ ярко, по первобыт
ному , схвативши его сущность, что мнѣ захотѣлось непремѣнно ей отвѣтить.
Кетъ мнѣ пишетъ:
— Я очень страдаю отъ несправедливости, которая царитъ на землѣ. Эта несправедливость — рабство жен
щинъ! Позорное, унижающее наше человѣческое достоинство рабство!
Пусть мнѣ твердятъ со всѣхъ сторонъ, что этихъ цѣпей не разорвать никогда, потому что такъ было и такъ и будетъ. Но развѣ зло дѣлается отъ этого меньше? И развѣ изъ-за этого слѣдуетъ мириться съ нимъ?
...Возьмемъ самый простой примѣръ, такъ часто встрѣчающійся въ обыден
ной домашней жизни. Объясните мнѣ, ради Бога, почему я, именно я должна, положимъ, стирать пыль съ письмен
наго стола брата или стлать ему постель?
Вѣдь это-же его вещи, его комната! Я не лѣнива и потомъ это такой пустякъ — убрать комнату, но почему именно я должна, а не онъ?
Онъ говоритъ: — Это женское дѣло! Но почему оно женское?
Почему ни одинъ мужчина не накроетъ на столъ, не уберетъ комнаты, даже тогда, когда онъ свободенъ, а женщина занята?
Вотъ я пишу Вамъ, а въ душѣ у меня все кипитъ, поднимается бѣше
ный протестъ противъ этого рабства. Похоже на то, что на насъ — женщи
нахъ лежитъ какое-то проклятіе за Чьи-то грѣхи и мы вѣчно осуждены
задыхаться въ тискахъ домашней жизни со всѣми ея прелестями, въ видѣ всякихъ мелочей, отъ которыхъ тупѣетъ умъ, портится характеръ и нѣтъ ни мѣста, ни времени для развитія своей собственной личности.
Гдѣ-же тутъ найти время для развитія своей личности?
Вотъ передо мною интересная и умная книга, а мнѣ велятъ сейчасъ итти въ булочную. А что-же дѣлаетъ мой братъ? Да онъ просто лежитъ на кровати и скучающе смотритъ въ потолокъ.
Вѣдь онъ тоже можетъ это сдѣлать.
Но онъ мужчина и потому ему нѣтъ дѣла до этихъ дрязгъ, этихъ хлопотъ (хотя увѣряю Васъ, булки онъ съѣстъ, и даже съ большимъ аппетитомъ, нежели я).
А что, если-бы мнѣ пришла въ голову безумная мысль: тоже лечь
на диванъ, взять въ руки книжку и преспокойно заявить: — Милый другъ,
ты насорилъ на полу, будь добръ, подмети самъ!
Воображаю, какое презрительное недоумѣніе и какія насмѣшки встрѣтятъ меня съ его стороны.
Почему-же я должна тратить драгоцѣнное время на работу для дру
гого, если могу использовать его хотя бы для своего самообразованія?
Да, мужчины творятъ жизнь, двигаютъ ее впередъ, но почему? Да потому, что они всю черную работу, и при томъ самую незамѣтную и небла
годарную, оставляютъ намъ — женщинамъ.
А если я не хочу повиноваться, не разсуждая?
— Что ты мнѣ сдѣлалъ, за что я должна тебѣ служить и повиноваться? — спрошу я мужчину.
Вѣдь это-же закабаленіе на всю жизнь.
Сначала это будетъ братъ, а затѣмъ его замѣнитъ мужъ и дѣло будетъ серьезнѣе.
Что-же дѣлать?
Неужели-же отказаться отъ себя, отъ своего я , и покорно склонить свою голову подъ ненавистное, без
смысленное ярмо? Вѣдь это значитъ духовно умереть.
Неужели невозможно устроить немножко по новому, а именно раздѣ
лить черную домашнюю работу между мужчиною и женщиною?
Меня прямо отчаяніе беретъ при мысли, что это невозможно, п. ч.
мужчина, навѣрное, никогда не снизойдетъ до хозяйственныхъ хлопотъ и всегда будетъ безъ всякаго угры
зенія совѣсти смотрѣть на то, какъ близкая ему женщина старится, опус
кается и тупѣетъ отъ всѣхъ этихъ заботъ.
Неужели нѣтъ никакой надежды на перемѣну?
Что, если я попробую своихъ дѣтей воспитать немножко по другому.
Что, если я мальчику и дѣвочкѣ дамъ одинаковое воспитаніе? И что, если-бы всѣ матери дѣлали такъ, неужели и тогда люди остались-бы такими-же,— мужчины — безграничными эгоистами а женщины — послушными рабами?
Почему такъ обстоитъ дѣло, милая Кетъ?
Почему вся домашняя работа, незамѣтная и неблагодарная, свалена на женщину, и ни одинъ мужчина никогда ею не занимается?
На этотъ вопросъ существуетъ много отвѣтовъ.
Старые люди говорятъ, что такъ Богъ велѣлъ , и въ подтвержденіе своихъ словъ приводятъ текстъ библейскаго проклятія женщины: — Будешь въ болѣзняхъ рождать дѣтей.
Когда я сама была молода, я такъже этимъ возмущалась и на этотъ текстъ возражала: — Но тутъ сказано только о рожденіи дѣтей, и ничего — о домашнемъ хозяйствѣ!
И мнѣ отвѣчали: — Остальное само собой подразумѣвается. Разъ должна
рождать дѣтей, то ужъ поэтому самому должна и постель стлать и пыль стирать и въ булочную бѣгать.
— Вотъ какъ говорятъ старые люди, Кетъ. — А вѣдь извѣстно, что старые люди всегда очень умны и япорить съ ними не полагатся.
А вотъ, извѣстный голландскіц писатель Мальтатули, такъ тотъ объясняетд происхожденіе такого раздѣленіл труда между мужчиной и женщиной такой причтей:
— Жилъ былъ человѣкъ, у него было четыре сына, одна дочь и много кововъ.
Всѣ дѣти занимались тѣмъ, что доили коровъ, а такъ какъ дочь была старательнѣе и терпѣливѣе сыновей, то она приносила самое лучшее молоко и за это отецъ особенно цѣнилъ ее.
Когда сыновья совсѣмъ аыросли, то они захотѣли уйти отъ отца. Одинъ захотѣлъ стать охотникомъ, другой рыбакомъ, третій путешественникомъ, а четвертый просто захотѣлъ взять себѣ жену, что-бы она доила для него