Илья Бражин

СОЛНЦЕ И СТАДИОНЫ

Барочный бассейн в Ленинградском торговой порту
Город пылен и скучен. Улицы раскалены. По солнечной стороне лепятся одинокие прохожие. Движения их развинчены и вялы. Более или менее сносно чувствуют себя лишь чистильщики сапог. Кратковременное и безвкусное сверкание,
вызываемое ими с помощью быстрых своих щеток на ботинках клиентов, не идет ни в какое сравнение с замечательным лоском их кожи, отлакированной усердный солнцем.
Впрочем есть еще несколько человек, чувствующих себя отлично, несмотря на удушливый зной.
Их пятеро. Они разлеглись на широких ступенях громадной стадионовской трибуны и деятельно поджариваются.
Около них раскиданы туфли, майки и полотенца. Под ними горячие доски трибуны, над ними раскаленная синева полуденного неба.
— Ну и шпарит, — блаженно щурясь, говорит Дергач и медлительно поворачи
вается на живот. Грузный Саша Шутов, отдуваясь, шлепается на спину, Денис перебрасывается на левый бок, Костя Гаврилюк на правый. Муха лежит среди них неподвижно, широко раскинув руки и ноги. Ей лень говорить и совсем нет желания двигаться. И то и другое кажется ей одинаково бессмысленным. Жар
кое, жгучее солнце обрушивается на нее,
и она отдается с самозабвением безумному самоподжариванию. Цель ее существова
ния, превзойти всех чернотой загара, и она уже близка к этой заветной цели. Маленькое крепко сбитое ее тело имеет нримерно такой цвет, какой приобретают желтые башмаки, вычищенные по ошибке черный гуталином.
По сравнению с ней Саша Шутов кажется совершенно белым. Он загорает медленно, но это его ни мало не беспокоит.
Сашу вообще чем-нибудь обеспокоить трудно. Он медлителен и вял. Впрочем, если разговор коснется толкания ядра, он необыкновенно оживляется и ока
зывается изрядным эрудитом в своей области. В руках его появятся тотчас из
влеченные из чемоданчика фотографии японца Акиты, американца Ральфа Розе
и немца Гиршфельда, и он вам укажет все замечательные особенности присущего каждому из них стиля.
Но тогда уж верно вцепится Денис и станет доказывать, что для толкания ядра нужна лишь лошадиная сила и что единственный в мире спорт — это бокс. Муха, конечно, не преминет заявить, что для прыжков в воду нужно и больше смелости и больше искусства.
Костя презрительно сплюнет и пройдется насчет кретинов, не имеющих отношения к футболу...
Дергач посмеется, погладит широкой ладонью чисто выбритую голову и объ
явит, что они ни черта не понимают, что самое лучшее — это лежать вот так бездумно на солнце, даже если вокруг тебя четверо не совсем умных людей ведут никому ненужный спор.
Тут Дергач повернется с живота обратно на спину, Денис со спины на живот, Саша Шутов на правый бок, Костя на левый. Муха останется лежать все также неподвижно, раскидав в стороны меднобурые конечности.
Через час вся компания перебирается в тень и располагается на покатой вираже бетонного трека.
От шершавого бетона исходит приятный освежающий холодок, и после короткого отдыха друзья решают потренироваться.
Саша идет к деревянному кругу для толкания ядра и становится во внутрь его. Чугунный восемнадцатифунтовый шар легко ложится на громадную ладонь Саши. Он скатывает ядро на пальцы так, что оно лежит как в рамке, упираясь в основание ладони. Подведя ладонь с ядром к самой шее и отведя локоть в сторону, Саша становится левым боком к стороне метания и слегка склоняется вправо. Ноги его быстро и эластично сгибаются в коленях, потом резко выпрямляют туловище, Саша весь вытягивается по косой линии вперед - вверх, и ядро, отделившись от руки, взмывает вверх.
Дергач и Денис огибают в это время крутой овал гаревой беговой дорожки и приближаются к громадной бетонной трибуне. Муха, отсчитывая круги, кричит им в спину.
— Четыре!
Бегуны усиливают темп. Они могут сейчас прибавить ходу и промчаться пря
мую со средней скоростью поезда. И все это ни в какой мере не отразится на их самочувствии. Телесный механизм их точно выверен и отрегулирован.
Солнце яростно поливает их крутой жгучей кипенью. Легкая испарина лоснит темный их загар. Они мерно дышат и мерно двигают рычагами ног.
На зеленую сверкающую мякоть молодой травки Костя Г аврилюк выкатил футбольный мяч. Шустро лягнув мяч ногой
и зорко следя за его полетом, Костя перемчал наискосок поле и, взяв мяч налету, пустил его низко над землей. Мяч ухнул
ударился в трибуну и выкатился обратно на Костю, встретившего его новым ударом.
Начав довольно спокойно, Костя через четверть часа вошел в раж... Он бил с пра
вой, бил с левой, бил носком, подъемом, пяткой, играл коленом, грудью, головой, животом. Стена трибуны дребезжала, звенела, стонала. Мяч ухал, свистел, визжал...
Костя зверел...
Костя забывался...
Мяч неистовствовал вокруг него, и он вокруг мяча.
Трудно сказать, сколь долго продолжалось бы это взаимное истязание, если бы
подбежавший Дергач не поймал мяч и не убежал с ним к устроенному за трибунами обширному бассейну.
Потеряв мяч, Костя остановился, отер обильно ливший с него пот и затрусил к бассейну.
Вся кампания была уже в воде. Между ними прыгал футбольный мяч. Денис, Муха, Саша и Дергач по очереди подбра
сывали его кверху, и мяч, описав дугу, звонко шлепался на воду. Тогда все бро
сались к нему, резко работая плечами и
далеко вперед выбрасывая руки. Тот, кто овладевал мячом, быстрый движением заводил его назад и, выхватив из воды, откидывал в сторону. Остальные стара
лись помешать ему сделать хороший бросок. Костя, тяжело дыша, стоял на краю мокро го плотика и, наблюдая игру, подавал советы. Когда его советы надоели играющим, Дергач издали ловко запустил
в него мокрым мячом, и все поплыли к вышке. Выбравшись на берег, четверка разделилась.
Денис и ленивый Саша остались внизу. Муха и Дергач вскарабкались на семи
метровую вышку и уселись на краю, све
сив ноги вниз и тесно прижавшись друг к другу. Они отдыхали, близкое касание
тел не вызывало никакого чувственно г о ощущения. Ритм пульсирующей крови подчинял себе все, чем живет кабинетный
человек, одержимый нервозностью, чувстенностью и интеллектуальной алчностью.
Тело всегда скромно в своих желаниях. Жадность рождается в мозгу.
За коротким отдыхом последовали прыжки в воду. Они становились на край качающегося трамплина и, строго выверив свой внутренний ритмический аппарат, бросали тело распластанным впе
ред. Шурша в воздухе, оно летело стрем
глав вниз и врезалось острым клином в воду. Проходило мгновение, на поверх
ности показывалась круглая голова, и низкий регот Дергача несся над спокойным разливом воды.
Под конец Муха забралась на тринадцатиметровую вышку. Дергач конечно полез за ней. Первой прыгнула Муха. Стре
мительная и плоская, она, раскинув руки,
бросилась в белую воздушную бездну и скрылась в воде. Ее место занял Дергач.
Он несколько задержался, выжидая пока Муха выйдет на поверхность и отплывет в сторону. Пока ждал — осмотрелся и почувствовал вдруг себя необыкновенно легким. Он стоял один, одетый в про
сторный воздух, свободно обтекавший его тело. Ничто не стесняло его. Грудь взды
малась ровно и сильно. Он дышал озоном. Густые жизненные соки подымались из глубины тела. Кровь обращалась быстро и бурно. Тонкий выстук ее у висков был