где лакеи подают, найди даму в юбке до колен и рыжую, передай, — он это мне, понимаете? — записочку, скажи рыжей, что Николай Владимирович страдать больше не хочет. Вот, понятно? Ну...“
Чумовой, а жалко. Какое же счастье? Я же понимаю. Я записку эту взял. Чиб-тилигент поцеловал меня, потом пионера тоже поцеловал, матку пионерову святой женщиной обозвал. Сам у ступенек улегся и опять заговорил пословицы. Тут я и пошел наверх к буржуям.
Хорошо! Вот живут люди! Сидят как дома, а пароход везет. Людям забота, а им — этим — ни кляпа. Руки у баб нюхают, ей-бо, — возьмут руку и носом. Те улыбаются, нравится. Ну, и вижу: сидит рыжая. Около нее шибздики вертятся, Сафо раскуривают, а пирожных и лимонаду — ой-ой! Много... Я к ней подошел и говорю, чего велено. Гляжу назад, в коридорчик, а там пионер стоит, за мной пришел: „меня, — говорит, — от табаку рвало сейчас в Волгу, больше не буду, а ты тут чего? Чего тебе тетенька сказала? Иди, говорю, к монаху, шкетина.
Молокосоюз, а лезет к большим. Не люблю я таких, ей-бо. Ладно. Гражданка с рыжей головой записку читает и хохочет. Шибздики тоже хохочут. Похохотали, почитали и бросили. „Ты, — спрашивает, — сын его? Я говорю: Сын, — думаю,
врать надо, можбыть руб даст. А она думаете что? Она меня
поцеловала, вот истинная жизнь! Целует и говорит, что я на какую-то Марью Ивановну похож. Шибздики в коридор ушли. Думаю: деньги приготавливать пошли. Лафа, думаю.
Пионер ябедничать побег. А рыжая посмотрела на меня, цацкнула губами. Она говорит: ты вшивый мальчик . Я ей
сказал: ага. Она говорит: „вы оба хамы и от хамов родились . Ага. Тоже чумовая. Мне весело, потеха, думаю. Ладно, слушайте, денег не дает, ягоду какую-то дала, притиснула к себе. „Иди, хватит, — говорит. Царство ей, — говорит, — небесное . А граж
данину вашему чего передать? Ну... В эту минуту шибздики пришли, мигать ей начали. Я постоял - постоял и пошел. Ложку разливательную сбондил. Пионеровой матке отдал, а та в воду кинула. Дура. Испугалась даже. Народ тоже.
Сейчас и конец. Дела. Ну, тут много смехоты с чиб-тилигентом было, а когда я ночью опять помогать ему пошел, он как заревет. Пароход наш к деревне какой-то в эту минуту подходил, богатая публика спала наверху. Я рыжую искать по
шел, к вещишкам приглядываюсь, — слышу кричат: человек в воду кинулся! Что гвалту было, как в газете. Чиб-тилигенту жить надоело. Шляпу на месте оставил. Я ее в воду кинул, все равно, больше гривенника не дали бы. Факт. Пионер на одной ноге скачет: „Любишь, спрашивает, пожары и крушения? Я, говорит, всегда люблю, когда что - нибудь случается, а ты?
Сейчас, говорит, твой знакомый утопился . Чиб-тилигента так и не нашли. Пароход целый час стоял. С баграми искали. Рыжая нанизу тоже вертелась, не плакала, ничего. На пароходе потом весело ехать было. На гармони играли, в очко дулись, я с пио
неровой матерью на спор пошел; она говорит: „со всяким может случиться , а я говорю, что рыжая мне денег даст теперь.
Жаль, пионер ни кляпа не видел. В четыре часа с маткой сошел на берег. Адрес мой спрашивал. Хы! Дал я ему адрес,. площадь Урицкого, дом сто пять, квартира один. Хы! Это что, а чего потом было. Утром один шибздик пришел вниз, к нам! Слышу, спрашивает: „где тут мальчик в синей кепке, с подби
той губой, грязный такой . Я кричу: Я тут. Чего мне дадите? Другой шибздик — пижон — пришел. Вылупили они глаза: „какой, —
говорят, — жестокий мальчик, об отце и думать забыл . Хы! Конверт в руки сунули. Поглядел я туда, а там — деньжищ...
До Рыбинскова я и рукой махнул ехать, в Тутаеве сошел, хрен, думаю, с ними со всеми, еще воротят и назад отнимут, слезай,. думаю, Галка, ну их всех к монаху.
Слез и деньги считать начал. Знаете сколько? Сто рублей и портрет. У меня еще сорок колес в кармане сохнут. А в конверте потом письмо к гражданину на Моховую лежало: — „устройте, дескать, сироту куда-нибудь, он — пасынок Михай
ловой . Хы! Вот повезло! Еду в Нижний Новгород, инженер с Моховой улицы велел завтра к нему приходить, на завод, где моторы делают поедем. Истинная жизнь. Чайник кипит... Попью чайку за турецкую бабушку. Эгот чумовой чиб-тилигент так говорил.
— Галка, — сказал я. — Покажи портрет. — Извольте.
Небольшая фотографическая карточка, на ней женщина исключительной миловидности с ребенком на коленях. Ребенок плачет, ему не более года, женщине лет тридцать. Боясь поте
рять карточку в своих возможных скитаниях, Галка просит меня сохранить ее до нашего будущего свидания. Галка пьет чай закрывая глаза от удовольствия и воровато щупая комнату секундным, завистливым взглядом. Я чувствую, что ему напле
вать на все на свете, никого по-настоящему не жаль и нет ни к кому подлинной привязанности. Надолго ли он осядет в Нижнем Новгороде?..
— Дурак я, — неожиданно произносит он, — что пионеру вашего адреса не дал. Написал бы чего, интересно. Я спать лягу, ладно?
Пятого апреля он уехал с группой каких-то людей. Я провожал его. Я поцеловал Галку и подумал: увидимся ли? Ну конечно...
До свидания, Галка!

КНИГУ В МАССЫ

На наших фото: справа вверху — книжный базар в Ленинграде; внизу справа — книжный базар в Харьконе; слева рядом — киоск изд-ва АХР (Ленинград); над подписью —
книжный базар в Узбекистане
Книжные базары в этом году были организованы во многих городах Советского союза. В Ленинграде — за 40 дней работы — книжный базар должен был пропустить через свои киоски до полумиллнона рабочая Ленинградскнх фабрик и заводов. Книжный базар таким образом является одннм из кратчайших н наиболее практическая путей продвижения книги в массы.